Что играл ван клиберн на конкурсе чайковского
Энциклопедия конкурса Чайковского: Как Ван Клиберн покорил Москву
Обаятельный американец покорил тогда не только высокое жюри, члены которого практически единогласно проголосовали за присуждение ему первого места, но и навсегда покорил сердца советских людей, назвавших его ласковым именем «Ванечка». На имя Ванечки посыпались тысячи, тонны писем от самых разных людей: ему писали и школьницы, и ученые, и пенсионеры. Письма отправляли на адреса Московской консерватории, Министерства культуры СССР. В некоторые послания вкладывали рисунки, фотографии. Среди конвертов была обнаружена и записка Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, адресованная чиновнику Министерства культуры СССР З.Г. Вартаняну с просьбой передать одно из таких писем адресату.
Но ни в 1958 году, ни в свои последующие приезды в Советский Союз Ван Клиберн писем так и не получил. Многие из них попали в Музей-заповедник Чайковского в Клину на хранение. И только в 2011 году, в дни проведения XIV конкурса им. Чайковского, эти письма, спустя десятилетия дошли наконец до адресата: правда, не оригиналы (это теперь музейные экспонаты), а копии их были переданы Вану Клиберну от Музея-заповедника Чайковского в Клину. В тот день, когда в пресс-клубе конкурса Чайковского ему вручали бесценный дар любви нескольких поколений его российских поклонников, Ван Клиберн много вспоминал о конкурсе, о том, как приехал после в Клин и с каким волнением прикоснулся к роялю Чайковского. Тогда он оставил в музее следующую запись: «To Tschaikowsky Museum at Klin in the greate appreciation for all your thoughtfulness. With warmest wishes. Van Cliburn» [Музею П.И. Чайковского в Клину с огромной признательностью за Ваше внимание. С самыми теплыми пожеланиями. Ван Клиберн].
Ван Клиберн никогда не забывал этот визит и после своей смерти завещал посадить от его имени в парке дома Чайковского березу. Эту волю Клиберна исполнила его друг Ольга Ростропович, которая специально приезжала для этого в Клин в июне 2014 года вместе с членами жюри конкурса им. Г.П. Вишневской.
«Дорогой друг! Я восхищена Вашей игрой. Не знаю, что еще кроме этого Вам можно написать. Похвал наверно Вам достаточно. Вам рукоплескала вся Москва.
Дорогой! Я сегодня представила Америку совсем по-другому. Теперь я знаю, что там не царствует рок-н-ролл. Там любят Чайковского, Шопена, Моцарта… Вы возвысили ее в моих глазах.
Сейчас я смотрю на Вас по телевизору. У Вас такое нервное, чувственное лицо музыканта. Какой Вы счастливый должно быть! И я тоже радуюсь вместе с Вами Вашему успеху.
Я тоже немного «музыкант». Кончила музыкальную школу, играю на пианино и аккордеоне и, честно признаться, немного увлекаюсь джазовой музыкой.
Люблю спорт. Занимаюсь фигурным катанием.
Вот сейчас мой папа говорит, что он очень хотел бы иметь такого сына, как Вы. Вашей матери можно позавидовать. Поблагодарите ее за то, что она сделала для Вас от имени нашей семьи. Ведь если бы не она, мы не могли бы сейчас слушать Вашу чудную игру. Жаль, что я не в состоянии это сделать сама.
Мое письмо, по-видимому, одно из многих, которые Вы получили за последнее время и вот поэтому я не очень надеюсь получить ответ, но тем не менее шлю Вам мой адрес […] И даже если Вы не услышите мой голос и не увидите меня, все равно посмотрите на эту фотографию и вспомните о своем хорошем друге!
Ее я посылаю Вашей семье (Вам и маме) ничего другого у меня пока нет. Это моя последняя фотография.
Для Вас, конечно, покажется странным мое неожиданное письмо. Прошу Вас, не удивляйтесь. Я долго не решалась, но не смогла сдержать восторга от Вашей блестящей игры.
Мне 20 лет. Я работаю и готовлюсь поступать в медицинский институт, но самое большое место в моей душе занимает музыка.
