анекдот про исаакиевский собор
Анекдот про исаакиевский собор
Однажды делегация советских приехала в Пекин на какую-то
там конференцию. И вот ходят они по городу, зыбают по сторонам и
вдруг видят дом, а на нём Звезда Давида. «Неужели синагога?!»,-думают.
Зашли туда, а там одни китайцы и еврейская служба вовсю идёт.
Ну те стоят, дивятся на это дело, а китайский Раввин закончил свои
дела, подходит к нашим евреям и спрашивает, мол, что это за добрые люди
пришли к ним в синагогу. Ну те ему грят, что они делегация советских
евреев, а китайский Раввин им и говорит:
-Осень плиятно! Но сьто-то вы не осень похози на евлеев.
А знаете ли вы, что в Стамбуле есть не только мечеть «Ай-София!»,
но и церковь «Эх, Софья!» и синагога «Ой, Софа!»?
— Алле! Это синагога?
— Синагога.
— Это еврейская синагога?
— Вы слышали, в Одессе синагога развалилась!
— Да? А восстанавливать будут?
— Нет, на ней давно уже поставили крест.
ЗЛАЧНОЕ МЕСТО
Рассказывают, что по сценарию картины «Бриллиантовая рука» управдом-Нонна Мордюкова должна была говорить:
— И я не удивлюсь, если узнаю, что ваш муж тайно посещает синагогу.
Чиновник из Комитета по кинематографии потребовал у режиссёра переделать этот текст:
— Пусть уж лучше он говорит: «Посещает тайный дом свиданий».
На это Гайдай заметил:
— Я знаю, что в Москве есть синагога. А вот о доме свиданий до сих пор не слышал. Может, вы расскажете?
В конце концов в качестве компромиссного варианта выбрали «тайно посещает любовницу».
…Я засел в библиотеку и через несколько дней мог вполне успешно преподавать в еврейской гимназии историю этого древнего народа. Мы решили с Сашей: пора!
И поехали в Общество. Ростовская синагога находится на разбитой донельзя улице Тургеневской. Последователи иудаизма были уверены, что власть не ремонтируют улицу, дабы затруднить им прикосновение к истокам.
В библиотеке я выяснил, что Ростов-на-Дону является одним из центров еврейской духовности и культуры России. Здесь находится могила Пятого Любавичского Ребе Шолома Дов Бера Шнеерсона, которую часто посещают паломники. До революции 1917 года город находился в черте оседлости, и до 40% его населения составляли евреи.
Но мы отвлеклись.
Саша долго искал, кто будет общаться с режиссёром из организаторов, я же разглядывал оформление помещения. На входе нас встретила стенгазета с фотографиями и зловещим заголовком «ОНИ УЖЕ ТАМ!». Она повествовала о тех, кто эмигрировал в Израиль.
Рядом на стене висел рекламный плакат с незатейливой рифмой: «Курсы кройки и шитья! Приходите к нам, друзья».
В углу громоздились штабеля упаковок оливкового масла, коробок с мацой и игрушками. В ту пору существовало множество благотворительных фондов, оказывающих гуманитарную помощь российским евреям.
Наконец, вернулся мой компаньон и с грустью доложил:
— Красивой нет, будешь общаться с умной.
К нам вышла Роза Давидовна.
Сашка погрешил против истины, она должна быть гениальной.
Наша творческая группа обложилась перечнем номеров еврейской художественной самодеятельности, списком приглашенных официальных лиц, необходимого оборудования и стала выстраивать программу. Процесс пошел.
Я расставлял номера по своему режиссерскому разумению: несколько ярких и интересных для затравки в начале концерта, потом послабее и в конце для кульминации самые интересные и громкие. Я не подозревал, какая битва развернется вокруг программы в день праздника.
Я позвонил фейерверкерам. Сошлись на девятистах.
Первый день закончился.
День второй. Репетиция
Утром я позвонил в театр, где было намечено проведение мероприятия, чтобы выяснить, какое у нас будет оборудование на сцене. Поднявшая трубку вахтерша крикнула кому-то:
— Костик, иди сюда. Евреи звонят за аппаратуру.
Выяснив все подробности, и услышав обещание за дополнительные деньги получить сверхчувствительные микрофоны, я направился в гимназию на репетицию. Сашка, который должен был меня подвезти, по своему обыкновению опоздал на час. Когда я, нацепив бэджик со своими данными, вбежал в актовый зал, несколько десятков карих глаз смотрели на меня напряженно-внимательно и очень насторожено.
