6 июня париж что произошло
6 июня париж что произошло
۩۞۩Исторические Фильмы۩۞۩ запись закреплена
5-6 июня 1832 в Париже произошло Июньское восстание
Целью восставших было свержение Июльской монархии, установленной в 1830 году. Восстание было подготовлено тайным обществом «прав человека». 5 июня 1832 года должны были состояться похороны генерала Ламарка — одного из виднейших деятелей республиканцев, скончавшегося от холеры. Республиканцы безошибочно рассчитали, что похороны генерала привлекут огромное количество народа, что создаст благоприятную ситуацию для того, чтобы поднять восстание. Похоронная процессия превратилась в демонстрацию, вылившуюся в вооруженное столкновение с войсками. Часть солдат национальной гвардии перешла на сторону восставших. Ночью войска под командованием маршала Мутона оттеснили восставших в исторический центр Парижа. Утром 6 июня восставшие построили баррикады в квартале Сен-Мерри, где разворнулись кровопролитные бои. Вскоре восстание было подавлено, зачинщики мятежа были либо арестованы, либо скрылись.
Восстание 1832 года играет ключевую роль в романе Виктора Гюго «Отверженные». Именно на баррикадах улицы Сен-Дени встречаются почти все центральные персонажи романа.
Ниже представлены следующие экранизации романа:
Отверженные (1935)
Отверженные (1958)
Отверженные (1978)
Отверженные (1982)
Отверженные (1998) http://vk.com/page-213744_50232681
Отверженные (2000) https://vk.com/page-213744_28078961
Отверженные (2012, фрагмент)
Кинишко подошло на вечер!
Первый фильм-мюзикл шикарный, но вот про три других есть подозрение что это дикий шлак.
6 июня париж что произошло
۩۞۩Исторические Фильмы۩۞۩ запись закреплена
5-6 июня 1832 в Париже произошло Июньское восстание
Целью восставших было свержение Июльской монархии, установленной в 1830 году. Восстание было подготовлено тайным обществом «прав человека». 5 июня 1832 года должны были состояться похороны генерала Ламарка — одного из виднейших деятелей республиканцев, скончавшегося от холеры. Республиканцы безошибочно рассчитали, что похороны генерала привлекут огромное количество народа, что создаст благоприятную ситуацию для того, чтобы поднять восстание. Похоронная процессия превратилась в демонстрацию, вылившуюся в вооруженное столкновение с войсками. Часть солдат национальной гвардии перешла на сторону восставших. Ночью войска под командованием маршала Мутона оттеснили восставших в исторический центр Парижа. Утром 6 июня восставшие построили баррикады в квартале Сен-Мерри, где разворнулись кровопролитные бои. Вскоре восстание было подавлено, зачинщики мятежа были либо арестованы, либо скрылись.
Восстание 1832 года играет ключевую роль в романе Виктора Гюго «Отверженные». Именно на баррикадах улицы Сен-Дени встречаются почти все центральные персонажи романа.
Ниже представлены следующие экранизации романа:
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Политика
Le Monde (Франция): 6 июня 1944 года или «изувеченная радость»
«Какая страна, по-вашему, внесла самый большой вклад в победу над Германией?» В мае 1945 года 57% французов назвали СССР, отвечая на этот вопрос Французского института общественного мнения. Проведенный в июне 2004 года тот же самый опрос продемонстрировал глубокие изменения в восприятии окончания этого конфликта в Европе: 58% респондентов выбрали США.
Эти изменения поднимают вопрос о месте англо-американской высадки в памяти и о ее значимости, которая не казалось такой уж существенной сразу же после войны. В 1945 году причинами тому во многом стали аура Советского Союза и существенное политическое влияние Компартии. Таким образом, необходимо вернуться к пережитому, представлениям и сути этого многозначного и многостороннего события.
