апостол дюша вор в законе
Апостол дюша вор в законе
музей истории воровского мира
| ПН | ВТ | СР | ЧТ | ПТ | СБ | ВС |
| 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 1 | 2 |
| 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 |
| 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |
| 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 |
| 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 |
| 31 | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |
 | Борисов Александр (1954) |
| Никифоров Виктор (1964) |
 | Кусаев Петр (2007) |
| Хачидзе Джемал (2014) |
| Сулаберидзе Бадри (2004) |
Апостолов Андрей Андреевич (Дюша Апостол)
Апостолов Андрей Андреевич родился в Казани.
Для добавления комментария авторизуйтесь на сайте.
Апостолов Андрей Андреевич
Copyright © 2006 — 2017 ИА «Прайм Крайм» | Свидетельство о регистрации СМИ ИА ФС№77-23426
Все права защищены и охраняются законом.
Допускается только частичное использование материалов сайта после согласования с редакцией ИА «Прайм Крайм».
При этом обязательна гиперссылка на соответствующую страницу сайта.
Несанкционированное копирование и публикация материалов может повлечь уголовную ответственность.
Апостол дюша вор в законе
музей истории воровского мира
| ПН | ВТ | СР | ЧТ | ПТ | СБ | ВС |
| 29 | 30 | 31 | 1 | 2 | 3 | 4 |
| 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 |
| 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 |
| 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 |
| 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 1 | 2 |
 | Ахвледиани Коба (1974) |
| Кусаинов Николай (1954) |
| Темников Анатолий (1953) |
| Николава Зимули (1959) |
| Понтия Автандил (1951) |
Апостолов Андрей Андреевич (Дюша Апостол)
Апостолов Андрей Андреевич родился в Казани.
Для добавления комментария авторизуйтесь на сайте.
Апостолов Андрей Андреевич
Copyright © 2006 — 2017 ИА «Прайм Крайм» | Свидетельство о регистрации СМИ ИА ФС№77-23426
Все права защищены и охраняются законом.
Допускается только частичное использование материалов сайта после согласования с редакцией ИА «Прайм Крайм».
При этом обязательна гиперссылка на соответствующую страницу сайта.
Несанкционированное копирование и публикация материалов может повлечь уголовную ответственность.
История одного из самых известных и жестоких тюремщиков СССР. Он «сломал» более 100 воров в законе
25 августа на 91 году жизни скончался генерал Сныцерев — личность известная и даже легендарная как в тюремном ведомстве, так и в уголовном мире. Создатель колонии «Белый лебедь», самой суровой зоны в стране, сделал невозможное: Василий Сныцерев заставил более 100 воров в законе отречься от своих титулов. Методы генерала были жесткими — поговаривали, что «Белый лебедь» под его началом стал пыточной зоной, а криминальные авторитеты, ненавидевшие Сныцерева, вынесли ему смертный приговор.
Одним из тех, кто прошел «Белый лебедь» был и известный, ныне покойный криминальный авторитет Рысбек Акматбаев.
В последнем интервью он так рассказывал об этой колонии: «Меня не принимали ни в одном лагере, потому что в деле было написано, что я склонен к побегу, склонен к нападению, так как я физически подготовлен. Поэтому был усиленный надзор. Меня должны были постоянно видеть надзиратели. Я должен был каждые полчаса отмечаться, даже когда спал, дежурные приходили и проверяли, на месте ли Отбывал по всему Союзу, но последнее место — лагерь «Белая лебедь». Сейчас он для смертников, тогда это был лагерь для воров в законе и рэкетиров. Там ломали очень жестоко, зэки зэков охраняли. Убивали, забивали. Сами условия жуткие, если на улице 30 градусов жары, то в камере 60. Окон нет, решетки «царские», в несколько сантиметров толщиной. В таких условиях год прожил».
Историю одного из самых известных и жестоких тюремщиков страны вспоминают российские СМИ.
«Остальных Пахан угробил»
Василий Сныцерев родился в 1929 году в Томской области. О детстве и юношестве будущего генерала известно немного: подростком, сразу после войны, он поступил в ремесленное училище, где и состоялась первая встреча Сныцерева с криминальным миром, которая изменила всю его дальнейшую жизнь. Старший парень из набора, Витя по кличке Пахан, травил младшим байки про воровскую романтику, а затем посылал их красть на базары. Правда, Сныцерева он «вербовать» не спешил — возможно, из уважения к его отцу-фронтовику.