Ко мне подошел, участвующий в концерте актер оперетты Хандак, постучал пальцем по пластиковой карточке на моей груди и вкрадчиво спросил:
— А скажи-и-те… Это фамилия?
День третий. Концерт
…В общем, концерт прошел на высоком идеологическом и профессиональном уровне. Меня поблагодарили за терпение.
После фейерверка мы с Сашкой и Хандаком собрались в гримерке. Саша, как самый молодой, сгонял в магазин. По его классификации он вернулся почти мгновенно: через полчаса. Хотя ходу до магазина максимум минута, причем приставным шагом.
— Встретил бывшую подругу,- вальяжно объяснил он.
Мы пили русскую водку и закусывали пончиками. Мой друг рассказывал соответствующие событию анекдоты, актер пел дуэт Эдвина и Сильвы из «Королевы чардаша», а я уже готов был признаться, что на бэджике указан мой псевдоним.
На следующее утро мне позвонила госпожа Штуцер и в ультимативном тоне заявила, что через пару месяцев начинается подготовка к Пуриму и рэжиссёром назначен я.
Я тоже присутствовал на памятных мероприятиях, встретил там много знакомых, в том числе, и по тому самому ханукальному концерту. Вернувшись домой, решил связаться по скайпу с Алексом.
У Сашки, должен заметить, жизнь стабилизировалась: постоянная работа, хорошая квартира, сыновья подрастают. В свободное от работы время участвует в играх КВН северо-американской лиги.
Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге
Из сборника «Экскурсия по Санкт-Петербургу в стихах».
Мощью завораживает взор,
Вызывает трепет и волнение
Сказочный Исаакиевский собор,
Монферрана лучшее творение.
Вознесясь над городом Петра,
В облаках плывущих утопает
Кафедральный православный храм,
КУпола корона золотая.
Виден в любой день издалека.
Крест лучится в солнечном сиянии.
Храм, как стометровый великан,
В мраморно-гранитном одеянии.
Статуи апостолов святых
С высоты взирают поднебесной.
Смотрит Иоанн с орлом, застыв,
С ангелом Матвей предстал чудесным.
Марк- евангелист с рычащим львом,
Символом отваги, зверем лютым.
А святой Андрей с косым крестом-
Своей смерти страшной атрибутом.
И фигур всех выше от земли
Ангелы парят на балюстраде.
Войны перед взором их прошли,
Бунты и блокада в Ленинграде.
Революций шумных череда,
Наводнения, пожары, голод,
Петербург, хранившие всегда,
Продолжают защищать свой город.
Зрит на Запад Иеремиил.
На груди- «Всевидящее Око».
С «Оком» и архангел Михаил
Смотрит зорко в сторону Востока.
Венец в руки взял Иегудил.
Он на Юг торжественно взирает,
А на север смотрит Уриил,
В лучах солнца меч его играет.
Ежедневно, сорок долгих лет
Тысячи трудились неустанно,
Чтобы наконец увидел свет
Проект этот зодчего желанный.
Крепостные и свободный люд
Строили собор в жару и холод,
Много жизней отнял тяжкий труд,
Не взирая, стар был или молод.
Золотили купол на века.
То была нелегкая работа.
Плывет быстро времени река,
До сих пор не стерлась позолота.
К сожалению, люди той поры
Про опасность метода не знали.
Ртути вредоносные пары
Шестьдесят работников забрали.
Жизнь отдали, чтобы засверкал
Этот купол, в небо устремленный.
Вырубали из карельских скал
Мастера гигантские колонны.
Привозили в баржах монолит,
Шкурили, чтоб гладок был и ровен.
Всех колонн коричневый гранит,
До зеркальной глади полирован.
Строили огромные леса,
С восхищением люди любовались,
Как легко и быстро в небеса
Мощные колонны подымались.
Храм чарует роскошью внутри,
Золотом блистает и камнями.
Малахит, порфир и лазурит
Полыхают яркими огнями.
Уникален сказочный декор.
Разноцветный мрамор красит стены.
Белый, красный поражают взор,
Розовый и желтый из Сиены.
Расписать собор привлечены
Были Карл Брюллов, Шебуев, Басин,
Живописцы лучшие страны.
И плафон по истине прекрасен-
Напоенный солнцем небосвод,
Дева в одеянии бирюзовом.
