2 вселенский собор причины созыва и основные деяния
II Вселенский собор
История Европы дохристианской и христианской
Сайт «Православие.Ру» продолжает публикацию фрагментов новой книги церковного историка и канониста протоиерея Владислава Цыпина «История Европы дохристианской и христианской».
Второй Вселенский собор. Дионисий. Ферапонтов монастырь, собор Рождества Богородицы Императорская сакра о созыве собора в Константинополе, текст которой не сохранился, была издана святым императором Феодосием Великим весной 381 года. На собор приглашались епископы восточных провинций, которыми он правил. На западе империи властвовал Грациан, и единоличная юрисдикция Феодосия на западные провинции не распространялась. На собор съехалось 150 епископов. Вначале прибыли предстоятели православных общин из Сирии, Азии и Фракии; позже, когда соборные деяния уже начались, к ним присоединились епископы, прибывшие из Египта во главе с Тимофеем Александрийским, а также из Македонии, среди которых первенствовал Асхолий Фессалоникийский. Среди участников собора были святитель Кирилл, занимавший Иерусалимскую кафедру с 350 года, преемник Василия Великого по Кесарийской кафедре Элладий, родные братья святого Василия Григорий Нисский и Петр Севастийский, а также Акакий Веррийский, Амфилохий Иконийский, Оптим Писидийский, Диодор Тарсийский, Пелагий Лаодикийский, Евлогий Едесский, Исидор Кирский и Отрей Мелитинский. В Константинополь приехали также 36 епископов духоборцев, или пневматомахов, считавшихся последователями Македония, во главе с Элевсием Кизическим и Маркианом Лампсакийским. Переговоры с ними приверженцев Никейского символа и учения о равночестности Святого Духа Отцу и Сыну не дали результатов, и македониане, покинув собор, выехали из столицы.
А на соборе стала обсуждаться кандидатура на столичную кафедру. По предложению Диодора Тарсийского, с согласия императора, предстоятелем Константинопольской Церкви был избран пожилой сенатор Нектарий, исполнявший должность претора столицы, в ту пору еще не принявший таинства крещения, так что после избрания он был, подобно Амвросию Медиоланскому, вначале крещен, а потом рукоположен последовательно в три степени священства. Нектарий и стал затем уже третьим председателем II Вселенского собора.
Важнейшим деянием собора явилось принятие нового Символа веры, буквально того самого, каким поныне пользуется Православная Церковь: «Веруем (пистевомен) во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребена. И воскресшаго в третий день по Писанием. И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца. И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Исповедуем (омологумен) едино крещение во оставление грехов. Чаем (проскомен) воскресения мертвых, и жизни будущаго века. Аминь».
II Вселенскому собору принадлежат семь правил. Они, однако, не были первоначально, на самом соборе, составлены в качестве отдельных канонов. Отцы собора издали послание церковно-дисциплинарного содержания, которое впоследствии, в начале VI века, было разделено на четыре правила. Что же касается трех последних канонов, то происхождение их таково. В 382 году в Константинополе состоялся собор епископов, в котором участвовало большинство отцов II Вселенского собора; на нем обсуждался вопрос о взаимоотношениях Восточных Церквей с Церковью Рима в контексте признания вселенского статуса собора 381 года. Именно этот собор и издал два правила, которые включены были в состав канонов II Вселенского собора как 5-е и 6-е. 7-е правило представляет собой отрывок из послания, направленного из Ефеса Несторию Константинопольскому в 428 году. После осуждения Нестория III Вселенским собором по понятным причинам одиозное имя адресата было удалено из послания. Но почему этот текст из каноникона Ефесской Церкви оказался включенным в число правил II Вселенского собора? Возможно, потому, что содержательно он продолжал тему 1-го правила этого собора. Эти три канона (с 5-го по 7-й) не включались в древние западные сборники. Признавая, что 3-е правило издано самим Константинопольским собором, Римская Церковь тем не менее отвергла его; причина этого очевидна – она связана с тем, что этим каноном был возвышен статус Константинопольской Церкви, но впоследствии Рим вынужден был все-таки признать установленное этим правилом место Константинопольской кафедры во вселенском диптихе.