Со временем мать Сныцерева добилась его перевода в Томское военное училище, откуда в 1946 году парня направили на службу в органы МВД: он стал стрелком военизированной охраны. Однажды Сныцерев, получив отпуск, приехал домой и узнал, что Пахана и его подручных — всего 41 человека — поймали и посадили за их темные дела. Об этом Сныцереву рассказал один из его одноклассников по училищу, к тому времени ставший молодым вором в законе.
— Встреча получилась прелюбопытная, — вспоминал Сныцерев. — Зашли в ресторан. Оглядываюсь — вокруг расположились блатные, а я в форме. Но дружок им говорит: «Ребята, это мой кореш». За кружкой пива стали вспоминать ремесленное. «Мы, может быть, тобой гордимся. Хоть один из нас стал нормальным человеком. Остальных Витя Пахан, как видишь, угробил».
По словам Сныцерева, именно в тот момент он осознал, какую опасность представляет даже один вор в законе. С авторитетами необходимо было бороться — но как? Тюрьмы они не боялись, ведь там их авторитет только укреплялся, ни одного из них лагеря не сломили. И Сныцерев понял: нужно создать условия, при которых вору, вышедшему на свободу, веры у уголовников уже не будет.
«Меня вам не запугать»
За свою долгую карьеру Сныцереву довелось служить на разных должностях в Томской и Архангельской областях, в Магадане и на Чукотке, а также в Каргопольском исправительно-трудовом лагере (ИТЛ) — одном из крупнейших в СССР. Но в 1953 году на Колыме Сныцерев впервые попал в действительно крутой переплет.
После смерти Сталина в марте 1953 года во многих советских лагерях начались волнения — зэки ждали перемен. Заводили их и слухи о предстоящей амнистии, которые вскоре подтвердились. Но в одном из лагерей на Колыме витавшее в воздухе напряжение переросло в настоящий бунт — его спровоцировал и возглавил вор в законе по кличке Хищник, матерый уголовник, совершивший семь убийств и севший на многие годы.
Все началось с того, что зэки отказались выходить на работу. Но это было только начало: вскоре они выгнали с зоны всех тюремщиков, оставив лишь медицинский персонал. Бунтари никого не пускали в лагерь, позволяя лишь завозить туда провиант. Власть зэков быстро обернулась беспределом: восемь воров в законе изнасиловали начальника медсанчасти — женщину, которая прошла всю войну.
Помолчав немного, Хищник сказал офицеру: «Ладно, начальник, тебе считается [твоя взяла, убедил], иди с богом… Никто тебя не тронет. Завтра выйдем на развод». Сослуживцы Сныцерева были поражены и упрекали его: «Зачем полез в логово? Ведь разорвать могли…» Тот лишь разводил руками: мол, не мог я оставаться в стороне.
«Ты был у Сныцерева — значит, ты уже не вор»
После истории на Колыме карьера Сныцерева быстро пошла в гору. В 1967 году под его руководством создается колония №5 в Димитровграде; Сныцерев становится ее начальником. Семь лет спустя он возглавляет отделение исправительно-трудовых учреждений (ИТУ) УВД Ульяновской области, а в 1980 году становится руководителем Усольского управления лесных ИТУ.
Тогда же Сныцерев воплощает в жизнь задуманное еще в юношеские годы. По его инициативе на базе транзитно-пересыльного пункта при исправительно-трудовой колонии в Соликамске создается единое помещение камерного типа (ЕКПТ) на 240 мест — своеобразная «зона в зоне». Позже соликамская колония получила неформальное название «Белый лебедь»: тюремные ворота украшали фигурки белых лебедей.
Василий Сныцерев установил в соликамской колонии беспрецедентно жесткий режим. Главной целью этого ноу-хау было «перевоспитание» воров в законе, многие из которых были известны своей принципиальностью и буйным нравом.
Сныцерев решил покончить с этим беспределом — и объявил местным ворам в законе настоящую войну. Отныне вор, попавший в «Белый лебедь», должен был письменно отказаться от своих принципов и принадлежности к воровскому миру, либо сфотографироваться с табличкой, на которой было написано «Я больше не вор». Случалось так, что осужденного авторитета переводили из «Белого лебедя» досиживать срок на обычную зону — но после ЕКПТ он сидел там уже простым зэком.
