Человек который съел машину читать
Человек который съел машину читать
Эта книга – не просто моя личная творческая идея. За ней стоит двухтысячелетняя практика изучения человеческого мышления. Мне хотелось, чтобы у моей работы было прочное основание, глубокие корни. Когда я писала ее, я уже на протяжении десяти лет училась медитации, шесть из них – под руководством японского мастера дзен. Откуда приходят к нам мысли? Воспоминания, идеи, даже самые простые слова? Медитация и писательство близки друг другу. Чем глубже мы проникнем в человеческое сознание – наш основной писательский инструмент, тем больших высот сможем достичь в нашей работе и тем увереннее будем чувствовать себя перед листом бумаги.
После выхода этой книги меня стали называть гением. Я улыбалась в ответ, но сама-то прекрасно понимала, что никакой я не гений. Возможно, единственным гениальным моментом во всей этой истории стало использование дзен для писательства. У меня просто была глубокая и настоятельная потребность разобраться в том, что это означает – быть писателем. Я очень, очень хотела этого, но не знала, как это осуществить, – и школа не сумела помочь мне. К колледжу я решила, что все бесполезно. Но эта потребность, эта мечта продолжала таиться во мне, даже когда я этого не осознавала. Я обожала чтение и литературу. Во мне жили истории, которые знала только я: о моей семье, о моем первом поцелуе, о последней стрижке, о запахе шалфея на холмах и о моей привязанности к равнинам Небраски. Мне приходилось двигаться медленно, на ощупь, не принимать все как должное, смотреть и видеть, как все складывается в единую картину, как мои собственные мысли поднимаются на поверхность и ложатся на бумагу.
Мне очень хотелось бы сейчас заново написать школьное сочинение на тему «Как я провела лето». Когда я писала его в пятом классе, мне было страшно, и я могла только констатировать: «Лето было интересным. Мне оно понравилось. Мне было весело». Каким-то образом мне удалось получить тогда четверку – но я все равно не могла понять: как же люди это делают? Теперь для меня все очевидно. Вы просто рассказываете все как есть и не пренебрегаете деталями: «Моя мама красила волосы в рыжий цвет, а ногти – в серебряный. Я обожала играть в «парчизи» и бегать под струйками воды из садовых распылителей. Я собирала жуков в банку с завинчивающейся крышкой и кормила их травой. Отец часто подолгу сидел за кухонным столом с банкой «Будвайзера» в руке и молчал, глядя в пространство».
Какая у меня была прекрасная возможность рассказать о том, как я влюбилась в белобрысого соседского мальчишку, о выпуске теленовостей, посвященном расовой несправедливости, и о том, как мне было стыдно и больно смотреть на это, о том, как я переживала, что моя сестра красивее, чем я, и о том, как мы с бабушкой делали капустный салат! Но тогда я не знала, как поведать обо всем этом.
О том, как это сделать, я и рассказываю здесь. Рассказываю всем – и старым ученикам, и молодым.
Мне очень хочется, чтобы эту книгу изучали во всех государственных и частных школах, чтобы ученики постигали основы писательской практики, чтобы они учились познавать себя, испытывать радость самовыражения, доверять собственным мыслям. Когда вы поддерживаете связь со своим разумом, вы становитесь собой и обретаете свободу.
Давным-давно я вычитала у Джека Керуака его правила писательского мастерства. Особенное впечатление на меня произвели вот эти четыре:
1. Умейте принимать потерю навсегда.
2. Будьте покорны всему, открывайтесь и слушайте.
3. В благородстве вашего опыта, языка и знания не должно быть страха и стыда.
4. Любите свою жизнь.
Поверьте: вы тоже сможете найти свое место на огромном континенте писательства. Он доступен для всех.
А теперь – вперед. Пишите, не покладая рук!
В школе я была примерной девочкой. Я хотела, чтобы мои учителя меня любили. Я старательно заучивала, где должны стоять запятые, двоеточия и точки с запятой. Я писала сочинения четкими фразами – банальными и скучными. В них не было ни одной интересной мысли и ни одного настоящего чувства. Я изо всех сил старалась делать то, чего, как мне казалось, хотели от меня учителя.
