Что идет после пандемии
Два сценария мирового кризиса. Каким станет мир после пандемии коронавируса
Футуролог Сергей Переслегин. Четырёхлетний кризис 2020 года глазами психоисторика — о двух сценариях развития мирового кризиса и последствиях новой чумы, а также о переходе общества и экономики в другой технологический уклад.
Коллаж © LIFE. Фото © Getty Images
У коронавирусной истерии есть, по крайней мере, одна положительная сторона. Ещё вчера представления о скрытых психоисторических причинах, лежащих в основании наблюдаемых событий, причислялись к «теории заговора» и серьёзными людьми не рассматривались. Сегодня мы на собственном опыте убедились, что картина мира, которую нам рисуют медиа, не имеет точек соприкосновения с реальностью и объясняет происходящие события намного хуже, чем даже самая примитивная конспирология. Нет, конечно, даже среди экспертов остались те, кто всё ещё следует официальным версиям, но теперь это уже «край гауссианы»: в конце концов, были люди, которые и в апреле 1945 года верили в грядущую победу рейха. » С такими, конечно, дискутировать не приходится» (А. Алёхин).
Кратко сформулируем основные реперные факты. CoViD-19 является серьёзной эпидемией по типу тяжёлого гриппа с осложнениями на лёгкие. В этом смысле «тревога не учебная» — болезнь существует реально и от неё умирают. Но по степени своей опасности она не превышает гонконгского гриппа 1968–1969 годов и заметно отстаёт от испанки 1920 года.
Эпидемия закончится, когда мы, как биологический вид, придём в равновесие с CoViD-19. Это означает, что переболеть придётся почти всем. Займёт это от нескольких месяцев до года. Так что к осени, надо полагать, коронавирус перестанет представлять какую-либо реальную опасность. У абсолютного большинства болезнь будет протекать бессимптомно, какой-то процент заболеет тяжело (смотрим показатели по тяжёлым гриппозным эпидемиям). Около миллиона умрут — в основном среди жителей слабообеспеченных медицинским оборудованием стран Азии и Африки.
Единственным реальным содержанием карантинных мер является замедление фронта нарастания эпидемии. Заболеет столько же человек, но не за десять дней, а за полтора-два месяца. Это действительно необходимо, потому что «оптимизированная» европейская система здравоохранения оказалась не в состоянии справиться с ростом числа заболевших. Многим странам не хватает не только аппаратов ИВЛ, но и врачей и койко-мест в больницах. Спасибо европейским эффективным менеджерам, прежде всего итальянским и испанским. Именно эти две страны «образцово провели реформу здравоохранения и значительно сократили ненужные затраты».
Человеческих жертв от борьбы с коронавирусом, по-видимому, будет больше, чем от самого коронавируса. Здесь я цитирую Дональда Трампа, который сказал, что США ждёт экономическая рецессия невиданного масштаба и «нас ждёт эпидемия самоубийств».
Материальные потери от коронавируса огромны. В масштабах мира они, вероятно, превзойдут уровень Великой депрессии 1929 года. В масштабах нашей страны они, возможно, будут сравнимы с катастрофой 1990-х годов. Полностью и необратимо будет нарушен режим глобализации. Де-факто уничтожен Евросоюз (заметим, при сохранении зоны евро, как и предсказывалось прогностиками ещё в середине 2010-х). Закрыты и забыты храмы и даже синагоги.
Говоря об эпидемии, мы должны различать вирус и информационный вирус. Придерживаемся ли мы конспирологических теорий или нет, но в целом понятно, что в истерии вокруг коронавируса кто-то заинтересован. Нынешняя эпидемия действительно решает ряд проблем.
Во-первых, на весну 2020 года приходится минимум основных экономических циклов, о чём уже два-три года предупреждали аналитики и экономисты. С учётом общей неблагоприятной экономической ситуации это могло (и должно было) привести к длительной всеобщей рецессии. Теперь вместо рецессии будет масштабная экономическая катастрофа, что, по мнению лиц, принимающих решения, значительно лучше. Почему? Депрессия развивалась бы медленно, в данном же случае маятник отброшен в настолько крайнее положение, что немедленно начнёт движение обратно. Так что кризис будет глубже, но и закончится быстрее.