— Нужно обязательно с ним [вором] провести большую работу, — уточнял в одном из интервью Сныцерев. — Убедить его. Принудить его. Ну и после чего он пишет письмо-заявление на имя начальника подразделения. И говорит, что все, я больше не занимаюсь воровством в законе, я честный человек…
По словам генерала, после каждой его индивидуальной беседы с очередным новичком «Белого лебедя» зэка начинали «прессовать» другие арестанты: «Ты не вор! Ты был у Сныцерева — значит, ты уже не вор!» Постепенно в преступном мире сложился стереотип, что «Белый лебедь» — это центр воровской дисквалификации, а байками о Сныцереве уголовники пугали друг друга. Они же дали начальнику «Белого лебедя» прозвище Архитектор — очевидно, в память о созданном им ЕКПТ.
Воров в законе в стенах «Белого лебедя» «ломали» по-разному. Сотрудники местной оперчасти, которую здесь окрестили «абвером» (название военной разведки в фашистской Германии), изо всех сил пытались подорвать авторитет воров и собрать на каждого побольше компромата. Ходили слухи, что соликамская зона при Сныцереве превратилась в пыточную тюрьму, где зэков избивали до полусмерти, морили голодом и холодом. Впрочем, администрация колонии эти слухи категорически отрицала: по словам тюремщиков, жаловались те осужденные, которые не могли выдержать изоляции от преступной среды и хотели вырваться из «Белого лебедя».
— «Белого лебедя» стали бояться, — рассказывал Сныцерев. — Но не все осужденные, а лишь отъявленные. Здесь они попадали в непривычные условия: изоляция в камере-одиночке, труд как непреложное правило (а вору работать — значит, терять свой статус), перекрытие каналов информации из других зон, нет общака и прочих благ, положенных по рангу.
Поддерживать эти порядки в «Белом лебеде» помогал тщательный отбор сотрудников, ряды которых пополняли лишь самые надежные люди. В свою очередь хозобслугу формировали из зэков, уже сломленных администрацией, или тех, кто всегда недолюбливал воров за их высокий статус в преступном мире. Такие осужденные категорически отказывались выполнять любые просьбы воров в законе — ведь тюремщики приравнивали это к серьезному нарушению. За это зэка из хозобслуги могли легко вернуть в обычную зону, где его ожидала неизбежная расправа за помощь администрации зоны.
— Приемам той работы меня нередко учили сами воры, — говорил Сныцерев. — За что я им сердечно благодарен. Достаточно иметь одного такого «помощника» — и я буду владеть всей информацией, а значит, контролировать обстановку в колонии. Часто нам удавалось предотвращать захват заложников. Когда в 53-54-х годах лагеря вышли из повиновения, воры приняли решение: «к куму», оперуполномоченному, входить сразу по нескольку человек. Чтоб исключить какие-либо переговоры с глазу на глаз. Мы выработали контрмеры: в адрес самого опасного делался почти неуловимый намек, что-то вроде признательности за какую-нибудь мелочь. Но уголовники все подмечают, и кто-то обязательно заметит этот жест администрации и зачтет авторитету в грешок. Но в спокойное время такими методами мы не пользовались.
Кроме того, Сныцерев догадался собирать в одном месте как можно больше преступных лидеров по принципу «два медведя в одной берлоге не уживаются». В итоге внутри ЕКПТ постоянно разгорались конфликты из-за распределения спальных мест и порядка раздачи еды. А еще особо упрямого вора могли подселить в камеру к «сукам» — отступникам от воровского мира, которые согласились на сотрудничество с тюремщиками. И уже сами «суки» добивались от нового соседа отречения от титула.
Иногда тюремщики использовали против воров в законе хитроумные уловки. К примеру, после медицинского обследования вору могли сказать, что у него нашли рак, — и, чтобы получить лечение, ему придется отказаться от своего титула.
Еще одним достижением Сныцерева стало то, что он поставил в равные условия воров и «опущенных» — изгоев среди осужденных. Раньше для вора принять что-либо из рук «опущенного» считалось позором и приравнивалось к потере воровского титула. Но при Сныцереве все изменилось: теперь, если зэк-изгой дежурил на кухне или выполнял функции дневального, ворам в законе приходилось входить с ним в контакт и брать у него пищу и столовые приборы. В конце концов «опущенные» перестали быть изгоями, что поначалу казалось весьма рискованным ходом по меркам уголовной среды. Однако в итоге эксперимент оказался удачным.
