Авто фигурное катание на льду
В фигурном катании есть экстремальный оператор на льду. Мы узнали, как он снимал Загитову и Туктамышеву в необычных ракурсах
Как закончить с фигурным катанием, но не перегореть любовью к нему? Как стать самым внимательным зрителем, а заодно и проводником в мир красивых движений для всех остальных?
Ледовый оператор Вадим Морус рассказывает о своем пути от фигуриста и артиста ледовых шоу к творческой мечте: снимать спортсменов на льду.
Мы привыкли, что вращения транслируют с одной точки статичной камерой, но совсем иначе они смотрятся, когда оператор движется в противоход. Поддержки и тодесы тоже — много движений спрятано от глаз зрителя за корпусом партнера или из-за угла камеры выше роста спортсменов. И все иначе, когда нам показывают их как бы вокруг.
В соревновательном формате еще долго не будет таких ракурсов, и тем ценнее, что хотя бы в неформальной обстановке операторы вроде Моруса пытаются показать нам эту красоту. Даже профессионалы не сразу оценили плюсы такой съемки.
– Как ты оказался в фигурном катании и почему закончил?
– Я хочу начать со своей фамилии. Морус – это, по сути, псевдоним, потому что оригинальная фамилия нашей семьи когда-то была утеряна. А Морусы – это династия артистов, акробатов, гимнастов, канатоходцев. Мой папа – артист цирка на льду, а моя мама – фигуристка. И вместе они сделали номер, с которым и участвовали в разных шоу – у Авербуха в том числе, Чернышева, Плющенко, Бестемьяновой. Вот и получается, что я вырос в семье, где не было шанса отвертеться.
На шоу Бестемьяновой в Италии в парке развлечений был отдельный каток, где проходили шоу, и там 7-летнего меня родители поставили на коньки. Потом отдали в школу фигурного катания. Тогда мы жили в Королеве, и родители с бабушкой возили меня на каток в Мытищах. Кстати, там же в Мытищах, как потом выяснилось, со мной занималась Лиза Худайбердиева. Потом мы с семьей переехали в Москву, и я стал заниматься в «Мегаспорте» у Натальи Титовой, а потом у Юлии Лебедевой.
А дальше случается такая ситуация: мне 14, я очень активно и серьезно тренирую очередной прыжок, недавно выученный – я был жутко недоволен, что вчера его прыгнул, а сегодня у меня не идет. В общем долбил-долбил его – и в итоге перелом.
Точнее, перенапряжение мышцы в районе крепления кости спровоцировало трещину, я выпадаю на месяц с гипсом, потом месяц восстановления. Снова выхожу на лед восстановленный, потихоньку делаю первые шаги, но потом случается так, что во время переезда с одной квартиры на другую мне на ногу падает тумба – опять выпадаю на два месяца.
А после такое случается еще дважды. Опять в быту: в школе по глупости, по дурости, дома на ровном месте. Мне кажется, я тогда и двух месяцев не был без переломов. Прошло время, и сейчас я думаю, что мое тело осознало, что я хотел бы попробовать себя в чем-то другом, раньше, чем я сам это понял.
– Так все и закончилось?
– У меня были еще попытки продолжить спорт, я даже пошел в танцы на льду. Но пробыл там чуть меньше полугода. Мне не понравилось, и я решил закончить.
А когда рассказал об этом решении родителям – и за это очень сильно благодарен – они не препятствовали, не настаивали, не заставляли продолжать. Сейчас я счастлив этому решению. Так прошло два года, даже поступил в университет. А потом меня пригласили на просмотр в балет на льду. И той же зимой я поехал работать в шоу.
– Обычно, когда фигуристы завершают карьеру, у них есть две опции, связанные с этим спортом: тренировать и выступать в шоу. Ты как планировал дальше, кем себя видел, когда завершал?
– Я никак себя не видел, ничего кроме фигурного катания не знал. И это особенность нашего спорта, в России тем более.
