11 что такое перводвигатель в понимании аристотеля
Учение Аристотеля об уме(перводвигателе)
Именно Аристотель вводит термин «перводвигатель» в философский обиход.
Доказательство вечного существования мира и вечного существования мирового движения необходимо ведет к предположению вечной причины мира и вечного двигателя мира. Без первого двигателя не может быть никаких других двигателей, не может быть никакого движения.
Как вечная и невозникшая причина мирового процесса, как причина всех происходящих в мире движений перводвигатель мира есть, согласно мысли Аристотеля, бог. Как вместилище метафизических сущностей сам бог, утверждает Аристотель в двенадцатой книге «Метафизики», есть «некоторая сущность, вечная, неподвижная и отделенная от чувственных вещей».
Перводвигатель (бог) обладает определенными качествами:
Ø он неподвижен (все что движется, приводится в движение чем-то иным, бог не мог бы быть перводвигателем и потребовался бы какой-то иной перводвигатель за его пределами);
Чтобы получить понятие о чистой действительности, или о чистой «форме», необходимо, как утверждает Аристотель, рассмотреть совокупность вещей и существ природного мира.
Объективный идеалист в своем философском учении о бытии, Аристотель рассматривает мир как определенную градацию «форм», которая есть последовательное осуществление понятий. Каждый предмет материального мира есть, во-первых, «материя», т. е. возможность или средство реализации своего понятия, и, во-вторых, «форма», или действительность этой материи/возможности, или осуществление понятия.
Но если бог как высшая форма породил вечный процесс движения, происходящий в мире, то это не значит, будто бог направляется в своей деятельности на нечто, существующее вне его. Если бы дело обстояло таким образом, то в боге уже нельзя было бы видеть только ум, или чистый ум. Дело в том, что, по учению Аристотеля, «материя» есть лишь возможность «формы». Но это значит: для возникновения движения нет необходимости, чтобы высшая форма оказывала на движение активное непосредственное воздействие. Достаточно, чтобы высшая «форма» просто существовала сама по себе, и «материя», уже в силу одного этого существования, необходимо должна испытывать стремление и потребность к реализации «формы». Именно поэтому бог, как его понимает Аристотель, есть цель мира и всего мирового процесса, есть форма всех форм.
ПЕРВОДВИГАТЕЛЬ
Полезное
Смотреть что такое «ПЕРВОДВИГАТЕЛЬ» в других словарях:
перводвигатель — перводвигатель … Орфографический словарь-справочник
ПЕРВОДВИГАТЕЛЬ — ПЕРВОДВИГАТЕЛЬ (греч. τὸ πρῶτον κινοῦν, лат. primum movens), центральное понятие космологии и теологии Аристотеля. Формально учение о перво двигателе представляет собой выделение «движущей причины» применительно к космосу в целом (в ряду… … Античная философия
перводвигатель — сущ., кол во синонимов: 1 • двигатель (54) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов
Перводвигатель — ♦ (ENG prime mover) также первый двигатель, или недвижимый двигатель. Греческая философская теория, согласно к рой существует конечная причина или двигатель (Бог), изначально приводящий универсум в движение. О степени, в к рой этот двигатель… … Вестминстерский словарь теологических терминов
бог-перводвигатель — бог перводвигатель, бога перводвигателя … Орфографический словарь-справочник
prime mover — Перводвигатель … Вестминстерский словарь теологических терминов
АРИСТОТЕЛЬ — (Aristoteles) (384 322 до н.э.) великий др. греч. философ и ученый, создатель логики, основатель психологии, этики, политики, поэтики как самостоятельных наук. Родившись на северо востоке Греции (г. Стагира), провел 20 лет в Академии Платона (см … Философская энциклопедия
НУС — (греч. nous разум, мысль, дух) ум, термин др. греч. философии, означающий начало сознания и самосознания в космосе и человеке, принцип интуитивного знания (в отличие от дискурсивно рассудочного знания). Черты, характерные для позднейших концепций … Философская энциклопедия
Аристотель — У этого термина существуют и другие значения, см. Аристотель (значения). Аристотель Ἀριστοτέλης … Википедия
ПЕРВОДВИГАТЕЛЬ
Полезное
Смотреть что такое «ПЕРВОДВИГАТЕЛЬ» в других словарях:
перводвигатель — перводвигатель … Орфографический словарь-справочник
перводвигатель — сущ., кол во синонимов: 1 • двигатель (54) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов
Перводвигатель — ♦ (ENG prime mover) также первый двигатель, или недвижимый двигатель. Греческая философская теория, согласно к рой существует конечная причина или двигатель (Бог), изначально приводящий универсум в движение. О степени, в к рой этот двигатель… … Вестминстерский словарь теологических терминов
бог-перводвигатель — бог перводвигатель, бога перводвигателя … Орфографический словарь-справочник