Слово «освобождение» до сих пор вызывает в сознании неоднозначные представления. «В эти уникальные дни было возможно все. Мы пообещали себе, что это радостное утро освобождения станет для нас вторым рождением, что могила прошлого порастет травой», — пишет философ Владимир Янкелевич (Vladimir Jankélévitch) в вышедшей в 1986 году книге «Незыблемое». Это многое говорит о надеждах в стране, которая была отягчена поражением 1940 года и унижена четырьмя годами немецкой оккупации. Хотя высадка в Нормандии 6 июня 1944 года и в Провансе 15 августа, а также освобождение Парижа 25 августа сегодня представляют собой ключевые моменты окончания Второй мировой войны на территории Франции, их одних недостаточно для представления намного более сложных реалий.
Франция, место столкновения
Стоит отметить, что в истории существует долгий период, с замедлением и ускорением хода событий, который отделяет ожидания 1943-1944 годов от боев лета 1944 года, ухода оккупантов и капитуляции нацистской Германии 8 мая 1945 года. Это период нестабильности и неопределенности, в котором смешиваются стратегические, политические и военные цели. Франция же вновь стала полем противостояния в центре мирового конфликта, где население разрывалось между чувством облегчения, радостью, страхом, тревогой и страданием. Этот важнейший период надолго определил представления и память о последнем мировом конфликте. И все же…
Поражение в мае-июне 1940 года и высадка 6 июня 1944 года, как ни странно, исчезли из вышедшей в 2017 году «Мировой истории Франции» под редакцией Патрика Бушрона (Patrick Boucheron). Интеллектуальная инициатива по децентрализации не может быть объяснением всему, и такое намеренное вычеркивание двух событий, которые сделали Францию театром важного конфликта в рамках Второй мировой войны, не может не интриговать.
День Д — не просто военное событие, «последняя битва, сражение Франции и сражение за Францию», как сказал генерал де Голль 6 июня 1944 года. Как и поражение 1940 года, он представляет собой «эластичное» событие, отмечает историк Пьер Лабори (Pierre Laborie): «Связанные с ним восприятия, представления и память являются своеобразными участниками истории. Каковы временные рамки этого события?»
Контекст
The Times: страдания СССР во Второй мировой «позабыты»
Де Голль: высадка 6 июня — это дело англосаксов (AgoraVox)
Le Figaro: отсутствие Путина на торжествах в Нормандии обрастает догадками
Le Figaro: нужно ли приглашать Путина на празднование 75-летия высадки союзников в Нормандии
Мультимедиа
75-летие высадки союзников в Нормандии
После советской победы под Сталинградом в феврале 1943 года население оккупированных стран не переставало надеяться на освобождение в День Д. Операция «Оверлорд», наконец, стала реализацией проекта по высадке союзников на западе захваченной нацистами Европы. Что касается «Сопротивления», 6 июня открыло ключевую фазу с точки зрения подтверждения его легитимности и идентичности. С самого начала оккупации освобождение территории было одной из приоритетных задач. Полностью зависевшая от союзников перспектива «Дня Д» регулярно с лета 1943 года мобилизовала силы Сопротивления, прежде всего, партизан. Она формировала горизонт ожиданий.
Вечером 6 июня 1944 года до окончания войны в масштабах страны было еще далеко. В Нормандии два месяца продолжались ожесточенные бои англо-американских и немецких сил. Оказавшееся в тисках мирное население страдало от наземных операций и бомбардировок. Успех высадки союзников не может скрыть ее высокую людскую и материальную цену. Трудности в противодействии немецким контратакам объясняются тяжелыми потерями во всех лагерях: 20 900 американцев, 16 000 британцев и канадцев, 55 000 немцев.
Что касается мирного населения, обстрелы со стороны союзников погубили более 60 000 человек по всей Франции, а 150 000 пришлось бежать из дома летом 1944 года. Реалии войны надолго сформировали молчаливую и мучительную память. «Не знаю, какая вера в союзников потребовалась нам, чтобы и дальше любить их, чтобы стремиться вместе с ними к разрушениям, которые они устроили на нашей земле», — писал Жан-Поль Сартр (Jean-Paul Sartre) 9 сентября 1944 года.
