16 месячная осада поляками троице сергиева монастыря
Троицкая осада: героический эпизод Смутного времени
Героическая история осады Троице-Сергиевого монастыря, длившаяся почти 16 месяцев. Всего две тысячи осажденных защитников твердыни смогли оказать сопротивление многотысячному войску Лжедмитрия II. Несмотря на то, что осада монастыря была успешно снята объединенными русско-шведскими отрядами в 1610 году, это событие не остановило сдачу Москвы польскому королю Сигизмунду.
Начало Нового времени на Руси совпало с периодом тяжелых испытаний: пресечение правящей династии и начавшееся как следствие Смутное время. В начале XVII века закончилась история первого русского самозванца Лжедмитрия I, а по прошествии нескольких лет внезапно появился новый претендент на престол, заручившись поддержкой польского короля Сигизмунда III. После того, как было собрано внушительное войско под знаменами Лжедмитрия II, началась многомесячная блокада Москвы. Особая роль в этом противостоянии отводилась Троице-Сергиеву монастырю, имевшему не только выгодное географическое положение, но и обладавшему статусом одного из наиболее влиятельных религиозных и духовных центров.
Чтобы представить масштаб и значимость этой неприступной крепости, достаточно привести ряд архивных сведений. Внутри монастыря была организована стабильная экономическая модель, приносившая ежегодно около полутора тысяч рублей дохода. В собственности Троице-Сергиевой лавры было около двухсот тысяч десятин земли и примерно семь тысяч крестьянских подворий. Оплотом монастыря была неприступная каменная крепость, возведенная в середине XVI века на небольшой возвышенности. Фактически крепость была стратегическим «перевалочным» пунктом в дальнейшем продвижении к Москве, а обладание ею давало возможность контролировать почти весь Северо-Восточный регион Руси.
Верещагин «Осада Троице-Сергиевой лавры», 1891
Войско Лжедмитрия представляло собой значительные отряды польско-литовских наемников под предводительством Яна Сапеги с примкнувшими к ним отрядами русских добровольцев из ставки самозванца в Тушино и казаков, которыми управлял полковник Александр Юзеф Лисовский. Данные об общем количестве военных формирований расходятся в пределах от 10 до 15 тысяч человек. Они насчитывали конные полки, пехоту, немногочисленные орудия и прочие боевые единицы. Этого было достаточно для успешной осады практически любой крепости.
Противостояли им могучие стены толщиной около метра и длиной 1250 метров. В стенах и башнях монастыря стояло около сотни пушек и разнообразные метательные орудия. Прочности и мощи добавляло естественное природное расположение и окружавший крепость ров. Запасы продовольствия регулярно пополнялись и хранились в огромных амбарах. По другую сторону крепости властвовал царь Василий Шуйский. Помогали ему окольничий князь Григорий Долгорукий-Роща, московский дворянин Алексей Голохвастов, переяславцы Борис Зубов и братья Редриковы, плюс 110 стрельцов и казаков, а также архимандрит Иоасаф вместе с монахами. На помощь еще пришли местные мобилизованные крестьяне, около 1000 человек. Общая численность защищавших стены монастыря составила не более 3,5 тысяч человек, включая стариков, женщин и детей.
Ян Пётр Сапега, 1569-1611
Изначально план осады был таков: Лжедмитрий ожидал скорую сдачу монастыря по одной простой причине – повальное недоверие к царствованию Шуйского, нелегитимность власти и общий политический кризис. Столкнувшись с отказом сдать Троице-Сергиев монастырь без боя, Лжедмитрий был немало удивлен. С этого момента началась долгая и упорная осада: организация собственного лагеря и коммуникаций для дальнейшего продолжения военной кампании. До наших времен сохранился ответ полковнику Сапеги от архимандрита Иосафа: «верно служить государю, который на Москве будет». Впоследствии это послание растиражировали и разослали по русским землям в пропагандистских и патриотических целях.
Троицкая осада: героический эпизод Смутного времени
Осада длилась почти 16 месяцев. Две тысячи осажденных защитников твердыни смогли оказать сопротивление многотысячному войску Лжедмитрия II.
Начало Нового времени на Руси совпало с периодом тяжелых испытаний: пресечение правящей династии и начавшееся как следствие Смутное время. В начале XVII века закончилась история первого русского самозванца Лжедмитрия I, а по прошествии нескольких лет внезапно появился новый претендент на престол, заручившись поддержкой польского короля Сигизмунда III. После того, как было собрано внушительное войско под знаменами Лжедмитрия II, началась многомесячная блокада Москвы. Особая роль в этом противостоянии отводилась Троице-Сергиеву монастырю, имевшему не только выгодное географическое положение, но и обладавшему статусом одного из наиболее влиятельных религиозных и духовных центров.
Чтобы представить масштаб и значимость этой неприступной крепости, достаточно привести ряд архивных сведений. Внутри монастыря была организована стабильная экономическая модель, приносившая ежегодно около полутора тысяч рублей дохода. В собственности Троице-Сергиевой лавры было около двухсот тысяч десятин земли и примерно семь тысяч крестьянских подворий. Оплотом монастыря была неприступная каменная крепость, возведенная в середине XVI века на небольшой возвышенности. Фактически крепость была стратегическим «перевалочным» пунктом в дальнейшем продвижении к Москве, а обладание ею давало возможность контролировать почти весь Северо-Восточный регион Руси.