И никуда не денешься, если фигурному катанию как спорту профессионально уделять время, то уделять вообще все время. И, наверное, надо детей развивать и в других сферах, чтобы у них были, может, не навыки, а понимание. В мире существует многое, чем они могут заниматься после спорта. Когда я пошел в университет, получилось два года перерыва между тем, как я закончил спорт и начал шоу. И эти два года очень мне помогли.
– Как ты из фигуриста и артиста-шоу Вадима Моруса стал ледовым оператором?
– Когда я вернулся для участия в шоу, то работал каждую зиму, катался по России с выступлениями. Один раз съездил в Великобританию – в Уэльсе в шоу поработал, еще в балете на льду выступал на московских заказах. Параллельно вел инстаграм.
Я обожаю социальные сети, мне очень нравится там что-то делать, вся эта тема с фото, видео. И я просил моих коллег: снимите меня на видео, как я делаю элемент сам или с партнершей. И они, конечно, стояли у бортика, снимали добросовестно. Но я просил: а может, хотя бы поближе подъехать, не видно же ничего. Ну, может, проехать вокруг или еще что-то сделать.
В общем, меня не устроило, как меня снимали все остальные. И в этот переломный момент для моей жизни я взял в руки камеру и начал снимать коллег-фигуристов из балета на льду.
И понимаю, как здорово, что можно передать присутствие на льду и как бы зрителя поместить на лед катающимся рядом со спортсменом, чтобы он видел, как это происходит. Я очень сильно загорелся, начал писать во все инстанции, стучаться ко всем тренерам, искать любые выходы на серьезных спортсменов. И, в общем, в одну дверь я достучался. Эту дверь открыла Бетина Попова, которая ответила мне в инстаграме. Я тогда ей предложил: давайте я вас поснимаю.
Большое интервью Бетины Поповой: о домогательствах в фигурном катании, феминизме, лишнем весе и заговоре против Туктамышевой
Бетина согласовала с тренером, так я попал на лед к Анжелике Крыловой. Вот там я поснимал Бетину вместе с Сергеем Мозговым, на тот момент они были в спорте, еще пары из Германии и из Франции. Это было лето 2018-го. Они классно залетели, набрали просмотры – и, наверное, в той съемке я прочувствовал, как это кайфово. Причем я снимал их, и мне нравилось именно то, что я с ними в одном процессе.
Параллельно с этим я узнал, что я такой в мире не один, что есть еще Джордан On Ice Perspectives. Он, конечно, тоже меня очень вдохновил и вдохновляет до сих пор тем, что он делает, как он делает и в каких проектах он уже участвовал – это вообще здорово.
– Первое видео, получается, на телефон снимал?
– Нет, первое видео снимал на GoPro, на льду у Крыловой тоже на GoPro. После этого я накопил на первую камеру и первый стабилизатор. Когда купил, разбирался в настройках уже более глубинно с точки зрения операторского мастерства. Плюс еще много времени занял правильный подбор техники, чтобы снимать нормально. Потому что скорость катания сильно влияет – и, например, мой первый стабилизатор просто на бок заваливался, горизонт валил – и я не мог нормально снимать.
– Профессиональная съемка требует серьезной техники? Или даже GoPro справляется так, что у зрителя вау-эффект?
– GoPro справлялась раньше, сейчас ситуация изменилась: чтобы удивить зрителя в интернете, нужна другая картинка, определенное качество. Моя текущая камера справляется и, думаю, еще несколько лет будет справляться. Но все равно есть куда стремиться.
Что я использую сейчас. Камера Sony a7iii. Объектив Tamron 28-75, иногда беру в аренду и другое стекло под определенные цели. Стабилизатор помогает, по сути, передать скольжение. Ведь если бы камера хоть немного тряслась, все было бы не то. Фигуристы именно скользят. А стабилизатор дает эффект мягкого движения по льду – и получается очень достоверно все передать.