«В прошлом я был убийцей»
За десять лет, которые Сныцерев руководил «Белым лебедем», через зону прошло более пяти тысяч осужденных и там не было совершено ни одного преступления. По неофициальным данным, Сныцереву удалось сломить более 130 воров в законе. Но, несмотря на все усилия начальника зоны, некоторые воры так и не сломались. К примеру, не отрекся от титула авторитет Коста Бобохидзе (Гиви Дзагуния), который провел в стенах «Белого лебедя» целый год. А вора в законе Виктора Сидоренко (Кукла) тюремщики так и не смогли сломить после семи лет заключения.
Однако самым известным зэком «Белого лебедя» стал легендарный вор в законе Владимир Бабушкин (Вася Бриллиант) — образец следования воровскому кодексу. На какой бы зоне ни оказывался Бриллиант, он категорически отказывался работать, а с тюремщиками контактировал лишь при помощи отборного мата. О том, что «Белый лебедь» станет для него последней колонией, вор в законе догадывался — и делился опасениями со своими сокамерниками. Бриллиант понимал, что рано или поздно ему придется заплатить за свои воровские принципы.
Потерпев неудачу с легендарным вором, Сныцерев взял реванш с преемником Бриллианта — авторитетом Владимиром Кравцовым по кличке Кравец, особо опасным рецидивистом, который провел в местах лишения свободы 18 лет.
— Кравцов пришел к нам из колонии в Свердловской области, — рассказывал Сныцерев. — Когда из того учреждения уходил Владимир Бабушкин — всесоюзный вор в законе по кличке Бриллиант, он сказал, что за него на «хозяйстве» остается Кравец. Поэтому мы считали большим успехом, что убедили Кравцова порвать с преступным прошлым. Он стал работать мастером на производстве. Не скрою, мы приняли кое-какие меры, чтобы уберечь его от «случайностей». Один из корреспондентов, встречавшихся с ним, попросил разрешения опубликовать его фотографии. Кравцов разрешил. «И вы не боитесь расправы?» Знаете, что ответил Кравцов? «Они должны учитывать, что в прошлом я был убийцей…»
Из письменного заявления Владимира Кравцова на имя руководства «Белого лебедя»:
«Решил завязать и объявил об этом. Наступает в жизни какой-то предел, когда все-таки задумываешься: на что тратишь жизнь, и жизнь ли это. После этой «командировки» хочу пожить на свободе. Скажу молодым, кто только встал на кривую дорожку: одумайтесь, не та это жизнь. Нет в ней романтики, одна грязь и страдания. Это я вам говорю, бывший вор в законе».
Еще одним знаменитым вором-отступником стал Василий Лоскутников (Вася Бурят): авторитет, совершивший четыре убийства, на зонах был общепризнанным лидером «отрицаловки» — группы осужденных, категорически отказывавшейся от любого общения с тюремной администрацией. После пребывания в «Белом лебеде» в начале 90-х Вася Бурят публично отказался от своего воровского титула, что вызвало огромный резонанс в криминальном мире.
В эпицентре криминала
За свои многочисленные достижения на тюремном поприще Василий Сныцерев получил целый ряд наград: орден Трудового Красного Знамени, восемь медалей, а также знак «Заслуженный работник МВД». В 1990 году он ушел в отставку и несколько лет прожил в Соликамске, после чего перебрался в Ульяновск, где принял активное участие в ветеранском движении. Сныцерев много помогал ветеранам вооруженных сил и правоохранительных органов, а также посещал местные школы с самой сомнительной репутацией и предостерегал учеников от дел, связанных с криминалом.
Между тем, несмотря на все достижения Сныцерева, у его работы была и обратная сторона. «Белый лебедь» находится в Соликамске — городе Пермского края, от которого до Перми 184 километра по прямой. А поскольку соликамская колония стала местом, через которое прошло огромное количество криминальных авторитетов, находящаяся сравнительно недалеко Пермь долгое время била рекорды по уровню преступности.
— Мы в курсе ситуации, криминальные показатели у нас одни из самых высоких, и так сложилось исторически. Так что нам нет нужды оправдываться, — рассказывал в одном из интервью глава пресс-службы пермского ГУВД Евгений Горбачев. — Историческая вина лежит, пожалуй, на Василии Сныцереве, сконцентрировавшем в регионе невиданное ранее количество криминальных авторитетов.