Оборона Троице-сергиевой лавры. С. Милорадович. Источник: wikipedia.org
Войско Лжедмитрия представляло собой значительные отряды польско-литовских наемников под предводительством Яна Сапеги с примкнувшими к ним отрядами русских добровольцев из ставки самозванца в Тушино и казаков, которыми управлял полковник Александр Юзеф Лисовский. Данные об общем количестве военных формирований расходятся в пределах от 10 до 15 тысяч человек. Они насчитывали конные полки, пехоту, немногочисленные орудия и прочие боевые единицы. Этого было достаточно для успешной осады практически любой крепости.
Противостояли им могучие стены толщиной около метра и длиной 1250 метров. В стенах и башнях монастыря стояло около сотни пушек и разнообразные метательные орудия. Прочности и мощи добавляло естественное природное расположение и окружавший крепость ров. Запасы продовольствия регулярно пополнялись и хранились в огромных амбарах.
По другую сторону крепости властвовал царь Василий Шуйский. Помогали ему окольничий князь Григорий Долгорукий-Роща, московский дворянин Алексей Голохвастов, переяславцы Борис Зубов и братья Редриковы, плюс 110 стрельцов и казаков, а также архимандрит Иоасаф вместе с монахами. На помощь еще пришли местные мобилизованные крестьяне, около 1000 человек. Общая численность защищавших стены монастыря составила не более 3,5 тысяч человек, включая стариков, женщин и детей.
Осада Троице-Сергиевой лавры. В. Верещагин. Источник: wikipedia.org
Изначально план осады был таков: Лжедмитрий ожидал скорую сдачу монастыря по одной простой причине — повальное недоверие к царствованию Шуйского, нелегитимность власти и общий политический кризис. Столкнувшись с отказом сдать Троице-Сергиев монастырь без боя, Лжедмитрий был немало удивлен. С этого момента началась долгая и упорная осада: организация собственного лагеря и коммуникаций для дальнейшего продолжения военной кампании. До наших времен сохранился ответ полковнику Сапеги от архимандрита Иосафа: «верно служить государю, который на Москве будет». Впоследствии это послание растиражировали и разослали по русским землям в пропагандистских и патриотических целях.
Лисовчик. Ю. Коссак. Источник: wikipedia.org
Начиная с января 1609 года, положение обороняющихся стало постепенно ухудшаться из-за первых продовольственных сбоев. В результате, началась эпидемия цинги, ежедневно умирало в среднем по 15 человек. Ян Сапега стал готовиться к новому серьезному штурму. В его планах был подрыв основных ворот с помощью специальных петард. В помощь осажденным были направлены обозы с порохом и едой, а также около ста добровольцев. Поляки перехватили направленное снаряжение и под пытками разузнали у пленных дальнейшие планы защитников монастыря. Однако, помощь каким-то чудом все же смогла прорваться к оборонцам. После взаимных расправ в стане полковника Лисовского произошел первый бунт — отличились тушинские отряды. С того момента такие случаи стали происходить все чаще, в том числе участились факты дезертирства.
После еще нескольких безуспешных попыток штурма Сапега придумал новый план, решив овладеть монастырем с помощью хитрости. Он отправил своего поверенного Мартьяша, который должен был войти в доверие к русским полководцам, а затем в подходящий момент вывести из строя крепостную артиллерию. Ему действительно удалось добраться до князя Долгорукого и донести ложные сведения. Однако, планам лазутчика не суждено было сбыться: накануне штурма, 8 июля в монастырь пробрался православный литовец из стана врага, который рассказал о намечающихся планах и раскрыл истинные намерения Мартьяша. Полученные под пытками сведения не сильно помогли оборонцам, так как силы гарнизона уже сильно истощились. Штурм снова был отбит, но, несмотря на победу, защитников осталось всего около двухсот человек.
Не откладывая в долгий ящик, Сапега сразу же начал готовиться к очередному штурму. Шансов у обороняющейся стороны практически не было. Но в этот раз им помогло настоящее чудо: в результате нескоординированных действий одни наемники напали на других, посчитав их за лазутчиков. Увидев смятение в рядах польского войска, артиллерия крепости незамедлительно открыла огонь по хаотичным порядкам врага. Возникшая паника еще более усилила неожиданно начавшийся кровопролитный бой между войсками противника. Штурм закончился очередным поражением и сотнями погибших на поле боя. После этого Сапега решил оставить попытки взять крепость штурмом и перешел к другой стратегии: оставшихся в монастыре защитников просто уморить голодом. С того момента в стенах Троице-Сергиева монастыря начался повальный мор, быстро закончились оставшиеся запасы продовольствия, а люди начали поедать птиц и бродячих животных.
Поняв безвыходность положения, Шуйский заключил военный договор со Швецией, после чего к Москве отправились спасательные отряды под руководством Якоба Делагарди и Михаила Скопина-Шуйского. В конце октября 1609 года к стенам монастыря прорвались полки стрельцов под руководством воевод Давыда Жеребцова и Григория Валуева. Получив подкрепление, гарнизон начал контрнаступление. Первые попытки привели к массовым поджогам деревянных укреплений в лагере Сапеги. На прямое столкновение с войском противника немногочисленные союзники не решились и стали дожидаться подкрепления от Скопина-Шуйского и Делагарди. Прознав об их планах, Сапега в спешном порядке приказал снять осаду монастыря. С середины января 1610 года его войско начало отходить в сторону Дмитрова. И уже там их настиг отряд воеводы Ивана Куракина, который учинил окончательный разгром. К Лжедмитрию после провальной кампании вернулось не более 1000 человек.