Иоанн Креститель предстает
Вместе с Иоанном Богословом.
Карл Брюллов великий восклицал,
Что под сводом ему стало тесно,
И теперь бы небо расписал.
Стала эта фраза всем известной.
Карл работу завершить не смог,
Простудился и случилось горе-
От болезни он надолго слег,
И страну, покинув, умер вскоре.
Плафон Петр Басин дописал.
Он изобразил евангелистов
Четырех святых на парусах,
Под громадным куполом лучистым.
Вокруг башни кУпола стоят
Ангелы, сверкая позолотой.
Этих статуй грациозных ряд-
Витали чудесная работа.
Ангелов двенадцать. А меж них
Столько же апостолов взирают.
Петр Басин написал святых,
Они нас с небес благословляют.
С высоты сверкает серебром
Дивный голубь в солнечном свечении,
Осеняя церковь, Божий Дом.
Он- Святого Духа воплощение.
За Вратами Царскими- Витраж
В облаках Иисус Христос парящий,
Как большой мерцающий мираж.
Льётся свет от Бога исходящий.
Плащ пунцовый с золотой каймой,
Поднял руку вверх в благословении.
Красный цвет- знак крови пролитой.
Вьется знамя- символ воскресения.
Из стекла двухслойного фон Гесс
Сотворил шедевр, и впечатление
Создается, что, сойдя с небес,
В храм войдет Господь через мгновение.
Двух колонн пленяет красота,
Что мозаикой яркою покрыты.
Обрамляя царские врата,
Синевой искрятся лазурита.
Десять малахитовых колонн
Алтари украсили собора.
На декор ушло шестнадцать тонн
Камня, что необычайно дорог.
Беломраморный иконостас.
Он прекрасен необыкновенно.
Николаем издан был указ
О замене росписей настенных
На мозаики. Влажная среда,
Частый перепад температуры,
Холод, разрушали навсегда
Живописи хрупкую структуру.
В жизнь смогли задачу воплотить.
Образы торжественны, статичны.
Кантарель лучистая блестит
На иконах ярких мозаичных.
По бокам от дивных Царских врат-
Богоматерь и Христос на троне.
В руках сфера. Царственный наряд.
В плаще синем, пУрпурном хитоне.
И Исаакий предстоит святой.
Держит храма он изображение.
Мудрый старец с бородой седой,
Проповедник и монах- отшельник.
Был гоним царем Валентом он,
Как приверженец христианской веры.
В день святого в мае был рожден
Основатель города Петр Первый.
В честь Исаакия назвали храм.
И хранит он Божию обитель,
Ведь Исаак Долмацкий для Петра-
Пресвятой небесный покровитель
Здесь представлен деисусный чин
Группою скульптур «Христос во славе»,
Где на троне- церкви Господин,
Слева Иоанн, а Дева справа.
Нам Господь в сиянии предстает
В окружении ангелов небесных.
Изваяния создал Петр Клодт
Уникальным мастерством известный.
«Тайная вечеря» быть должна
Над вратами по канонам храма.
С мастерством большим передана
Глубина и цветовая гамма.
В светлый плащ Иуда облачен,
С расстояния кажется нам белым,
Но вблизи, на самом деле он
Из оттенков разных смальты сделан.
Трапеза с Христом, просторный зал.
Впечатляет дивная икона.
Для мозаики взят оригинал
Мастера Живаго Симеона.
Также замечательным холстом
Этого художника украшен
Верхний ярус. В блеске золотом
Предстает «Моление о чаше».
В Гефсиманском молится саду
Иисус Христос перед арестом.
Впереди Его страдания ждут,
Ему все о будущем известно.
Молит он Небесного Отца,
Чтобы избежать сего мучения.
Но испить Он должен до конца
Чашу горькую ради спасения.
Он небесным светом озарен,
Что от ангела исходит с чашей
Очень скоро примет муки Он,
Искупая кровью грехи наши.
Есть легенда, будто Монферран
От цыганки слышал предсказание,
Что умрет, когда закончит храм.
Вот и строил долго это здание.
От судьбы не смог уйти творец
И как только был собор построен,
Пришел жизни зодчего конец,
Под Парижем был он похоронен.
Не сбылась заветная мечта
Обрести покой в творении главном.
Хоть и верил зодчий во Христа
Был католик он, не православный.