Этот высокопоставленный офицер ГУИНа в 70-х предложил создать в области специальную зону для воров в законе. Так появился печально знаменитый «Белый лебедь», куда со всей страны свозили генералов преступного мира и где правдами и неправдами их «ломали».
Среди действующих сотрудников федеральной службы исполнения наказания не осталось тех, кто работал во времена Сныцерева, сообщили «URA.RU» в пресс-службе ГУФСИН по Пермскому краю. Никто из ветеранов не решился рассказать о том, какие методы применялись в то время в учреждении. На условиях анонимности с «URA.RU» через своих друзей связался один из бывших охранников «Белого лебедя», который подтвердил, что методы Снырцева были направлены в первую очередь на слом людей, оказавшихся в пересыльном отделении «Белого лебедя».
«Белый лебедь» был запретной темой только первые десять лет существования. В 1999 году из ЕПКТ сделали исправительную колонию особого режима для пожизненно осужденных. Сейчас в колонии отбывают наказание в первую очередь убийцы, насильники, члены бандитский формирований и лидеры организованных преступных группировок. Всего за время существования «Белого лебедя» там побывало более четырех с половиной тысяч заключенных.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Триммеры и бензопилы
Дюша Апостол
Послужной список зэка Андрея Апостолова по кличке Дюша Апостол постоянно пополнялся побегами и бунтами. После очередного «скока» этого казанского авторитета перевели в спецтюрьму под Свердловском. В бараке усиленного режима «Бур» Апостол с радостью обнаружил компанию, знакомую по блатному миру. Увидев корешей, он расцвёл:
— Какие люди! Гоча, ты, родной? Ванька Вышак! Борик! Дядя Кока! Вован! Наш вам поклон с Норильского централа!
На зоне собрался сплошной цвет блатной элиты. Все они, как и Дюша, были коронованными ворами в законе. Но веселье Апостола никто не разделял. Воры сидели как на похоронах.
— Что ж вы, фартовые, не рады братану?
Молчание нарушил грузинский авторитет Гоча:
— Дюша, тут одни авторитеты!
— Так, я ж о чём, Генацвале?! Вот лафа, хоть сучьего беспредела не будет!
— Ты не понял, Апостол. Тут нет ни мужиков, ни козлов, ни шестёрок, ни петухов. Только законники!
До Андрея дошло – законнику без шестёрки нельзя никак! Кто ж парашу выносить будет, портянки стирать, харч готовить?!
Белый Лебедь
Зона была необычная. Она усиленно охранялась. Офицеры внутри неё ходили только в сопровождении вооружённых солдат. Кроме того, тюрьма находилась на «обезжиренном» режиме – никаких писем, посылок, так называемых, канатных дорог, по которым передаются малявы на волю. Свидание с родными и близкими категорически запрещены.
Начальник спецтюрьмы, которую в уголовной среде называли «Белый Лебедь», полковник Кузьмин, бледнел и покрывался потом во время разговора с московским генералом. Его мозг отказывался принять приказ «Воров на работу». «Да, вы там, что рехнулись?!», решил он про себя, а в слух взвыл:
— Да как же я их заставлю?! Это же не выполнимо! Не станут эти аристократы голубой крови работать. Им этого не позволяет их святой закон!
В ответ «куму» в ухо врезался из телефонной трубки приказ: «Создать невыносимые условия! Любой ценой заставить работать!»
В середине 50-х всплеск преступности в Советском Союзе приобрёл ужасающие размеры: треть жителей страны уже прошли тюремные «университеты». Молодое поколение больше восторгалось уголовной романтикой, чем идеалами коммунизма. И тогда партийные вожди решили раз и навсегда покончить с вождями уголовного мира – ворами в законе.
На работу
Воровской закон гласит: «Если вор пойдёт работать, если даже один сучёк отрубит – после этого он уже не вор и навсегда изгоняется из «чёрной масти». Кстати, «сук» начали называть «суками» именно потому, что они предали закон и согласились работать. На колымских и магаданских зонах на воров работали мужики и шестёрки. Коменданты и надзиратели смотрели на это сквозь пальцы, лишь бы законники не подняли бунт и не разморозили зону.
Теперь же начальнику исправительного учреждения, говоря дипломатическим языком, предстояло организовать на зоне государственный переворот. Правда, обещали прислать специалиста в помощь.
Из архива: «Варианты неофициального названия спецтюрьмы «Белый лебедь» произошли по разным версиям от белых стен, либо, что более правдоподобно, от способа перемещения заключённых по территории: наклонившись вперёд на 90° с закинутыми за спину руками – так называемый «лебедь».