Во-вторых, с середины 2010-х годов говорят о необходимости перейти к шестому технологическому укладу: робототехника, аддитивные производства, виртуальная и дополненная реальность и так далее. Но переход между экономическими укладами никогда не обходился без большой войны и вызванного этой войной перераспределения мировых активов. В данном случае элиты предпочли войне эпидемию, которая позволяет решить те же проблемы и к тому же более глобальна. Кроме того, шестой уклад предполагает дистантные формы человеческого взаимодействия и безлюдные производства.
В-третьих, реакция населения на карантинные меры как в России, так и на Западе показала, что демократические формы правления, права человека, концепция правового государства — всё это может быть отменено без неприемлемого риска через концепцию «необходимости обеспечения безопасности» и «сверхценности человеческой жизни».
Отдельным фактором является борьба между «старыми» и «новыми» финансовыми структурами. В шестом укладе классические банки теряют значимость, их место занимают крупные анонимные фонды. Более или менее ясно, что в условиях катастрофического кризиса банки столкнутся с проблемой массового невозврата кредитов. Многие банки в этих условиях разорятся, и их активы перейдут к фондам.
И последнее. Китай не только потерял 15% своего годового ВВП, но и столкнётся в ближайшей перспективе с рядом проблем: ограничением туристического потока из КНР, практически полным прекращением поездок в Китай, недоверием к китайским товарам, особенно же сетевого распространения. В торговой войне с США Китай близок к поражению, если только уже не проиграл. Пострадал и Европейский союз — возможный конкурент США в отношении того, кто займёт командные высоты в экономике шестого уклада. Рикошетом через падение цен на нефть зацепило и Россию. Так что если на уровне глобальных политико-экономических сил выигрывали фонды, то на уровне стран цивилизационный гандикап получат Соединённые Штаты.
Всё перечисленное выше довольно очевидно. Интерес представляет другой вопрос: каким будет мир, когда всё это закончится?
А кто вам сказал, что оно закончится?
Нет, понятно, эпидемия-то закончится и карантин придётся рано или поздно снять, но прежним мир не будет уже никогда. В первую очередь система тотального контроля и идеальной «цифровой» слежки создаётся не для того, чтобы быть размонтированной. Нужно иметь в виду, что вернуть ситуацию к докризисной, во-первых, невозможно, а во-вторых, довольно опасно для правящих кругов в странах ЕС и США. Кризис будет институционализирован и войдёт в хроническую фазу. Это будет продолжаться около четырёх лет.
Эта длительность связана с коротким (восьмидесятилетним) циклом, прекрасно прослеживающимся в американской истории. В этом цикле последовательно воспроизводится фаза неустойчивости (20 лет), четыре-пять лет острого кризиса, 15 лет реконструкции и затем 40 лет устойчивого развития. Острый кризис мог принять форму войны за независимость, гражданской войны, мировой войны… Последний цикл начался 11 сентября 2001 года. В 2016 году к власти пришёл умный, но совершенно невменяемый президент, как это и должно быть в период кризиса. С марта 2020 года примерно по 2024 год — острая фаза. Мировой войны нет, но функция её выполняется, даже Олимпиаду отменили, как это в подобных случаях принято. Так что эпидемия заменила для США внешнюю войну, которая в свою очередь заменила при Ф. Рузвельте потенциальную гражданскую. Но основная задача — трансформация социально-экономической системы — должна быть решена. Без жертв и насилия этого не сделаешь, поэтому США страдают от эпидемии и будут страдать даже больше, чем все остальные.
Понесённые американским народом жертвы отчасти окупятся уже в период реконструкции, но главным образом — в эпоху устойчивого развития. Так что около 2040 года в США начнётся почти вертикальный рост, индуктивно в эпоху роста вступят и другие страны.
Этот новый мир будет построен на виртуальности, «производстве шаговой доступности», дешёвых локальных источниках энергии (или, напротив, на беспроводной передаче энергии от немногих глобальных энергоблоков), возможно, на использовании ионосферной энергии — гроз. Но главное — он будет построен на жёсткой интеллектуальной сегрегации.
Работать будут очень и очень немногие, доли процента. Ещё несколько процентов будут думать, что они работают, занимаясь в действительности никому не нужной иллюзией деятельности. «Тридцать первый отдел» в мировом масштабе. Удел остальных — виртуальный мир и жизнь на пособие.
Понятно, что все демократические формы в мире домината будут ликвидированы, и сейчас мы присутствуем при начале процесса ликвидации пережитков либерально-демократической системы отношений. Таков позитивный сценарий.