Человек который съел машину читать
Человек, который съел машину: Книга о том, как стать писателем
Публикуется по соглашению с SHAMBHALA PUBLICATIONS, INC. (4720 Walnut Street #106, Boulder, CO 80301, USA) при содействии Агентства Александра Корженевского (Россия)
Переводчик М. Кульнева
Редактор В. Подобед
Руководитель проекта Л. Разживайкина
Корректор М. Константинова
Компьютерная верстка А. Абрамов
Дизайн обложки Ю. Буга
© Natalie Goldberg, 1986, 2005
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2017
Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).
Всем моим ученикам – бывшим, нынешним и будущим.
Давайте соберемся где-нибудь в кафе в раю и будем писать для вечности
Год назад я оказалась в Санта-Фе, штат Нью-Мексико, на праздновании дня рождения одного кинорежиссера, с которым познакомилась незадолго до этого. Там ко мне подошел молодой мужчина слегка за тридцать, и мы около получаса болтали у фуршетного стола. Он был серьезным поэтом; я сказала ему, что когда-то, еще до своей первой книги, тоже писала стихи. Мы обменивались шуточками, и я вовсю наслаждалась общением.
Вдруг, хитро взглянув на меня, он спросил:
– А кстати, интересно: что вы написали?
– Ну, у меня вышло несколько книг, – ответила я. – Самая известная из них – «Человек, который съел машину».
– Вы шутите! – воскликнул он, вытаращив на меня глаза. – Я думал, вас уже нет на этом свете!
– Пока есть, как видите, – не моргнув глазом ответила я. – Копчу потихоньку небо и продолжаю марать бумагу.
Ему больше не нужно было ничего говорить. Я и так все прекрасно поняла: он читал мою книгу в старших классах. А все, что проходят в школе, воспринимается как творения давно почивших людей. Никому и в голову не приходит, что кто-то из этих авторов может быть еще жив.
Люди спрашивают меня: «Почему же всем вдруг захотелось писать?»
Не думаю, что каждый хочет создать великий американский роман, но все мы мечтаем рассказать другим наши истории, успеть выразить то, что мы думаем, чувствуем и видим, прежде чем отправиться на тот свет. Писательство – это способ понять и раскрыть самого себя. Задумайтесь: муравьям это не свойственно. Деревьям тоже. Даже чистокровные скакуны, горные лоси, домашние кошки, трава и камни этим не занимаются. Писательство – исключительно человеческий род деятельности. Возможно, эта потребность записана у нас в ДНК. Ее следовало включить в Декларацию независимости вместе с прочими неотъемлемыми человеческими правами: «на жизнь, на свободу и на стремление к счастью – и на писательство».
К тому же это не требует больших материальных затрат. Все, что вам нужно, – это ручка, бумага (хорошо, компьютер – если вы так уж на этом настаиваете) и ваш собственный мозг. В какие неисследованные уголки восприятия вы сможете забраться? Какой была та осень, когда вы впервые стали вглядываться в лик луны? Доводилось ли вам собирать самую спелую голубику? Как долго вы ждали, пока вам купят первый настоящий велосипед? Кто ваши ангелы-хранители? О чем вы думаете? И о чем не думаете? На что вы сейчас смотрите? На что не смотрите? Писательство может дать вам уверенность в себе, может научить вас оставаться пробужденным.
Эта книга – не просто моя личная творческая идея. За ней стоит двухтысячелетняя практика изучения человеческого мышления. Мне хотелось, чтобы у моей работы было прочное основание, глубокие корни. Когда я писала ее, я уже на протяжении десяти лет училась медитации, шесть из них – под руководством японского мастера дзен. Откуда приходят к нам мысли? Воспоминания, идеи, даже самые простые слова? Медитация и писательство близки друг другу. Чем глубже мы проникнем в человеческое сознание – наш основной писательский инструмент, тем больших высот сможем достичь в нашей работе и тем увереннее будем чувствовать себя перед листом бумаги.