Я в плане техники ошибался очень много, покупал, потом продавал, в итоге написал Джордану – он ответил, посоветовал конкретные модели. Дал несколько комментариев по моим работам, поддержал – в общем, очень позитивно и полезно пообщались.
– Как ты продумываешь, как будешь кого-то снимать?
– Когда я снимал Бетину, то предварительно смотрел их номер на видео и учил, когда и куда они поедут. Но так бывает не всегда, иногда нет возможности увидитесь программы заранее. Так было в ЦСКА у Давыдова – там я Соню Самоделкину, Лизу Берестовскую да и всю его старшую группу отснял.
Возможности заранее выучить там не было, все программы новые. Поэтому пришлось по факту ориентироваться, что будет происходить. Но для меня как для фигуриста в принципе достаточно понятно: сейчас человек заходит в диагональ – скорее всего, будет зубцовый прыжок, значит, мне нужно поехать вот так. А это движение очень похоже на то, что человек заходит во вращение. Я такие же заходы делал на прыжки, на вращения, на дорожки шагов – да и насмотренность, конечно, играет существенную роль.
– Расскажи про съемку в ЦСКА, как там было?
– О! У Давыдова была съемка очень непростая – детей много.
Я переживал, что кто-то из них может не уступить дорогу, а нельзя было никого задеть, не то что сбить. Поэтому я даже иногда в камеру не смотрел, а смотрел, как еду, движениями корпуса подруливал, ну и руки интуитивно тоже направлял в сторону человека в кадре. Пожалуй, это была самая тяжелая съемка.
Еще прокаты у них шли подряд: через 30 секунд после окончания одного начинался следующий. Для дыхалки очень тяжело – 10-15 прокатов подряд. Дети маленькие, а я здоровый – 187 см, еще на коньках. И мне, чтобы картинка получалась нормальная, нужно очень-очень низко приседать, чтобы снимать не сверху вниз, а на уровне глаз.
Сергей Давыдов – новый соперник Тутберидзе: соревновался с Плющенко, а теперь его ученики пробуют пятерные прыжки
Обязательно нужно снимать наравне, чтобы у зрителя был эффект присутствия, а то сверху вниз они постоянно соревнования смотрят – и эта картинка абсолютно не интересна. И сидеть в ногах на протяжении трех минут, их не разгибая, очень тяжело. Я потому сейчас периодически хожу на каток – стараюсь тренироваться, чтобы не терять навык, чтобы выносливость повышать.
– Ты снимал и топовых взрослых фигуристов ЦСКА – например, Александра Самарина, Марка Кондратюка. Как выпал такой шанс?
– Я знал, что Никита Михайлов ставит программы у Светланы Владимировны Соколовской. И сам ему предложил, он согласился. В итоге мы отсняли несколько фрагментов из программ на сезон-2020/21, плюс чуть-чуть Самарина одного поснимал.
Но я туда приходил как на работу, у меня не было возможности именно в той съемке особо взаимодействовать с тренирующимися. У них свой процесс, а у меня съемка, которая не должна их тренировку нарушать и отвлекать. Обычно у меня как все происходит: я жду проката, как орел, сидящий на горе, высматриваю, какой фигурист сейчас встанет на стартовую точку в ожидании музыки, подъезжаю и начинаю снимать.
Наверное, самое интересное было, когда я снимал на репетиции шоу «Влюбленные в фигурное катание»: Худайбердиеву и Базина, Загорски и Гурейро, Забияко и Энберта, Загитову, Туктамышеву, Коляду, Фернандеса. И там я снова писал организаторам: давайте сделаю для вашей арены съемку на репетиции, но в то же время и для себя еще контент поснимаю. В итоге мне дали добро. Там тоже было весело: снова все спортсмены катали подряд.
– Как тебе было на одном льду с Загитовой? Волновался?
– Мне очень понравилось, что я вообще там был, и такое количество спортсменов за один день удалось отснять. Я не испытывал особого волнения, был сконцентрирован. В такой съемке важно быть внимательным. Много людей одновременно на льду.