После утреннего развода, авторитетов собрали в одну бригаду, и повели под отдельным конвоем на работу. Дойдя до дверей столярного цеха, воры остановились как вкопанные. Тогда конвойные начали на них орать, приказывая приступить к работе.
— Ты, что, шутишь, начальник?! Чтоб я, честный вор пахал на вашу сучью власть?! – заорал Ванька Вышак, и тут же получил рукояткой пистолета в ухо. Охранники наставили на воров автоматы, а начальник зоны истерично заорал:
— За работу, твари! Разобрать инструмент!
Никто из воров не сделал ни шагу. Тогда взбесившиеся солдаты стали остервенело сбивать законников с ног и крошить рёбра коваными сапогами.
Пайка
На следующий день воры на развод не вышли. В результате их всех заперли в «Буре» и объявили, что отныне отказников будут кормить по пониженной норме питания – штрафным пайком. А это 300 гр. хлеба и кружка воды в сутки. Через неделю их снова повели на работы, но ситуация повторилась: никто не притронулся к инструменту. Ведь по воровским законам авторитетный вор должен иметь шестёрку. Самому, по воровским законам, ни стирать, ни постель стелить не положено. В «Буре» среди воров началась грызня кому же выносить парашу.
— Слышь, Борик, пойдёшь ко мне в шестые за пол пайки? – дразнил Вован Юдин херсонского авторитета Борика Глебова. Того недавно взяли за кражу со взломом, он успел нагулять жирок на воле и теперь больше всех страдал от голода. Борик послал Вована подальше.
— А за целую пайку пойдёшь? – подлил масла в огонь Гоча и засунул руку под тюфяк за хлебом. Через секунду в бараке раздался матерных ор – грузин не нашёл своей пайки! Он с кулаками кинулся на Борьку, нервы были на пределе! Дюша тут же встал между ворами, разнимая драку:
— Оставь Борика, Гоча! Не пойман – не крыса! Сейчас шмонать будем, узнаем кто пайку слямзил!
Рассказ основан на реальных событиях.
Тюремная, или как её ещё называют сидельцы, «хозяйская» пайка – священна и неприкосновенна. Ни один вор не имеет права покушаться на этот казённый источник существования. Воровать или забирать этот хлеб считается постыдным, немыслимым. Изъятию подлежат только передачи – вещевые или продуктовые. Раздеть, ограбить фраера в тюрьме – первое весёлое дело блатарей. Но тронуть тюремную пайку – никогда!
Убийство Борика
Гоча приступил к шмону. Начал с Борика. Под тюфяком у того обнаружился пустой полотняный мешочек, принадлежавший Гоче. Именно в нём он всегда хранил свою пайку. Борик попятился:
— Ты шо, брат, я…, я…, я не «крыса»! Вот те крест на пузе! Да, шо я совсем дурной, чтобы хлеб твой сожрать, а кисец себе оставить?! Подстава это!
Но у горячего грузина глаза уже налились кровью. Он набросился на Борика и принялся его избивать. Воры молчали. Таков закон – за крысятничество, тем более у своих убивают сразу.
— Да не «крыса» я, братцы! – стонал Борик, истекая кровью. Гоча бил виновного, пока под хрустнувшим черепом не разлилась лужа крови.
Процесс создания иерархии в замкнутом зэковском мире, вызвал появление в конце 30-х годов элитной группы заключённых – воров в законе, живущих по своему закону. Эта группа впитала давние обычаи и правила, адаптировала их к условиям Гулага.
Приехал Куратов
Внутри этих кодл постоянно шли схватки, борьба за власть и привилегии, но в одном все законники были едины – в подчинении себе всей массы зэков-работяг. Тогда же сформировался и воровской катехизис, одним из правил которого было – не крысятничать! То есть, не воровать у своих. На следующий день конвойные выгнали всех воров их «Бура». К ним со злорадной ухмылочкой подошёл начальник тюрьмы в сопровождении холёного московского чинуши.
— Ну, что, граждане заключённые, будем работать? – обратился начальник к ворам и тут же был послан по известному русскому маршруту.
— Иван Фёдорович, разрешите мне?! – вмешался чиновник.
— Давай, заливай, кролик кремлёвский! – сострил Вышак, и все заржали.
— Значит так, блатарьё недорезанное, — кремлёвский кролик внезапно заговорил на фене.