Весть о предстоящем конкурсе П.И. Чайковского очень обрадовала меня. Ведь очень интересно познакомиться с талантливой молодежью из многих стран мира. Поэтому вполне естественно, что я очень внимательно следила за результатами конкурса. У меня не хватает слов, чтобы передать все то, что я чувствовала во время Вашего концерта, который транслировали из Большого зала консерватории и, к счастью, без сокращений. Мне особенно нравятся в Вашем исполнении 1 концерт Чайковского для фортепиано с оркестром и 12 рапсодия Листа. Сила Вашего таланта, по-моему, заключается в том, что Вы очень тонко и верно понимаете музыку и обладаете удивительной способностью передавать свои чувства слушателям.
Ван Клиберн, меня очень интересует, сочиняете ли Вы музыку? Я это спрашиваю, потому что однажды уже слушала Ваше произведение «Грустные размышления». Если Вас не затруднит, то очень прошу ответить.
Мне от всей души хочется пожелать Вам добиться новых успехов в Вашей благородной работе и выразить глубокую благодарность нашей соотечественнице Розине Левиной, которая привила Вам любовь к русской музыке и ее народу.
Хочется, чтобы еще больше развивалась и крепла дружба между молодежью всех стран. Я надеюсь, что мы еще не раз будем иметь удовольствие слушать Вас у нас в России.
Крепко жму Вашу руку.
Милое, дорогое дитя! Вчера я видела и слышала Вас по телевизору. Спасибо за счастье и радость, которое Вы доставляете людям и своей игрой и Вашей милой детской внешностью.
Пишет Вам старая, больная женщина и благодарит Вас за то наслаждение, которое Вы ей доставили.
Да хранит Вас Бог и да пошлет Он Вам как можно больше здоровья и успехов в жизни на счастье и радость людям.
Передайте Вашей маме благодарность за то, что она дала миру такое милое, гениальное дитя, которое приносит своей игрой столько радости и пробуждает столько светлых и возвышенных чувств.
Живите долго и счастливо и да благословит Вас Господь.
Уважающая Вас Александра Афанасьевна»
«Дорогой Ван Клиберн!
Вам пишут две девочки, ученицы 7ого класса. Мы не смогли достать билеты на Ваш концерт, и поэтому мы слушали его по телевизору.
Мы восхищены Вашей игрой. В ней столько простоты и чувства, выразительности и вдохновения, и мы никогда не слышали ничего лучшего. И, быть может мы еще очень мало понимаем в музыке и исполнении ее, но Вы так прекрасно, так ясно донесли до нас все необъемлющее величие музыки и ее содержание, что мы поняли ее.
И мы даже не знаем, как выразить свою благодарность за то чувство удовлетворения, гордости и понимания, которое Вы доставили нам исполнением Моцарта, Шопена, Шумана. Вы «высекли огонь из наших сердец». Так говорил Великий Бетховен, и нам кажется, что он остался бы доволен, если бы мог слышать «Апассионату» в Вашем исполнении.
И Вы извините нас за наше неумелое письмо, за то, что мы не можем ясно выразить чувства, переполняющие нас, но мы очень хотели поблагодарить Вас.
Ваши искренние друзья.
Если Вам не нетрудно, то пришлите нам пожалуйста свой адрес.
Ван Клиберн на конкурсе Чайковского в Москве в 1958 г.
В 1958 году в Москве проводился первый международный конкурс пианистов им. Чайковского. Победу на нём тогда одержал молодой американец Ван Клиберн.
Ван Клиберн родился в 1934 году в городе Шривпорт (штат Луизиана). Уже в 13 лет он выиграл конкурс пианистов штата Техас. С 17 лет он учился в Джульярдской школе, где его педагогом была эмигрировавшая в США уроженка Киева Розины Левиной, ученица Василия Сафонова. Свою первую музыкальную премию он получил в 1954 году в Нью-Йорке на конкурсе имени Левентритта в Нью-Йорке.
