брюсов переулок икона божией матери
Брюсов переулок икона божией матери
Храм Воскресения Словущего сберег в своих стенах многие святыни из закрывающихся в советское время окрестных храмов.
В настоящее время особо почитаемыми святынями нашего храма являются: пребывающая у левого клироса чудотворная икона Пресвятой Богородицы «Взыскание погибших», чтимый образ с мощами Святителя Спиридона, епископа Тримифунтского, образ Святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова, образ Пресвятой Богородицы «Страстная», образ с мощами преподобного Саввы Сторожевского и мн. другие.
Дивный образ Божией Матери «Взыскание погибших» пользуется особой любовью москвичей, и его нередко называют «жемчужиной верующей Москвы». Для многих чудотворная икона служит последним прибежищем в горе и отчаянии: перед ней молятся о тяжело больных и погрязших в пьянстве и других пороках, а по старинному московскому обычаю перед иконой молятся о счастливом браке и благополучии в семейной жизни. И всем Царица Небесная ниспосылает помощь и заступление. Об этом говорят многочисленные благодарственные приношения прихожан – кольца, крестики, медальоны, цепочки, которыми обильно украшена великолепная серебряная риза иконы. Известно, что 27 января 1912 перед образом Пресвятой Богородицы «Взыскание погибших» произошло венчание Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. Перед образом Пресвятой Владычицы нашей Богородицы «Взыскание погибших» каждое воскресение в 18:00 в нашем храме по окончании вечерни служится молебен с акафистом, но см.расписание богослужений.
К редким московским святыням относится чудотворная икона Святителя Спиридона Тримифунтского, пребывающая в главной части храма, справа, рядом с образом Спаса Нерукотворного. Святитель Спиридон изображен на богато украшенной ризой иконе, в центре которой находится открывающийся ковчег с находящейся в нем частью святых мощей Святителя. Святого считают помощником бедных и обездоленных, и существует поверье, что человеку, оставшемуся без денег, по молитвам к святителю, уже на следующий день будет послана неожиданная помощь. Вспоминая его великие благодеяния людям, в том числе и занимавшихся торговлей, многим думается, что Святитель вправе именоваться покровителем людей бизнеса, но тех, которые стараются вести свои дела честно. Святитель прославился также, как покровитель жилищ, особенно в тех случаях, когда возникает опасность потери имущества. При жизни святитель исцелял многих больных, поэтому ему молятся и об исцелении в болезнях. На нашем сайте мы публикуем свидетельства наших прихожан о благодатной помощи святителя в разделе «Из писем прихожан».
Акафист Святителю Спиридону, епископу Тримифунтскому в нашем храме совершается по вторникам по окончании вечерни в 18:00, но см.расписание богослужений.
Из других особо чтимых святынь можно отметить образ св. пророка Божия Елисея и образ св. Илии-пророка с житийными клеймами – древние иконы XVII–XVIII веков (в правом Елисеевском приделе, справа от амвона) и образ святого мученика Иустина Философа (XVII века, обновлена в XIX веке – в иконостасе левого Никольского придела.
Св.мч. Иустин Философ
Эти иконы перешли в наш храм в XIX веке из несуществующей теперь Елисеевской церкви, а святому мученику Иустину, одному из древнейших христианских писателей (II век) был некогда посвящен и один из престолов храма Воскресения.
В нашем храме также почитаемы образы Божией Матери Казанский акафистный, Знаменский, Боголюбский, Страстной, Коневский, Смоленский, Иверский и «Утоли моя печали», иконы святых бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана, великомученика Никиты, мученика Трифона, великомученика Георгия Победоносца, а также преподобного Саввы Сторожевского и благоверной княгини Анны Кашинской с частицей их святых мощей.
Брюсов переулок в Москве, Храм Воскресения Словущего и его святыни.
История постройки
Брюсов переулок был построен на месте оврага между улицами Тверская и Никитинская в 16 столетии, около которого стояла Успенская церковь. Давно нет овражка и храма Успения Богородицы, но осталось название Успенского вражка, древнего место Белого города.
Храм Воскресения Словущего в Брюсовом переулке
Уникальна предыстория появления в Брюсовом переулке церкви Воскресения Словущего. Святыней церкви является храм Воскресения Господня в Иерусалиме, возрожденный святыми императором Константином и его матерью Еленой в 355 году на месте распятия Христа, на горе Голгофа.