Последний штурм обители преподобного Сергия
Страница Смутного времени
Хочешь понять тяжесть своих скорбей – сравни их со скорбями ближнего. Хочешь узнать меру испытаний своего времени – сравни с испытаниями времён предыдущих. Узнав, что пережили наши предки, нам есть о чем задуматься.
Событие, о котором мы расскажем, имело место в 1609-м году. Ввиду разрозненности повествований, есть небольшие расхождения в датировке. Можно полагать, что последний штурм обители Троицы пришелся в ночь на 28 июля по юлианскому календарю, что в переводе на современный календарь соответствует 10 августа. Разночтение в несколько дней не имеет существенного значения.
Чтобы понять в целом сложившуюся на тот момент ситуацию, мы опишем основные вехи Троицкого сидения и удивительной героической борьбы, которую вели монахи, воины и простые люди, вплоть до последнего решительного сражения.
«Оборона Троице-Сергиевой лавры». Картина Сергея Милорадовича
Это случилось давно. Само событие признается историками. Но признается просто как факт: «Да, было такое». Однако в случившемся есть нечто такое, что трудно поддается человеческим объяснениям. Среди кровавых расправ, коими наполнено было Смутное время, среди почти всеобщего хаоса проявлялось и нечто поразительное. Это и спасло жизнь нашему Отечеству.
Мы вспомним самый последний штурм обители со стороны польско-литовских захватчиков и русских изменников. Исход штурма был очевиден. Не может обессиленная горстка выживших защитников в 200 человек, шатаясь от слабости на стенах, удержать обитель против двенадцатитысячного войска головорезов.
Затворившиеся у Троицы
Настоятелем обители был отец Иоасаф. Его поставили архимандритом Троицкого монастыря в 1605-м году, как раз в самый разгар Смутного времени. Словно специально возвели на личную Голгофу, дабы он страдал и терпел, видел людские скорби, невзгоды, но так и не сломился.
Среди оказавшихся запертыми в обители – инокиня Ольга, в прошлом Царевна Ксения Годунова. Она натерпелась больше всех. Едва умер ее отец Борис Годунов, не прошло и двух месяцев, как злодеи на ее глазах убили ее брата и маму. Затем ее опорочил Лжедмитрий I, насильно удерживавший при себе как наложницу. Униженная и поруганная, она затем была отослана, как никому не нужная, в отдаленный монастырь и пострижена. При Василии Шуйском останки Годуновых перенесли в Троице-Сергиев монастырь, инокиня Ольга следовала за телами родных, горько оплакивая самых близких ее сердцу людей. Она поселилась здесь же неподалеку, в семи верстах от Троицы – в Подсосенском монастыре. Удивительно, в обители давно жила инокиня Марфа (бывшая ливонская королева, княжна Старицкая Мария Владимировна). В общении с ней инокиня Ольга нашла утешение. Они-то вдвоем и бежали в Троицу, едва появились поляки. Никто еще не представлял, что придется всем пережить.
«Ксения Годунова». Художник: С. И. Грибков
Обитель Троицы – основной форпост к северу от Москвы
Для защиты в Троицу направили небольшой гарнизон под руководством двух воевод – князя Григория Долгорукова-Рощу и дворянина Алексея Голохвастова. С ними прибыло 800 дворян, способных к войне, и еще сотник Николай Волжинский со 110 стрельцами и казаками. Царь Василий Шуйский не мог дать больше. Все боялись наступления на Москву Лжедмитрия II, расположившегося станом в Тушино.
В истории Троицкого сидения было много непонятного, странного
В истории Троицкого сидения было много непонятного, странного. Сама осада началась накануне всенощной под осенний праздник преподобного Сергия в 1608-м году. То была единственная в истории обители всенощная, которую совершили при всеобщем плаче и рыдании. Сотни людей рыдали навзрыд, молясь Преподобному.
Благодаря празднику к обители съехались паломники, которые вынужденно пополнили ряды троицких воинов. Но, собственно, вне обители в те дни их не ожидало ничего хорошего. Особую роль в защите сыграли боевые холопы – слуги знатных людей, вынужденные также затвориться в монастыре.
Захватчики
Захватчики представляли собой сводное войско Яна Сапеги и Александра Лисовского, всех вместе на начало осады 10000 человек. У Сапеги – поляки и литовцы, у Лисовского – русские, в основном казаки, ибо смута царила, прежде всего, в головах людей.
Гетман Сапега жаждал сражений, а Лжедмитрий II, сидя в Тушино, не решался штурмовать Москву. «Царёк», или «Тушинский вор», как его называли, надеялся, что бояре сами низложат непопулярного в народе Василия Шуйского и откроют двери столицы без боя (так было в случае с Лжедмитрием I). Сапега со своими людьми жаждал сражений и наживы, и потому направился под Троицу.
Лисовский же представлял собой некий аналог «батьки Махно» начала XVII века. Его лихие люди жили исключительно за счет грабежа. Молниеносно появляясь в самых отдаленных местах, они разоряли селения, редко кого оставляя в живых.
«Тушинский вор» надеялся, что бояре откроют двери столицы без боя
Однако двери монастыря им никто не отворил. Парламентеров не собирались и слушать, их даже не отпустили обратно к Сапеге.
Вечером Сапега велел выстрелить из пушки в сторону обители, по словам самого гетмана, «дабы пожелать монахам спокойной ночи».