На конкурсе Чайковского в Москве в 1958 году он сразу же завоевал любовь советских зрителей и жюри (в него тогда входили такие знаменитые пианисты, как Святослав Рихтер и Эмиль Гилельс). В финале американский пианист исполнил Первый фортепианный концерт Чайковского и Третий фортепианный концерт Рахманинова. Зал был в восторге, стоя аплодировали даже члены жюри, хотя это было запрещено регламентом. Рихтер назвал Клиберна гением, а Гилельс лично прошел за сцену, чтобы поздравить пианиста.
Победа американца на таком конкурсе, проходившем в СССР, была вопросом политическим, и министерство культуры, перед тем как отдать Ван Клиберну первый приз, обратилось к Хрущёву. Он ответил, что «Раз жюри настаивает, то не надо нам вмешиваться». Конкурс Чайковского сделал Ван Клиберна мировой знаменитостью, и после он неоднократно возвращался в СССР с концертами. Концертную деятельность он прекратил в 1978 году, ненадолго возобновив её в 1987 г. Он умер 27 февраля 2013 г. в своем доме недалеко от города Форт-Уорт (штат Техас) в возрасте 78 лет.
Ван Клиберн: Хрущёв всё время хотел меня накормить
Если кто не в курсе, то на последнем, ХIV Международном конкурсе имени П.И. Чайковского Гран-при получил российский пианист Даниил Трифонов. Великий Гергиев отметил: «Все члены жюри были совершенно единодушны в том, что Даниил Трифонов заслужил этот приз». Не знали? Стыдно, конечно, но неудивительно. Первым и единственным победителем, чьё имя, без преувеличения, знал весь мир, был Харви Лейван Клайберн, или Ван Клиберн, получивший приз в мае 1958 года. Советские граждане скупали пластинки Клиберна и любовно именовали его Ванюшей, а в Америке журнал Time, вышедший в день победы пианиста – 19 мая 1958 года, был снабжён красноречивой обложкой о техасце, который завоевал Россию (The Texan who Conquered Russia). «Наша Версия» пообщалась с техасцем спустя 53 года после эпохальной победы.
–Какое у вас первое воспоминание о Москве?
– Моё первое воспоминание о Москве появилось в моём детстве. Родители подарили мне иллюстрированную «Всемирную историю». Я увидел фотографии Кремля и собора Василия Блаженного, сразу дал себе слово, что я обязательно приеду в эту страну.
– И вы использовали Конкурс Чайковского для того, чтобы сходить на Красную площадь?
– Да, я так и собирался поступить. Но ситуация неожиданно для меня стала развиваться по-другому.
– Ходят слухи, что на Конкурс Чайковского вы поехали благодаря менеджеру компании Steinway («Стейнвей») Александру Грэймеру. Для того чтобы обеспечить вас деньгами, он якобы продал свой перстень.
– Грэймер сейчас, наверное, переворачивается в гробу от смеха. Нет, всё было не так. Он мне позвонил и поставил ультиматум: «Ты должен участвовать в этом конкурсе». И всё. А помогли мне мои родители. Если бы нужно было всё продать, они бы всё продали. Но, к счастью, продавать ничего не пришлось.
Благодаря моей маме я начал заниматься музыкой. Мой первый концерт состоялся, когда мне было четыре года. И мой папа был потрясающим человеком и очень музыкальным. А со Steinway у меня всё-таки были отношения, и развивались они следующим образом. Когда я учился на втором курсе Джульярдской школы и мне было лишь 18 лет, я получил стипендию. Это были небольшие деньги, их бы даже не хватило на то, чтобы подать заявку на участие в конкурсе. Но я, получая эту стипендию, непременно должен был сыграть концерт на рояле Steinway. И после моего выступления семья Стейнвей подарила мне небольшой кабинетный рояль. И я официально стал пианистом этой компании. Со мной даже был заключён договор.
– И как же вам удалось стать лицом этой компании?
– Она сама выросла на традициях русских пианистов – Скрябина, Рахманинова, Игумнова. Розина была очень строгой и всегда говорила: «Помни русскую поговорку «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда»!» После этих репетиций я падал замертво. Но и прогресс в моей игре был очевиден.
– Вы долго готовились к конкурсу?
