бог думает о нас не нашим умом
Мудрость афонских монахов: 12 цитат, которые попадают в самое сердце
Приблизительное время чтения: 1 мин.
Афон (Святая Гора) — крупнейшее в мире средоточие православного монашества, компактно расположенное в Греции на полуострове Айон-Орос, называемый иначе Святой Горой, Афоном, Афонским полуостровом. В подборке «Фомы» — 12 сильных цитат трех известных насельников Афона.
Я бы сошел с ума от несправедливости этого мира, если бы не знал, что последнее слово останется за Господом Богом.
Паисий Святогорец
Людям невозможно дать чужие крылья — они должны вырастить свои.
Симеон Афонский
Если в твой дом принесут грязь, не допытывайся, из какого она места, выброси ее сразу; если в твой ум проникнут помыслы осуждения, не допытывайся, правы они или нет, – они только грязь.
Силуан Афонский
Терпение начинается с любви. Чтобы ты терпел человека, тебе должно быть за него больно.
Паисий Святогорец
Бог нас всегда окружает теми людьми, с которыми нам необходимо исцелиться от своих недостатков.
Симеон Афонский
Истинная дверь всегда открыта, но люди бьются в двери, нарисованные на стене ими самими.
Силуан Афонский
Увязать Евангелие с человеческим здравым смыслом невозможно. В основе Евангелия лежит любовь. В основе здравого смысла заложена выгода.
Паисий Святогорец
Когда колодец готов, вода появляется сама собой; когда сердце чисто, оно не может не любить.
Симеон Афонский
Живёт только тот, кто переделывает себя; без этого любая жизнь всего лишь — самораспад.
Силуан Афонский
Молитва – это кислород души.
Паисий Святогорец
Бог стреляет через Вечность в крошечные сердца людей своею Любовью и никогда не промахивается.
Симеон Афонский
Истинное спокойствие — это тот покой, от которого другие тоже становятся спокойными.
Бог думает о нас не нашим умом
Настоящей драмой был отъезд мамы в Киев. Я не просил маму остаться. Я был сознательным мальчиком и понимал, что ее призвание актрисы требовало уехать вместе со студией «Фрайкунст», влитой в Киевский государственный еврейский театр. Но до этого я жил в каком-то симбиозе с мамой, словно мне было не двенадцать, а семь или даже пять лет. И вдруг этот симбиоз оборвался. Вдруг оказалось, что я очень одинок. С одним бедствием совпало другое: мои сверстники как раз тогда (с 5-го класса) сдвинулись в сторону повышенной шумной развязности, а я не находил себе места и обособлялся, уходил в себя. Одинокий в школе, одинокий дома (отец все вечера пересчитывал свои бухгалтерские ведомости). Это было очень трудно. Но, кажется, именно в одиноком отрочестве я начал принимать решения, самостоятельно выбирать свою жизненную роль.
Вторым кризисом была потеря метафизической почвы под ногами, сознание себя песчинкой в бесконечности и невозможность с этим согласиться. Впервые это ударило в шестнадцать лет. Потом, по второму кругу, в двадцать. Чувство бесконечности пространства и времени рядом, прямо за стеной комнаты, где я сидел, с этих пор постоянно беспокоило меня и толкало мыслить.
Много позже я дружил с Петром Григорьевичем Григоренко, и как-то я подумал; он мыслит, чтобы действовать, а я действую, ставлю над собой эксперимент, чтобы лучше понять. И поняв что-то, чувствую себя удовлетворенным. А потом еще больше удовлетворенным, когда удавалось перенести свое понимание в текст.
Понимание своего амплуа можно считать ограниченностью. Но всякое дарование неизбежно ограничивает, дает силам одно определенное направление, без этого человек останется бесплодной смоковницей. Так же как артист должен сознать свое амплуа, набор ролей, которые может хорошо сыграть, и не пытаться играть не свое. Амплуа бывает узким, бывает очень широким, но парадокс в том, что Смоктуновский, играя Моцарта или Скупого рыцаря, больше раскрывается, больше верен себе, чем в частной жизни, когда он обедает или торгуется за гонорар. Быть самим собой – это роль, набор ролей, это своя дверь к целостности бытия. Потеря метафизической почвы под ногами была дверью в философию.