Ответственность чувствовал перед каждым спортсменом, предварительно подъезжал и спрашивал: слушай, привет, буду снимать – ты не против? У меня даже есть фрагмент видео, где Лизке неправильно музыку поставили, я что-то пошутил. Еще парой слов мы перебросились, это ведь такие тонкие детали. Мне кажется, после небольшой коммуникации доверие к экстремальному оператору больше. И спортсмен не отвлекается на меня, даже когда я так близко.
– Ты выкладывал видео на день рождения Алины – вся съемка прогона при концертном свете. Ты не часто снимаешь в таких условиях?
– Да, это был интересный опыт. Мне пришлось головой крутить еще сильнее, потому что Алина-то подсвечивается. И я вижу, кого снимать, а остальных не вижу. Но отработал в итоге хорошо. Набрал контента, получил крутой опыт, сильно устал. Такая работа отнимает много физических сил.
Еще я помню на этом прогоне, когда Алину снимал. Именно во время номера Алины ведущий начал проверять микрофон. Ровно в тот момент, когда ей нужно заходить на прыжковый элемент, он прям без остановки заладил и до конца ее номера: раз-раз-раз-раз-раз-раз – говорил, проверял звук, тренировался. Очень громко это было, но она молодчинка, докатала программу. И у меня получилось доснять, будто ничего и не было.
И еще у меня скоро выйдет пост, где Алина выполняет прыжок. В общем, она умничка: у меня получилось сделать все, она не остановилась, не отвлеклась – это очень профессионально.
Правда, пришлось переналожить музыку, а то ведущий на фоне все время говорит. Я обычно оставляю оригинальный звук, чтобы было слышно, как лезвия шуршат по льду. Для этого использую дополнительный микрофон, а то без него слышно, как я пыхчу за камерой. На микрофоне ветрозащита, а без нее на больших скоростях сплошной ветер слышно.
– А ты Алине или другим фигуристам отправлял видео, которое получилось? Как они реагируют?
– Я передал организатором смонтированное видео, по фрагменту каждого спортсмена. Но Алине или другим ничего не отправлял – запроса такого не было. Но, кстати, я выложил видео на ее день рождения – она лайкнула.
Еще помню, снимал шоу Евгения Плющенко, выходил в финале. И, когда я только туда пришел, пересекся с Еленой Ильиных – она очень позитивно отозвалась о том, что я делаю, сказала, что на меня подписана. Ну и спортсмены, которых я уже снимал, тоже на меня подписаны, как правило.
Новый номер Загитовой в уникальной съемке – кажется, так выглядит фигурное катание будущего
– Теперь тренерские штабы тебя сами приглашают?
– Только по прошествии времени люди начали меня звать. Стали приглашать школы фигурного катания – снимать уже на коммерческой основе рекламу для социальных сетей. Стали звать другие профессиональные спортсмены. А раньше я много стучался во все двери, искал точки соприкосновения с разными тренерами, любые контакты.
Поначалу постоянно сталкивался с большим непониманием. Я предлагал: давайте я вас сниму – но и тренеры, и спортсмены вообще не понимали, в чем смысл. Так и говорили: зачем? Не видели ничего особенного.
Благо, постепенно люди начинают понимать красоту съемки, я обрастаю связями, знакомствами, меня кто-то знает – сейчас все проще. Например, одним из первых меня позвал Леша Васильев, он директор в школе Татьяны Волосожар. Так я Татьяну поснимал несколько раз для ее ютуб-канала.
– В двух словах, в чем залог идеальной съемки? Что нужно, чтобы получилась лучшая картинка?
За фигуристом гоняться – это самое простое, но я стараюсь каждый раз по возможности и занятости льда снимать, предугадывая, куда спортсмен поедет.
– И именно такая съемка у тебя была для «Ледникового периода» – неофициальная?