Люди, кстати, будут жить неплохо, поскольку пособие обеспечит не только жильё и питание, но и развлечения. Так что «хлеба и зрелищ» будет достаточно, а после нескольких лет тяжёлого экономического кризиса наступит всеобщее счастье. Опыт коронавируса показал, что за свободу, право самостоятельно принимать решения, иметь собственную позицию и жить своей, а не навязанной жизнью люди цепляться не будут. Кстати, тем, для кого свобода действительно важна, её дадут. Их будет немного, и они никому не смогут помешать. Могут даже кооптироваться в элиту. Так что отнюдь не Оруэлл, скорее — Азимов с его «Галактической империей».
Есть, однако, и негативный сценарий. Не знаю, он более вероятен, чем позитивный, или менее. В ходе всеобщего карантина физическая активность людей и их право перемещаться могут быть жёстко ограничены (разумеется, для их же блага). Для крупных приматов, к которым относятся люди, это сильный и постоянный стресс. Стресс приведёт сначала к истерикам, затем к неврозам и, наконец, к психозам. Ни нам, ни странам Запада, ни США не хватит психиатров, чтобы справиться с нарастающей проблемой. Эта проблема станет гораздо более острой, чем сейчас нехватка аппаратов ИВЛ.
Эта стадия проблемы крайне неприятна, но в действительности не очень опасна и серьёзного риска для будущей галактической империи не создаёт. К сожалению, есть и следующая стадия.
«Коронавирусный кризис» сопровождался невиданным до сих пор в человеческой истории информационным давлением на обывателя. В старое советское время образование давало какую-никакую картину мира, и это защищало психику от совсем уж выходящих за рамки логики информационных воздействий. Но современное образование медийно: учащиеся не учатся ни логике, ни математике. Их мышление никто не дисциплинирует. Современные люди балансируют на очень тонкой грани между потерей дисциплины мышления и утратой мышления вообще.
Речь идёт не о чём-то фигуральном. Человек, как разумное существо, постоянно находится на грани безумия. И вся система образования, все механизмы культуры настроены на то, чтобы сохранить способность различать разум и безумие. Но сейчас людям доказывают, что уничтожить мировую экономику, разрушить глобальное пространство, ликвидировать завоёванные человечеством свободы нужно во имя святой цели — борьбы с опасным гриппом, который назвали коронавирусом.
«Зомби-апокалипсис» — это вовсе не толпы с остекленелыми глазами, атакующие супермаркеты. Это люди, которые утратили сознание, то есть различение разума и безумия. То, о чём я пишу, не имело аналогов в человеческой истории. Оно непредставимо. Может быть, такой сценарий и невозможен и включатся какие-то социальные, этнические, языковые или видовые механизмы, которые его остановят. Мне хотелось бы верить!
Крупнейший американский писатель-фантаст Нил Стивенсон в романе «Анафем» избегает говорить о том, что случилось в начале XXI века. Герои используют обтекаемое выражение «Ужасные События». Оба слова — с большой буквы.
Когда закончится пандемия и что нас ждет после нее?
Эксперты предсказывают, что к зиме 2025 года пандемия закончится, а COVID-19 займет свое место среди сезонных простуды и гриппа. Журнал The Economist собрал самые реалистичные постпандемийные прогнозы: долго ли нам придется поголовно вакцинироваться, станет ли коронавирус менее опасным, чем грипп, и велика ли вероятность появления катастрофической мутации, в которой сойдутся смертоносный штамм «бета» и сверхзаразный штамм «дельта»?
Мир сталкивался с пандемиями и прежде. В 1830-х годах вспышка холеры всего за один месяц унесла жизни почти 3% жителей Парижа. В конце XIX века примерно миллион человек умерло от «русского гриппа», который, по мнению некоторых, был вызван предком современного коронавируса. Испанка, распространившаяся по всему миру в 1918 году, за пару лет привела к смерти около 50 миллионов человек.
И вот теперь COVID-19. Вирус уже унес жизни от 10 до 19 миллионов человек. Согласно разработанной The Economist модели избыточных смертей, точное число равняется 16,3 млн.
Вместо пандемии — эндемия
Рано или поздно каждая пандемия заканчивается. Со временем у людей вырабатывается иммунитет, и вирусы теряют способность находить новых хозяев. Тем не менее лишь одна болезнь в истории, оспа, была полностью искоренена. Другие, в том числе грипп, корь и холера, стали частью нашей жизни.