В 1-м правиле собора подтверждается непреложность символа веры «трехсот восемьнадцати отцев, бывших на соборе в Никее, что в Вифинии», и предается анафеме всякая ересь, расходящаяся с этим символом, а затем следует перечень этих ересей: «евномиан, аномеев, ариан, или евдоксиан, полуариан, или духоборцев, савеллиан, маркеллиан, фотиниан и аполлиниариан». Одна из этих ересей – савеллианская – возникла задолго до I Никейского собора, в первой половине III века, и ее суть заключалась в отрицании ипостасного отличия Отца от Сына, вследствие чего она на Западе получила наименование патрипассианской ереси, иными словами, из савеллианского богословия логически вытекает вывод, что на Кресте пострадал не только Сын Божий, но и Божественный Отец. Эта ересь типологически не связана с арианской, и как раз ариане обвиняли своих противников, отстаивавших православное учение о единосущии Сына Отцу, в скрытом савеллианстве. Повод для таких обвинений давал действительно склонявшийся к савеллианству Маркелл, бывший противником ариан и считавший себя единомышленником Афанасия Великого, и еще более его ученик Фотин. Сами же ариане в этом правиле обозначены именем крайнего приверженца этой ереси Евномия, последователей которого называли аномеями, поскольку, идя далее Ария в уклонении от истины, они учили о неподобии Сына Отцу, а также Евдоксия, рукоположившего в бытность его епископом Константинопольским Евномия в епископа Кизического. Наименование «полуариане» в исторических работах часто употребляется применительно к умеренным арианам, учившим о подобии или даже подобосущии Сына Отцу, но в данном правиле им обозначены так называемые духоборы, или последователи Македония, отрицавшие ипостасное бытие Святого Духа и Его единосущие Отцу. Наконец, аполлинарианская ересь, осужденная отцами II Вселенского собора, относится уже не к тринитарному богословию, а к христологическому догмату, который стал главной темой последующих Вселенских соборов, начиная с III-го.
Во 2-м правиле II Вселенского собора речь идет о незыблемости канонических территориальных границ между Церквами: «Областные епископы да не простирают своея власти на Церкви за пределами своея области и да не смешивают Церквей». В нем впервые на языке канонов упоминаются более крупные поместные образования, чем церковные области, возглавляемые митрополитами, о которых речь шла в правилах I Вселенского собора. Эти области были названы диоцезами. Их появление в канун II Вселенского собора связано с развитием административного деления самой Римской империи, поскольку церковная организация последовательно приводилась в соответствие с административным делением империи. Во 2-м правиле упоминаются диоцезы лишь одной префектуры – Востока: «Александрийский епископ да управляет Церквами токмо египетскими; епископы Восточные да начальствуют токмо на Востоке, с сохранением преимуществ Антиохийской Церкви, правилами никейскими признанных; также епископы области Асийской да начальствуют токмо в Асии; епископы Понтийские да имеют в своем ведении дела токмо Понтийския области; Фракийские токмо Фракии». Относительно Церквей за пределами империи, «у иноплеменных народов», собор постановил сохранить прежний порядок – «соблюдавшееся доныне обыкновение отцев», которое заключалось в том, что Церкви в Эфиопии находились в ведении Александрийских епископов, Церкви в пределах Ирана, за восточными границами империи, – в юрисдикции Антиохийского престола, а Церкви Восточной Европы зависели от первого епископа Фракии, который имел кафедру в Ираклии.
3-е правило устанавливает место в диптихе епископа Константинополя. В нем говорится: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть новый Рим». Известно, что в Риме неравенство чести кафедр связывают не с политическим значением городов, а с апостольским происхождением общин, и поэтому на первые места в диптихе там ставили в древности Римскую, Александрийскую и Антиохийскую Церкви, основанные апостолом Петром и его учеником Марком. В связи с этим Римские епископы в течение нескольких столетий упорно противились возвышению столичной кафедры Константинополя. Но 3-е правило II Вселенского собора недвусмысленно говорит о политических и, следовательно, исторически преходящих основаниях возвышения престолов. Гражданское положение города определяло, согласно этому канону, его место в диптихе.