– Программу учил долго, а советскую визу я получил только за два дня до вылета.
– И дальше произошло: пришёл, увидел, победил?
– Что вы! Я прекрасно понимал, что у американца в Советском Союзе шансы на победу сведены к нулю и конкурс организовывается, чтобы доказать превосходство советской исполнительской школы. Поэтому я и не думал продвинуться на конкурсе дальше первого тура, зато рассчитывал наконец-то увидеть эти архитектурные чудеса наяву. Но произошло всё наоборот. Я прошёл все три тура. И в третьем, как впоследствии рассказывали мне очевидцы, Рихтер за мои выступления напротив моей фамилии поставил высший балл – 25. Остальных участников конкурса он оценил в ноль баллов. Мне рассказывали, что судьи конкурса безумно боялись отдать первую премию американцу. Председатель жюри даже встречался с мистером Хрущёвым, чтобы посоветоваться на этот счёт. И… мистер Хрущёв, слышавший по радио, как я играю, сказал: «Победителем I Международного конкурса имени Чайковского должен стать американец Ван Клиберн. Искусство свободно от предрассудков!»
Зачем Владимир Зеленский намекнул депутатам Верховной Рады, что их скоро разгонят
– Каким вы запомнили Никиту Сергеевича?
– Очень добрым. Мистер Хрущёв показывал мне Москву, вёл себя просто, как папа, пытался накормить: «А то ты, Ваня, слишком худой!» Меня вообще вся ваша страна очень тепло принимала. Во время конкурса я жил в гостинице «Пекин», и около входа меня всегда ожидали русские поклонники. Они задаривали меня подарками. Чего только мне не приносили: и варенье, и шерстяные носки с шапками. Я человек очень сентиментальный. Многие из этих подарков до сих пор храню. Даже всякие милые записочки вроде той, автор которой просила меня остаться в Москве. И это было так трогательно. Наверное, эти дни далёкого 1958 года я никогда не забуду. Ведь тогда я был очень счастлив.
– Вам ещё доводилось общаться с Хрущёвым?
– Да. На приёме в Кремле, организованном в честь королевы Бельгии Елизаветы. Никита Сергеевич был в обществе сына Сергея и переводчика Виктора Суходрева. Никита подошёл ко мне, посмотрел лукаво и произнёс: «Какой же ты высокий, Ваня!» Я нашёлся сразу: «Мой папа верит в пользу витаминов». Генсек отреагировал молниеносно: «Да, я тоже принимаю витамины». И все рассмеялись. Он был хоть и представительный, но не очень высокий. Потом мы начали общаться на музыкальные темы, и Никита Сергеевич очень удивил меня своими познаниями и тонким вкусом. В один из моих гастрольных приездов он даже пришёл на мой концерт, и я специально для него исполнил Фантазию Шопена фа минор.
– А правда, что вас всегда приглашали к президенту Америки, когда к нему приезжали главы российского государства?
– Был период, когда вы практически перестали играть концерты. Чем вы занимались в это время?
– Преподавал, занимался благотворительностью, основал стипендиальные программы во многих музыкальных университетах, включая Джульярдскую школу, которую окончил сам, Консерваторию Цинциннати, Христианский техасский университет, Университет Луизианы, Академию Листа в Будапеште. Работал в попечительском совете Академии искусств в Интерлакене и Мичигане, где создал стипендиальные программы. Но потом, через 30 лет после первого конкурса, выступил в Советском Союзе и вновь почувствовал вкус сцены.
– Если бы вы не стали пианистом, то какую профессию выбрали бы?
– Сложно ответить на этот вопрос. Да, я помню, с пяти лет твердил своим родителям, что хочу стать пианистом и всюду играть концерты. Но в то время я успешно пел в хоре и у меня появилось желание стать оперным певцом. Этим терзаниям положил конец мой папа. Он мне объяснил, что голос – это хоть и хороший инструмент, но нет никакой гарантии, что он останется таким же красивым и чистым, когда я повзрослею. И предложил сконцентрироваться на более стабильных инструментах. Я выбрал фортепиано. И с тех пор никогда об этом не пожалел.