prime mover — Перводвигатель … Вестминстерский словарь теологических терминов
АРИСТОТЕЛЬ — (Aristoteles) (384 322 до н.э.) великий др. греч. философ и ученый, создатель логики, основатель психологии, этики, политики, поэтики как самостоятельных наук. Родившись на северо востоке Греции (г. Стагира), провел 20 лет в Академии Платона (см … Философская энциклопедия
НУС — (греч. nous разум, мысль, дух) ум, термин др. греч. философии, означающий начало сознания и самосознания в космосе и человеке, принцип интуитивного знания (в отличие от дискурсивно рассудочного знания). Черты, характерные для позднейших концепций … Философская энциклопедия
Аристотель — У этого термина существуют и другие значения, см. Аристотель (значения). Аристотель Ἀριστοτέλης … Википедия
История философии
[ Главная | Лучшие | Популярные | Список | Добавить ]
Перводвигатель Аристотеля
В этом первоначале неразрывно связаны между собой способность к деятельности и сама деятельность. Обосновывая необходимость существования этой абсолютной субстанции — вечного, неподвижного перводвигателя, который всем движет, Аристотель пишет: «Существует что-то, что вечно движется безостановочным движением, а таково — движение круговое; и это ясно — не только как логический вывод, но и как реальный факт, а потому первое небо обладает, можно сказать, вечным бытием. Следовательно, существует и нечто, что (его) приводит в движение. А так как то, что движется и (вместе) движет, занимает промежуточное положение, поэтому есть нечто, что движет, не находясь в движении, нечто вечное и являющее собой сущность и реальную активность».
Аристотель трактует вечный двигатель как неподвижный на основании следующего рассуждения. У всего, что движется, есть некоторая причина его движения, которая в случае, если она сама движется, с необходимостью ставит вопрос о причине движения этой причины и т. д. Это ведет нас к регрессу в бесконечность. Поэтому, если мы допускаем саму возможность достижения знания, необходимо признать существование некоторых последних, абсолютных и окончательных его основ или начал, дальше и глубже которых мы уже не можем пойти. Таким образом, трактовка вечно движущей причины как неподвижной основывается в конечном итоге на финалистской позиции Аристотеля, сознательно принятой им на основании рационально-логических рассуждений. Отметим, кстати, что эту в целом достаточно трезвую и глубокую методологическую позицию позднее подвергли сомнению и критике античные скептики, справедливо указавшие на следующее присущее ей затруднение. А именно: то, что приводится для обоснования некоторого положения, само в свою очередь нуждается в соответствующем обосновании и т. д., т. е. по существу мы вынуждены, идти в бесконечность, поскольку в противном случае следует признать, что всякое конечное обоснование само основывается на некритически, бездоказательно принятой предпосылке.
Будучи сама вечной и неподвижной, абсолютная субстанция является вместе с тем движущей все сущее. Трактуя вечный неподвижный двигатель как вместе с тем деятельный, движущий, Стагирит теоретически расходится с пифагорейцами и с Платоном. Обосновывая данное положение, Аристотель пишет: «. если существует начало, способное вызывать движение или действенное (творческое), но оно (при этом) не находится в действительной деятельности, тогда движения (еще) не будет: то, что обладает способностью (к деятельности), может и не проявлять ее. Нет, значит, никакой пользы, даже если мы установим вечные сущности, по примеру тех, кто принимает идеи, если эти сущности не будут заключать в себе некоторого начала, способного производить изменение; да, впрочем, и его еще (здесь) недостаточно, как недостаточно взять другую сущность — за пределами идей: если она не будет действовать, движения не получится. И (одинаково)—даже в том случае, если она будет действовать, но в существе своем остается способностью: вечного движения не будет, ибо то, что обладает способностью существовать, может (еще) не иметь существования. Поэтому должно быть такое начало, существо которого — в деятельности. А, кроме того, у сущностей этих не должно быть материи: ведь они должны быть вечными, если только есть еще хоть что-нибудь вечное; следовательно, (им необходимо пребывать) в деятельности».
Каким же образом это вечное деятельное начало может двигать что-либо другое, будучи само неподвижным? Аристотель отвечает на этот вопрос следующим образом: подобно тому как любящий движется предметом своей любви, который сам может при этом покоиться, так и все движимое определяется к движению последней неподвижной сущностью. «Так вот, — кратко формулирует он эту мысль, — движет она, как предмет любви, между тем как все остальное движет, находясь в движении (само)».