Более трех столетий на месте страданий и распятия Иисуса велось языческое поклонение в капище Венеры, пока после обретения Животворящего Креста здесь не был воздвигнут православный храм.
Память об этом уникальном событии отмечается Православной Церковью 26 сентября, во многих церквях, в том числе в храме Воскресения Словущего в Москве отмечается престольный праздник. 1548 год хранит первое упоминание о деревянной церкви Обновления храма Воскресения Христова.
Возведение каменной церкви
Пожар 1629 года уничтожил все постройки на Успенском вражке, в том числе и церковь.
Новый, каменный храм был воздвигнут в 1634 году, о чем свидетельствует прошение настоятеля Матфея к Патриарху Иосафату Первому об освящении.
В 1634 году после упразднения рядом стоящей церкви, в храме Воскресения Словущего появился Елисеевский престол, переосвященный с Покровского.
Придел пророка Елисея построен в память о времени, когда царь Михаил Федорович встречал отца, патриарха Филарета, вернувшегося после нахождения в плену у поляков. До 1812 года придел существовал, как отдельный храм.
Богослужение в Московском храме Воскресения Словущего
К 1634 году в Воскресенской церкви были три прихода:
Найдены записи 1638 года, в которых упоминается о монастыре на Успенском вражке, это говорит о том, что в Брюсовом переулке некогда стояли кельи монахов.
В начале 18 века московская святыня была под покровительством князя М. Гагарина, на чьи средства производили ремонты, заменили храмовую кровлю.
Чума 1771 года привела к смерти всех священников, а пожар 1773 года уничтожил новую кровлю. До начала 19 столетия христианская обитель была закрыта, затем постепенно была отстроена.
В 1897 году для колокольни был подарен огромный колокол, для установки которого пришлось перестроить верхние колокольные ярусы, что придало храму более современного вида.
Период разрушений
Во время массового закрытия христианских святынь в начале 20 века богослужения в храме Воскресения Словущего не прекращались ни на день, благодаря заступничеству и ходатайству известных в Москве и во всем мире людей, живущих в близлежащих районах, только в 30-х годах 20 столетия были сняты колокола и забраны все ценности.
Интересно! В числе прихожан церкви можно было встретить певцов, актеров, писателей и других выдающихся личностей, среди которых был Иван Козловский, Владимир Заманский, братья Пироговы, Константин Станиславский, Мария Максакова и многие другие.
На Пасху 1944 храмовая территория и близлежащие улочки заполнило более 2,5 тысячи прихожан.
Храм Воскресения Словущего в Брюсовом переулке
Еще одна церковь в самом центре города, в шаге от Тверской улицы — храм Воскресения Словущего в Брюсовом переулке. Наверное, это один из самых знаменитых храмов Москвы, и вот по каким причинам.
Храм с частицей мощей Спиридона Тримифунтского
Для многих верующих храм в Брюсовом переулке — это прежде всего место, где можно поклониться образу и частице мощей святителя Спиридона Тримифунтского.
Народ полон суеверий, и одно из них гласит: святитель Спиридон помогает в квартирных вопросах.
Это такое немного обмирщенное знание о великом святом, который действительно считается заступником сирых и убогих, и помогает в действительно безвыходных ситуациях.
Отчасти, именно из-за мощей святителя Спиридона Тримифунтского эта церковь в Брюсовом переулке полна народу — и в будни, и в выходные, во время служб и без них. Храм даже иногда по незнанию называют храмом Спиридона Тримифунтского в Брюсовом. Представляете?
Храм, который не закрывался в советское время
Храм в Брюсовом переулке — один из немногих, который оставался открытым в советские времена. Википедия пишет, что за него «просили» актеры и музыканты, что жили неподалеку.
Поэтому для тех, кто ходил в советское время в Церковь, это место, — Брюсов переулок и небольшой храм в нем, — дороги, как память.
Храм рядом с Тверской улицей
Храм Воскресения Словущего расположен в удивительно тихом для центра города месте. Еще 100 метров — и будет Тверская улица с толпой туристов и легионом машин. Но по самому Брюсовому переулку, — мимо храма, — автомобили ездят редко, а на площади перед входом в церковь — еще реже.