COVID-19 в этом отношении ничем не отличается от них. Что в нынешней пандемии нового, так это то, как быстро болезнь переходит в разряд эндемической благодаря вакцинации. Вопрос только в том, когда это произойдет и какой после этого будет жизнь.
Правительства большинства стран мира понимают, что покончить с COVID-19 не удастся. Последнее крупное государство, по-прежнему стремящееся к нулевой заболеваемости — это Китай. Тем не менее почти сразу после появления болезни стало ясно, что уничтожить ее будет невозможно, так как многие страны не смогли оказать ей должный отпор, утверждает эпидемиолог из ВОЗ Мария ван Керкхоув.
Штамм «дельта», оказавшийся заразительнее предшественников, сделал шансы на искоренение коронавируса еще более призрачными. Регулярные локдауны и карантины теперь единственный путь. Однако подобные меры больно бьют по экономике. Вскоре это ощутит на себе и Китай. Поэтому каждой стране придется научиться жить с вирусом.
Эндемичность подразумевает распространение вируса на стабильном и предсказуемом уровне. Заболеваемость не достигает критической отметки, но болезнь и не исчезает. О стабильности можно говорить, когда доля населения, подверженная заболеванию, соразмерна вероятности заражения. Вакцинация помогает снизить эту точку стабильности.
Так было с полиомиелитом и корью — двумя тяжелыми болезнями, которые в ХХ веке были эндемическими во всём мире, а ныне практически искоренены. Кампании по вакцинации были успешными отчасти из-за того, что оба вируса поражали и убивали детей. COVID-19 не повторит этот путь: не только потому что угроза, которую он представляет для молодых людей, относительно невелика, но и потому что даже после вакцинации по-прежнему можно заразиться и передать вирус другим, хоть в таких случаях заболевание и протекает преимущественно в легкой форме.
«Как грипп»?
Для сравнения: обычную простуду могут вызывать две сотни различных вирусов. Большинство детей не болеют простудой в тяжелой форме, а большинство взрослых уже неоднократно переболели, поэтому имеют иммунитет и легко справляются с болезнью. Как следствие, простуда продолжает существовать как эндемическая болезнь с относительно высокой заразительностью.
Грипп тоже имеет свою специфику. Это одна из самых опасных эндемических болезней, ежегодно убивающая от 290 до 650 тысяч человек, преимущественно пожилых. Вакцина от гриппа существует и широко применяется, в первую очередь для защиты особенно уязвимых категорий населения. Но полностью искоренить грипп вряд ли удастся, отчасти из-за отсутствия всеобщей вакцинации, а отчасти из-за того, что вирус мутирует слишком быстро.
Смертность от эндемичного COVID-19 со временем может сравняться со смертностью от других распространенных коронавирусов и гриппа.
Тревор Бедфорд, вирусолог из Центра исследования рака имени Фреда Хатчинсона в Сиэтле, подсчитал, что вариант «дельта» передается вдвое быстрее H3N2, одного из самых распространенных штаммов вируса гриппа. Он также отмечает, что на данный момент SARS-CoV-2 эволюционирует в пять раз быстрее, чем вирус гриппа (хотя темпы снизятся, когда болезнь станет эндемической и, как следствие, менее распространенной).
Доктор Бедфорд считает, что в ближайшее несколько лет SARS-CoV-2 по тяжести сравняется с гриппом. Отдельные случаи заражения перестанут нести значительную угрозу, но из-за более высокой заразности COVID-19 количество заболевших и умерших будет большим. По подсчетам Бедфорда, в одной только Америке будет от 50 до 100 тысяч смертей в год. Согласно данным Центра по контролю и профилактике заболеваний США, грипп ежегодно убивает от 12 до 52 тысяч американцев.
Другие считают, что COVID-19 станет схож с другими распространенными коронавирусами, которые не представляют существенной опасности.
Это значит, что эндемический SARS-CoV-2 будет больше похож на другие эндемические коронавирусы, чем на грипп. Наиболее уязвимые группы населения по-прежнему будут периодически нуждаться в вакцинации, но, по мнению доктора Хейманна, даже в худшие сезоны уровень смертности от нового коронавируса будет намного ниже, чем от гриппа (при условии использования ныне доступных прививок от гриппа).
Но каким бы ни оказался эндемический COVID-19, до него еще далеко. В Восточной Европе, где почти не проводилось организованных кампаний по вакцинации, количество госпитализированных и умерших стремительно растет.