– Что вас волнует больше – выступление в консерватории или на большой арене, стадионе?
– Казалось бы, что выступления на больших стадионах волнуют больше, но нет. Мне приятно вспоминать свой концертный опыт в Лужниках. И звук, и акустика, и реакция публики были удивительными. В Большом зале Консерватории меня всегда охватывает дрожь. Мне достаточно вспомнить, что на этой сцене играли и Танеев, и Артур Рубинштейн, и сердце уходит в пятки. Я никогда не поверю тем, кто якобы выходит на сцену совершенно хладнокровным. Они просто лукавят. Если же кто-нибудь раскроет тайну, как перестать волноваться перед выступлением, пусть со мной поделится!
Энциклопедия конкурса Чайковского: Как Ван Клиберн покорил Москву
С того момента, как на первом конкурсе в 1958 году в этой номинации одержал сокрушительную победу 24-летний американец Ван Клиберн, ставший с тех пор его символом, именно состязание пианистов приковывает особое внимании публики.
Обаятельный американец покорил тогда не только высокое жюри, члены которого практически единогласно проголосовали за присуждение ему первого места, но и навсегда покорил сердца советских людей, назвавших его ласковым именем “Ванечка”.
На имя Ванечки посыпались тысячи, тонны писем от самых разных людей: ему писали и школьницы, и ученые, и пенсионеры. Письма отправляли на адреса Московской консерватории, Министерства культуры СССР. В некоторые послания вкладывали рисунки, фотографии. Среди конвертов была обнаружена и записка Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, адресованная чиновнику Министерства культуры СССР З. Г. Вартаняну с просьбой передать одно из таких писем адресату.
Но ни в 1958 году, ни в свои последующие приезды в Советский Союз Ван Клиберн писем так и не получил. Многие из них попали в Музей-заповедник Чайковского в Клину на хранение. И только в 2011 году, в дни проведения XIV конкурса им. Чайковского, эти письма, спустя десятилетия дошли наконец до адресата: правда, не оригиналы (это теперь музейные экспонаты), а копии их были переданы Вану Клиберну от Музея-заповедника Чайковского в Клину.
В тот день, когда в зале Московской консерватории ему вручали бесценный дар любви нескольких поколений его российских поклонников, Ван Клиберн много вспоминал о конкурсе, о том, как приехал после в Клин и с каким волнением прикоснулся к роялю Чайковского. Тогда он оставил в музее следующую запись:
“To Tschaikowsky Museum at Klin in the greate appreciation for all your thoughtfulness. With warmest wishes. Van Cliburn” [Музею П.И. Чайковского в Клину с огромной признательностью за Ваше внимание. С самыми теплыми пожеланиями. Ван Клиберн].
Ван Клиберн никогда не забывал этот визит и после своей смерти завещал посадить от его имени в парке дома Чайковского березу. Эту волю Клиберна исполнила его друг Ольга Ростропович, которая специально приезжала для этого в Клин в июне 2014 года вместе с членами жюри конкурса им. Г. П. Вишневской.
“Дорогой друг! Я восхищена Вашей игрой. Не знаю, что еще кроме этого Вам можно написать. Похвал наверно Вам достаточно. Вам рукоплескала вся Москва. Дорогой! Я сегодня представила Америку совсем по-другому. Теперь я знаю, что там не царствует рок-н-ролл. Там любят Чайковского, Шопена, Моцарта… Вы возвысили ее в моих глазах.
Сейчас я смотрю на Вас по телевизору. У Вас такое нервное, чувственное лицо музыканта. Какой Вы счастливый должно быть! И я тоже радуюсь вместе с Вами Вашему успеху. Я тоже немного “музыкант”. Окончила музыкальную школу, играю на пианино и аккордеоне и, честно признаться, немного увлекаюсь джазовой музыкой. Люблю спорт. Занимаюсь фигурным катанием.
Вот сейчас мой папа говорит, что он очень хотел бы иметь такого сына, как Вы. Вашей матери можно позавидовать. Поблагодарите ее за то, что она сделала для Вас от имени нашей семьи. Ведь если бы не она, мы не могли бы сейчас слушать Вашу чудную игру. Жаль, что я не в состоянии это сделать сама.