Это вообще удивительное свойство городов, когда в шаге от центральных улиц оказываешься вдруг в противоположном мире — неспешном и тихом. В данном случае: видишь ту Москву, которой не только восхищаешься или гордишься, но которую любишь.
Храм Воскресения Словущего: как добраться
Ближе всего до этой церкви дойти будет от метро «Охотный Ряд»: это пять минут пешком.
(Чуть дольше, если идти от Пушкинской площади и станций «Тверская», «Чеховская» и «Пушкинская».)
Если идти от метро «Охотный ряд», то — по левой стороне Тверской улицы из центра. Вскоре — после Телеграфа и «Макдональдса» — в сталинском доме будет гигантская арка. Нужно в нее: это и есть Брюсов переулок.
Современное состояние
Богослужения митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима более 40 лет окормляли православных верующих. В особой величественной, торжественной атмосфере святости через молитвы митрополита излилась в сердца прихожан особая Божья любовь, приобретая новых чад для Православной Церкви.
Современная церковь Воскресения Словущего в Брюсовском переулке представляет собой типичное для уличного храма строение, построенного в классическом стиле. Архитектурными особенностями древней московской святыни являются декоративные полукруглые закомары стен, оконные наличники, пилястры, наличие карниза и колончатого пояса.
Внутри Воскресенского храма
С 1820 года сохранено помещение трапезной и колокольни, прилепившейся с западной стороны пятиглавого четверика. Лепнина и живописный орнамент главного свода появились в 1880 году, внутренняя роспись сделана и иконостасы сделана в конце 19 столетия.
Настоятель храма — протоиерей Николай Балашов. Для прихожан открыта воскресная школа, работают кружки, часто совершаются совместные паломнические поездки.
Колокольня
Репрессии советского периода всё же не обошли стороной и эту старинную московскую церковь. Но выразились они лишь в том, что с её колокольни были изъяты и уничтожены уникальные исторические колокола. На протяжении нескольких десятков лет колокольня храма выполняла исключительно декоративную функцию. Вновь услышать колокольный звон жителям Брюсова переулка суждено было только 18 февраля 2008 года, в этот день был вновь освящён, главный колокол Храма Воскресения «Архангел Михаил». Теперь в этом старинном уголке Москвы можно слышать колокольный звон по всем каноническим православным праздникам.
Святыни
Тысячи паломников приезжают в Москву, чтобы поклониться иконам храма Воскресения Словущего.
Чудотворный образ Богородицы «Взыскание погибших» увешан множеством украшений, привезенных благодарными прихожанами, получившими ответы на молитвы о проблемах:
Всегда людно около икон Богородицы «Знаменская», «Боголюбская», «Утоли мои печали», «Иверская», «Смоленская», «Казанская» и других.
Чудотворная икона святителя Спиридона Тримифунтского
Редкая икона Николы Можайского помогает прихожанам с 16 века. Помогают укрепить веру и решить множество проблем и молитвы у святых образов мучеников святителей Дамиана и Космы, Георгия Победоносца, святителей Спиридона Тримифунтского, Саввы Сторожевского и других святынь.
Примечания
Возведение каменной церкви
Тогда же боголюбивые москвичи приступили к возведению нового, на этот раз каменного храма, работа над которым была завершена через пять лет. Судя по сохранившимся историческим документам, своим обликом он мало отличался от существующего ныне, и известного большинству москвичей, храма Воскресения Словущего в Брюсове переулке.
Некоторые изменения в облик храма были внесены лишь в первой половине 19 века когда к нему построили двухъярусную колокольню, чем приблизили его облик к канонам модного в то время архитектурного направления, получившего название «русский классицизм».
Расписание богослужений
В завершении статьи коснемся еще одного важного вопроса. Как уже говорилось, церковь Воскресения Словущего привлекает к себе множество паломников, приезжающих порой из дальних уголков России, и желающих посетить этот старинный храм в Брюсовом переулке. Расписание богослужений, приведенное ниже, поможет им сориентироваться в его насыщенной религиозной жизни.