Отказалась церковь погрести
Его в храме по причине веской,
Не смогли на кладбище найти
В Петербурге Монферрану места.
Но его с Российскою страной
Навсегда связали крепко узы.
Здесь стоит собор его родной-
Памятник великому французу.
Ставим точку в “неудобном” фото (!) Исаакиевского собора до 1817 года и при чем тут солдат Чонкин
“«Указания товарища Сталина, – прочел Ермолкин, – для всего народа нашего стали мерином мудрости и глубочайшего постижения объективных законов развития». Ермолкин ничего не понял и снова прочел. Опять не понял. Слово «мерином» чем-то ему не понравилось. Он отбросил ложечку, взял карандаш, и, поставив на полях газеты специальные значки, означающие вставку, заменил его слово «тягловой единицей конского поголовья». Прочел всю фразу в новой редакции: «Указания товарища Сталина для всех советских людей стали тягловой единицей конского поголовья мудрости и глубочайшего постижения объективных законов развития общества». В новом виде фраза понятней не стала. ” (с) “Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. Претендент на престол”, Владимир Войнович, роман-анекдот.
Указания тов. Сталина
Все помнят эту душераздирающую историю и то, к чему она привела?
“Что было дальше, разные люди рассказывают по-разному.
Согласно одной версии, Ермолкин предпринял отчаянную и беспримерную в своем роде попытку изъять и уничтожить весь тираж со злополучным «мерином». С этой целью он якобы обошел всех подписчиков, живущих в пределах города Долгова, и объехал всех, живущих за пределами. Он посетил также районную библиотеку, кабинет партийного просвещения, все красные уголки колхозов, совхозов и предприятий местной промышленности. Некоторые экземпляры он скупил (иногда за большие деньги. В одном случае называют даже сумму в сто рублей), некоторые выпросил за так, а некоторые украл. В результате ему удалось собрать весь тираж, кроме одного экземпляра, как раз того, который был отправлен в Библиотеку имени Ленина. После этого Ермолкина, говорят, стали мучить кошмары. Он представлял себе, что там, в библиотеке, этот номер немедленно прочтут и сразу дадут знать Куда Надо, а Оттуда (в Москве все близко) может дойти и до самого Сталина. И говорят, что Ермолкину будто бы каждую ночь снился один и тот же сон: Сталину приносят газету с «мерином», подчеркнутым красным карандашом. Сталин читает написанное, Сталин курит трубку, Сталин спокойно спрашивает:
– Кто совершил это вредительство, эту идеологическую диверсию?
И кто-нибудь из ближайших сотрудников указывает Сталину на последнюю страницу газеты, где обозначено: «ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР Б. ЕРМОЛКИН».” (с) “Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. Претендент на престол”, Владимир Войнович, роман-анекдот.
Все возможные варианты выхода из ситуации ответственным редактором газеты “Большевистские темпы”, мы вспоминать не будем, ограничимся финалом:
Доподлинно известно, что со временем Ермолкин успокоился. И может быть, даже решил, что все обойдется. И как раз в это время попалась ему присланная в газету заметка анонимного автора.
«МОЖЕТ ЛИ МЕРИН СТАТЬ ЧЕЛОВЕКОМ?» (с) “Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. Претендент на престол”, Владимир Войнович, роман-анекдот.
А что про “Исаакiевскiй собор до 1817 года” и кто тут “Мерин”?
“Исаакiевскiй собор до 1817 года”?
Откуда это? Вообще. Кто ответственный редактор этого иллюстрированного журнала литературы и современной жизни, от 1918-го года?
Иллюстрированный журнал литературы и современной жизни, от 1918-го года
Который в своем издании, на странице 156, публикует вот такую сенсацию? Именно ту, что не дает покоя массам альтернативно-думающих плести свою паутину заговора, в отдельно взятом ютубе, ЖЖ, Дзене и других “Большевистский темпах” нашей действительности?
“Исаакiевскiй собор до 1817 года”?
Тем более размещая её вот в этой посмертной повести некоего Вл. А. Тихонова, бальзаме на их душу, судя по заголовку?:-)))
Бальзам на их душу
Хотя по логике, она должна стоять вот здесь, выше, на странице 145?
Исаакiевскiй собор до 1817 года
И что там говорит П. П. Гнедич про своё детство, вспоминая Исаакий?
Я помню Старый Петербург с начала 60-годов.