– Да, это благодаря тому знакомству с Татьяной Волосожар. Прошлым летом, когда «Ледниковый период» стартовал, и пары только начинали скатываться, ставить первые программы – никаких съемочных дней еще не было. Я предложил Тане, прийти и поснимать – ей понравилась идея: мы сделали небольшую съемку. Тогда же удалось поснимать Энберта и Кузьмину. Также классно получилось, когда меня позвали Михалкова и Маринин.
Сын Маринина тренируется у Давыдова в ЦСКА, и я Максиму показывал видео: вот, сына твоего отснял. Он такой «Здорово. Перешли мне, пожалуйста», – так мы обменялись контактами. И вот через некоторое время мне звонит Михалкова, они поставили номер под «Утомленных солнцем». И она пригласила меня на прокат со сценическим светом. Прокат тренировочный, но Илья Авербух выставлял свет, реквизит. Там здорово получилось, я его еще не публиковал, но обязательно опубликую.
– Показательные выступления на ЧМ-2021 явно указывают: есть куда стремиться. Джордана пригласили уже на уровне ISU – наша федерация с тобой еще не связывалась? Первый канал?
– Небольшие переговоры были летом прошлого года, но одна конкретная съемка не состоялась и все. А в этом году все на стадии переговоров. Пока не могу ничего говорить об этом.
– Рано или поздно тебя позовут на чемпионат России отснять показательные.
– Было бы здорово. Но, мне кажется, чем больше зрителей, тем эта вероятность ниже, потому что все-таки оператор мешает. А вот когда это проект телевизионный, когда зрителей намного больше по ту сторону экрана, есть смысл приглашать на показательные такого человека. Вот почему у Джордана получилось на ЧМ: зрителей на трибунах не было, все транслировалось на весь мир. У него не было ограничения – он подъезжал максимально близко.
На Первом канале такой возможности пока не было, потому что зрители всегда в зале. Поэтому там используют зум объектив с трансфокатором – электронным увеличением – объект съемки плавно приближают и отдают с камеры. Мы с Джорданом таким не пользуемся, мы пользуемся просто фиксированным фокусным расстоянием: чтобы приблизить – надо подъехать.
– Съемки тебе дают средства к существованию? Ты же уже не делаешь это просто как в портфолио?
– Да, конечно, и доход увеличился по сравнению с теми годами, когда я только тренировал. А как оценивать, сколько я зарабатываю? Для себя я очень много трачу – недавно открыл статью расходов и увидел, что за прошлый месяц потратил 25 тысяч на такси. Тут я даже загнался, но потом мне дали понять, что это круто, раз можешь себе такое позволить. Сейчас мне, наоборот, надо учиться откладывать. Или больше зарабатывать. Я склоняюсь ко второму.
– Если кто-то захотел посотрудничать с Вадимом Морусом, как это организовать?
– Писать мне в инстаграм. Я очень дружелюбно отвечаю, разбираю все моменты, оцениваю, сколько будет стоить съемка, моя операторская работа, сколько монтаж.
Фигурное катание изменилось ради ТВ: исчезли целые дисциплины (даже рисунки на льду), время программ сократили на 30 секунд
Фигурное катание меняется ради телевидения.
Продажа ТВ-прав – главный источник дохода Международного союза конькобежцев (ISU). В 2017-м Союз заработал на них почти 20 млн швейцарских франков – это общая стоимость трансляций в фигурном катании, шорт-треке и коньках.
Понятно, что фигурное катание – главный актив, поэтому рейтинги требуют жертв: уничтожение отдельных дисциплин, урезание программ, замена форматов.
Забыты обязательные фигуры, с которых начиналось фигурное катание
До 1990-го одиночники показывали обязательные фигуры (их еще называли школой) – сейчас такой формат невозможно представить на телевидении.
Фигуристы чертили коньками узоры на льду, а судьи оценивали чистоту линий и правильность фигур по оставшемся следу. На ЧМ соревнования в школе иногда длились по 8 часов.