В 4-м правиле II Вселенский собор отверг действительность хиротонии Максима Киника на Константинопольскую кафедру, занятую святым Григорием Богословом: «О Максиме Кинике и о произведенном им безчинии в Константинополе: Максим не был или не есть епископ, ни поставленные им на какую бы то ни было степень клира, и соделанное для него и соделанное им: все ничтожно». Канонический принцип, который можно вывести из текста и контекста 4-го правила, заключается, прежде всего, в том, что недопустимо одну и ту же кафедру занимать двум или нескольким епископам, а значит, до законного освобождения кафедры вследствие кончины, увольнения на покой, перевода на другую кафедру или низложения по суду занимавшего ее епископа поставления на нее других лиц незаконны, недействительны и ничтожны.
6-е правило имеет исключительно важное значение для церковного суда. В нем, прежде всего, устанавливаются критерии, которым должно соответствовать лицо, обращающееся в качестве обвинителя епископа или в качестве истца с жалобой на епископа в церковный суд. В связи с этим правило различает жалобы и обвинения частного характера, с одной стороны, и обвинения в совершении церковных преступлений – с другой. Жалобы и обвинения частного характера, в соответствии с этим правилом, принимаются независимо от церковного статуса обвинителя или истца: «Если кто принесет на епископа некую собственную, то есть частную жалобу, как-то в притязании им имения, или в иной какой-либо потерпенной от него неправде: при таковых обвинениях не принимать в разсуждение ни лица обвинителя, ни веры его. Подобает всячески и совести епископа быть свободною, и объявляющему себя обиженным обрести правосудие, какой бы веры он ни был». Но если речь идет об обвинении епископа в совершении церковных преступлений, то данным каноном не допускается принятие его от еретиков, раскольников, устроителей незаконных сборищ (самочинников), изверженных клириков, отлученных мирян, а также от лиц, находящихся под церковным судом и еще не оправданных. Жалобы и обвинения на епископов подаются, согласно 6-му правилу, областному собору, то есть на суд собору митрополичьего округа. В том случае, если решение, принятое областным собором, не удовлетворяет обвинителя или истца, он может подавать апелляцию «большему собору епископов великия области», иными словами, собору диоцеза, которыми на Востоке в пору II Вселенского собора были Азийский (с центром в Ефесе); Понтийский со столицей в Кесарии Каппадокийской, Фракийский (с центром в Ираклии), на территории которой находился и Константинополь, а также Сирийский (со столицей в Антиохии) и Египетский с Ливией и Пентаполем (главный город – Александрия). Кроме того, 6-е правило категорически воспрещает подавать жалобы на епископов и апелляции царю, «мирским начальникам» и Вселенскому собору. В правиле есть еще одно замечательное положение, соответствующее и характеру церковного законодательства, и нормам римского права: обвинитель в случае доказанной клеветы сам подлежит той ответственности, которая предусмотрена для совершившего преступление, в котором он обвиняет епископа: «…но не прежде могут они настоять на своем обвинении, как письменно поставив себя под страхом одинакового наказания с обвиняемым, если бы, по производству дела, оказались клевещущими на обвиняемого епископа».
7-е правило затрагивает тему присоединения к Церкви бывших еретиков и раскольников. Согласно этому правилу, евномиане, монтанисты, названные «фригами», савеллиане и «все прочие еретики… приемлются якоже язычники» – чрез крещение; а ариане, македониане, новациане и савватиане (последователи Савватия, отделившегося от новациан), четыредесятники и аполинаристы – через анафематствование собственной ереси и миропомазание. Может вызвать недоумение то обстоятельство, что отцы II Вселенского собора не только духоборцев-македониан, но даже и ариан постановили принимать без крещения. Объясняется это, вероятно, не только тем, что ариане не искажали крещальную формулу, но тем еще, что крайние ариане, кощунственно именовавшие Сына сотворенным и неподобным Отцу, ко времени II Вселенского собора выродились в секту евномиан, для которых при переходе их в Православие собор предусматривал перекрещивание, ибо ставил их наравне с язычниками, а наименованные в 7-м правиле арианами своим учителем считали Евсевия Никомидийского, а впоследствии Акакия Кесарийского, который исповедовал Сына подобным Отцу.