Отец мой занимал хлопотливую должность по хозяйственному департаменту министерства путей сообщения и короткие зимние дни сплошь проводил в разъездах по городу, в посещениях других министерств, сената, складов, магазинов. Когда я подрос, он часто брал меня с собою, и я подолгу сидел в санях, ожидая его выхода и наблюдая уличную жизнь. И всегда каждая поездка ознаменовывалась для меня каким-нибудь выпуклым событием. То покормит меня отец какими-то пирогами с капустой у пирожника в Гостином дворе; то покатает на оленях по льду Невы, возле эскимосскаго чума; то покажет паровозы на Царскосельском вокзале. Едем мы через Исаакиевскую площадь, он скажет:
— Вот видишь: этот собор открыли три года назад. Сегодня некогда, a в следующий раз я поведу тебя внутрь и покажу мозаики: там образа собраны из разноцветных камешков.
1858 год – освещение вот этого Исаакиевского собора, пятого по проекту, четвертого по завершенности. Нереализованный до конца проект Ринальди не считаем.
Именно таким видел его маленький Павел Петрович Гнедич, проезжая с отцом через Иссакиевскую площадь в саночках.
Исаакiевскiй собор после 1858 года
Что он и отразил в своей книге на 480 странице, вот в этой.
История искусств с древнейших времен : С 430 грав. в тексте / [Соч.] П.П. Гнедича. – Санкт-Петербург : А.Ф. Маркс, 1885. – [10], VIII, 506 с. : ил.; 28.
Пётр Петро́вич Гне́дич (18 [30] октября 1855, Санкт-Петербург — 16 июля 1925, Ленинград) — русский писатель, драматург и переводчик, историк искусства, театральный деятель; внучатый племянник Н. И. Гнедича.
Но ни в коем случае не то что поставил БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЙ редактор журнала “Нива” в 1918 году.
Исаакiевскiй собор до 1817 года
А вот что написано на литографии Александра Брюллова – “Brulo del et sculpsit d’après le dessin original de Mr. Aug. de Montferrant 1821”.
Что имел ввиду Брюллов под оригинальным дизайном Mr. Aug. de Montferrant 1821 года?
Н. П. Никитин “Огюст Монферран: проектирование и строительство Исаакиевского собора и Александровской колонны”
Вот это. Первоначальный ПРОЕКТ Mr. Aug. de Montferrant 1821 года, рис. 14.
Н. П. Никитин “Огюст Монферран: проектирование и строительство Исаакиевского собора и Александровской колонны”
Н. П. Никитин “Огюст Монферран: проектирование и строительство Исаакиевского собора и Александровской колонны”
А в 1817 году, там стояло вот это, третий вариант Исаакiевского собора, который доделал не Бренке из журнала “Нива”, привет БЕЗОТВЕТСТВЕННОМУ редактору, а Винченцо БРЕННА.
Третий Исаакиевский собор на гравюре И. А. Иванова. 1816 год
Вот этот проект А. Ринальди по-своему и закончил Винченцо БРЕННА.
Исаакиевский собор, нереализованный проект А. Ринальди. Литография по рисунку О. Монферрана
То что мы сейчас видим, это ВТОРОЙ вариант проекта Монферрана, который он изменил по известным причинам.
ПЕРВЫЙ и ВТОРОЙ вариант проекта Монферрана
Ну что не понятно? Ермолкины.
Так может МЕРИН стать человеком?
Исаакий глазами блудниц, нищих и бомонда: «Там джинны бродят»
Разные питерцы — от народного артиста до бандита — рассказали, что их связывает с главным символом Северной столицы
Еще полгода назад про Исаакий и не вспоминал никто. Теперь же на волне споров о передаче его РПЦ журналисты буквально осаждают собор — фоткают одно и то же, берут интервью у реставраторов и музейщиков. Мы решили поступить проще: денек-другой потусовались вокруг, обнаружили дворников и гопников, атеистов и таксистов, официантов и музыкантов, ментов и нищих, верующих и брачащихся — у каждого к Исаакию свой интерес. Поехали!
Фото: Ян Смирницкий
«Что мне ваш Исаакий, если там туалета нет?»
Кассирша общественного туалета напротив: «Я была в Исаакии, но там туалета нет, поэтому ничего про собор сказать не могу. Всех оттуда к нам отправляют, все-таки не стыдно, у нас тоже здание историческое, в грязь не ударяем, Екатерина II закладывала — теперь памятник садово-паркового искусства. Выхожу с работы, смотрю на собор и вдохновение ловлю».