После выхода этой книги меня стали называть гением. Я улыбалась в ответ, но сама-то прекрасно понимала, что никакой я не гений. Возможно, единственным гениальным моментом во всей этой истории стало использование дзен для писательства. У меня просто была глубокая и настоятельная потребность разобраться в том, что это означает – быть писателем. Я очень, очень хотела этого, но не знала, как это осуществить, – и школа не сумела помочь мне. К колледжу я решила, что все бесполезно. Но эта потребность, эта мечта продолжала таиться во мне, даже когда я этого не осознавала. Я обожала чтение и литературу. Во мне жили истории, которые знала только я: о моей семье, о моем первом поцелуе, о последней стрижке, о запахе шалфея на холмах и о моей привязанности к равнинам Небраски. Мне приходилось двигаться медленно, на ощупь, не принимать все как должное, смотреть и видеть, как все складывается в единую картину, как мои собственные мысли поднимаются на поверхность и ложатся на бумагу.
Мне очень хотелось бы сейчас заново написать школьное сочинение на тему «Как я провела лето». Когда я писала его в пятом классе, мне было страшно, и я могла только констатировать: «Лето было интересным. Мне оно понравилось. Мне было весело». Каким-то образом мне удалось получить тогда четверку – но я все равно не могла понять: как же люди это делают? Теперь для меня все очевидно. Вы просто рассказываете все как есть и не пренебрегаете деталями: «Моя мама красила волосы в рыжий цвет, а ногти – в серебряный. Я обожала играть в «парчизи» и бегать под струйками воды из садовых распылителей. Я собирала жуков в банку с завинчивающейся крышкой и кормила их травой. Отец часто подолгу сидел за кухонным столом с банкой «Будвайзера» в руке и молчал, глядя в пространство».
Какая у меня была прекрасная возможность рассказать о том, как я влюбилась в белобрысого соседского мальчишку, о выпуске теленовостей, посвященном расовой несправедливости, и о том, как мне было стыдно и больно смотреть на это, о том, как я переживала, что моя сестра красивее, чем я, и о том, как мы с бабушкой делали капустный салат! Но тогда я не знала, как поведать обо всем этом.
Человек который съел машину читать
В колледже я влюбилась в литературу. Влюбилась до беспамятства. Я раз за разом перепечатывала стихи Джерарда Мэнли Хопкинса, чтобы выучить их наизусть. Я читала вслух Джона Мильтона, Шелли, Китса, а потом падала почти без чувств на свою узкую кровать в общежитии. Учась в колледже в конце шестидесятых, я читала почти исключительно писателей-мужчин из Англии и других европейских стран – как правило, уже умерших. Они были невероятно далеки от моей повседневной жизни, и, хотя я любила их, никто из них не выражал того, что переживала я. Но мне никогда не приходило в голову начать писать самой – видимо, я подсознательно решила, что это совершенно недоступное мне искусство. Хотя втайне я мечтала выйти замуж за поэта.
Когда я окончила колледж и обнаружила, что никто не хочет нанимать меня для того, чтобы я читала романы и падала в обморок над стихами, мы с тремя подружками открыли ресторан в подвале Ньюман-Центра в Энн-Арборе, штат Мичиган, где готовили и подавали блюда из натуральных продуктов. Это были ранние семидесятые – всего за год до открытия ресторана я сама впервые в жизни попробовала авокадо. Ресторан назывался «Голый завтрак», в честь романа Уильяма Берроуза – то «застывшее мгновение, когда всем видно, что на конце каждой вилки». По утрам я пекла оладьи с изюмом, с черникой или даже с арахисовым маслом, если было желание. Конечно, я рассчитывала, что они понравятся посетителям, но на самом деле я твердо знала, что если я стараюсь, то оладьи у меня обычно получаются хоть куда. Мы сами создали этот ресторан. Мир не предлагал готового правильного ответа, который обеспечил бы нам, как в школе, пятерку. Мы только начинали учиться доверять собственному уму.