Вместе с тем перводвигатель движет не только как предмет любви, но и как предмет мысли, и обе эти характеристики оказываются в конечном итоге тождественными. Аристотель пишет: «Но движет так предмет желания и предмет мысли: они движут, (сами) не находясь в движении. А первые (т. е. высшие) из этих предметов (на которые направлены желание и мысль) друг с другом совпадают. Ибо влечение вызывается тем, что кажется прекрасным, а высшим предметом желания выступает то, что на самом деле прекрасно. И (вернее сказать, что) мы стремимся (к вещи), потому что у нас есть (о ней) (определенное) мнение, чем что мы имеем о ней (определенное) мнение, потому что (к ней) стремимся: ведь начальным является мышление».
Первое неподвижное и вместе с тем все движущее начало есть, согласно Аристотелю, не что иное, как мировой разум, называемый Стагиритом также и богом. Содержанием его деятельности является мышление о мышлении. Это первое неподвижное все движущее начало составляет последнюю глубочайшую основу Вселенной в целом и природы, в частности. «Так вот, — пишет в этой связи Аристотель, — от такого начала зависит мир небес и (вся) природа. И жизнь (у него) — такая, как наша — самая лучшая, (которая у нас) на малый срок. В таком состоянии оно находится всегда, (у нас этого не может быть), ибо и наслаждением является деятельность его (поэтому также бодрствование, восприятие, мышление — приятнее всего, надежды же и воспоминания— (уже) на почве их). А мышление, как оно есть само по себе, имеет дело с тем, что само по себе лучше всего, и у мышления, которое таково в наивысшей мере, предмет — самый лучший (тоже) в наивысшей мере. При этом разум, в силу причастности своей к предмету мысли, мыслит самого себя: он становится мыслимым, соприкасаясь (со своим предметом) и мысля (его), так что одно и то же есть разум и то, что мыслится им. Ибо разум имеет способность принимать в себя предмет своей мысли и сущность, а действует он, обладая (ими), так что то, что в нем, как кажется, есть божественного, это скорее самое обладание, нежели (одна) способность к нему, и умозрение есть то, что приятнее всего и всего лучше. Если поэтому так хорошо, как нам — иногда, богу — всегда, то это изумительно; если же лучше, то еще изумительнее. А с ним это именно так и есть. И жизнь без сомнения присуща ему: ибо деятельность разума есть жизнь, а он есть именно деятельность; и деятельность его, как она есть сама по себе, есть самая лучшая и вечная жизнь. Мы утверждаем поэтому, что бог есть живое существо, вечное, наилучшее, так что жизнь и существование непрерывное и вечное есть достояние его; ибо вот что такое есть бог».
Среди всех видов движений, вызываемых в конечном итоге этим неподвижным, все движущим началом, первым движением является перемещение в пространстве (в современной терминологии— механическое движение), а в области последнего первым и вместе с тем наиболее совершенным, иллюстрирующим образ вечности является движение по кругу. Именно оно, согласно Аристотелю, присуще видимой области вечного — небу неподвижных звезд, в то время как другие, более сложные виды движения (изменение по качеству, по количеству, возникновение и гибель) присущи области изменчивого — природе и ее созданиям.
Такова основная концепция аристотелевской метафизики — первой философии, исследующей первые начала и вместе с тем первопричины всего сущего. Ее преимущественная тенденция есть тенденция к объективному идеализму, причем идеализму более общего и глубокого порядка, нежели пифагореизм и платонизм. Эта более высокая степень общности и большая содержательная глубина аристотелевской философской доктрины выражаются главным образом в том, что Аристотель не только сознает и выявляет существенные теоретические недостатки предшествующих ему философских учений, в том числе пифагорейского и платоновского, но и критически преодолевает, разрешает выявленные трудности, разрабатывая новое философское учение, включающее в себя в переработанном, критически переосмысленном виде положительное содержание по существу всей предшествующей философии.