Третьей большой потерей было изгнание из гражданского общества. Такой смысл имела в 1946 г. формулировка: «исключен за антипартийные заявления». Я потерял себя как советский человек и нашел себя как человек антисоветский. Эта потеря и это приобретение сделали для меня легкой четвертую потерю: тюремное заключение, лагерное заключение, утрату внешней свободы, приобретение свободы внутренней.
С внутренней свободой я легко перенес пятую потерю – потерю надежд на возвращение к профессии ученого-филолога, избранной в юности. Я принял свое положение люмпен-пролетария умственного труда и нашел в нем новые возможности для расширения своей области мысли и формулирования своего, неакадемического стиля мышления (один из друзей назвал его метахудожественным). Наконец, как-то незаметно, среди всех своих потерь, я потерял что-то, мешавшее мне любить, и очень поздно, в 35 лет, открыл в себе юность чувства – странно, не вовремя, но очень глубоко. Совпадение поздней юности с неюношеским опытом мысли помогло мне избежать ошибок, которые губят раннюю любовь, и делать то, что Рильке назвал работой любви; тема, которая слишком велика, чтобы сказать о ней мимоходом.
Бог рассыпает свои подарки и свои удары, думая о нас не нашим умом. Нам остается радоваться каждому неожиданному подарку и собирать силы, чтобы приобретением стала сама скорбь.
Есть что-то общее, соединяющее музыку, молитву, прислушиванье к лесу, волну любви, вдохновение поэта. Это общее – углубление жизни. Иногда глубина раскрывается внезапно и полностью, в один миг. Так Рамакришна увидел стаю диких гусей, выхваченную лучом света на фоне черной тучи, и сразу на всю жизнь понял что-то главное, только не знал, как назвать. Но он жил в Индии, и традиция подсказала ему слова. Серафим Саровский жил в России и осознал свой опыт в других словах. А иногда никакие термины не приходят в голову. Кришнамурти говорит о безымянном переживании…
Давайте думать красиво
5 лет назад, 29 октября 2009 года, не стало одного из самых любимых румынских духовников – архимандрита Феофила (Пэрэяна). Старец, слепой почти с самого рождения, не ведал, что такое свет физический, но видел всё очами ума. Мудрый наставник, он объехал с проповедями всю Румынию, а также часть Европы, воспитав целое поколение юных христиан, составляющих ныне оплот румынского Православия. Он написал множество духовных книг; в одной из них, названной «Придите, примите радость», мы находим следующие поучения:
Значение памятования о смерти
Это метод душевного совершенствования – памятование о смерти. Святой Василий Великий говорит, что истинная мудрость – это памятование о смерти, помогающее не грешить и не прилепляться к миру сему[1]. В «Добротолюбии» говорится, и всё у того же Евагрия Понтийского, которого мы уже упоминали несколько раз, что человек должен жить в мире сем, как будто ему предстоит жить тысячу лет, должен включаться в деятельную жизнь, как будто ему предстоит жить тысячу лет, и должен быть отрешенным от мира сего, как будто ему предстоит умереть завтра[2]. Общественный долг нужно выполнять; это фактически и есть этот метод.
И святой Иоанн Лествичник говорит, что память о смерти важна – у него даже есть целая глава о памяти смертной[3].
Может, существуют и иные методы, тоже важные, без мыслей о смерти, ибо это тяжело – думать о смерти. У нас дома говорили: «Я забыл об этом, как о смерти». То есть как забываешь о смерти, так забываешь и о чем-то из мира сего.
Это не совсем естественно – думать о смерти, потому что человек не был создан для смерти, он создан для жизни. Ты можешь очень крепко думать о жизни в высшем смысле, и тогда не надо будет непременно думать о смерти.
Святой Иоанн Лествичник говорит, чтобы ты представлял себя в гробу, мертвым, словно ты умер. И я могу представить себя в гробу, но только живым. Мертвым я не могу себя представить! Я представляю себе, будто лежу в гробу лицом вверх и не шевелюсь, и слышу, как стоящие вокруг или хвалят меня, или ругают, – как, я знаю, они будут делать, когда я умру…
В «Патерике» говорится, что один монах сказал: «Я умер миру», – а кто-то ему говорит: «Ты умер миру, но никогда не забывай, что диавол жив»[4].