Смотреть такие форматы – сомнительное удовольствие что с трибуны, что по телевидению: качество записи нивелировало красоту фигур, динамика терялась из-за долгого выставления оценок. Школу постепенно перестали транслировать – разумеется, это вызывало дополнительные вопросы к объективности судей.
Часто звезды упускали медали слабым прокатом школы, даже если прыжки и артистизм были лучше, чем у отличников в рисовании фигур. Чтобы сделать фигурное катание понятнее для зрителей, удельный вес оценки за школу с годами снижался.
Наше первое золото Игр – в фигурном катании. Это летняя Олимпиада (да-да), во времена Российской империи
Сейчас отголоски школы сохранились в тестах на скольжение – в России их сдают все юные фигуристы. Взрослые тоже выполняют тренировочные упражнения по мотивам школы – это помогает в отработке сложных дорожек и связок.
Австрийская фигуристка Беатрис Шуба, которая отличалась идеальным исполнением фигур, считает их отмену проблемой: «Все правила и каноны фигурного катания сознательно изменили, когда отменили мою любимую школу. И это плохо. Хорошо, что теперь столько сложных прыжков, но основы нашего вида многими не освоены, пройдены небрежно, отсюда ошибки в катании, которые раздражают. Для меня стыд, что больше нет обязательных фигур».
Обязательные танцы показались скучными чиновникам ISU
До Олимпиады-2010 танцоры разыгрывали медали по сумме трех танцев: обязательного, оригинального и произвольного.
Максимально строгие требования предъявлялись к первому виду: ISU заранее публиковал его пошаговое описание, схему проката на катке и музыку. Брать оригинальную мелодию или менять порядок движений запрещалось – все находились в равных условиях.
Каждый год чиновники выбирали два обязательных танца на будущий сезон, а на жеребьевке перед соревнованиями определялась программа конкретного турнира. Например, в последнем для дисциплины сезоне-2009/10 выпасть танцорам могли золотой вальс или танго-романтика, причем обязательный танец для Олимпиады определился только за 2 недели до начала.
В 2010-м ISU реформировал обязательный танец в короткий (который в 2018-м переродился в ритмический). Одинаковая для всех часть осталась (теперь это паттерн), но другие движения зависят от фантазии постановщика и возможностей спортсменов. Музыка тоже разрешена любая: главное, чтобы она соответствовала ритму (его иногда добавляют с помощью компьютерных программ) и теме, которые утверждают ежегодно.
Оттавио Чинкванта, возглавлявший тогда ISU, объяснял, что обязательные танцы не слишком интересовали телевидение и публику. Кроме того, чиновники хотели уравнять продолжительность соревнований во всех видах фигурного катания.
Тренеры поначалу отнесли к изменениям скептически.
«Мне не слишком нравится короткий танец. Его очень трудно развить в хорошую программу. С технической стороны все в порядке, но зрителей такое не слишком впечатляет», – предупреждал Игорь Шпильбанд в первый сезон после реформы.
С ним соглашалась Марина Зуева: «Места для творчества почти не осталось, невозможно сделать действительно хорошую композицию. Существует конфликт между коротким танцем и искусством».
Еще интереснее спустя 10 лет выглядят слова президента нашей федерации Александра Горшкова: «Требования в произвольной будут направлены на изначальное предназначение танца приносить зрителям радость и хорошее настроение. В этой связи музыка не должна быть монотонной и депрессивной, а содержание программ слишком «мрачным» или драматичным».
Этот подход существовал до Олимпиады в Сочи: в эпоху доминирования школы Дюбрей и Лозона в моду вошли мелодии без резких переходов (возможно, в 2010-м их назвали бы монотонными), а постановки редко носят развлекательный характер.
Убрали квалификацию (правда, сейчас хотят вернуть), сократили длительность программ
В 2006-м крупные соревнования потеряли квалификационный раунд, который служил пропуском в короткую программу.