— Меня зовут Пантелей Филатович! Вы уже отнимаете друг у друга хлебушек, позабыв об одной из главных заповедей вора: «Не зарься на чужую пайку». Так вот, для начала я вам её урежу до 150 гр. После, вы с голодухи начнёте резать друг друга, позабыв о кодексе воровской чести. Но и это ещё не всё! На все зоны и крытки уйдёт информация, что вы ссучились. Если вы и после этого не приступите к работе, пойдёте по этапу в другие лагеря, где с вас не только снимут корону, но и поженят на скромной девушке-параше. Вам нравится моя идея?
Ошарашенные воры молчали.
— А хрен тебе, начальник! – Апостол заговорил серьёзно.
— Никто не предаст веру воровскую.
— Посмотрим, — снисходительно сказал чиновник, и уходя бросил:
— А между прочим, не того порешили. Крысил-то не Борик.
Пантелей Филатович Куратов
В середине 50-х государство объявило войну ворам в законе, которых, по оперативным данным НКВД, уже насчитывалось несколько тысяч. Уголовной элите придали новую окраску и стали называть «организованной преступностью». Лишь за принадлежность к ворам в законе можно было получить срок.
Партия постановила
А в это время, на пост Министра Внутренних дел был назначен Николай Дадуров. Партия и правительство поставили ему жёсткий ультиматум – в кратчайшие сроки остановить катастрофический рост преступности. Додуров созвал всесоюзное совещание начальников лагерей. Оно проходило по методу мозговой атаки. Начальникам предложили написать некий реферат на тему «Ликвидация воров в законе, как фактор повышения эффективности соц.труда в лагерях. По результатам этого совещания и была составлена директива с грифом «Совершенно секретно».
«Совершенно секретно. В кратчайшие сроки составить поимённый перечень наиболее дерзких и авторитетных представителей воровской среды. После чего их следует незамедлительно этапировать под Свердловск, в специальную тюрьму закрытого типа. Всех до единого содержать в отдельном бараке усиленного режима, оградить общение с остальным контингентом заключённых».
В отличие от мужиков и ссученных, законники бойкотировали работу в лагерях и тюрьмах. Но в «Белом Лебеде» их всех стали принуждать к труду. Тех, кто отказывался тут же переводили на голодный пайок и до упора морили голодом. Давление на воров было на столько сильным, что кое-кто из них попросту ломался. Это был «ход конём» – воры начали грызть друг друга.
Крыса
А тем временем Апостол решил устроить ловлю крысы на живца. Свою вечернюю пайку хлеба Дюша нарочно не тронул, а оставил рядом с нарами. Хотя хлебом это назвать было сложно – склизкий кусок из мучной пыли и отрубей, тяжёлый и мокрый как глина. Из него хорошо лепятся вперемешку с табачным пеплом шахматные фигурки, кубики, лото. На рассвете кто-то подкрался на цыпочках к нарам Апостола, выждав пару секунд, Дюша вскочил и схватил за горло вора, позарившегося на его пайку. Им оказался Петька Трёшка. Апостол ладонью с силой зажал ему ром и припёр к стенке. Ссученный вор стал задыхаться и лишь мычал что-то не членораздельное. Он умудрился всю пайку целиком засунуть себе в рот, и теперь она стала поперёк горла. На шум сбежались остальные законники.
— Ах, ты ж крыса позорная! – Дюша разжал Петьке пасть. Гоча залез пальцами в глотку Петьке, пытаясь вытащить оттуда, непопавшие в пищевод куски хлеба и предъявить их братве в качестве доказательства.
— Братки, помилуйте! Бес попутал! Жор у меня! – оправдывался Петька.
Жор в тюрьмах – явление частое. Это разрушение психики, когда хочется есть, и есть всегда – плесневелый хлеб, протухший маргарин, промасленную бумагу, всё, что является органикой. У блатных считалось одним их самых любимых развлечений найти человека, страдающего жором и накормить его всякой дрянью. Жорному бросали свиную шкурку от сала, которой до этого драили сапоги, и наблюдали, как тот глотает её не пережёвывая. Петька был законченным алкоголиком, и жор его не отпускал никогда. Он даже под страхом смерти не смог побороть голод.
Правилка
А на следующий день, после того как завёрнутый в грязную мешковину труп Петьки конвойные вынесли из камеры, слово взял Вован Юдин:
— Люди, а ведь Гоча косячину спорол! Не разобрался, не выслушал Борика, а он мне за брата был.