Однажды пришел к нам в монастырь один батюшка, и наш тамошний монах, не знаю как, перевел разговор на тему смерти. И тот батюшка сказал: «Отче, знайте: я не жажду умереть!» Мне очень понравилось это выражение.
Наведем порядок в своем уме
Всё в человеке начинается с его мыслей. В жизни человека не делается ничего, что не прошло бы через мысли. Поэтому вся забота того, кто желает очистить свою душу, должна быть заботой о том, чтобы очистить ум свой от плохих мыслей и от всех плохих представлений, имеющихся в уме.
В этом ключ всей духовной жизни и ключ очищения души, а именно – навести порядок в своем уме. Кто наводит порядок у себя в уме, тот наводит порядок в своей жизни.
Наш ум подобен мельнице
Очень важно заучивать тексты из священных богослужений, чтобы наше мышление удобрилось.
Нам следовало бы обогатить ум свой как можно большим количеством мыслей, угодных Богу, мыслей, согласных с волей Божией. И такие мысли мы в первую очередь найдем в Священном Писании, затем находим их в книгах, духовно назидающих, а более всего и прежде всего – в священных богослужениях. Так что очень важно принимать участие в священных богослужениях и очень важно заучивать тексты из священных богослужений, чтобы наше мышление удобрилось и у нас образовалась сокровищница благих мыслей, которые затем будут проистекать из нашего сердца.
В «Добротолюбии», в 4-м томе, есть одно писание, которое называется «Об авве Филимоне»[5]. В этом писании об авве Филимоне среди прочего говорится, что авва Филимон, который был отшельником, был спрошен своим учеником:
– Отче, почему из всех книг Писания ты больше всего читаешь Псалтирь?
И преподобный ответил:
– Брат, в моем уме так сильно запечатлелись мысли из псалмов, как будто я сам их создал, как будто от меня пошли эти мысли.
Такими нужно стать и нам – обогатиться священными мыслями из Божественных богослужений, из Божественного Писания и всегда иметь их под рукой, как свой ум, который подобен мельнице: она перемалывает, что ты в нее вложишь; чтобы так же и ум наш принимал только благие мысли и имел только мысли по воле Божией.
Восстания и падения совершаются в уме
Святой Марк Подвижник говорит, что «в уме трудолюбивом не имеют силы плохие мысли, там плохие мысли погасают, как погасает огонь в воде»[6]. Духовные отцы говорят, что «плохая мысль вначале подобна муравью, и если оставишь ее, она растет, крепнет и превращается в льва», поэтому неприязненные мысли и называются мравольвом [муравее-львом]. Муравьем, поскольку сначала они появляются как муравей, которого можно раздавить пальцами, а если вырастут и получат силу при посредстве страстей, то ты уже не сможешь устранить их даже с большим трудом.
Всё проистекает из мысли, и хорошее и плохое, и начало свое имеет в мысли. Восстания и падения совершаются в уме.
Молитва и дисциплина ума
Ключом духовной жизни является дисциплина ума, а способом его дисциплинирования является молитва во всякое время.
Рассеяние во время молитвы можно предотвратить, только усиливаясь быть нерассеянным и тогда, когда нет молитвы.
Как предотвратить рассеяние мыслей во время молитвы, когда оно превратилось в обыкновение? Рассеяние во время молитвы можно предотвратить, только усиливаясь быть нерассеянным и тогда, когда нет молитвы. В «Патерике» говорится: «Монах, который молится, только когда молится, совсем не молится»[7].
Человеку не нужно ждать молитвы, чтобы не рассеиваться, ему следует не рассеиваться, и когда нет молитвы.
Рассеянность – это вопрос, касающийся жизни человека вообще. Человеческий ум устроен таким образом, чтобы не останавливаться на одном, не застопориваться только на одном. Ты одновременно можешь думать и о чем-то другом, иметь еще какое-то впечатление, кроме главного, и в этом случае важно сосредотачиваться на словах, которые произносишь, и не пугаться, если случится нечто другое. Например, тот факт, что к тебе приходят помыслы, рассеивающие тебя, не должен занимать тебя иначе, как в том смысле, чтобы ты старался быть более усердным, дабы помыслы эти умалились.