Кроме того, сопровождавшие высадку партизанские операции и диверсии становились предлогом для коллективных репрессий и массовых расстрелов мирных жителей немецкими оккупантами и коллаборационистами: Тюлль 9 июня, Оранур-сюр-Глан 10 июня, Маниз 12 июня, Сен-Марсель 19 июня, Вессье-ан-Веркор 21 июля, Этобон 27 сентября и т.д. Список получится длинным. «День Д» оставил после себя «изувеченную радость», как писал лионский партизан Альбан Вистель (Alban Vistel) 28 августа 1944 года.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Июньское восстание (Франция)
Июньское восстание — название событий, происходивших в период с 5 по 6 июня 1832 года в Париже.
Содержание
Предыстория
Доклад тридцати девяти
22 мая тридцать девять оппозиционно настроенных депутатов, в большинстве своем разочаровавшихся режимом правления Орлеанского дома, среди которых также несколько республиканцев, собираются у Жака Лаффитта и принимают решение опубликовать доклад-обращение [2] к своим избирателям с целью подвести итоги своей деятельности и обосновать свои действия, в том числе участие в голосованиях. В действительности же документ представляет собой обвинение, выдвинутое против кабинета министров, возглавляемого Перье, назначенного на должность Премьер-министра 13 марта 1831 г. после отстранения Лаффитта. Проект доклада составлен комиссией из шести депутатов (Комт, Ла Файет, Лаффитт, Одилон Барро, Моген, Корменен) и одобрен всеми 39 участниками 28 мая.
Публикация манифеста создает эффект разорвавшейся бомбы. Республиканская оппозиция переходит к решительным действиям, заручившись, как это часто происходило при Июльской монархии, поддержкой легитимистов, которые все ещё надеялись обратить смуту в свою пользу. Так, председатель республиканского общества «Голуаз» Дешапель, находясь в родстве с О’Хегерти, служившими придворными шталмейстерами Карла Х в эмиграции, поддержал восстание, чтобы после завершения беспорядков обратить его в пользу старшей ветви Бурбонов. И те, и другие были готовы воспользоваться малейшим шансом. К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) [источник не указан 1867 дней]
Похороны генерала Ламарка
2 июня 1832 на похоронах убитого на дуэли математика-республиканца Эвариста Галуа оппозиционные настроения начинают накаляться, и руководители оппозиции ждут, чтобы выступить, 5 июня. В этот день должны состояться похороны генерала Ламарка — одного из виднейших деятелей республиканской партии, скончавшегося от холеры. Республиканцы безошибочно рассчитали, что похороны генерала привлекут огромное количество народа, что создаст благоприятную ситуацию для того, чтобы поднять восстание, которое интенсивно подготавливалось тайными республиканскими обществами.
5 июня похоронная процессия прошествовала по Большим бульварам до моста Аустерлиц, где, возглавляемая республиканцами с красными флагами, превратилась в демонстрацию, вылившуюся в вооруженное столкновение с войсками, которые были командированы для устранения беспорядков. Часть солдат национальной гвардии переходит на сторону восставших. Сражения, исход которых не определен, продолжаются до вечера.
Восстание
Король Луи-Филипп, 1 июня разместившийся в замке Сен-Клу после приема в Компьени короля Бельгии Леопольда I, получил известие о событиях 5 июня от одного из своих адъютантов, генерала Геймеса. Луи-Филипп без промедления садится в экипаж и возвращается в Париж в сопровождении королевы Марии-Амалии и госпожи Аделаиды. С тем, чтобы продемонстрировать своё спокойствие и решимость, вечером того же дня во дворе Каррузель дворца Тюильри Луи-Филипп проводит смотр регулярных войск и гарнизонов национальной гвардии.
Ночью войска под командованием маршала Мутона освобождают окраинные кварталы столицы и оттесняют восставших в исторический центр Парижа. Сражение завязывается утром 6 июня. Национальная гвардия оказывает сопротивление, а восставшие строят баррикады в квартале Сен-Мерри, где разворачиваются смертельные бои, жертвами которых стали около 800 человек; регулярная армия насчитывает 55 погибших и 240 раненых, национальная гвардия — 18 погибших и 104 раненых, среди восставших — 93 погибших и 240 раненых. В своих мемуарах префект полиции Анри Жиске приводит следующие данные о потерях: 18 погибших и 104 раненых в национальной гвардии, 32 погибших и 170 раненых в регулярной армии, 20 погибших и 52 раненых в муниципальной гвардии, не считая тех, кто не принадлежал к трем указанным формированиям. По оценке Жиске, среди восставших насчитывалось не менее 80 погибших, 200 раненых и 1500 задержнных.