Возразить было нечего. Один из основных постулатов воровского мира: «Законник обязан честно судить остальных. Быть справедливым арбитром в правилках и разборках. Рассуди сам, Гоча, надо было сход собрать, высказаться, а не самосуд чинить». Растерянный грузин зыркал по сторонам, ища поддержки, но кореша лишь отводили взгляды.
Единственное, что смог сделать для своего старого и верного друга Апостол – это уберечь от смерти. Он убедил остальных воров, что лагерной администрации только на руку, если законники перережут друг друга. Он уверял, что Гоча горяч, не уравновешен, но не крысил у своих, не работал на «хозяина». В итоге, было принято решение – изгнать грузина из воровской чёрной масти, но жизнь оставить. Вскоре Гоча с пожитками перебрался в дальний угол и стал отщепенцем.
Пантелей Куратов
Письмо Хрущёву
Нужно отметить, что в то время к делу перевоспитания воров в законе подключилась вся партийная и государственная пропаганда. Газеты публиковали письма раскаявшихся воров, писатели взялись за написание нужных в этом плане книг. А началом к такой идеологической кампании послужил случай с Никитой Сергеевичем в Крыму, когда он получил письмо от четырежды судимого рецидивиста: «Уважаемый, товарищ Хрущёв! Начать свою старую преступную жизнь я не могу и не могу вернуться к семье, так как бросил её без денег и в долгах. Я не боюсь ответственности, и прошу Вас ответить советом, как мне быть. Я буду ждать беседы с Вами, насколько хватит моих сил. Если сочтёте нужным меня арестовать, я и с этим согласен…»
Квартира вору
Получив это письмо, Хрущёв расчувствовался и пригласил автора к себе. Эту встречу широко растиражировали в печати. Все газеты взахлёб писали, как Никита Сергеевич, выслушав горести бывшего вора, выписал ему ордер на квартиру и помог устроиться на работу. Но был ли автор письма действительно рецидивистом или это очередная пропагандистская уловка осталось загадкой.
Уже через неделю в барак принесли газету, в которой красовалась фотография дяди Коки и письмо от него Хрущёву. В этом воззвании вор в законе призывал весь уголовный мир взяться за ум и начать трудиться на благо общества. От кровавой расправы бывшего держателя общака спас Куратов, который приказал конвойным перенести Коку из «Бура» в общий барак. Но напоследок Коку всё же успели определить в петушиный угол, и весь оставшийся срок он проведёт в колено локтевой позе.
Ряды коронованных редели на глазах. Многие, не выдержав голода, отказались от воровской веры и отправились в тюремный столярный цех строгать табуретки и гробы. В одном из них и похоронили Ивана Вышака, который заболел туберкулёзом и ещё целым букетом болезней. За считанные дни гроза краснодарских цеховиков обессилел до такой степени, что не мог самостоятельно подняться. Но руководство тюрьмы не сочло нужным перевести его в лазарет.
Куратов Пантелей Филатович отлично справлялся с заданием Министра МВД. Сам в прошлом уголовник, он проводил тактику перемешивания воровской вождей и стравливал, сталкивал лбами, ломал, распространяя о них компрометирующую информацию. Многотысячный лагерь коронованных воров не работал, а уничтожал друг друга. За каких-то пол года большая их часть отправилась в преисподнюю. Оставшиеся законники превратились в послушную армию, некоторые стали приобщаться к труду, вспомнив своё рабоче-крестьянское происхождение.
Вовка Юдин
Как умер Дюша Апостол
А дядю Коку вскоре перевели в обычную зону под Норильском. За письмо Хрущёву, воры утопили его в сортире. Гоча вспорол себе живот, так и не смирившись с тем, что его раскороновали. После такого массового опомоивания, вождям уголовного мира трудно было подняться до былого уровня. Исчез лоск, ореол геройства и уркаганской славы. Из «Белого Лебедя» их снова разбросали по зонам досиживать своё. Там многих добили суки. Из касты воров в законе, насчитывавших десятки тысяч сплочённых соратников, осталось только 3%.
Всего за пол года, казалось бы, монолитный, незыблемый костяк воровской элиты, рассыпался как карточный домик. Партийные вожди добились своего – 9 наиболее маститых воров в законе открыто повинились и отказались от воровской идеи. Они согласились написать обращение к заключённым СССР с призывом завязать со своим прошлым.