Продавец кофе: «У Исаакия не гоняют — можно стоять весь день, не то что у Казанского. Морозец бы покрепче, чтоб все мерзли. Цепочка получается: вот выход из собора, тут я стою с кофе, а через дорогу туалет. Все выходят, спрашивают: а есть где туалет? А я им заодно: горяченького не желаете? Стаканчик — 50 рублей!»
Молодой китайский турист: «Необычные лица белых людей на картинках нам очень понравились. Хорошо нарисовали. Кто это — не понимаю. Это икона называется? Нет, Библии я не знаю. Но все величественно внутри, у нас такого нет. Только телефон негде подзарядить».
Ряженая уличная актриса «Екатерина Великая» у собора: «Жизнь заставляет — пришлось и мне выучить китайский, много оттуда туристов круглый год. Часто без переводчика. Ни про Петра Первого, ни про меня они ни шиша не знают. Ну и к лучшему. Им костюмы нравятся, фоткаются с удовольствием, им только фотки в телефоне и нужны».
Общественный туалет. Фото: Ян Смирницкий
Максим, студент-архитектор: «Тут треть жизни проходит, постоянно здесь крутимся, у Исаакия на плацу. Вдохновляет: солнышко от купола отсвечивает. И не потеряешься, не Марсово поле. Как кто из другого города приезжает — тащим на колоннаду Исаакия: оттуда весь Питер как на ладони, это не сухие гугл-карты, сразу просыпается желание сходить и в Петропавловку, и к ростральным колоннам. Но в плане красоты мне больше нравится Казанский собор, он вписан в окружающую застройку, уважает городскую среду, а Исаакий доминирует, следовательно, подавляет более скромных, что архитектору режет глаз».
Ректор Санкт-Петербургского института им. Репина Семен Михайловский: «Собор организует пространство. Мозаики на нем делали наши предки из Академии художеств. Мы храним макет Исаакия работы архитектора Монферрана, его рисунки и акварели, сделанные при строительстве».
Галина Ивановна, блокадница: «В войну не до Исаакия было, мертвых по улицам собирали. Хотя друг у меня был — альпинист, купол красил, закрывал. Сама я в блокаду подростком на фабрике пианино «Красный Октябрь» работала, это бывший знаменитый «Беккер». Это меня и спасло от голодной смерти. Мы, 13–15-летние, сидели там на казарменном режиме — значит, и работали, и жили, тут же койки стояли. Чтоб домой туда-сюда не ходить, силы не тратить. Ящики делали для противопехотных мин, снарядов. На фабрике живые клеи были, мездровые. Это для фортепиано, когда резонансный щит к футору клеится. Клей из рыбных костей. Или из сыворотки козьего молока. Его есть можно было. Считай, добавка к пайку. На вкус как тыквенные семечки».
Полицейский: «Летом, в сезон, здесь много карманников. Народ ходит расслабленный, голову задрав, ничего не замечает. Хотя в основном работают у касс на улице: там толпы туристов собираются, трутся друг о друга. Деньги, документы крадут. А что сделаешь? Одна секунда. »
Бабуля с детской коляской на улице: «Живу здесь через два дома, каждый день выгуливаю внучку. Как большой колокол прозвонит в полдень двенадцать раз — значит, пора домой, ребенку обедать. Вот жду. Родной он, Исаакий, родной».
Юрий, экскурсовод собора: «Я начинал в Казанском, но там руководство просило чуть ли не после каждого пятого слова вставлять «аминь», «Бог», «Господи помилуй». Многие дети от этого обалдевали и уходили с экскурсии. Сейчас вожу ребят по Исаакию, где подобных условий пока не навязывают. Кстати, у Исаакия много прозвищ по жизни — «чернильница», например. Кто что видит. А Теофиль Готье в своих записках о России 1859 года восторгался, что «Исаакий, одетый в белую снежную шапку, приобретает очень русский характер». Только, по его мнению, собор «слишком низко поставлен — повыше бы гранитный цоколь».
Фото: Ян Смирницкий
Михаил Гантварг, скрипач: «В детстве нас приводили к Исаакию — смотрите, все колонны в выщербинах, сколах после артобстрелов. Чтобы помнили. Теперь почти всё заделали. У меня из квартиры виден лишь шпиль на куполе, сейчас он в лесах. И после всех гастролей, европейских столиц просыпаюсь, подхожу к окну, вижу шпиль — значит, дома я, дома, все четко и ясно».