Как-то во вторник я готовила рататуй. Когда вы делаете это в ресторане, одной луковицей и одним баклажаном не обойдешься. Разделочный стол был завален луковицами, баклажанами, кабачками, помидорами и чесноком. Несколько часов я резала и крошила овощи. Вечером по пути домой я зашла в книжный магазин на Стейт-Стрит и начала бродить между полками. Мне попалась тоненькая книжечка стихов Эрики Джонг под названием «Фрукты и овощи» (Fruits and Vegetables). Джонг тогда еще не написала свой роман «Страх полета» (Fear of Flying) и была практически никому не известна. Я открыла книжку – и первое стихотворение, которое мне попалось, было о том, как готовить баклажаны! Я была потрясена: «То есть вы хотите сказать, о таком можно писать?!» О чем-то настолько банальном? О чем-то, что и я делаю в своей жизни? В голове у меня что-то щелкнуло. Я отправилась домой с твердым намерением начать писать о том, что я знала, доверять самой себе, своим мыслям и чувствам и не искать чего-то вовне. Я больше не школьница – я могу говорить то, что хочу! Я принялась писать о своей семье, потому что тут никто не мог бы упрекнуть меня в недостоверности: я знала своих родных лучше, чем кто-либо другой.
Все это было пятнадцать лет назад. Одна моя подруга как-то сказала: «Нужно верить в любовь – и она поможет добраться туда, куда тебе нужно». Мне хочется добавить к этому: «Нужно верить в то, что ты любишь, продолжать верить и любить – и ты окажешься там, где тебе нужно». И не нужно слишком волноваться о будущем. Если вы будете заниматься тем, чем хотите, вы постепенно начнете чувствовать себя надежней некуда. В конце концов, разве ваши большие зарплаты на самом деле что-то вам гарантируют?
За последние 11 лет мне довелось проводить семинары по писательскому искусству в Университете Нью-Мексико, в Lama Foundation, в общине хиппи в Таосе, штат Нью-Мексико, для монашек в Альбукерке, для малолетних правонарушителей в Боулдере, в Университете Миннесоты, в Северо-Восточном колледже, в техникуме в Норфолке, штат Небраска, в школах Миннесоты, в воскресных группах у себя дома и в группах мужчин-гомосексуалистов. И везде я учила одним и тем же методам. И мне не надоедает снова и снова рассказывать о том, как нужно доверять себе и верить собственному опыту, потому что это основы, это главное – и со временем я осознаю это лишь еще глубже. С 1978 по 1984 год я изучала дзен с роси Дайнином Катагири (роси – титул мастера дзен) в Миннесотском центре дзен в Миннеаполисе. Всякий раз, когда я приходила к нему и спрашивала что-нибудь о буддизме, мне было сложно понять его ответы – пока однажды он не сказал: «Понимаете, это как когда вы пишете книгу…» Как только он провел аналогию с писательством, я все поняла. Года три назад он спросил меня: «Почему вы решили заняться медитацией? Почему вы не используете писательство как духовную практику? Если вы достаточно глубоко в него погружены, оно может привести вас куда угодно».
Садиться писать лучше всего будучи цельным, находясь в единении всех этих частей. А когда вы закончили писать, отправляйтесь на улицу, неся все это в себе – в том числе ваш здравый смысл или природу Будды – что-то правильное в сердцевине, что подскажет вам названия улиц и поможет не заблудиться. Что-то, что скажет вам: вы всегда можете вернуться к своим текстам завтра и при этом быть единым целым с ними и в оставшиеся часы, когда вы – животное, выслеживающее в городе свою добычу.
Утверждайте и отвечайте
В начале семидесятых было проведено одно исследование, которое очень сильно повлияло на меня и на мои тексты. В этом исследовании среди прочего было установлено, что женщины гораздо чаще добавляют к утверждениям уточняющий вопрос, например: «Война во Вьетнаме была ужасной, правда?» – или: «Мне это нравится, а вам?» Выстраивая фразы таким образом, женщины как будто постоянно ищут подтверждения своим чувствам и мнениям. Они не просто утверждают что-то и придерживаются этого: «это прекрасно», «это ужасно» – нет: им нужна поддержка извне. (Кстати, ученые выяснили, что это касается не только женщин, но и представителей сексуальных меньшинств.)
Еще одна характерная особенность женской речи – частое использование слов вроде возможно, наверное, каким-то образом и так далее. Их называют неопределенными модификаторами. Например: «Как-то оно так вышло…» – как будто силы, управлявшие событиями, находились за пределами понимания и женщина чувствует свою беспомощность перед ними. «Я, наверное, пойду» – и снова здесь нет четкого утверждения вроде «Я пошла».