Мое письмо, по-видимому, одно из многих, которые Вы получили за последнее время и вот поэтому я не очень надеюсь получить ответ, но тем не менее шлю Вам мой адрес […] И даже если Вы не услышите мой голос и не увидите меня, все равно посмотрите на эту фотографию и вспомните о своем хорошем друге! Ее я посылаю Вашей семье (Вам и маме) ничего другого у меня пока нет. Это моя последняя фотография.
Для Вас, конечно, покажется странным мое неожиданное письмо. Прошу Вас, не удивляйтесь. Я долго не решалась, но не смогла сдержать восторга от Вашей блестящей игры. Мне 20 лет. Я работаю и готовлюсь поступать в медицинский институт, но самое большое место в моей душе занимает музыка.
Весть о предстоящем конкурсе П. И. Чайковского очень обрадовала меня. Ведь очень интересно познакомиться с талантливой молодежью из многих стран мира. Поэтому вполне естественно, что я очень внимательно следила за результатами конкурса. У меня не хватает слов, чтобы передать все то, что я чувствовала во время Вашего концерта, который транслировали из Большого зала консерватории и, к счастью, без сокращений. Мне особенно нравятся в Вашем исполнении 1 концерт Чайковского для фортепиано с оркестром и 12 рапсодия Листа. Сила Вашего таланта, по-моему, заключается в том, что Вы очень тонко и верно понимаете музыку и обладаете удивительной способностью передавать свои чувства слушателям.
Ван Клиберн, меня очень интересует, сочиняете ли Вы музыку? Я это спрашиваю, потому что однажды уже слушала Ваше произведение “Грустные размышления”. Если Вас не затруднит, то очень прошу ответить.
Мне от всей души хочется пожелать Вам добиться новых успехов в Вашей благородной работе и выразить глубокую благодарность нашей соотечественнице Розине Левиной, которая привила Вам любовь к русской музыке и ее народу. Хочется, чтобы еще больше развивалась и крепла дружба между молодежью всех стран. Я надеюсь, что мы еще не раз будем иметь удовольствие слушать Вас у нас в России.
Крепко жму Вашу руку. Клара Грибанова, 24/IV – 58 г.”
Милое, дорогое дитя! Вчера я видела и слышала Вас по телевизору. Спасибо за счастье и радость, которое Вы доставляете людям и своей игрой и Вашей милой детской внешностью. Пишет Вам старая, больная женщина и благодарит Вас за то наслаждение, которое Вы ей доставили. Да хранит Вас Бог и да пошлет Он Вам как можно больше здоровья и успехов в жизни на счастье и радость людям.
Передайте Вашей маме благодарность за то, что она дала миру такое милое, гениальное дитя, которое приносит своей игрой столько радости и пробуждает столько светлых и возвышенных чувств. Живите долго и счастливо и да благословит Вас Господь.
Уважающая Вас Александра Афанасьевна.”
“Дорогой Ван Клиберн!
Вам пишут две девочки, ученицы 7ого класса. Мы не смогли достать билеты на Ваш концерт, и поэтому мы слушали его по телевизору. Мы восхищены Вашей игрой. В ней столько простоты и чувства, выразительности и вдохновения, и мы никогда не слышали ничего лучшего. И, быть может мы еще очень мало понимаем в музыке и исполнении ее, но Вы так прекрасно, так ясно донесли до нас все необъемлющее величие музыки и ее содержание, что мы поняли ее.
И мы даже не знаем, как выразить свою благодарность за то чувство удовлетворения, гордости и понимания, которое Вы доставили нам исполнением Моцарта, Шопена, Шумана. Вы “высекли огонь из наших сердец”. Так говорил Великий Бетховен, и нам кажется, что он остался бы доволен, если бы мог слышать “Апассионату” в Вашем исполнении.
И Вы извините нас за наше неумелое письмо, за то, что мы не можем ясно выразить чувства, переполняющие нас, но мы очень хотели поблагодарить Вас.