Монастырь окружили по всем правилам военного искусства. Лагерь Сапеги расположился с юго-запада, а лагерь Лисовского – с юго-востока, на расстоянии 600–800 метров от стен обители. Перекрыли все дороги, расставили заставы и укрепления с пушками («шанцы»), насыпали валы, по которым постоянно разъезжали наблюдатели.
Василий Верещагин. «Осада Троице-Сергиевой лавры»
Так и началась осада.
Надо сказать, что время от времени троицким сидельцам давались особые духовные знамения, которые впоследствии были собраны и записаны. Так, в самом начале осады, в ночь на память преподобного Сергия, священноинок Пимен, диаконы Иосиф и Серапион, многие старцы и миряне увидели столп огненный, который спустился с небес на Троицкий собор. Это стало свидетельством Божьего покровительства осажденным (при осаде Константинополя в 1453-м году огненный столп, напротив, ушел от города к небу, и город был взят врагом).
В самый день Сергия отец Иоасаф отслужил молебен, все принесли присягу у мощей преподобного.
Легендарный тайный ход Троице-Сергиева монастыря
Боевые действия у Троицы начались 8 октября (по юлианскому календарю) 1608 года. И связаны они были вот с чем.
По сей день ходит много легенд о существовании подземного хода, который ведет из лавры чуть ли не до монастыря в Хотьково. На самом же деле, картина совершенно иная.
Есть сведения, что подземный ход действительно был. Но пролегал он из обители к располагавшейся неподалеку, возле реки Кончуры, мельнице. Если смотреть от Пятницкой башни на юго-восток, то примерно в метрах двухстах стояла мельница. Где-то там и выходил наружу потайной ход. Через него в часы безлунной ночи появлялись наши гонцы, отправляясь в Москву, а возвращаясь, исчезали так же в этом незаметном для посторонних глаз узком ходе.
Лисовский, так как эта часть местности была под его наблюдением, конечно, узнал о существовании хода. Ночью он устроил засаду. Ночь оказалась лунной, со стен монастыря дозорные заметили опасность. Через тайный подземный ход никто не пошел. Зато через потайные ворота обители (были еще и такие) вышла группа троицких воинов и неожиданно напала на неприятеля. Лисовский был ранен, враги разбежались. Но подземный ход, вероятно, после этого уничтожили, так как теперь его могли использовать против обители. Гонцы же впредь пытались прорваться через боевые посты противника, что зачастую оканчивалось очень плачевно (использовалась гонцами также разветвленная система оврагов).
С упомянутой ночи (8 окт.) и начались всевозможные вооруженные стычки.
Тактика троицких сидельцев
Сапега не мог взять монастырь сходу. У него отсутствовали осадные пушки, то есть способные повредить стены толщиной в метр. Имелось от 14 до 17 полевых орудий, которые разместили в «шанцах» для отражения атак воинов вне крепости. Чуть погодя удалось получить от Лжедмитрия единственную осадную пушку «Трещеру».
Сапега надеялся, что Троица сдастся без боя. В обители отсутствовало нужное количество дров для зимовки. Не было фуража для боевых коней и скотины. Всякая крепость, запертая на долгое время, рано или поздно сдается (так полагал Сапега).
Сапега надеялся, что Троица сдастся без боя
Троицкие же воины избрали тактику активной обороны – изматывать противника мужественными вылазками и неожиданными нападениями. Прямое столкновение с врагом на поле боя было рискованным – польская крылатая гусария, закованная в тяжелую броню, считалась лучшей кавалерией Европы. Своими длинными мощными пиками крылатые гусары сминали любой строй. Необходима была тактика умелых маневров, с молниеносным ударом и быстрым отступлением обратно в крепость.
Героизм троицких защитников, к сожалению, встречал серьезное препятствие в предательстве отдельных перебежчиков, уходивших на сторону врага. И героизм, и предательство обозначились с самого начала. 10 октября защитники заметили, что неприятели заготавливают капусту на монастырском огороде у северной стены, без ведома воевод спустились на веревках и нанесли врагу серьезный урон. Но при этом один монастырский служка сбежал. Он выдал, что вечером троицкие воины предпримут вылазку, чтобы помочь гонцам прорваться сквозь ряды противника. Вечером вышли из монастыря тремя крупными отрядами. Один завязал отвлекающий бой, а два других пытались атаковать вражьи заставы, но там их уже поджидала засада. Потеряв много убитых, отступили в монастырь, а гонцы попали в плен.
Подкоп и штурм
О подкопе никто даже не догадывался. Но однажды, совершенно случайно, во время разведки, наши воины были замечены врагом, завязался кровавый бой. Отступая, удалось захватить раненого вражьего казака. Он-то и выдал, что ведется подкоп от рва вдоль восточной стены монастыря. Точное местоположение подкопа он не знал. Он лишь добавил, что закончить подкоп должны к Михайлову дню, и тогда будет штурм. Оставалось всего две недели.
В монастыре воцарилось смятение. Архимандрит Иоасаф с соборными старцами и монахами в день памяти Димитрия Солунского (26 октября) совершили крестный ход по стенам вокруг обители. После этого троицкие воины совершили удачную вылазку на вражьи заставы и захватили ротмистра. Тот подтвердил слова о подкопе.
Пока думали, как выявить подкоп, Сапега неожиданно начал штурм – за целую неделю до Михаила Архангела. Согласно историческим исследованиям, на штурм пошли спонтанно, по инициативе пьяных солдат, после шумного пира в честь побед войск Лжедмитрия. Описывавший эти события келарь Авраамий Палицын сообщает, что преподобный Сергий явился во сне пономарю Иринарху и предупредил об опасности.