В Новой Зеландии и Австралии, где уровень заражения был низким вследствие жесткого локдауна, у значительной части населения не сформировался иммунитет. Многие люди до сих пор не сталкивались с вирусом и не сделали прививку. Когда вирус появится там, это приведет к скачку заболеваемости и смертности.
Опасность еще не миновала
В среднесрочной перспективе скачков заболеваемости стоит ожидать даже в странах с высоким уровнем вакцинации. Пример Британии, отказавшейся от мер предосторожности раньше других европейских стран, показывает, что госпитализированных может быть много даже там, где уровень вакцинации высок.
В сентябре 25–35% коек в британских отделениях интенсивной терапии было занято ковидными пациентами, которые, как правило, остаются в больнице на две-три недели, не оставляя места для пациентов, перенесших операцию, которым койка нужна всего на пару дней. Примерно четыре из десяти британцев, госпитализированных с диагнозом COVID-19, не вакцинированы.
Разница между вакцинированными и невакцинированными более ощутима в отношении смертности. На сегодняшний день COVID-19 — это главная причина смерти среди невакцинированных жителей Великобритании. В первой половине 2021 года всего 1% всех смертей среди вакцинированных граждан приходился на COVID-19. Среди невакцинированных доля составляла 37%.
Волны заражения со временем ослабнут по всему миру благодаря коллективному иммунитету. Скачки заболеваемости станут более редкими, и COVID-19 превратится в эндемическую болезнь. Как скоро это произойдет, зависит от трех факторов: доли населения, у которой сформировался иммунитет; способов лечения болезни; эволюции вируса.
Иммунитет к COVID-19
Иммунитет трудно измерить. Иммунная система сложна и плохо изучена. Имеет значение как количество, так и качество производимых ею антител.
«В течение полугода после вакцинации иммунная система оптимизирует реакцию, — говорит Али Эллебеди, иммунолог из Медицинской школы Вашингтонского университета в Сент-Луисе, штат Миссури. — Антитела, произведенные в первые два-три месяца, постепенно заменяются более новыми, способными лучше связывать белок вируса. Количественно антител становится меньше, но качественно иммунитет укрепляется».
Однако уровень антител не может служить показателем защищенности. «Люди заболевают COVID-19 даже при высоком уровне антител. Нет фиксированного уровня, гарантирующего защиту», — говорит эпидемиолог из Оксфордского университета Сара Уокер.
И всё-таки в масштабах всего населения мы можем утверждать, что высокий уровень антител означает меньше случаев заражения.
По мере распространения вируса среди населения иммунные системы переболевших укрепляются и начинают вырабатывать антитела для противодействия новому заражению. Защита, предоставляемая вакциной, постепенно ослабевает, однако иммунитет при этом крепнет.
Вакцина предоставила примерно трети человечества короткий и безопасный путь к эндемичности. Около 3,8 миллиарда людей получили как минимум одну дозу вакцины, а 2,8 миллиарда — две. Если прибавить к ним переболевших, то получим примерно половину населения мира с иммунитетом к COVID-19.
Вакцина существенно снижает опасность тяжелой формы болезни. Она спасла сотни тысяч жизней и позволила многим системам здравоохранения нормально функционировать. Это первый случай, когда человек так быстро вмешался в борьбу между распространением вируса и развитием иммунитета.
Но подавляющее большинство тех, кто приобрел иммунитет с помощью вакцинации, живет в обеспеченных странах. В бедных регионах люди вынуждены будут приобретать иммунитет через заражение. Темпы вакцинации, которые в июне достигали 43 миллионов доз в день, к концу сентября снизились до 30 миллионов доз, хоть падение и обусловлено по большей части замедлением темпов вакцинации в Китае. Невероятно, что людей удается вакцинировать быстрее, чем вирус успевает передаться от человека к человеку, однако это верно лишь в отношении богатых стран.
В настоящий момент коллективный иммунитет человечества к COVID-19 очень далек от иммунитета к другим эндемическим респираторным инфекциям. Это объясняется тем, что с другими эндемическими болезнями люди сталкиваются постоянно, особенно в детском возрасте. Каждый такой случай — это тренировка для иммунной системы.
Доктор Эллебеди говорит, что на достижение аналогичного иммунитета к COVID-19 уйдет не одно десятилетие. В ближайшие же годы стоит ожидать постепенного снижения заболеваемости, обусловленного укреплением иммунитета вследствие перенесенной болезни.