Ваши искренние друзья. Если Вам не нетрудно, то пришлите нам пожалуйста свой адрес.
Ван Клиберн: американский пианист, покоривший русские сердца
Американский пианист Ван Клиберн (он же Харви Леван Клайберн) является, пожалуй, самым любимым зарубежным музыкантом в нашей стране. Именно русская публика первой оценила исполнительское мастерство Вана Клиберна, именно после визита в Россию он стал известным на весь мир музыкантом. Но обо всем по порядку.
Ван Клиберн родился в 1934 году на юге Соединенных Штатов Америки, в штате Луизиана. Его детство прошло в Техасе, куда в скором времени после его рождения перебралась семья. Музыкальную одаренность ребенку помогла обнаружить и развить его мать, профессиональная пианистка, ученица Артура Фридгейма (который в свою очередь учился у знаменитого Ференца Листа).
Начало музыки
Мать будущего музыканта, Рильдия Клиберн, занималась преподаванием фортепиано и, конечно же, взялась за обучение своего талантливого сына. К пяти годам мальчик уже научился читать с листа, освоил ученический репертуар (произведения Клементи, Черни и других композиторов-педагогов) и перешел к освоению серьезной классической музыки.
Одним из самых сильных впечатлений детства для Вана Клиберна стало посещения концерта Рахманинова. Так получилось, что дин из последних своих концертов Сергей Васильевич дал в городке Шривпорте – на родине Клиберна. С тех пор исполнение Рахманинова навсегда стало эталонным для него, американский мальчик нашел своего кумира в русском пианисте. В своем музыкальном творчестве Ван Клиберн навсегда сохранил преемственность рахманиновского исполнительства, невесомости и тонкости звука, удивительной музыкальной фразировки.
Первые победы
Вскоре пианистические успехи Клиберна стали обращать на себя внимание публики и профессиональных музыкантов. В возрасте 13 лет он стал лауреатом конкурса пианистов в Техасе и дал концерт в сопровождении оркестра Хьюстона. Ван Клиберн впервые почувствовал себя настоящим артистом, ощутил волнение и радость настоящего публичного выступления, загорелся желанием стать знаменитым исполнителем фортепианной музыки.
Как раз в то время игру мальчика отметил известный пианист Хосе Итурби. Он одобрил то, как его обучала мать, посоветовал Клиберну как можно дольше заниматься музыкой именно с ней.
Впрочем, профессиональное музыкальное образование Клиберну было совершенно необходимо. Однако, готовясь к конкурсу и поступлению в учебное заведение, он подорвал здоровье, и был вынужден отложить учебу на год. Когда организм юноши достаточно окреп и врачи разрешили ему снова продолжить занятия, Клиберн поехал в Нью-Йорк и блестяще сдал там вступительные экзамены в Джульярдскую школу музыки.
Юному музыканту повезло. Он попал в класс педагога Розины Левиной, учившейся в Московской консерватории одновременно с Рахманиновым. Она оказала большое влияние на развитие фортепианной техники Клиберна. За годы обучения в Джульярдской школе репертуар юноши существенно расширился, ему прекрасно удавались произведения совершенно разных жанров, от полифонической музыки Баха до сонат Прокофьева.
Окончив школу с дипломом первой степени, Ван Клиберн начал прилагать все усилия, чтобы завоевать себе прочное положение в мире музыки. Он регулярно принимал участия в конкурсах фортепианного исполнительства, завоевал множество наград. Самой значимой из них была победа на конкурсе имени Э.Левентритта. Жюри конкурса отметило яркое дарование юноши, его выдающиеся интерпретации музыкальных произведений. Конкурс завершился полной победой Клиберна и его сольным концертом в Карнеги-холле. Это выступление прошло с большим успехом, Клиберн получил несколько выгодных контрактов, и некоторое время выступал в различных залах Америки.
Однако через некоторое время удача перестала улыбаться музыканту. Постоянных контрактов больше не было, начались серьезные проблемы с деньгами. Кроме того, мать Вана тяжело заболела, и он был вынужден заменять ее в преподавательской деятельности.