Зачинщики мятежа либо арестованы, либо скрываются, как генерал Ла Файет, который, предвидя поражение, укрылся в провинции. Вечером 5 июня депутаты династической оппозиции, которые, как Лаффитт или Барро, подписали Доклад-обращение, снова собираются у Лаффитта. Не решаясь принять ни одну из сторон, они в итоге принимают решение утром 6 июня направить своих представителей к Луи-Филиппу с требованием изменить политический курс страны и тем самым прекратить кровопролитие.
Утром 6 июня король проводит смотр войск на Елисейских полях и площади Согласия, затем направляется к местам боев, которые солдаты и гвардейцы ведут на севере Парижа. Армия повсюду встречает его возгласами Да здравствует король! Долой республиканцев! Долой сторонников Карла! В половине четвёртого пополудни Луи-Филипп принимает в Тюильри Лаффитта, Одилона Барро и Араго, которым сообщает, что последний островок сопротивления только что уничтожен и, следовательно, предмет переговоров отсутствует.
Барро, указавший на необходимость бороться с причинами возмущений, которые он видел в том, что «избранный правительством курс не отвечает надеждам, возложенным на Июльскую революцию», получил от короля следующий ответ: «Июльская революция ставила своей целью не допустить нарушения положений Хартии, которые не только сохранены в полном объёме, но и дополнены. […] Моим ориентиром стала Хартия 1830 г., так как именно в этом документе я дал вам свои обещания, которые поклялся соблюдать и которые всегда буду готов отстаивать ценой моей крови. […] Публичный характер принятых мной обязательств и та преданность, с которой я их соблюдаю, должны оградить меня от всех домыслов, вызванных так называемой программой Мэрии. Господин Лаффитт, который также присутствовал в Мэрии вместе со мной, знает, что такой программы не существует. Единственная программа — это декларация, которая была зачитана господином Вьенне. Я неоднократно говорил об этом господину Ла Файету и готов повторить это вам: так называемая программа — чистой воды вымысел и абсурдная ложь.»
Подавление восстания
Чтобы окончательно закрепить свою победу, 6 июня кабинет министров представляет королю на подпись постановление, согласно которому Париж находится в осадном положении. К тому времени возмущения закончились, но существуют опасения, что суд присяжных вынесет слишком много оправдательных приговоров, как это часто случалось с 1830 на процессах в отношении руководителей республиканских партий. Введение осадного положения позволяет передать полномочия, которые обычно находятся в компетенции гражданских институтов, военным властям и тем самым предоставить рассмотрение дел подследственных гораздо более строгому Военному совету.
Первый смертный приговор, вынесенный 18 июня, подлежит обжалованию, и решением от 29 июня 1832 г. кассационный суд аннулирует постановление Военного совета и направляет дела на рассмотрение в общеустановленном правовом порядке, ссылаясь на положения статей 53, 54 и 56 Хартии 1830 г., которые гарантируют рассмотрение дел судом присяжных без вмешательства чрезвычайных судебных органов.
Подчиняясь решению кассационного суда, Луи-Филипп в тот же день отменяет постановление от 6 июня. Республиканцы злорадствуют и ещё долго будут клеймить позором «государственный переворот июня 1832 г.». Виктор Гюго обличает «политических шулеров, в чьем наперстке с двойным дном исчезла статья 1414, и которые присвоили себе право объявить об осадном положении!». Появляется бессчетное количество карикатур. Но к всеобщему удивлению суд присяжных оказывается суровым: вынесено 82 приговора, из них 7 смертных, которые решением короля заменены ссылкой.
Восстание в художественной литературе
Напишите отзыв о статье «Июньское восстание (Франция)»
Литература
Примечания
Отрывок, характеризующий Июньское восстание (Франция)
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.
Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг’ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.
Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.