Прежде неудачная квалификация ставила крест на турнире. Например, в 1993 году Россия лишилась олимпийской квоты из-за того, что единственная участница ЧМ Мария Бутырская не отобралась в короткую программу. В 2006-м из-за провала в квалификации ЧМ проиграл Бриан Жубер: стал первым в короткой программе и вторым в произвольной, но по сумме трех видов уступив Ламбьелю.
В сезоне-2011/12 случился недолгий камбэк квалификации – в ней участвовали только фигуристы, которые пропустили прошлогодний турнир или заняли там низкое место. Это экономило силы звезд, но делало первую часть соревнований скучной для зрителей.
Например, на ЧМ-2012 в квалификации разыгрывали по 12 мест в основную часть – на них претендовали 27 одиночников и 33 одиночницы. В отборе участвовали фигуристы из ЮАР, Пуэрто-Рико, Люксембурга и Индии – сейчас флаги этих стран мелькают только на этапах юниорского Гран-при с лояльными правилами допуска. Все катали произвольную: худший из мужчин набрал 34,88 в технической оценке, дважды упал и не получил больше 4 баллов ни за один компонент.
Сейчас ISU думает о возвращении квалификации – голосование намечали на июньский конгресс (перенесен на лето 2021-го). Причина в расширении географии и, как следствие, телерейтингов.
А еще летом 2018-го чиновники отрезали по 30 секунд от программ спортивных пар и мужчин, чтобы сделать соревнования динамичнее. В связи с этим изменился набор элементов: у мужчин убрали один прыжок, у парников – вращение. Реформу предложили еще в 2014-м.
Поводом, по словам вице-президента ISU Александра Лакерника, стали неубедительные прокаты одиночников на Играх в Сочи: «Да, мужчины сильнее, и вроде бы они могут выдерживать больше времени. Но они делают более сложные элементы, которые поглощают огромное количество энергии. И в результате они к концу программы сильно устают».
Топ-соревнования всегда показывают в прайм-тайм
По расписанию этапов Гран-при легко угадать, какой вид в приоритете у страны-организатора: Россия напоследок ставит прокаты женщин, Китай – спортивные пары.
А японцы любят сложносочиненное расписание, часто разыгрывая медали в танцах на льду – наименее интересном для них виде – в воскресенье перед показательными, а на прайм-тайм ставят мужчин.
«Они не понимают, как можно любить Женю против Алины». Фигурка в Японии: бум или уже культура?
Олимпиада – отдельная история. В ее расписании редко учитываются интересы спортсменов: командный турнир большинство фигуристов предпочло бы откатать после личного, борьба в котором намного серьезнее.
В Пхенчхане-2018 неудобным распорядком возмущалась тренер Нина Мозер: «Тренировки у фигуристов начинались в 7 утра, соревнования – в 10. Следовательно, вставать приходилось в 5 утра, а с учетом олимпийского командного турнира нагрузка удваивалась.
Понятно, что такое расписание было сделано по требованию ТВ и ввиду популярности шорт-трека в Корее. Соревнования по шорт-треку начинались вечером, когда обычно стартовали фигуристы».
Освобождение прайм-тайма для шорт-трека, проходившего на одном катке с фигуристами, не единственная причина неудобного для европейцев расписания. Есть версия, что перенос на корейское утро (вечер для Америки) пролоббировала телекомпания NBC: в Пхенчхане фигуристы из США претендовали на подиум в мужском катании, танцах и командном турнире. Права на показ Игр обходятся в космические суммы – по данным New York Times, NBC они стоили 963 млн долларов – логично, что вещатель планировал на прайм-тайм самые рейтинговые виды.
Спорт меняется постоянно.
Еще недавно оценки фигуристов оставались тайной до окончания проката – а сейчас зрители в прямом эфире видят исполняемые элементы и изменение баллов за них. Технологии делают трансляции зрелищнее: программы мгновенно рассчитывают высоту прыжков и дальность выбросов, строят карты прокатов и определяют скорость спортсменов.
Возможно, через пару десятков лет фигурное катание изменится до неузнаваемости.