Преподобный Сергий явился во сне пономарю Иринарху и предупредил об опасности
Приступ вели со всех сторон в 3-м часу ночи. Неприятели подожгли Пивной двор (в ста метрах к северо-западу от обители), и это вдруг обернулось против них самих. Зарево пожара осветило колонны штурмующих. Подошедших к стенам поражали камнями, бревнами, кипящей смолой. Остальных обратили в бегство прицельными залпами пушек.
Но проблема подкопа не была решена. Чтобы перехватить этот подземный ход, начали рыть свой, более глубокий ров, как потом оказалось, не с той стороны. Заранее наводили пушки, чтобы защищать землекопов от атак неприятеля. До Михаила Архангела оставалось два дня. И тут на сторону троицких сидельцев перебежал казак, который указал точное место – Пятницкую башню. Внутри крепости в считанные часы возвели дубовую стену на случай разрушения башни.
Авраамий Палицын сообщает, что во время службы архимандрит Иоасаф увидел Архистратига Михаила, сиявшего как солнце, державшего в руке скипетр и грозившего неприятелям за то, что они коснулись его образа: «Всесильный Бог вскоре воздаст вам отмщение». В тот же день произошло чудо артиллерийской дуэли (в начале XVII века пушки стреляли не настолько точно): ответным огнем троицкой артиллерии «Трещера» была уничтожена.
Во время службы архимандрит Иоасаф увидел Архистратига Михаила, грозившего неприятелям
Отец Иоасаф сподобился еще одного видения. Во время келейного правила он погрузился в тонкий сон и увидел преподобного Сергия, который ободрил его: «Не скорби, но в радости молитвы приноси, ибо предстоит и молится Богу об обители и о вас Пречистая Богородица со ангельскими ликами и со всеми святыми».
Бои за подкоп
Как шли бои защитников Троицы с осаждающим неприятелем, становится понятно на примере сражений за подкоп.
Подобраться к устью подкопа было практически невозможно.
На помощь старцу вышел отряд Бориса Зубова и Ананьи Селевина. Им тоже не разрешали выходить, но, преодолев сопротивление воевод, они выступили и помогли старцу Нифонту повторно атаковать укрепления. Однако под жестоким пушечным огнем вынуждены были отойти к Пивному двору. Старец Нифонт повел в атаку в третий раз. На этот раз наши воины попали не только под фронтальный, но и под фланговый огонь артиллерии. Понеся значительные потери, отошли к Келареву пруду. Преследовавшие их враги едва не ворвались в монастырь, но были остановлены крепостной артиллерией.
Казалось, три троицких отряда находятся на грани уничтожения. В пылу боя никто не заметил, что Борис Зубов и Ананья Селевин с отрядом при отступлении спустились в Глиняный овраг. Обойдя вражеские укрепления с фланга и тыла, они набросились на «шанцы» с пушками. Первым ворвался слуга Меркурий Айгустов, но был сражен выстрелом из пищали. За ним врывались другие троицкие воины и тут же вступали в рукопашный бой. Неприятели испугались и бросились в лагерь. Троицкие воины быстро овладели тремя укреплениями. А когда подоспел отряд Ивана Ходырева, то совместно овладели последними двумя укреплениями. Оттуда в обитель вывезли пушки (половину всех имевшихся у неприятеля).
На следующий день атаковали непосредственно подкопный ров, но попали в страшную засаду и с большими потерями отошли.
Два подрывника, Никон Шилов и Петр Слота, вынуждены были подорвать подкоп и с собой, и с врагами
В этих боях погибло, по разным сведениям, до 350 защитников обители.
Монахи и сражения
Осенью 1608 года сторонники Лжедмитрия II одерживали значительные победы по всей стране. Остатки правительственных войск сидели на осадном положении в Москве, Смоленске, Новгороде Великом и Нижнем Новгороде, Коломне, Казани, Иосифо-Волоцком и Троице-Сергиевом монастырях. Люди массово переходили на сторону врага. Правительство Лжедмитрия в четыре раза увеличило налоги населению, а иноземцы рыскали всюду, грабя города и селения. По местам вспыхивали народные восстания – все они были потоплены в крови. Россия находилась на грани полного краха.
Под обителью Троицы враг отказался от приступов и решил держать монастырь в осаде. Время работало на неприятеля. Наступала зима – русская, суровая. В обители отсутствовало нужное количество дров, от чего зависело не только отопление, но и элементарное приготовление пищи. Заканчивалось сено для боевых коней. А монастырское продовольствие не отличалось разнообразием и было явно недостаточно для воинов обители. Приходилось делать почти ежедневные вылазки. Зачастую они сопровождались боями.
Однажды решили отбить у противника скот. Воины разогнали вражьи заставы, но слишком увлеклись преследованием противника и не заметили, как Лисовский вывел свои отряды, чтобы отрезать троицких воинов от крепости. Воевода направил резервный отряд для исправления ситуации. Завязалось сражение, однако перевес бы на стороне неприятеля.
Из обители поспешил последний резерв. Они в монашеских черных одеждах смело ударили на врага
Из обители поспешил последний резерв – старцы Ферапонт Стогов и Малафия Ржевитин с 20 монахами. В прошлом все они знали ратное дело. Теперь, в критическую минуту, было некогда одевать панцири и кольчуги. Им открыли Святые ворота (предназначавшиеся лишь для Царей), и они в монашеских черных одеждах смело ударили на врага. Русские тушинцы, православные по вере, при виде монахов испытали суеверный страх и отступили. Но вскоре с фланга и фронта появился Сапега с наемниками, пытаясь окружить наши отряды. Тогда один крестьянин по прозванию Суета с бердышом в руках преградил путь неприятелям. От его ударов враги падали замертво. Воспользовавшись заминкой тушинцев, троицкие воины пришли в себя и контратаковали. Лисовского ранили из лука, его воины растерялись. Сапежинцы отходили в свой лагерь. Наши благополучно вернулись в обитель.