Так, по будним дням часы и исповедь начинаются с 8:40, а литургия в 9:00. Вечерние же богослужения проводятся в 18:00. Что же касается воскресных и праздничных дней, то их график является более плотным и насыщенным. Двери храма открываются в 6:30 для всех, кто желает отстоять часы и исповедаться, а в 7:00 совершается ранняя литургия, вслед за ней, в 10:00 – поздняя. В 18:00 начинаются вечерние богослужения, включающие в себя, кроме вечерни, чтение акафистов, предусмотренных в этот день церковным календарем.
Происхождение названия
В XVI веке на месте современного Брюсова переулка, между улицами Никитской и Тверской, проходил глубокий длинный овраг, рядом с которым издавна существовал деревянный храм в честь Успения Пресвятой Богородицы. От названия храма это место Москвы (или, как говорили в старину, «урочище») получило наименование «Успенского вражка» (оврага). Данное урочище было древнейшим в так называемом «Белом городе» Москвы.
Посвящение же храма относится к празднику Воскресения Словущего, посвященному восстановлению Храма Воскресения Христова в Иерусалиме (более известного как Храм Гроба Господня
) в 335 году. Считалось, что поскольку Храм Воскресения Христова в Иерусалиме построен на месте реальных исторических событий, связанных с воскресением Христа, церкви в других городах не могли иметь такое же название. Поэтому храмы за пределами Иерусалима строились не во имя самого Воскресения, а именно в честь праздника, который «слывет» Воскресением.
Брюсов переулок икона божией матери
Наиболее почитаемой святыней храма является чудотворная икона Божией Матери «Взыскание погибших» (размещена в главном приделе, в киоте с левой стороны от амвона).
Такое именование Богородицы впервые появилось в древней повести «О покаянии Феофила, эконома церковного», известной на Руси с XVII века: инок Феофил, служивший при архиерейском доме, был оклеветан и изгнан. От несправедливости он возроптал на Господа и заключил союз с диаволом, подписав с ним хартию. Раскаявшись в отступничестве, инок неусыпно молил Божию Матерь перед Ее иконой о прощении, называя Богородицу «Взысканием погибших». Моление Феофила было услышано, и Пресвятая Богородица, возвестив о прощении грехов, вернула подписанную им хартию.
Московский образ Взыскания погибших, находящийся в нашем храме, датируется 1802 годом. По преданию, владелец иконы неожиданно разорился, овдовел и остался с тремя дочерьми-подростками. Находясь в крайнем отчаянии, он запил и был близок к самоубийству, но взмолился перед иконой и получил помощь. Жизнь его наладилась, дочери-бесприданницы счастливо вышли замуж. А благодарный отец передал святыню в храм Рождества Христова в Палашах. К чудотворному образу стали приходить люди, потерявшие надежду и отчаявшиеся. Во время разорения французами Москвы в 1812 году икона была разбита на три части и выброшена, а после ее обретения восстановлена стараниями художника Т.Г. Мягкова. В 1815 году в Рождественской церкви по ходатайству прихожан был устроен придел в честь Взыскания погибших, где икона находилась до закрытия храма в 1929 году (церковь была разрушена в 1935–1937 годах, теперь на этом месте школа – Малый Палашовский переулок, дом 3). Затем образ перенесли на короткое время в церковь Воскресения Словущего на Малой Бронной улице. Но и она была закрыта в 1930 году, а в 1935-м разобрана на кирпич (теперь здесь также школа – Малая Бронная, дом 7). Икона Царицы Небесной была доставлена в церковь Вознесения Христова («Малое Вознесение») на Большой Никитской, которая тоже не избежала закрытия в 1937 году (вновь открылась в 1992 году), после чего святыня была перенесена в храм Воскресения Словущего на Успенском вражке.
В 1981 году от оставленной свечи возник пожар, пострадал киот иконы, однако сама святыня чудесным образом сохранилась. Образ написан маслом в стиле западноевропейской живописи. На полях изображены небесные покровители прежних владельцев: мученик Мамант, апостол Филипп, праведная Анна, святитель Николай Мирликийский, преподобномученица Параскева, великомученица Екатерина. Богородица на иконе изображена без Своего покрова, который Она отдала для спасения грешника, показав тем самым, что готова для спасения человеческой души отдать все – ведь в древние времена женщине появляться с непокрытой головой было зазорно.