Помысл – фундамент духовной жизни
В «Патерике» повествуется, что к авве Пимену пришел послушник и сказал:
– Что мне делать, отче? Мне на ум приходят всякие злые помыслы.
И авва Пимен ответил:
– Останови ветер! – и стал бить руками ветер. – Протяни руки, стань грудью и останови ветер!
– Я не могу остановить ветер!
– Как ты не можешь остановить ветер, так же не можешь остановить и злых помыслов! Но ты можешь сделать другое, а именно – добрым помыслом устранить злой![8]
Постоянство в добрых помыслах приведет к устранению помыслов злых.
Итак, постоянство в добрых помыслах приведет к устранению злых помыслов. Фундамент духовной жизни – это помысл, поэтому главным в религиозной жизни является внутренняя дисциплина, дисциплина ума.
Будем думать красиво!
Очень важно знать, что наши мысли знает еще кто-то – их знает Бог, знает Господь Христос, Который есть Бог истинный и Человек истинный. Господь Христос внимает нашим мыслям.
Учитывая тот факт, что через наш ум проходят всякие мысли, и хорошие и плохие, и прекрасные и безобразные, важно быть внимательным к мыслям, важно думать красиво. Почему? Потому что если мы думаем красиво и только красиво, то тогда мы и живем красиво и только красиво, а если мы думаем красиво и живем красиво, тогда мы счастливы.
Критерий распознания помыслов
Критерием распознания того, хорош или плох какой-нибудь помысл, является следующее: если ты можешь открыть помысл, если можешь выставить его на обозрение везде и всегда, тогда знай, что он хорош, если же можешь сказать о нем только одним, а другим не можешь, потому что тебе было бы неловко, тогда знай, что помысл этот нехорош.
Мы слабее помыслов
Мы ведь всего-навсего грешные люди, и часто побеждаемся, часто одолеваемся помыслом. Мы слабее помыслов, входящих в ум наш. Мы так грешны и так слабы, что нас побеждают какие-то помыслы…
Сколько душ в мире сем изнуряются помыслами! Не реалиями, не внешними мыслями, а своими, своим непониманием, непамятованием о Боге.
Есть люди, преувеличивающие всё до такой степени, что говорят, будто человек каждый миг согрешает. Это неправда. Если даже нам на ум и приходят мысли, чуждые молитве, – ведь в особенности на молитве и проявляются страсти, которые мы носим в себе, – то это не означает, что мысли, чуждые молитве, всегда являются страстными помыслами.
Три вида помыслов
В «Добротолюбии», в 1-м томе, у Евагрия Понтийского, говорится, что помыслы бывают трех видов: помыслы ангельские, помыслы человеческие и помыслы бесовские[9]. Бесовскими являются помыслы, соединенные со страстями, то есть те мысли, которые проистекают из страстей и которые выставляют нас страстными. Человеческие мысли – это мысли, которые ни хороши, ни плохи, они средние, потому что о воде ты можешь думать и с жаждой, и без жажды, о золоте можешь думать и с алчностью, и без алчности. Кто думает мыслями индифферентными, у того мысли мирские, а кто думает о хороших вещах в их связи с Богом, у того мысли ангельские. То есть он думает о золоте, например, и славит Бога за этот ценный металл, думает о красотах жизни сей и славит Бога за то прекрасное, что Он создал. В этом случае человек имеет мысли ангельские. И через обычные вещи он восходит к мыслям ангельским, а через мысли ангельские приближается к Богу.
Будем внимательны к малому
А если мы невнимательны к малому, то дойдем и до великого. Так что нам нужно быть внимательными к началам.
Будем заботиться о наших мыслях, о наших намерениях, наших устремлениях и с помощью Божией сможем навести порядок у себя в душе. А если мы невнимательны к малому, то дойдем и до великого, как говорит святой Марк Подвижник, ведь диавол не презирает и малых грехов, ибо иначе не смог бы привести нас к большим[10].
У преподобного Дорофея есть одно сравнение: ты можешь вырвать дерево, когда оно мало, когда оно подобно траве, а когда окрепнет и пустит корни, ты уже не сможешь его вырвать, и даже не только сам не сможешь, но и другие[11]. Так что нам нужно быть внимательными к началам.