Монахи пополняли ряды воинов – защитников Троице-Сергиева монастыря. Но и многие воины пополняли ряды монахов: тяжелораненые принимали перед смертью монашеский постриг, чтобы предстать пред Богом уже в новом духовном звании.
В осаде
В зиму стали болеть цингой. Люди с трудом передвигались, не было прежней сноровки и скорости. Вылазки сократили. Забили весь скот и боевых коней на еду. Деревянные постройки разобрали на дрова.
Запросили помощь из Москвы. Но московский отряд в несколько сот ратников, пришедший в ночь на 14 января, так и не смог пробиться.
В феврале болезни уносили каждый день до 15–20 человек. Число троицких сидельцев сокращалось.
Москва предприняла еще одну попытку помощи. Под обитель Троицы прибыл небольшой отряд из 70 казаков и 20 монастырских слуг (во главе атаман Сухой Останков). Они везли с собой ценный груз – 20 пудов пороха. Но как попасть в окруженную обитель? Направили трех гонцов предупредить, что в ночь на 16 февраля отряд пойдет скрытно оврагами. Все трое попали в плен. Под пытками они выдали план. Неприятели всё перекрыли, подготовили засады, а две роты наемников искали отряд. Тогда атаман отряда принял отчаянное решение прорваться к обители. Со стен обители услышали выстрелы и шум схватки, троицкие воины сделали встречную вылазку. В обитель вместе с порохом прорвалось 60 казаков, их атаман впоследствии активно участвовал в боях. 10 казаков погибло, а 20 слуг, вероятно, попали в плен.
Лисовский был настолько раздосадован прорывом, что велел казнить пленных на глазах защитников обители. Троицкие воеводы дали не менее жестокий ответ – велели на стенах, на глазах у противника казнить всех имевшихся пленных – 61 наемника и казака. Война всегда имеет в себе что-то непоправимо жестокое. После случившегося инцидента в лагере противника вспыхнули раздоры, друзья и родственники казненных винили своих военачальников.
Раздоры в обители
В марте от цинги умирало ежедневно 20–25 человек. Их закапывали в одну большую яму. Сохранилось письмо инокини Ольги (Годуновой), как раз от того времени. Она пишет тете (сохранилось практически такое же письмо ее бабушке):
На праздник святителя Николая 9 мая в Успенском соборе отец Иоасаф устроил и освятил придел во имя святителя, все молились Угоднику Божию. Как потом заметили, с этого дня многие начали выздоравливать, цинга отступила.
Последствия болезней и регулярной гибели воинов были катастрофическими. Но самым страшным оказалось другое. Возникли раздоры среди самих защитников. Раздоры тянулись с середины зимы вплоть до лета.
Хорошо это или плохо, но экономические взаимоотношения сохранялись в обители на протяжении всей осады. Кто-то что-то продавал или покупал, появлялись даже спекулянты. Чтобы кого-то похоронить, требовались, как правило, деньги – заплатить тем, кто копает, хоронит.
Мария Владимировна, княжна старицкая, королева ливонская, в постриге инокиня Марфа Конечно, обитель выделяла воинам и членам их семей из своих запасов продукты, теплую одежду. Делались даже денежные выплаты. В условиях осады всё это было, конечно, очень скромным. Воинам хотелось большей щедрости, а монахи настаивали на экономии.
Кто-то пустил слух, что казначей Иосиф (Девочкин-Кочергин) якобы «истерял» все монастырские деньги. Вспыхнули распри и взаимные обвинения. В феврале 1609 года на казначея написали донос, который попал к Царю, и тот велел воеводе князю Григорию Долгорукову провести расследование.
Расследование в те времена проводилось путем пыток. Осажденные выразили бурю негодования и отстояли старца Иосифа. За него так же вступился второй воевода – Алексей Голохвастов. Тогда Долгоруков подверг пыткам двух помощников казначея, от чего они вскоре и умерли, но подтверждения обвинениям не получил.
Воевода Долгоруков хотел взять под свой контроль казну, запасы и винные погреба монастыря. К сожалению, после боев он злоупотреблял спиртным.
К маю-июню 1609 года многие монахи поумирали от цинги или были убиты неприятелем, а Алексей Голохвастов болел, и тогда Долгоруков схватил казначея и подверг его пыткам: старца подняли на дыбу. Вину опять не удалось доказать. Настоятель обители архимандрит Иоасаф вступился за страдальца. Поддержали его другие соборные старцы, а также инокиня Марфа (бывшая королева ливонская). Воевода Долгоруков оправдывался и обвинял казначея в заговоре, в сношениях с неприятелем, в том же теперь стал обвинять воеводу Голохвастова и инокиню Марфу. Но сохранившийся к нашему времени архив документов Сапеги подобной измены не подтверждает. Никаких сношений казначея с неприятелем не зафиксировано.
Святую обитель защищали люди далеко не святые. Или, по крайней мере, святые не все
В конце концов старца Иосифа удалось оправдать. Полученные под пытками раны и болезни привели его к скорой смерти. Он был с почетом похоронен в Троице, а имя его внесли в монастырский синодик.