С утра до вечера к чудотворной иконе стремятся молящиеся, приезжающие порой и издалека. Перед образом Божией Матери молятся о тяжело больных и погрязших в пьянстве и других пороках, а также – по старинному московскому обычаю – о счастливом браке и благополучии в семейной жизни. О том, сколь многим Царица Небесная посылает помощь и заступление, свидетельствуют многочисленные благодарственные приношения прихожан – кольца, крестики, медальоны, цепочки, которыми обильно украшена великолепная серебряная риза иконы.
По воскресным вечерам (кроме времени Великого Поста и периода от Пасхи до праздника Троицы) перед чудотворною иконою служится акафист.
К редким московским святыням относится образ святителя Спиридона Тримифунтского, чудотворца, с частью его святых мощей, а также частицами мощей иных угодников Божиих (с правой стороны от амвона в главном приделе, рядом с образом Спаса Нерукотворного).
Перед ним тоже всегда можно встретить богомольцев. Святителя Спиридона, жившего на Кипре в IV веке, почитают помощником бедных и обездоленных, надеждой лишенных крова. При жизни святитель исцелял многих больных, поэтому ему молятся и об исцелении в болезнях.
Акафист святителю Спиридону совершается по вечерам во вторник.
Древнейшая икона нашего храма – образ Николы Можайского (конец XVI века), расположенный в левом приделе святителя Николая Чудотворца, в киоте слева от амвона. Он также содержит частицу святых мощей милостивого угодника Божия, архиепископа Мирликийского Николая. Акафистное пение перед этой святыней совершается после вечерни по четвергам.
Из других особо чтимых святынь можно отметить образы пророка Елисея с житийными клеймами древней иконы XVII–XVIII веков (в правом Елисеевском приделе, справа от амвона) и святого мученика Иустина Философа (XVII века, обновлена в XIX веке – в иконостасе левого Никольского придела. Эти иконы перешли в наш храм в XIX веке из несуществующей теперь Елисеевской церкви, а святому мученику Иустину, одному из древнейших христианских писателей (II век) был некогда посвящен и один из престолов храма Воскресения.
В нашем храме также почитаемы образы Божией Матери Казанский акафистный, Знаменский, Боголюбский, Страстной, Коневский, Смоленский, Иверский и «Утоли моя печали», иконы святых бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана, великомученика Никиты, мученика Трифона, великомученика Георгия Победоносца, преподобного Саввы Сторожевского, благоверной княгини Анны Кашинской с частицею ее святых мощей.
Митрополит Питирим. Воспоминания. Брюсовский храм
 |
| Храм Воскресения словущего в Брюсовом переулке |
 |
| Перед образом Божией Матери погибших Взыскание |
На этот праздник народу всегда было полно. Кстати, Колчицкий очень ревновал народ к этому празднику. Чашу его терпения переполнил такой случай: его матушка — матушка Варвара, — тоже пошла на этот праздник и, притом, что толпа стояла на улице, попыталась сквозь нее пробиться, говоря: «Я матушка о. протопресвитера!» — «Ну и что же? — ответили ей. — Места-то все равно нет!» Она пожаловалась, и после этого Колчицкий заказал точную копию с иконы, повесил ее в Елоховском и сам стал служить в этот день. Часть народа ходила туда.
Я начал служить акафисты в этом храме с 1963 г. Церковь тогда была под угрозой сноса, — и это был уже второй натиск. Первый имел место в 1930-е гг., и тогда храм отстояли артисты Художественного театра во главе со Станиславским. А тогда, в 1963 г., Патриарх благословил мне раз в месяц служить в этом храме акафисты, и я стал там регулярно мелькать. Вообще же место моего служения в те годы было другое. В 1963 г., с июля по октябрь, я был настоятелем Елоховского собора, а потом в течение ряда лет служил в Новодевичьем.
Потом в 1971 г., когда Патриарх Пимен вызвал из Ленинграда владыку Серафима, назначил его митрополитом Крутицким и Коломенским, и попросил меня уступить ему Новодевичий, потому что у него были больные ноги, и ему трудно было бы ездить в какую-то другую церковь. Я спросил: «А где же мне служить?» — «А вы будете со мной в соборе, да и без меня, пожалуйста, служите». Через некоторое время он предложил мне на выбор три места: Сокол, Сокольники и Хамовники. Я тогда сказал: «Сокол и Сокольники, пожалуй, не потяну по слабости здоровья. Объем там огромный, народу много, а у меня голос от природы слабый, и напрягать его я не люблю. А в Хамовниках уже сложилась своя жизнь, я там буду лишний». И попросил себе Брюсовский храм.