В Церквях Сирии, Азии и Фракии Константинопольский собор признавался вселенским изначально. Ефесский собор, на ход которого оказал решающее влияние предстоятель Александрийской Церкви святой Кирилл, не упоминал о соборе 150 отцов, но на его символ и на его каноны содержатся ссылки в деяниях и постановлениях Халкидонского собора. В Риме признание вселенского достоинства Константинопольского собора 381 года, по составу действительно исключительно восточного, относится к более позднему времени – это произошло уже при папе Гормизде в начале VI века.
ВСЕЛЕНСКИЙ II СОБОР
Источники
Историческая ситуация
Ход Собора
Богословие Собора
Никео-Константинопольский Символ: «Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли и всего видимого и невидимого. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, от Отца рожденного прежде всех веков, света от света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, несотворенного, Отцу единосущного, чрез Которого все произошло. Ради нас человеков и ради нашего спасения сошедшего с небес и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы и вочеловечившегося. И распятого за нас при Понтии Пилате, и страдавшего, и погребенного. И воскресшего в третий день, по Писаниям. И восшедшего на небеса, и сидящего одесную Отца. И вновь грядущего со славою судить живых и мертвых, Царствию Которого не будет конца. И в Духа Святого, Господа животворящего, от Отца исходящего, вместе с Отцом и Сыном покланяемого и славимого, проглаголавшего чрез пророков. Во единую, святую, соборную и апостольскую Церковь. Исповедую единое крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мертвых. И жизни будущего века. Аминь» (ACO. II. Vol. 1 (2). P. 276).
Правила Собора
В 1-м прав. Собора подтверждается непреложность Символа веры «трех сот осминадесяти отцев, бывших на Соборе в Никее, что в Вифинии» и предается анафеме всякая ересь, расходящаяся с этим Символом, а затем следует перечень этих ересей: «евномиан, аномеев, ариан, или евдоксиан, полуариан, или духоборцев, савеллиан, маркеллиан, фотиниан, и аполлинариан». В самой достоверной версии греч. текста, воспроизведенной в издании «Правил святых Вселенских Соборов с толкованиями», евномиане отождествляются с аномеями (Εὐνομιανῶν ἤγουν ᾿Ανομοίων), чего нет в параллельном славяно-рус. тексте, где те и др. перечислены через запятую, как разные ереси (C. 78). Слово «Символ» добавлено в рус. перевод: по-гречески говорится только о «вере 318 отцов», что может означать и веру как таковую, и Символ веры.
Во 2-м прав. речь идет о незыблемости канонических территориальных границ между церквами: «Областные епископы да не простирают своея власти на церкви, за пределами своея области, и да не смешивают церквей». В нем содержатся очевидные параллели с Ап. 35, к-рое гласит: «Епископ да не дерзает вне пределов своея епархия творити рукоположения во градех и в селех, ему не подчиненных. Аще же обличен будет, яко сотвори сие без согласия имеющих в подчинении грады оные или села: да будет извержен и он, и поставленнии от него»; ср.: I Всел. 5 и в особенности с I Всел. 6 и IV Всел. 17.
В 4-м прав. Собор отверг действительность хиротонии Максима Киника на К-польскую кафедру, занятую свт. Григорием Богословом. Среди преступлений Максима Киника Иоанн Зонара упоминает симонию. Присутствие греха симонии при поставлении на священную степень, согласно канонам, упраздняет действие благодати, делает рукоположение недействительным (ср.: Ап. 29, IV Всел. 2, Трул. 22, VII Bсел. 5, 19, Васил. 90). Канонический принцип, к-рый следует из текста и контекста 4-го прав., заключается прежде всего в том, что недопустимо одну и ту же кафедру занимать 2 или неск. епископам, а значит, до законного освобождения кафедры вслед. кончины, увольнения на покой, перевода на др. кафедру или низложения по суду занимавшего ее епископа поставления на нее др. лиц незаконны и недействительны.