Почему же всё так? Да потому, что святую обитель защищали люди далеко не святые. Или, по крайней мере, святые не все. А несвятые и ведут себя соответственно. Никто и нигде не ищи идеала. Люди стремятся быть верными и полезными, но часто падают жертвами своих собственных немощей или предрассудков.
Пока тянулось всё это дело, никто не заметил лазутчика из стана врага.
Предатели, лазутчик, штурм
В мае 1609 года из монастыря кто-то перебежал в стан врага. Сапега узнал, что в монастыре осталось всего 102 дворянина, около 20 стрельцов, 40 казаков, 40 старых монахов и сколько-то стариков, женщин и детей. Вот, собственно, и всё, что уцелело от трех с половиной тысяч троицких сидельцев.
Но в марте-апреле Сапега отправил многих своих воинов, включая Лисовского, против земских ополчений, освободивших Владимир, Муром, Ярославль, Углич, Романов. В это же время легендарный полководец Михаил Скопин-Шуйский воссоздал правительственную армию и при поддержке шведов двинулся к Москве. Лжедмитрий II умолял Сапегу срочно снять осаду и ехать в Тверь, чтобы возглавить его войско.
Сапега провел совещание, и наемники наотрез отказались уходить от Троицы, ведь победа, говорили они, уже так близка.
Сапега проявил хитрость. Он отправил своего трубача Мартьяша в качестве перебежчика. Мартьяш дал троицким воеводам точные сведения, правильно наводил пушки на своих же товарищей и удачно для монастыря участвовал в вылазках. Он вошел в доверие. Более того, воевода Долгоруков, злоупотребляя спиртным, пустил его жить в свои палаты и даже поручал проверять ночные караулы.
В какой-то день (или ночь) еще два предателя перебежали к Сапеге и предложили спустить Нагорный (ныне Белый) пруд в овраг. А из этого пруда по тайным трубам вода поступала в обитель. Достаточно отсечь доступ воды, и через несколько дней обитель будет в безысходном положении. Всё шло само в руки завоевателя. Но как-то троицкие разведчики захватили пленного, который выдал план перекрытия воды. В считанные часы в обители наполнили водой огромные спешно вырытые ямы.
Для штурма Сапега мобилизовал все имевшиеся силы – 3000 наемников, казаков, переяславских дворян и 5000 даточных крестьян (то есть рекрутов, набранных из крестьян по положенной повинности). Из Ельца прибыла осадная пушка, стрелявшая калеными ядрами.
И вот, буквально за день до штурма появился перебежчик, православный литвин, по имени, кстати, тоже Мартьяш. Он разоблачил первого Мартьяша. Воевода Долгоруков приступил к своему обычному способу – пыткам – и выведал всё, как есть. Разведка подтвердила: будет штурм.
Вечером 28 июня Сапега вывел восьмитысячное войско для демонстрации своих сил и устрашения защитников. С наступлением сумерек они пошли с четырех сторон к стенам Троицы.
Раздались шесть выстрелов калеными ядрами – в монастыре, с полным истощением древесных запасов, гореть было практически нечему. Неприятели, добравшись до Пивного двора, устроили пожар здесь. В этом была их роковая ошибка, как и при первом штурме – пламя осветило штурмующих. Защитники открыли огонь дробом (картечью) из орудий подошвенного боя. Даточные крестьяне побежали первыми.
Воины восточной стены, отразив нападение, оставили здесь стариков, женщин и детей и поспешили на помощь воинам Долгорукова, с трудом сдерживавшего врага у Пивного двора. Противника удалось отбросить. Утром совершили вылазку к осадным приспособлениям и перебили тех, что были рядом. Согласно сохранившимся данным, враг потерял «семь добрых панов», 400 казаков, гайдуков и пахоликов (бедных шляхтичей), большое количество «черных людей». Набранные Сапегой переяславские дворяне и даточные крестьяне после сражения разбежались по домам.
Последний штурм: час пробил
В монастыре осталось менее 200 боеспособных защитников.
Сапега не мог организовать новый штурм сразу. Вняв мольбам Лжедмитрия II, он оставил часть воинов у Троицы и поспешил на помощь тушинскому полководцу Александру Зборовскому. Сапега не успел, и Зборовский потерпел поражение от русско-шведского войска.
Обозленные, Сапега и Зборовский подошли к Троице. Численность полков они довели до 12000. Превосходство их было безоговорочным. Чуть погодя это воинство сражалось со всей правительственной армией Скопина-Шуйского у Калязина монастыря.
Не сохранилось сведений, как наши защитники узнали о главном штурме обители. Но на стенах стояли все. И дети, дожившие до этого дня, – их исхудавшие, осунувшиеся лица выглядывали в бойницы. Стояли измученные женщины (одну из них в этом бою сразит шальная пуля). Инокиня Ольга (Годунова) и инокиня Марфа, бывшая царица Ливонская. Оставшиеся в живых монахи, казаки и стрельцы. Настоятель обители архимандрит Иоасаф. Воеводы Долгоруков и Голохвастов. Святые и грешные, праведные и не очень – они в любом случае готовы были жизнь свою за Троицу положить. Все распределились по стене длиной в 1250 метров. Пороха уже почти не было.
Святые и грешные, праведные и не очень – они готовы были жизнь свою за Троицу положить
Сапега решил не допускать прежних ошибок – никакого пламени снаружи крепости. Штурм вести со всех направлений всем двенадцатитысячным войском. И это против двухсот человек.