Будем хранить свои чувства
Очень, очень важно хранить свой ум, но только чтобы хранить свой ум, нам нужно хранить всю свою жизнь, особенно хранить свои чувства, через которые входит в ум внешнее, прежде всего через зрение и слух. А кто хранит свои чувства, у того всё меньше помыслов, не согласных с волей Божией, и со временем они угасают по слову из «Патерика», которое говорит: «Мертвых не бойся, но беги от живых!»
Если ум покорен страстям, то он всё видит в связи со страстями, которые человек носит в себе.
От живых беги, то есть не бойся мыслей, которые носишь в уме и которые со временем уничтожаются, но надо убегать от того, что оказывает влияние на внутреннее. Даже если и не чувства виной тому, что мы носим в уме, но они – простые пути, через которые входит в ум внешнее. А ум – это то, что перерабатывает помыслы, и если ум страстен, покорен страстям, то он всё видит в связи со страстями, которые человек носит в себе.
Будем иметь сердце трудолюбивое
Святой Марк Подвижник говорит, что «не образуется облако без дуновения ветра, и не рождается страсть без помысла»[12]. Итак, прежде всего – и это аскетический принцип – всё в человеке начинается с мыслей человека. Поэтому нужно навести порядок в уме, чтобы можно было навести порядок в жизни. Кто невнимателен к помыслам, тот не может надеяться вести незапятнанную жизнь.
Тот же святой Марк Подвижник говорит, что «как огонь не остается в воде, так же и злой помысл в сердце трудолюбивом»[13]. Итак, если у тебя есть одержимость злом, плохой помысл в уме, который гнетет тебя, который всё время крутится в уме, это значит, что у тебя нет сердца трудолюбивого, что у тебя нет чего-то в душе, что уничтожило бы плохой помысл, соответствующую обсессию[14].
Как-то на днях, не помню, на каком богослужении я был в храме, я заметил, что у меня были три мысли одновременно. И мысль о том, что говорится на службе, и молитва Иисусова, и невесть что еще пришло мне тогда на ум. И я сказал: Господи, посмотри, вот видишь, каков ум? Ум создан, чтобы не останавливаться на одной-единственной мысли. Почему? Потому что только так он может быть действенным в повседневной жизни.
Ко мне часто приходят люди и говорят, что ум их не останавливается на молитве, ум их не останавливается на богослужении. И я отдаю себе отчет, что это так, что и мой тоже не останавливается. И тогда я говорю: дорогой мой, это не грех, это немощь.
Бог думает о нас не нашим умом
Автор-несовершеннолетняя узница колонии.
Я быть хочу сейчас не здесь,
А там, совсем в другой эпохе,
Где в каплях крови Божий крест,
Стоит под солнцем на Голгофе.
О, как хочу пробраться вдруг,
Сквозь глубину седых столетий.
Сквозь римский строй мечей, кольчуг,
Где суд вершат геенны дети.
Меня не сдержат их щиты
И копий их смертельных жала.
Я принесу к кресту цветы,
Своими, окропив слезами.
В предсмертных муках и бреду,
Ты на меня посмотришь, знаю,
Я на колени упаду,
Перед Тобой и зарыдаю.
И громко так, чтоб над горой
Раздался голос мой набатом,
Скажу: «Вот, я пришла с Тобой
Делить страданья, Царь распятый!»
Нам жизнь дарует Твоя кровь
Здесь соберутся миллионы!
Склонившись, поцелую я
Песок кроваво обагренный.
Я остаюсь здесь навсегда
Здесь у креста, под солнцем жгучим,
Ни расстоянья, ни года
С Тобой вовеки не разлучат.
Ты – жизнь моя. Судьба моя,
Моя любовь и сердца песня
С Тобою здесь умру и я,
И здесь с Тобою я воскресну.
Берегите жизнь!» — такую фразу
Можно каждый день читать и слушать.
Но я встретить не могла ни разу:
«Осторожно, берегите душу!»
Мир стремится к улучшенью быта,
Лучше есть, иметь красивый вид.
А душа заброшена, забыта,
Изнывает, плачет и болит.
О душе заботятся нечасто,
Хоть твердят о высшей красоте.