6-е прав. имеет исключительно важное значение для церковного суда. В нем прежде всего устанавливаются критерии, к-рым должно соответствовать лицо, обращающееся в качестве обвинителя епископа или в качестве истца с жалобой на епископа в церковный суд. В связи с этим правило различает жалобы и обвинения частного характера, с одной стороны, и обвинения в совершении церковных преступлений,- с др. Жалобы и обвинения частного характера в соответствии с этим правилом принимаются независимо от религ. убеждений обвинителя или истца: «. аще кто принесет на епископа некую собственную, то есть частную жалобу, как-то в притязании им имения, или в иной какой-либо потерпенной от него неправде: при таковых обвинениях не приимати в разсуждение ни лица обвинителя, ни веры его. Подобает бо всячески, и совести епископа быти свободною, и объявляющему себя обиженным обрести правосудие, какия бы веры он ни был». Но если речь идет о церковных преступлениях, то данным правилом не допускается принятие обвинений в таковых от еретиков, раскольников, устроителей незаконных сборищ (самочинников), изверженных клириков, отлученных мирян, а также от находящихся под церковным судом и еще не оправданных.
Данное положение учтено в принятом Свящ. Синодом РПЦ 1 окт. 2004 г. «Временном положении о церковном судопроизводстве для епархиальных судов и епархиальных советов, выполняющих функции епархиальных судов», в к-ром говорится: «Не принимаются к рассмотрению заявления, поступившие от. находящихся вне церковного общения (в случае рассмотрения дел вероучительного, пастырского или богослужебного характера)» (II 3. 13. 2), аналогичным образом, согласно «Временному положению», такие же лица не подлежат привлечению на церковный суд в качестве свидетелей по делам вероучительного, пастырского или богослужебного характера (II 5. 25. 3).
В правиле есть еще одно положение, соответствующее и характеру церковного законодательства, и нормам рим. права, но чуждое светскому законодательству совр. гос-в, к-рое заключается в том, что обвинитель в случае доказанной клеветы сам подлежит той ответственности, к-рая предусмотрена для совершившего преступление, в к-ром он обвиняет епископа: «. но не прежде могут они настояти на свое обвинение, как письменно поставив себя под страхом одинакаго наказания с обвиняемым, аще бы, по производству дела, оказалися клевещущими на обвиняемаго епископа».
IV. Константинопольский второй вселенский собор.
Это вера православных.
Отцы Халхидонского собора.
Прости собор архиереев и иереев, почтенных сановитостию и летами. Умолк язык неприязненный.
В своем исследовании мы подошли к изложению и раскрытию догматической деятельпости второго вселенского Константинопольского собора. История его нам так же мало известна, как и первого вселенского. Актов или протоколов собора до нас не дошло; вероятно, их никогда и не существовало. При изучении этого собора приходится довольствоваться скудными сведениями, сохраненными церковными историками V века, и сочинениями Григория Богослова, очевидца, бывшего на соборе. Хотя сочинения Григория и не скудны сведениями, но эти последние изложены в духе полемическом, а потому научное пользование ими требует осторожнейшей критики.
Сделаем анализ символа. Исходной точкой для этого возьмем символ Никейский, с которым и будем сравнивать рассматриваемый символ.
Учение Константинопольского символа о Духе Святом провозглашено было без сомнения для ниспровержения бесконечных неправильных воззрений относительно третьей ипостаси св. Троицы, а также и вопреки Маркеллу, отрицавшему ипостасное бытие Духа Св. Было бы неосновательно полагать, что оно изложено в виду македониан, как обыкновенно думают. С македонианами на соборе II вселен., хоть они и были приглашены сюда, и речи не было о Духе Святом.
Составлением символа и ограничивается, собственно говоря, догматическая деятельность II вселенского собора. Но история знает, что кроме этого на соборе сделано было и еще многое, не относящееся к догматике. Мы намерены войти в рассмотрению фактов, составляющих другие стороны деятельности соборной. Мы надеемся найти в них более или менее ясное подтверждение нашей основной мысли, что собор Константинопольский был выражением направления антиохийского. Тем охотнее беремся за эту задачу, что с подобной точки зрения еще никем не был обозрен ход дел на Константинопольском вселенском соборе. Желаем однако быть немногословными, сколько позволить самое дело.