28 июля (по юлианскому календарю), за три часа до рассвета, враги заняли исходные позиции. Взяли лестницы, осадные приспособления, обнажили сабли, приготовили пищали, и сотни, тысячи пик были направлены в сторону святой обители. В кромешной тьме ждали команду, чтобы добить горстку защитников Троицы.
Раздался глухой выстрел осадного орудия.
Сапега дал следующий приказ к началу штурма. Осадная пушка должна выстрелить каленым ядром. Если обитель загорится, то сразу идти на приступ (пламя должно осветить находящихся внутри). Если пожара нет, то ждать второй выстрел, потом третий. И после третьего идти на штурм, независимо от того, будет пожар или нет.
И вот этот выстрел раздался.
И вот, произошло что-то странное, труднообъяснимое. Но если всё же как-то описывать это в понятиях земных, то случилось вот что.
Приказ Сапеги о начале штурма оказался запутанным и мудреным для большинства простых воинов. Одни пошли на штурм после первого выстрела, другие после второго, третьи – после третьего. В темноте колонны штурмующих смешались.
Отряды иноземных наемников услышали сбоку и позади себя русскую речь, приняли говоривших за вылазной отряд из обители. На самом деле то были тушинские казаки из их же сводного войска. Но иноземцы, испугавшись, вступили с ними в бой. Казаки, давно ненавидевшие иноземцев, после первой же их атаки ответили яростной рубкой. Отряды продолжали смешиваться, к сражающимся подтягивались сторонники с той и другой стороны. Забыв про штурм монастырских стен, словно помешанные, они стреляли друг в друга, рубили, кололи. Всю ночь до рассвета вокруг обители по холмам и оврагам гуляла кровавая коса смерти.
Алая заря поутру открыла страшное зрелище. Никто не понимал, что случилось. Всё вокруг стен было усеяно трупами
Алая заря поутру открыла страшное зрелище. Никто не понимал, что случилось. Всё вокруг стен было усеяно трупами. Сотни тел лежали тут и там. Кто-то стонал или хрипел в предсмертной агонии. Летали вороны.
А ведь с троицких стен выстрелили из пушек лишь несколько раз.
Защитники готовились к новым штурмам и приступам. Этого почему-то не случилось. Ни на следующий день, ни через неделю, ни через месяц. Осада продолжалась, но вплоть до ее снятия в январе 1610 года никаких штурмов больше не было.
Русские казаки из рядов неприятелей потом рассказывали о видении преподобного Сергия накануне штурма: он сказал, что они участвуют в богопротивном деле и жестоко расплатятся. Атаманы Андрей Болдырь и Пантелеймон Матерый вняли видению и тайно увели свои станицы из лагеря. Может, потому и сохранили жизни свои.
В октябре к Троице прорвался воевода Давид Жеребцов с четырьмя сотнями воинов. Еще были вылазки и схватки, еще теряли людей, еще были нестроения по поводу материального содержания воинов. Но ситуация кардинально менялась.
В январе 1610 года в обитель Троицы торжественно въехал всенародный герой Михаил Скопин-Шуйский. В обители отслужили благодарственный молебен.
Монахи отдали из погребов и житниц последние запасы на пропитание воинов и оставшихся в живых крестьян окрестных селений. А соборный старец Макарий Куровский отправился в Москву с радостной вестью и со святой водой из родника Преподобного Сергия.
Новодевичий монастырь, XVII век
Каким-то чудом за время осады выжили инокиня Ольга (Царевна Ксения Годунова) и инокиня Марфа (бывшая ливонская королева Мария Владимировна). Они поселились в Новодевичьем монастыре, где пережили новую скорбь – Новодевичий был захвачен мятежными казаками Ивана Заруцкого, а инокини ограблены донага. Удивительно, их жизни и здоровью не причинили вреда.
А настоятель обители архимандрит Иоасаф уехал на покой в Пафнутьев Боровский монастырь, где он когда-то принял постриг. Картины пережитого, скорби и стрессы подточили его силы, он нуждался в отдыхе. Но именно там, в Пафнутьевом монастыре, отца Иоасафа и настиг его давний враг Сапега.
Вражье войско, в котором находился сам Лжедмитрий II, появилось у монастыря летом 1610 года. Князь Михаил Волконский с 800 стрельцами успел укрыться в обители, поняв, что в самом Боровске оборону не выдержать. Отец Иоасаф настоял на решительном противодействии врагу и стойкой защите обители. На протяжении десяти дней неприятели трижды штурмовали обитель, но были отбиты. Четвертый штурм стал роковым.
Есть неподтвержденное мнение, что кто-то предательски открыл ворота Тайницкой башни и впустил захватчиков. Другие сведения говорят, что ворота открыли ради спасения собравшихся крестьян. Когда они заходили, неприятели поспешили на штурм. Люди от страха торопились в обитель, и в такой толчее закрыть ворота было уже невозможно.
Еще целые сутки наши воины сражались внутри обители и полегли все до единого. Князь Михаил Волконский героически погиб, защищая вход в собор, где укрывались монахи и мирные жители. Израненный, он упал уже в церкви, у левого клироса. Вражьи сабли никого не щадили – ни женщин, ни детей, укрывшихся в обители. Троицкий старец Иоасаф убит был вместе со всеми.
После ухода неприятеля убиенных монахов и мирян погребли в двух братских могилах. Когда же впоследствии служились панихиды, то, по свидетельству очевидцев, сквозь землю наружу проступала кровь.