Ну а ей хотелось бы участья,
А душа стремится к высоте.
Топчут душу, распинают душу,
Убивают в ней ростки добра,
И сегодня, не жалея, рушат
То, что строили с трудом вчера.
Где-то там, внутри, у человека
Есть душа, хорошая душа.
Ей средь шума атомного века
Все трудней становится дышать.
И она изранена, избита
В мире зла, где ложь и суета,
Человеком занятым забыта,
Ищет помощи, кричит душа.
Вера
Пасько
«Ты счастлива?» – Вопрос друзей я слышу.
«Безмерно!» – Отвечаю им в ответ.
Что может быть ценнее, глубже, выше,
Чем счастье в Боге? Ведь другого нет.
Любовь Его настолько необъятна,
Неизмерима и полна тепла!
Я утешалась в ней неоднократно
И с нею устоять в пути смогла.
Я не скажу, что жизнь была безбедной,
Мне многое пришлось перенести,
Но любящий Спаситель милосердный
Давал мне силы, чтоб за Ним идти.
Он окружал меня такою лаской,
Любви Своей потоки изливал!
Как быть в общенье с Господом прекрасно!
О, если б это каждый испытал!
И это есть не только отблеск счастья,
А близость настоящая с Христом,
Он проявляет нежное участье
И согревает радости лучом.
Все это для меня непостижимо,
Но благодарностью душа горит,
Как Дух Святой присутствием незримым
В ней новое, небесное творит.
И слезы выступают сокрушенья,
Я недостойна этого совсем,
Чтобы иметь с Царем царей общенье,
Его я не могу сравнить ни с чем.
Мне в жизни неизменная отрада –
Единый настоящий Друг – Христос!
И потому ответ искать не надо,
Когда друзья мне задают вопрос.
«Ты счастлива?» – Отвечу: «Бесконечно!»
Мне счастья большего не отыскать,
Как быть в объятьях Иисуса вечно
И этого для каждого желать!
Ты говоришь, что нету сил бороться,
Ты говоришь, нет веры и любви
Когда же Божья милость изольется
На жизнь твою и на твои пути?
Ты одинок, печален,обессилен
Нет рядом близких, нет твоих родных
Они идут дорогою в погибель
И ты не можешь их остановить
Ты говоришь: так много испытаний,
Под силу ли мне вынести свой крест?
Но Бог напрасных не дает страданий
И милость Господа над нами до небес
Он перевяжет раны, Он поможет
И выведет тебя из тьмы на свет!
Так, как Господь никто любить не может,
Пока что ночь, но близится рассвет.
Придет к тебе желаемая помощь,
Пройдут печали, скорбь и теснота
Господь с тобой! Помочь тебе Он хочет
Ему так дорога твоя душа!
К тебе протянута Моя десница,
К твоей душе простерты небеса
И пусть другие отвернули лица,
Но Я, Твой Бог люблю, люблю тебя
Ну почему не можешь ты поверить,
Запомнить и на сердце записать
Что нет такой нужды на белом свете,
Которую бы я не мог понять.
О, если бы ты только знал, как больно
Видеть мне, как скорбит твоя душа,
Ведь Я купил тебя ценою крови
И Мне поверь важна твоя судьба
Когда ты плачешь, плачу Я с тобою,
Мне тяжело смотреть, как ты грустишь
Я слышу твой протест, твой слезный ропот,
И все о чем другим ты говоришь.
Ты все забыл,забыл как часто падал
Как часто ставил сам себя на край-
Потом взывал ко Мне и горько плакал,
И разве Я тебе не помогал.
Так неужели Тот кто спас от смерти
Кто сотни раз на твой стремился крик
Печаль твою и слезы не заметит
И не услышит вопль твоих молитв?
Хоть ты под час упрям и не послушен
Моя любовь не кончится поверь.
Ты каждый день мне бесконечно нужен.
И будешь нужен до скончанья дней
Ты драгоценен, как зеница ока
Я слишком дорого тебя купил
Послушай слово любящего Бога:
Я возлюбил тебя, Я возлюбил
Я пронесу тебя чрез все страданья
И благодать с небес придет в твой дом
И ты пройдешь сквозь эти испытанья,
И станешь золотом, очищенным огнем.