Сокол и Сокольники всегда были богатейшими храмами Москвы, и то, что Патриарх Пимен мне их предложил, было своего рода материальной поддержкой. Но я с церкви никогда денег не брал, так что мне это было безразлично. В Хамовниках действительно была своя жизнь. Там служил замечательный настоятель, о. Павел Лепехин, сложилась своя община. И хотя после него священники менялись, дух сохранялся. Но не только это было причиной моего нежелания. Церковь эта довольно «мучительная»: душная, с низкими сводами. Я служил там на «Споруч-ницу грешных», и службы эти всегда были очень тяжелы: народу тьма, икона маленькая, и все к ней стремятся подойти. Храм двухъярусный, но и по второму ярусу не пройдешь.
Насчет Брюсова Патриарх не отказал, но время шло, а благословения его тоже не было. С октября по январь шло согласование. Какие-то силы препятствовали моему вселению туда. Конечно, это могли быть и служители: так как храм приходской, а архиерей в храме это неудобство для всех. Но настоятелем тогда был о. Владимир Елховский, и я не думаю, что препятствия исходили от него.
Прежде, чем стать священником, о. Владимир был офицером, военным инженером. Вскоре после окончания войны явился в Чистый переулок, как был, в своей фронтовой гимнастерке. Тут же потребовал: «Доложите обо мне Патриарху», — и заявил, что хочет быть священником. Таким визитом были невероятно удивлены, но ему повезло. Патриарх принял его, и вскоре он был рукоположен и получил храм. Военную простоту и прямоту в общении он сохранил навсегда. Он и в службе долго не мог избавиться от военных привычек. Когда его только рукоположили, у него даже возгласы звучали по-армейски, выходя на амвон, он по-военному командовал: «Ми-р-р всем!» Со временем это стало менее заметно. О. Владимир шутил, что церковные награды — митру, палицу, набедренник, право служить с отверстыми Царскими вратами нужно давать все сразу — молодым священникам, пока им всего этого еще очень хочется. А потом постепенно отнимать по одной, и уж в качестве последней награды священнику надо предоставлять право служить с закрытыми Царскими вратами, чтобы старенький батюшка мог и посидеть, если совсем устал.
Церковного старосту за богослужением у нас поминают как «ктитора». Это старый термин, но в советское время произошла его трагикомическая метаморфоза. Исторически ктитор — это тот, кто вносил средства на содержание храма или монастыря. Им мог быть император или богатый купец, — во всяком случае, тот, кто давал деньги. А в нашей действительности ктитор стал должностным лицом и либо избирался общиной, либо назначался исполкомом. Это был чиновник на жаловании и зависел он от того, сколько может взять из церковной кассы. Безусловно, были и очень хорошие старосты, которые самоотверженно увеличивали церковную кассу своими заботами, питаясь от нее в соответствии со своими минимальными нуждами, по совести, но были и те, кто, не внося ничего, разрушал тем самым и приход, и храм.
Я, конечно, без службы не оставался: служил то в соборе, то в Волоколамске на приходах — благо там в это время все престольные праздники да чтимые иконы: Покров, Знамение, великомученица Варвара, мученик Уар. Наконец, в крещенский сочельник я приехал в собор, а Патриарх Пимен говорит: «Владыка, езжайте служить в Брюсов». Так в этом храме я и остался — с Крещения 1972 г. Народу в нем никогда много не было, и мне в нем было уютно. По указу Патриарха, я должен был также следить за исправностью богослужения.
Со временем храму было передано помещение во дворе. Это был деревянный барак — судя по всему, самострой времен гражданской войны. Пол в нем был земляной, поверх земли когда-то были положены доски, которые от старости сгнили. В советское время в этом доме жили какие-то люди, не имеющие никакого отношения к храму. У них было только электричество и, кажется, газ, не было даже канализации. Общественная уборная находилась под алтарем храма, там, где сейчас мастерская. При храме не было никаких особых помещений, только комнатка для священников — там, где сейчас находится ризница, и еще была буквально фанерная пристроечка уборщицы Евдокии Степановны и матушки Евдокии, — где сейчас находится умывальник.