Фарма против COVID-19
Со временем, когда достаточное количество людей приобретет иммунитет, COVID-19 станет сезонным заболеванием, наряду с другими эндемическими респираторными инфекциями. Рэйчел Бэйкер из Принстонского университета, которая изучает реакцию вирусов на условия окружающей среды, ожидает завершения этого процесса в течение пяти-шести лет.
Превращение COVID-19 в болезнь, с которой человечество сможет жить, будет обеспечиваться не только вакцинами, но и новыми методами лечения. Антивирусный препарат ремдесивир позволяет сократить количество госпитализаций среди пациентов группы высокого риска на 87%, если прописывается на начальной стадии заболевания. Но он должен вводиться внутривенно и в больничных условиях. Лечение антителами также показывает высокую эффективность, но и оно проводится в стационаре.
Отчасти решить проблему может препарат AZD7442 компании AstraZeneca — его вводят в кабинете врача. Стоит отметить, что он, скорее всего, будет дорогим, поэтому не найдет широкого применения. Тем не менее он позволяет быстро получить порцию антител и дает дополнительную защиту даже после вакцинации. Порция антител также будет полезна в профилактических целях как тем, кто подвержен высокому риску заражения (например, сотрудники сферы здравоохранения), так и тем, у кого болезнь может протекать в особо тяжелой форме (например, больные раком или диабетом, а также пожилые люди).
Разрабатываются и более дешевые противовирусные пероральные препараты. Самый многообещающий из них — это молнупиравир от Merck и Ridgeback. При приеме в течение пяти дней с начала появления симптомов он снижает вероятность госпитализации на 50%.
Merck рассчитывает поставить 10 миллионов курсов препарата к концу 2021 года. Аналогичные препараты от Pfizer, Roche и Atea Pharmaceuticals помогут расширить наш антиковидный арсенал. Средства вроде молнупиравира не лечат от COVID-19, но делают его намного менее опасным. Есть опасения, что вирус эволюционирует и тогда противовирусная терапия не будет работать.
Питер Хорби, профессор новых инфекционных заболеваний из Оксфордского университета, считает, что комбинированное лечение стоит применять с самого начала. Пример препаратов против ВИЧ показал, что устойчивость к одному методу лечения формируется довольно быстро.
Новые препараты позволят жить с COVID-19, но правительства и министерства здравоохранения всё равно должны будут предпринимать шаги, чтобы дальнейшие вспышки не застали систему врасплох. Каждую зиму задача будет усложняться эпидемией гриппа. Возможно, придется принимать дополнительные меры для сокращения передачи заболевания. В обеспеченных странах люди, жалующиеся на плохое самочувствие, будут оставаться дома, а ежегодные бустеры и прививки от гриппа помогут уберечь наиболее уязвимые категории населения.
В то же время коронавирус неизбежно продолжит эволюционировать. Новые варианты, скорее всего, возникнут на основе варианта «дельта», который к настоящему моменту вытеснил почти все остальные. Если возникнет более заразный штамм, чем «дельта», он со временем распространится по всему миру. Вариант «бета», который ныне почти полностью исчез, успешнее преодолевал защиту иммунной системы, но медленнее распространялся, поэтому не закрепился.
Появление нового варианта, сочетающего в себе характеристики «беты» и «дельты», стало бы катастрофой. Подвариант «дельта-плюс», который пока широко не распространился, имеет мутации, свойственные «бете», но на данный момент нет оснований считать, что он будет устойчив к вакцинам.
Тем не менее из-за возможности возникновения варианта «дельта» с характеристиками «беты», а также из-за необходимости предотвращать случаи госпитализации распространение вируса все еще необходимо сдерживать. «Мы не в силах предсказать дальнейшее развитие событий», — говорит иммунолог из Имперского колледжа Лондона Дэниел Альтманн.
Как бы ни мутировал SARS-CoV-2 в будущем, эндемический COVID-19 не будет существовать в вакууме. Вирусы постоянно соперничают друг с другом. Исследование, проведенное Службой общественного здравоохранения Англии с использованием данных, собранных с января по апрель 2020 года, показало, что больные гриппом на 58% реже получали положительный тест на COVID-19. Возможно, это объясняется борьбой вирусов между собой.
Наиболее уязвимые люди, однако, иногда заражались обоими вирусами одновременно. В этом случае риск смертельного исхода был почти в два раза выше, чем при заражении только вирусом SARS-CoV-2.
Рано или поздно COVID-19 станет эндемическим. Но путь к новой норме не будет легким.