В деятельности собора, с нашей точки зрения, заслуживает внимания: во 1-х, появление македониан на соборе; в 2-х, споры о Павлине; в 3-х, положение Григория Богослова на соборе и его окончательное удаление из Константинополя во время собора.
Почему, с какою целью появляются на соборе македониане? Чтобы уяснить этот вопрос, нужно хоть несколько заглянуть на историю македониан до собора.
Итак, подведем итоги наших суждений о том, за что так был недоволен Григорий собором, когда после дела Павлина и каких-то других разногласий на соборе, он оставил заседания соборные, дожидаясь прибытия Египтян? Недоволен был, по нашим догадкам, тем, что собор предпринял дело составления символа, и тем, что этот символ излагал в выражениях, какие не соответствовали желаниям его, Григория. Замечательно, что хотя Григорий пережил время II вселенского собора, но никогда и нигде в своих сочинениях не приводит символа Константинопольского или слов из него. Принял ли он символ Константинопольский? 498 На наши раcсуждения относительно обстоятельств происхождения символа Константинопольского совершенно основательно возразят: „все это догадки – гипотезы». Так! Но пусть люди, более автора знающие, ответят на вопрос: как произошел, при каких обстоятельствах составился символ Константинопольский? Вопрос, по нашему мнению, очень важен. Мы довольны, что сделали попытку разъяснить вопрос.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Метки
—Музыка
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
ВТОРОЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР
ВТОРОЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР
Борьба между православными и арианами, возобновившаяся вслед за окончанием I Вселенского собора и сосредоточившаяся первоначально на решенном отцами вопросе о Божестве Христа Спасителя, с течением времени вызвала появление новых ересей, из коих наиболее примечательны ереси, связанные с именами Аполлинария и Македония.
Епископ Лаодикийский Аполлинарий вышел из рядов православной партии. Не ограничиваясь отрицанием арианских положений в учении о Сыне Божием, Аполлинарий стремился утвердить положения им противоречащие; это стремление и привело его к ереси. Так, в опровержение особенного ударения ариан о Сыне Божием как тварном существе, которое они делали на признании во Христе всецело человеческой природы, Аполлинарий, напротив, уничтожал человеческую личность в исподе Иисусе. С психологической точки зрения, ему казалось невероятным учение Никейского символа, что во Христе соединились совершенное Божество и совершенное человечество он рассуждал, что две сущности с сохранением всех своих свойств, никогда не могут соединиться в одну. Немыслимым представлялась ему идея богочеловечества и со стороны догматической: с полным человечеством связан грех; если же мыслить грех в естестве Христа, хотя бы как и возможность, то дело искупления для Него уже становится невыполнимым. Поэтому Аполлинарий полагал, что, восприняв при воплощении тело и душу человеческую, Христос не воспринял отличительной части человеческого существа — человеческого духа, так как последний обязательно предполагает свободу воли, а с нею и наклонность ко греху духа человеческого, по мысли Аполлинария, во Христе заменил Божественный Логос, господствовавший над злыми влечениями животной души[1].
Вскоре после I Вселенского собора (341 г.) ариане вносят в свои символы и учение о Третьем Лице Пресвятой Троицы — Святом Духе, причем заметно выступает стремление, в полном соответствии с развитием арианского учения о Сыне Божием, «описать Святого Духа как Ипостась разделенную, «отчужденную, разобщенную» от Отца и Сына». С течением времени по вопросу о Лице Святого Духа из среды полуариан выделилась особая партия Македониан, получившая свое наименование от Константинопольского епископа (355— 359 гг. ) Македония Партия эта, почитая Святого Духа Третьим Лицом Пресвятой Троицы только из чести, отличала Его по существу от Первых Двух Лиц, признавая творением, а не Богом[2].