И вот, наконец, барак был передан Издательскому отделу. Решение было принято на уровне секретаря ЦК и не прошло всех необходимых инстанций, — поэтому на дом и сейчас нет документов. Получив помещение, я сразу начал в нем международную работу: стал водить туда иностранные делегации и послов. Они видели земляной пол и ужасались: в каком виде центр церковной просветительской деятельности. Информация стала просачиваться за границу. Тогда власти стали предъявлять мне претензии, что я «веду пропаганду». По этому поводу у меня был разговор с Куроедовым, и я сказал, что, действительно, нельзя же вести просветительскую работу в таких условиях. Он согласился. Тогда я спросил:
— Вы можете разрешить построить новый дом?
— А не знать, что он строится, можете?
— А какое время? Неделю?
— Ну, день. За день управитесь?
Поэтому дом построен без всякого проекта и нигде не проходил утверждения — любая инстанция могла наложить вето. Управились и с разборкой старого дома и с постройкой нового за выходные — с вечера пятницы до утра понедельника. А Куроедов все время сидел и трясся, не позвонят ли с вопросом, что происходит. Но все обошлось. Вообще Куроедов был неплохой человек. Я до сих пор чту его память и в день его смерти вместе с его женой и дочерью посещаю его могилу. Похоронен он на Митинском кладбище. В нем было много черт партийного работника, но было и другое. Он многое понимал и во многом шел навстречу, с ним всегда можно было договориться. Уже позднее, после того, как он был уволен со своей должности, он признался: «Владыка, я же мальчишкой в храме прислуживал!» То же можно сказать и о Карпове. Это была очень интересная фигура с определенным внутренним багажом благородства. Хотя он и был чекистом, участвовал в изъятии церковных ценностей в 20-е гг.
Со временем я почувствовал необходимость вывезти хор за рубеж — надо было познакомить западную публику с нашим пением. Но сделать это в те годы было нелегко. Я разговаривал с синодалами — безрезультатно. Все говорили, что никто не пропустит. Мы тогда уже вывозили выставки, но я понимал, что одни молчаливые картины или фотографии впечатления не производят. Наконец, пошел к Куроедову. «Вот — говорю, — Владимир Алексеевич, выставка 150 квадратных метров, а что мне делать с двумя экскурсоводами?» — «А что, мало? Ну, так возьмите больше» — «Больше… но сколько можно?» — «А сколько нужно?» — «Да вот, двадцать два человека…» — «Ну и берите!» — «Да, но ведь вы знаете, как, русские люди, как выпьют, запоют…» — «Ну и пусть поют!» Когда же в газетах появилось сообщение, что в Нюрнберге произвел фурор хор, приехавший с архиепископом Питиримом, все заахали «Что? Как? Какой хор?» Но дело было уже сделано.
В тот, первый наш выезд в Германию я очень волновался и по другому поводу: Германия — очень музыкальная страна. Там есть такие коллективы — просто обычные работающие люди. Днем он, скажем, слесарь-сборщик. А вечером они собираются в клуб и играют классический репертуар на различных музыкальных инструментах: струнных, духовых. В домах у них везде фортепиано. Я думал, что будет очень трудно нам получить признание. Но меня успокоили, сказав, что наш репертуар и по содержанию, и по исполнению, намного превосходит этот общий фон. Действительно, когда состоялся первый концерт, успех был сенсационным. Мы проехали более тридцати городов Германии с фотовыставкой и с концертным сопровождением. Ведь наша церковная музыка несет в себе все богатство и древних распевов, и классики со времен Возрождения.
Когда в январе 1980 года я приехал в Германию, меня забросали вопросами: зачем мы вошли в Афганистан. Я тогда имел смелость сказать, что мы оттуда просто не выходили.