«Мент подойдет: «У жены день рождения». Ну, понятно, отстегиваешь на подарок»
Нищая у касс: «Мало подают, ой, мало. Холодно, ой, холодно. До шести стою. Если не прогонят. Менты не берут денег, даем — не берут. Гонят. А вы кто такие?» (Наклоняется к черному мешочку за спиной, достает мобильник и кому-то в спешке набирает.)
Фото: Ян Смирницкий
Верующий мужчина с ребенком, крестится на чугунную дверь собора: «Если даже храм разрушен, или в нем музей (как здесь), то ангел все равно стоит. Пришел сюда без скверны в голове — освятился. У многих нет денег на билеты. А как будет храм — каждый зайдет бесплатно. Лишь бы скверну оставляли за порогом».
Таксист: «Ой, эти колонны мне уже снятся! Каждая трещинка! Могу экскурсии вести. 40 лет таксую, из них 25 — у Исаакия. Мент подойдет: «У жены день рождения». Ну, понятно, отстегиваешь на подарок. А что? За хлебное место платить надо. Девяностые опять вернулись. Кто тогда присел, сейчас вышел, места отжал и опять в дамках. Братки держат поляну, попы когда придут, себе поляну отожмут, как при других храмах. Питерские законы. А так стой себе и стой, с наших по центру 500 рэ, с иностранцев дороже».
Хипстерша в храме: «Селфи делать удобно — картинки все на приличной высоте, с другой стороны, все довольно однообразно, много в соцсеть не выложишь, скучно. Ну, колонны малахитовые. »
Мамочка с дитем внутри собора: «Сейчас могу спокойно заехать сюда с коляской, погреться. А вот не уверена, что с детской коляской пустят, когда здесь РПЦ воцарится. Скажут: почему не в платке, не в длинной юбке? Кстати, музей постарался, чтоб на колоннаду поднимали инвалидов на колясках. Опять же — церковь будет ради них стараться? А мы в Греции были, в монастыре, там нам монах объяснил, что вся эта обрядовость — ерунда, эти юбки, платки. вера нужна. Нет ее — чем голову ни покрой, не поможет».
Медсестра соседней больницы: «В терапевтическое отделение иногда попадают такие, кто, поднимаясь в соборе по винтовой лестнице, умудрился упасть и сразу две ноги сломать. У кого-то давление лихо подскакивало от перепадов высоты, тоже к нам вели. А один дедок (лежал у нас с сердцем) ногами почти не мог шевелить, но после обеда всегда просился пройтись до собора, чтобы помолиться. Как туда — еле передвигается, а назад чуть ли не вприпрыжку. Может, сила мысли?»
Продавщица алкоголя в соседнем от собора переулке: «Чтобы торговать хмельным зельем рядом с собором, пришлось повоевать с мафией. Большой откат хотят, знают, что место хлебное. Все идут: от студентов до новоиспеченных мужей, которые приезжают сюда после загса. Если в сквере у собора кто-то распивает, ручаюсь, наш клиент. Все знают, что у нас бодяги не бывает».
Художник, главный «Митёк» страны Дмитрий Шагин: «Мои бабушка и дедушка — блокадники — работали в этом музее. Считаем его Ноевым ковчегом: во время войны сокровища из ближайших хранилищ сюда свезли и спасли. Немецкие снаряды Исаакий пережил, вот бы еще справился с наглостью нынешних оккупантов».
Официантка в кафе: «Все тащу и тащу свою подругу на колоннаду Исаакия, но у нее природная боязнь высоты, белая делается, я на 21-м этаже сама живу — так она ни разу у меня дома не была. Думала Исаакием полечить. но нет, она боится его, идет даже рядом и боится: поперек горла, говорит, мне ваш Исаакий».
Жених с кортежем: «Да мы в сам собор не заходим, просто такая традиция — объезжать на свадьбу все знаковые места и фоткаться, пока не надоест. У Исаакия удобно — можно отойти в парк, невесту на руки, и весь собор за спиной в кадр влезет».
Фото: Ян Смирницкий
Там чудеса, там джинны бродят
Реставратор (узбек): «Работаю ток ночью тут. Тьма здесь капитальный. Как почитаю (видимо, Коран. — Авт.), кажется, джинны нет-нет тута бродят».