Вообще в учении о Святом Духе существовала в IV веке как среди православных, так и ариан, крайняя разобщенность мнений, которую cв. Григорий Богослов изображает следующим образом: «Что касается до мудрецов нашего века, то одни почитают Его (т. е. Святого Духа) действованием, другие — тварью, иные — Богом, а иные не решались сказать о Нем ни того, ни другого, из уважения, как говорят они, к Писанию, которое будто бы ничего не выразило о сем ясного, почему они не чтут и не лишают чести Духа, оставаясь к Нему в каком-то среднем, вернее же сказать, весьма жалком расположении. Даже из признающих Его Богом одни благочестивы только в сердце, а другие осмеливаются выражать свое благочестие и устами. Но слышал я о других еще более мудрых измерителях Божества, которые, хотя согласно с нами исповедуют Троицу, однако ж столько разделяют Лица Ее между Собою, что Одно почитают безпредельным по сущности и по силе (т. е. Отца), Другое безпредельным по силе, но не по сущности (т. е. Сына), а Третье — ограниченным и в том, и другом (т. е. Духа)».
Таким образом, перед сознанием Вселенской Церкви опять был поставлен вопрос о Божестве Второго Лица Пресвятой Троицы. Кроме того, ересь Аполлинария и ересь Македония возбудили новые вопросы догматического свойства первая — о Богочеловечестве Христа Спасителя, а вторая — о Святом Духе, Третьей Ипостаси Пресвятой Троицы.
Ответом на указанные вопросы и послужила деятельность II Вселенского собора. Собор этот созван был императором Феодосием Великим[3] в 381 году в Константинополе с целью «утверждения во всей империи никейского учения против всех ересей».
На этом Соборе присутствовали одни только восточные епископы, число коих было сто пятьдесят[4]. Среди них находились великие святители того времени Мелетий Антиохийский, Григорий Нисский, Кирилл Иерусалимский и Григорий Богослов. Первые заседания происходили под председательством Мелетия Антиохийского. В это время, по желанию императора и народа, на свободную Константинопольскую кафедру собором был избран св. Григорий Богослов. Вскоре Мелетий скончался, и председателем собора, естественно, сделался вновь избранный епископ столицы.
Первым делом новый председатель внес собору предложения уладить давно уже волновавший Антиохийскую церковь раскол. Раскол этот возник в Антиохии в начале 60-х годов IV века, когда в ней одновременно появились два епископа, Мелетий и Павлин; оба разделяли управление над православною паствою Антиохийской церкви. Обе стороны находились в непримиримой вражде. Он предложил отцам Собора не выбирать преемника умершему Мелетию: выбор этот, по его мысли, нужно было отложить до времени, когда враждующие партии Антиохийской церкви уже с взаимного согласия могли бы выбрать себе епископа. Но предложение председателя было отвергнуто, потому между ним и отцами возникло охлаждение, окончившееся тем, что св. Григорий добровольно отказался от Константинопольской кафедры; тем более, что епископы Египта и Македонии, запоздавшие на Собор и потому не дававшие согласия на избрание Григория Богослова епископом столицы, возбудили вопрос о правильности этого избрания ввиду существования 15-го правила I Вселенского собора, запрещавшего епископам переход с одной кафедры на другую. (Св. Григорий Богослов был пред возведением на престол Константинопольской Церкви епископом местечка Сасим). В июне 381 года, после прощальной речи отцам Собора, св. Григорий удалился в Назианз, где и скончался.
Догматическая деятельность II Вселенского собора нашла свое выражение в составлении символа, известного в истории Церкви под именем Никео-Цареградского. Символ этот принят без изменений всею Православною Церковью и содержится каждым православным христианином, верным учению своей Матери Церкви. До восьмого члена, т.е. изложения учения о Святом Духе, символ II Вселенского собора представляет собою Никейский символ, измененный и дополненный отцами ввиду тех ересей, которые вызвали необходимость созвания II Вселенского собора.