Однако философская концепция Аристотеля не лишена существенных, на наш взгляд, недостатков. Одним из них является отсут ствие в ней разумно постижимой формы связи между наиболее существенными моментами ее содержания. В частности, хотя Аристотель и указывает на зависимость видимой области вечного — неба неподвижных звезд, и области изменчивого — области природы, включающей в себя прежде всего все земные процессы от неподвижной, все движущей первопричины, однако он лишь ограничивается этим общим, следовательно, лишь абстрактным указанием, не подвергая никакой дальнейшей конкретной разработке вопрос о характере и форме этой зависимости. В результате, различая и определяя специфическое содержание трех основных видов сущности — бога, вечного неба и природы, Аристотель не сводит их в единую систему, сохраняющую их специфическое содержание и вместе с тем устанавливающую место и способ их связи с целым. Другой, более частный недостаток заключается в следующем. Характеризуя сущность второго рода, имеющую отношение прежде всего к существам живой природы, и признавая, что этому роду сущности присущи материя, форма и деятельность, Аристотель хотя и связывает в своей концепции энтелехии деятельность с формой, однако вопрос о форме взаимосвязи энтелехий с материей оставляет неразработанным. Таким образом, аристотелевское философское учение при всей его общности, основательности и глубине не лишено внутренних проблем, не получивших адекватного разрешения.
Перводвигатель как действующая причина
Теперь посмотрим, проливает ли такое понимание ноэтической активности перводвигателя какой-либо свет на его кинетическую активность. Мы уже отмечали, что Аристотель описывает перводвигатель как высший предмет мысли, высший предмет желания и высшее реально существующее. Конечно же, сомнительно, чтобы божественный ум заслуживал таких именований, будь он не что иное, как «чисто рефлексивное формальное мышление». Главное преимущество предложенной здесь интерпретации состоит в том, что она позволяет рассматривать возвышенный статус, придаваемый Аристотелем перводвигателю, как прямое следствие его описания божественного мышления. Конечно, форма является принципом умопостигаемости, а потому поскольку божественный ум мыслит формы и есть эти формы, постольку он должен быть в высшей степени умопостигаемым. Форма также внутренне желательна, она есть принцип завершенности, стремление к чему присуще естественным объектам; как замечает Аристотель в Физике, материя желает формы так же, как женское начало – мужского и безобразное – прекрасного (192а22-23). Наконец, форма есть сущность: это с трудом давшееся открытие, являющееся главной темой Метафизики VII, где форма есть «первая сущность», предвосхищение описания перводвигателя как «первой простой сущности, существующей в действительности»[72].
И тогда перводвигатель в известном смысле приводит в движение не только первое небо, но все вещи как предмет любви, поскольку все вещи стремятся осуществить свою форму. Таков главный смысл аналогии между перводвигателем и военачальником в главе XII. 10.
Надо также рассмотреть, каким из двух способов содержит природа мирового целого благо и наилучшее – как нечто существующее отдельно и само по себе или как порядок. Или же и тем и другим способом, как у войска? Ведь здесь и в самом порядке – благо, и сам предводитель войска – благо, и скорее даже он: ведь не он зависит от порядка, а порядок – от него. [В мировом целом] все упорядочено определенным образом, но не одинаково: и рыбы, и птицы, и растения; и дело обстоит не так, что одно не имеет никакого отношения к другому; какое-то отношение есть. Ибо все упорядочено для одной [цели], но так, как это бывает в доме, где свободным меньше всего полагается делать все, что придется; напротив, для них все или большая часть [дел] определено, между тем у рабов и у животных мало что имеет отношение к общему [благу], а большей частью им остается делать что приходится, ибо природа каждого из них составляет такое начало. Всякому, по моему разумению, необходимо занять свое особое место, и точно так же есть и другое, в чем участвуют все для [блага] целого (1075а11—25).
Аналогия с управлением домашним хозяйством – это способ указать на то, что каждая вещь стремится к своей индивидуальной форме, но что в то же время «все упорядочено для одной цели», которой является «благо и наилучшее», упорядочивающее целое. Как все вещи могут стремиться к своим собственным формам и в то же время быть упорядочены в соответствии с единым благом? Ответ, конечно, должен заключаться в том, что «благо и наилучшее» – это божественный ум, соединяющий все формы в одно единое целое[73].
Таким образом, есть солидные основания для того, чтобы приписывать Аристотелю взгляд, согласно которому божественный ум есть целевая и формальная причина не только движения первого неба, но и всех естественных процессов[74]. Однако это не снимает вопроса о том, каким образом он является действующей причиной. То, что Аристотель все еще мыслит его как таковую, ясно из той части Met. XII. 10, где он резюмирует свое понимание первоначал, сравнивая его с представлениями своих предшественников. Хотя в основном все это лишь косвенно проясняет его взгляды, есть один момент, когда он говорит непосредственно о деятельности перводвигателя как действующей причины.