Павел Кравчун, органный эксперт: «Я хоть и коренной петербуржец, но этот объект мне никогда не нравился. Не тянет. Мимо брожу, без желания войти. Архитектура его — ни то, ни се, она вторична. Да и вида на город с колоннады особо нету. Внутри собор мрачный, хоть и малахитовые колонны, все очень дорого, но не по душе, не то».
Режиссер Игорь Масленников: «Вон он — из окна виден! Я человек не воцерковленный, но для меня совершенно очевидно, что там должен быть храм, а не музей. И не разделяю волну того бедлама и безобразия, которую устроили противники его передачи РПЦ. Монферран его строил почти полвека, сотни тысяч рабочих трудились, это чудо инженерной мысли того времени, а какие каменоломни под Выборгом, где делались феноменальные монолитные колонны! Ну неужели все это для того, чтоб превратить его в музей? Ерунда!»
Сотрудница лютеранской церкви св. Петра и Павла: «Страшно на Исаакий смотреть, как подумаю, сколько людей полегло из-за него. Для каждой колонны (собор окружает 112 колонн. — Авт.) вручную обрабатывали гранит. После двух лет такой работы человек становился инвалидом или сразу умирал. Люди жили в нищете, зато собор в золоте».
Охранник у спа напротив Исаакия: «Я сам с юга России, смотрел, помню, фильм с Данилой Козловским «Одиночка», еще подумал: а неплохо бы попасть в Исаакиевский собор. И вот как жизнь повернулась — стою теперь днями напролет рядом. Если честно, уже и не замечаю. Да и внутри не был».
Проститутка: «Клиент один у меня живет с окнами на собор. Когда в первый раз у него оказалась, прямо ахнула, какой крутой вид из окна. Долго бы глядела, да он спешил. Это после Великого поста было: он больно верующий, в посты ни-ни, а после можно. Все бы ничего, да шторы он не закрывает во время этого. Мне не по себе становится от одного вида собора, а еще святые с икон глядят. Зато ему хоть бы что, говорит, что все ему прощается, так как в святом месте живет».
Писатель Евгений Водолазкин: «Бываю в Исаакии на службе. Меня восхищает сам собор: его духовная красота и мощь, удивительные интерьеры, невычурное богатство. Помню его еще с маятником Фуко, поверьте, это было печальное зрелище. Многие радовались, когда начались службы в приделе Александра Невского. Храм стал оправдывать свое предназначение, ведь он создавался не для маятника, а для общения человека с Богом».
Депутат на митинге «За передачу РПЦ»: «Все детство родители сюда таскали по выходным. Мамаша была втихушку верующей, а папа — архитектор, изучал строение. Вот тогда этот богатый стиль мне впелся в душу. Все воображал, что вырасту и дом на такой манер обстрою. Только к сорока мечта сбылась. Коттеджик внешне у меня скромный, чтоб соседи не завидовали, зато внутри по-царски: золото, мрамор, лепнина, иконы, полотна, чем не Исаакий?»
Обувной мастер в будке: «Сколько анекдотов про Исаакий было до войны, мишень для фольклора. Американцев возят по городу, показывают один дворец, второй, третий. Они любопытные, пристают с расспросами: «А этот дворец за какое время построили? А этот? А этот?» Экскурсоводу надоело все это, едут мимо Исаакия. Те опять: «А эту громаду за сколько возвели?» Гид отвечает: «Не знаю, вчера еще не было». Или: «Какая у нас мощная резиновая промышленность! Тут дворник чистил купол Исаакиевского собора, сорвался, так одни галоши и остались».
Трудница (служка) храма при соборе: «Здесь началась моя духовная жизнь. Как подумаю, что стараюсь сразу для тысяч человек, благодать по сердцу разливается. »
Вот такая у каждого, вспоминая фильм «Покаяние», получилась дорога к храму. Дерутся за Исаакий, дерутся, а он стоит себе и стоит — будто бы сам стыдится своего великолепия. Стоит и думает — уж не додерутся ли его враждующие почитатели до того, что рано или поздно разделит он судьбу Пальмиры? Но как сказал один библиотекарь: «Что бы там ни было — музей или храм, — сносить не будем». Наша вылазка показала, что в отличие от многих помпезно-парадных сооружений Исаакий жив, актуален, играя роль (порой и странную) в жизни очень многих людей. И пока это так, дорога к храму не затеряется.