Исход афганской войны для меня был ясен с самого начала. Афганистан — страна с особым родовым укладом. В детстве мне запомнилась одна прочитанная книга, в которой русский путешественник, беседуя с афганцем и интересуясь условиями их жизни, спросил, чем они питаются. В ответ был перечислен очень скудный набор: лепешка, иногда — барашек с какими-то горькими приправами, — все очень просто. Но удивительнее всего было другое. «А что вы пьете?» — спросил путешественник. — «Воду». — «Ну, понятно, воду, но что все-таки?» — «Воду», — повторил афганец, не поняв вопроса. Тогда русский путешественник, бывалый, знаток Азии, Востока, уточнил: может быть чай или еще что-то — там было какое-то перечисление. Оказалось, что чай пьют только больные, здоровые люди пьют воду, а об алкоголе у них и речи не было.
Со временем у меня появился и более основательный интерес: изучая русскую политику в отношении южных стран
Китая, Индии, Персии, куда в Первую мировую войну был даже послан отряд горных стрелков, я понял, что Афганистан — особая модель человеческого общества, с которой можно жить только в добрососедских отношениях, поэтому неудача британского колониализма была заранее предрешена, а русская политика в отношении Афганистана раньше строилась на глубоком понимании уклада жизни, который отличал эту страну. Русское присутствие в Афганистане было всегда — оно было мирным, дружественным, на основе взаимных интересов. В годы революционного перелома, 1917—1921, с Афганистаном у нас не было басмаческих проблем, а афганский рынок очень поднялся за счет русского имущества, которое сплавляла туда новая власть.
Таким образом, воевать в Афганистане было делом заведомо безнадежным. Вторым фактором был так называемый «вьетнамский синдром».
Вспоминаю, как мы принимали у нас на Погодинской делегацию ветеранов Вьетнама из Соединенных Штатов, и руководитель делегации выразил удивление, что иерарх высокого ранга занимается этой проблемой, в то время как религиозные организации США ничем подобным не интересуются. Для меня внимание к воинам-«афганцам» было делом совести и гражданского понимания проблемы. Поэтому, когда в 1989 году я стал депутатом, первый вопрос, который я поставил нашему высокому руководству, был вопрос о положении участников афганской кампании.
Несколькими годами раньше я познакомился с Александром Александровичем Котеневым. Он тогда занимался историей Великой Отечественной войны, работал в архивах, я консультировал его по вопросам, связанным с Церковью, и мы подружились. Я поделился с ним своими соображениями и мы решили, что надо повернуться к этой проблеме независимо от того, будет она получать поддержку или нет.
Тогда мы организовали концерт нашего церковного хора (в доме литераторов на Большой Никитской) в поддержку воинов-«афганцев» — поддержка была не столько материальная, сколько чисто идейная. Вскоре после этого родился союз воинов-«афганцев», и я с честью берегу в своем сейфе билет № 2 (первый номер был у Котенева). Ряд акций мы смогли провести самостоятельно, а потом вошли в контакт с благотворительными организациями Запада и, в частности, в Италии получили помощь для инвалидов — колясками. На этой основе нашей делегацией была направлена миссия благодарности в Италию, в Рим. Делегацию принимал папа Иоанн Павел II. Я не счел возможным иметь с ним встречу, поскольку в это время сильно обострились отношения католиков и униатов с православными на Западной Украине, но нашу делегацию римский первосвященник принял очень внимательно, состоялась беседа, и дальше эта работа продолжалась, несмотря ни на какие конфессиональные различия. В Италии есть благотворительная организация (некоторое время ее возглавлял кардинал Мартини, передавший затем руководство другим лицам) — она занимается подобными проблемами как внутри собственной страны, так и за ее пределами. Мы получали от них помощь, некоторые инвалиды выезжали в Италию на протезирование. Вершиной нашей деятельности стало создание «Дома Чешира» в Солнцеве.
Теперь, вспоминая этот пройденный путь, я могу сказать, что мы не сделали того, чего хотели, — в этом была и наша вина, — но я продолжаю поддерживать дружеские отношения со многими «афганцами»; ежегодно 27 декабря мы совершаем в нашем храме панихиду о погибших, отмечаем молитвой и дату вывода войск из Афганистана. В трудный для меня период реорганизации Издательского отдела Александр Александрович Котенев на некоторое время принял меня и моих сотрудников в Царицыне. И я, насколько позволяют силы и возможности, остаюсь верным другом тех, кто прошел эти огненные смерчи.