Анаксагор считает благо движущим началом, ибо движет, по его мнению, ум (. ). Но движет ум ради какой-то цели, так что эта цель – [уже] другое [начало] (разве только это понимают так, как мы говорим, а именно: врачебное искусство, [например], есть в некотором смысле здоровье) (1075b8—10).
В данном случае Аристотель явно имеет в виду, что, согласно его собственной теории, подобной теории Анаксагора, «движет» (icivei) nous; различие же в том, что с точки зрения Аристотеля он делает это только ради себя самого. Объяснение того, как это возможно, содержится в замечании, что «врачебное искусство есть в некотором смысле здоровье». Итак, хотя Аристотель часто отождествляет действующую причину здоровья пациента с врачом, в более строгом смысле она есть форма здоровья, присутствующая во враче, то есть врачебное искусство. Смысл в том, что врач производит здоровье в соответствии с формой здоровья, в нем присутствующей, так что его действия, с одной точки зрения, могут расцениваться как орудия, которые форма использует в процессе своего воспроизводства. Так, в Метафизике VII.7 читаем:
Здоровое состояние получается следующим ходом мысли [Врачевателя] : так как здоровье есть то-то и то-то, то надо, если кто-то должен быть здоровым, чтобы в нем наличествовало то-то и то-то, например равномерность, а если это, то и теплота; и так [врачеватель] размышляет все дальше, пока наконец не придет к тому, что он сам в состоянии сделать… И таким образом оказывается, что в некотором смысле здоровье возникает из здоровья и дом – из дома, а именно дом, имеющий материю, из дома без материи, ибо врачебное искусство есть форма здоровья, а искусство домостроительное – форма дома (1032b6—14).
Довольно темное выражение Аристотеля «дом, имеющий материю, возникает из дома без материи» явным образом не отождествляет форму с действующей причиной, но очевидно, что в этом смысл всего рассуждения в целом. Здесь нечто большее, чем просто синекдоха. Причина, чтобы ее можно было квалифицировать как причину, должна быть умопостигаемой, так что выделить форму, которая побуждает действующую причину к такому действию, какое требуется, и назвать одну эту форму собственно действующей причиной, значит указать на важную истину. Именно об этом говорит Аристотель, когда обсуждает четыре типа причин в Физике: «Всегда следует искать высшую причину каждого [предмета]; например, человек строит, потому что – он строитель, а строитель – благодаря искусству строительства; это именно и есть первичная причина; и так же во всех случаях» (II.3 195b22-24).
Замечание в Метафизике XII. 10: «врачебное искусство есть в некотором смысле здоровье», – представляется указывающим на эту идею действующей причинности, принадлежащей формальной и целевой причинам, где последняя теперь рассматривается как конституирующая божественный ум. В противном случае это замечание не имело бы смысла в данном контексте, в котором оно призвано объяснить, как nous действует, но делает это, имея в качестве цели только себя самого[75].
Если предложенная интерпретация верна, тогда традиционное понимание перводвигателя как трансцендентного, а не имманентного должно подвергнуться корректировке. Бог Аристотеля одновременно трансцендентен и имманентен: трансцендентен как существующий вечно в полной действительности, но имманентен как составляющий формальную и целевую причины – а потому также и действующую причину – природных изменений. Имея это в виду, интересно вернуться к основополагающему обсуждению совмещения трех типов причин в Физике II.7. Поверхностное чтение этой главы может создать впечатление, что формальная и действующая причины тождественны лишь в том смысле, что действующая причина всегда должна обладать формой, которую она сообщает своему произведению («человек порождает человека»). Однако Аристотель явно ограничивает применимость такого понимания тождества вещами, которые являются причиной движения, сами будучи движимы, оставляя место для другой интерпретации в том случае, когда речь идет о неподвижных двигателях (198а24-29). В заключение этой главы он пишет:
Все это делает возможным теорию «энергии», изложенную в первой главе. Различая energeia и kin?sis, Аристотель особо выделяет «энергию» в качестве такого рода деятельности, которая содержит цель в себе самой и не может существовать, кроме как в состоянии завершенности. Теория «энергии» как действительности приводит к иным соображениям, рассматривая energeia одновременно и как причину бытия сущности, и как полную и завершенную реальность, какой бы вид она ни принимала. Эти различные линии мысли соединяются в теологии Метафизики XII. Перводвигатель есть деятельность мыслящей себя мысли; он также есть действительность в полном смысле – как причина бытия всех вещей и как сущее, совершенно свободное от возможности и потому вполне и совершенно реальное. И, конечно, он есть каждая из этих вещей в силу бытия другими. В результате Аристотель считает «энергию» достойной высочайшего именования, которое может дать, а именно – божественности.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.