Да, мир не всегда черно-белый. Человек может быть не уверен, пойдет ли он куда-то, но очень важно, особенно для начинающего писателя, делать четкие и ясные утверждения. «Это хорошо». «Лошадь была синей». А не «ну, я понимаю, что это звучит нелепо, но мне показалось, что лошадь была синей». Утверждая, вы учитесь доверять собственному разуму, отстаивать собственное мнение.
Прочитав ту статью, я отправилась домой, посмотрела на стихотворение, которое написала перед этим, и заставила себя убрать оттуда все невнятные, неопределенные слова и фразы. У меня было такое ощущение, как будто я вышла из душа и сбросила с себя полотенце, оставшись голой и демонстрируя всем, кто я на самом деле и что на самом деле чувствую. Это было поначалу пугающее, но очень приятное ощущение. И стихотворение от этого стало гораздо лучше.
Поэтому, даже если жизнь не всегда так однозначна, полезно выражать свои мысли и ощущения четкими, утвердительными фразами. «Вот так я думаю и так чувствую». «Сейчас я – такая». Это требует тренировки, но оно того стоит.
Вместе с тем не надо переживать, если во время своей писательской практики вы заметили, что пользуетесь этими неопределенными словами. Не вините себя и не критикуйте. Просто обращайте на это внимание. Продолжайте писать. Потом, перечитывая написанное, вы сможете вычеркнуть эти слова.
Еще одна вещь, за которой необходимо следить, – это вопросы. Если вы можете задать в своем тексте вопрос, значит, вы можете на него ответить. Когда вы пишете, вы имеете полное право задать вопрос. Но вам следует сразу же сделать шаг внутрь себя и в следующей фразе дать на него ответ. «Что мне делать со своей жизнью?» Съесть три пирожных, запомнить цвет неба и стать лучшим писателем в мире. «Почему я так странно чувствовала себя вчера вечером?» Потому что съела голубя на ужин и перепутала туфли, и потому что я вообще несчастна. «Откуда берется ветер?» Он приходит из воспоминаний первопроходцев на реке Круа. Он любит землю до обеих Дакот.
Не бойтесь отвечать на вопросы. Для этого внутри вас есть неисчерпаемые ресурсы. Писать – это все равно что разгонять пламенем факела туман ваших мыслей. Не тащите этот туман на бумагу. Даже если вы в чем-то не уверены, выразите это так, как будто знаете себя от и до. Если вы будете достаточно тренироваться, у вас это получится.
Глаголы очень важны. Это действие и энергия, заключенные внутри фразы. Обращайте внимание на то, как вы используете глаголы. Попробуйте выполнить следующее упражнение. Согните лист бумаги пополам в длину. Напишите на одной (левой) стороне десять существительных. Любых.
Теперь придумайте какой-либо род занятий, например: плотник, врач, стюардесса. Переверните согнутый лист и запишите на другой стороне пятнадцать глаголов, связанных с этой деятельностью.
Разверните страницу. Теперь у вас есть перечень существительных слева и перечень глаголов справа. Попробуйте соединять существительные с глаголами, находя новые и необычные комбинации, а затем завершите предложения. При желании ставьте глаголы в прошедшее время.
Динозавры маринуются в земле.
Флейты вскипятили воздух своей музыкой.
Сирень режет небо на лиловые куски.
Вот еще несколько примеров использования глаголов:
«Дыхание мужа пилило ее сон пополам…»
«Тающий вечерний свет протянулся по цистерне с пропаном»<10>.
«Увидев его, я взорвался…»
«Люди парами в машинах ехали к брызжущей луной реке»<12>.
«…где гладиолусы и ангелы идут по твоей коже / чтобы уснуть потом в земле…»
«Кровь моя жужжит, как пчелиный улей»<14>.
Это не означает, что вы должны останавливаться и в течение часа придумывать новый глагол, когда пишете текст. Просто будьте внимательнее к своим глаголам, к той силе, которой они обладают, и пользуйтесь ими нешаблонно. Чем выше ваша чуткость ко всем аспектам языка, тем более живыми будут ваши тексты. Вы можете раз и навсегда решить, что слова «бежать», «видеть», «идти» – это то, что вам нужно. И это нормально – главное, что это будет ваш сознательный выбор, а не просто такое место в предложении, над которым вы заснули и захрапели, потеряв бдительность.