В учении о Боге Отце в Никейском символе отцы Собора после слова «Творца» ввели слова «неба и земли». Таким образом, отцы Собора в учении о Боге Отце, изложенном в Никейском символе, «не сделали никаких существенных пояснений» по причине отсутствия споров в Церкви о Первом Лице Святой Троицы. «Нужно ли говорить об Отце, — замечает св. Григорий Богослов, — Которого не касается по общему согласию (т. е. ввиду отсутствия разногласий) все водящиеся естественным смыслом (т. е. еретики)». В учении о Сыне Божием они заменили после «рожденного от Отца» слова «из сущности Отца, Бога от Бога» словами «прежде всех веков». При существовании в символе слов «Бога истинного от Бога истинного» выражение «Бога от Бога» являлось некоторого рода повторением, которого и старались избежать, когда опустили последнее изречение. Слова «прежде всех веков», заменявшие изречение Никейского символа «из сущности Отца» с исчерпывающей определенностью указывают на предвечное рождение Сына Божия, тогда как выражение Никейского символа: «рожденный от Отца, т. е. из сущности Отца», и «единосущный Отцу» «могли приводить к мысли, что сначала последовало рождение Сына от Отца и потом бытие Его с известными свойствами». При этом вычеркнули изречение «на небе и на земле», идущее за словами «чрез Которого все произошло».
В последующее учение о Сыне Божием, содержащееся в Никейском символе, отцами Собора вставлены некоторые слова, имеющие целью яснее выразить православное учение о плотском естестве Богочеловека ввиду некоторых ересей, слова эти здесь выделены: «. нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего с небес и воплотившегося от Духа Святого и Девы Марии, и вочеловечившегося, распятого за нас при Понтии Пилате и страдавшего, и погребенного и воскресшего в третий день по писаниям, и восшедшего на небеса и седящего одесную Отца и паки имеющего прийти со славою судить живых и мертвых, Которого царству не будет конца«. Таким образом, деятельность отцов II Вселенского собора, как видно, не была отменой или изменением по существу Никейского символа, но лишь более полным и определенным раскрытием содержавшегося в нем учения, и сами отцы 1-м правилом постановили: «Да не отменяется символ веры трехсот осминадесяти отцев, бывших на Соборе в Никее, что в Вифинии, но да пребывает оный непреложен».
Никейский символ оканчивался словами «(Верую) и в Духа Святого» II Вселенский Собор дополнил его, присоединив к нему учение о Святом Духе, о Церкви, о крещении, о воскресении мертвых и о жизни будущего века; изложение учения об этих истинах веры и составляет содержание VIII, IX, X, XI, и XII членов Никео-Цареградского символа.
II Вселенским собором составлено четыре канонических правила, из коих особенно важное значение имеют два постановления: I) запрещение епископам одних поместных церквей вмешиваться в дела других церквей и 2) предоставление епископам Константинополя, как Нового Рима, первого места в смысле чести вслед римскими епископами. Хотя в греческих, славянских и русских изданиях II Вселенскому собору приписывается 7 правил, но в действительности ему принадлежат только первые четыре, о которых упоминают и церковные историки V века Правила же 5-е и 6-е составлены на Константинопольском соборе 382 года, 7-е представляет собою сокращение послания, сделанного Трулльским собором (692 г ) от лица Константинопольской церкви к Антиохийскому епископу Мартирию
Воспоминание II Вселенского собора Православною церковью совершается 22 мая
Примечания:
[1] Аполлинарий в своем делении природы человека на тело, животную или жизненную душу и духовную или разумную душу следовал греческому философу Платону. Аполлинарий умер в 390 году. Ересь Аполлинария осуждена Александрийским собором 362 года, хотя без упоминания имени самого ересеучителя. В 375 году, когда Аполлинарий, отделившись от Церкви, начал образовывать свою секту, он был осужден Собором в Риме; последнее осуждение было повторено II Вселенским собором.
[2] Нужно заметить, что впоследствии и именно ко времениII Вселенского собора, эта партия отказалась от своего еретического учения о Святом Духе, оставшись, однако, верной осужденному I Вселенским собором утверждению полуариан, что Сын подобосущен, а не единосущен Отцу. Поэтому общепринятое мнение, что II Вселенский собор созван был «на Македония Духоборца», не находится в строгом соответствии с исторической действительностью.
[4] Поэтому лишь позже (а на Западе только в VI веке), когда догматические определения Собора по причине их особенной важности и достоинства были приняты всеми поместными церквами, за Собором было признано всею Церковью значение Вселенского.