Как писать в ресторане
Я сижу у кафе-вагончика в городке Сан-Кристобаль, штат Нью-Мексико. Население городка составляет что-то около 68 человек, и латиноамериканка, управляющая кафе, владеет этим клочком земли с 1948 года. Она только что вернулась из Аризоны и снова открыла его. Городские власти сказали, что она должна вырыть собственный колодец, а пока его нет, она не может готовить здесь свои блюда. Так что мой выбор ограничен сигаретами, кока-колой, «Маунтин-Дью», несколькими видами шоколадок, жевательными конфетами (обычной, виноградной и яблочной), таблетками «Алка-Зельцер» и «Тамс», напитками «Кул-Эйд» со вкусом малины или тропического пунша, квартой молока и дюжиной яиц. Мне нужно что-то заказать – и это должно быть что-то кроме колы, потому что я собираюсь просидеть здесь два часа.
Человек который съел машину читать
Человек, который съел машину: Книга о том, как стать писателем
Публикуется по соглашению с SHAMBHALA PUBLICATIONS, INC. (4720 Walnut Street #106, Boulder, CO 80301, USA) при содействии Агентства Александра Корженевского (Россия)
Переводчик М. Кульнева
Редактор В. Подобед
Руководитель проекта Л. Разживайкина
Корректор М. Константинова
Компьютерная верстка А. Абрамов
Дизайн обложки Ю. Буга
© Natalie Goldberg, 1986, 2005
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2017
Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).
Всем моим ученикам – бывшим, нынешним и будущим.
Давайте соберемся где-нибудь в кафе в раю и будем писать для вечности
Год назад я оказалась в Санта-Фе, штат Нью-Мексико, на праздновании дня рождения одного кинорежиссера, с которым познакомилась незадолго до этого. Там ко мне подошел молодой мужчина слегка за тридцать, и мы около получаса болтали у фуршетного стола. Он был серьезным поэтом; я сказала ему, что когда-то, еще до своей первой книги, тоже писала стихи. Мы обменивались шуточками, и я вовсю наслаждалась общением.
Вдруг, хитро взглянув на меня, он спросил:
– А кстати, интересно: что вы написали?
– Ну, у меня вышло несколько книг, – ответила я. – Самая известная из них – «Человек, который съел машину».
– Вы шутите! – воскликнул он, вытаращив на меня глаза. – Я думал, вас уже нет на этом свете!
– Пока есть, как видите, – не моргнув глазом ответила я. – Копчу потихоньку небо и продолжаю марать бумагу.
Ему больше не нужно было ничего говорить. Я и так все прекрасно поняла: он читал мою книгу в старших классах. А все, что проходят в школе, воспринимается как творения давно почивших людей. Никому и в голову не приходит, что кто-то из этих авторов может быть еще жив.
Люди спрашивают меня: «Почему же всем вдруг захотелось писать?»
Не думаю, что каждый хочет создать великий американский роман, но все мы мечтаем рассказать другим наши истории, успеть выразить то, что мы думаем, чувствуем и видим, прежде чем отправиться на тот свет. Писательство – это способ понять и раскрыть самого себя. Задумайтесь: муравьям это не свойственно. Деревьям тоже. Даже чистокровные скакуны, горные лоси, домашние кошки, трава и камни этим не занимаются. Писательство – исключительно человеческий род деятельности. Возможно, эта потребность записана у нас в ДНК. Ее следовало включить в Декларацию независимости вместе с прочими неотъемлемыми человеческими правами: «на жизнь, на свободу и на стремление к счастью – и на писательство».
К тому же это не требует больших материальных затрат. Все, что вам нужно, – это ручка, бумага (хорошо, компьютер – если вы так уж на этом настаиваете) и ваш собственный мозг. В какие неисследованные уголки восприятия вы сможете забраться? Какой была та осень, когда вы впервые стали вглядываться в лик луны? Доводилось ли вам собирать самую спелую голубику? Как долго вы ждали, пока вам купят первый настоящий велосипед? Кто ваши ангелы-хранители? О чем вы думаете? И о чем не думаете? На что вы сейчас смотрите? На что не смотрите? Писательство может дать вам уверенность в себе, может научить вас оставаться пробужденным.