Но Ван Клиберн никогда не терял присутствия духа. Он много занимался и надеялся, что скоро снова сможет выйти на сцену и завоевать расположение публики. Так и случилось.
Конкурс имени Чайковского
В роли доброго ангела снова выступила Розина Левина, его преподаватель. Однажды позвонив бывшему ученику, она рассказала ему о готовящемся международном конкурсе музыкантов в Москве. Более того, она предложила Клиберну подготовить с ним программу выступления, и даже смогла выбить ему именную стипендию для поездки в Россию.
Ван Клиберн сразу загорелся идеей поехать в Москву. Сам он рассказывал об этом так:
«… мне очень хотелось увидеть церковь Василия Блаженного. Это была мечта всей моей жизни с шести лет, когда родители подарили мне детскую книжку с картинками по истории… Мы прибыли в Москву поздно вечером, часов около десяти. Земля была покрыта снегом, и все выглядело очень романтично. Все было так, как мне мечталось. И когда я оказался на Красной площади, я почувствовал, что у меня вот-вот остановится сердце от волнения. Главная цель моего путешествия была уже достигнута…»
Победа Вана Клиберна на конкурсе имени Чайковского стала поворотным моментом его музыкальной карьеры. Он просто покорил московскую публику и жюри своим исполнением музыки Рахманинова и Чайковского. Газеты запестрели хвалебными отзывами. Эмиль Гилельс назвал Клиберна «музыкантом редкого дарования и поистине неограниченных возможностей».
П.Владигеров писал о нем:
«Это исключительно одаренный музыкант, чье искусство привлекает глубокой содержательностью, технической свободой, гармоничным сочетанием всех качеств, присущих самым большим художникам фортепиано».
Фортепианную школу Вана Клиберна с полным правом можно назвать русской, ведь он, как мы помним, учился у выпускницы Московской Консерватории. Может быть, поэтому в полной мере оценить его исполнительское дарование смогли именно русские слушатели. Выразительность и певучесть игры Клиберна, тонкая и искренняя манера исполнения, широта и напевность – все это оказалось понятно и близко русской душе. Ван Клиберн приехал в Москву восторженным юношей, мечтающим увидеть знаменитый собор, а покинул ее известным на весь мир пианистом, любимцем публики. Его триумфальное возвращение в Нью-Йорк, когда толпа устроила ему восторженный прием с дождем из конфетти, навсегда вошло в мировую музыкальную историю.
Дальнейшая судьба
Вся последующая жизнь Вана Клиберна – это попытка угнаться за собственной славой. Он давал огромное количество сольных концертов по всему миру. Чем больше у него было выступлений, тем сильнее становилось общее напряжение. Финансовая и эмоциональная зависимость от музыкального мира требовали почти ежедневного подтверждения права на то, чтобы называться одним из самых знаменитых музыкантов мира. В итоге Клиберн оказался между двух огней: с одной стороны он очень боялся потерять свое по праву занятое место, лишиться известности, с другой – мечтал о расширении своих пианистических возможностей, а для этого нужно было много времени отводить занятиям, работе над техникой, разучиванию нового репертуара.
Финал
Ван Клиберн очень рано завершил свою концертную деятельность. Несколько лет он вовсе не выходил на сцену. Затем дал несколько концертов в родной Америке, совершил гастрольную поездку в СССР.
В последние годы жизни Клиберн еще несколько раз приезжал в Москву, проводил мастер-классы, был председателем жюри на конкурсе имени Чайковского.
Ван Клиберн умер в феврале 2013 года. Ему было 78 лет.
В заключение приведем фразу знаменитого пианиста Нейгауза, который очень точно подметил все особенности игры Клиберна, а также разгадал, под чьим влиянием сформировался этот музыкальный талант:
«… Выразительность, сердечность, грандиозное пианистическое мастерство, предельная мощность, а также мягкость и задушевность звука, способность перевоплощаться, правда, еще не достигшая своего предела (вероятно, по молодости лет), широкое дыхание, «крупный план». Ясность и пластичность фразы, превосходная полифония, чувство целого — не перечесть всего, что радует в игре Клиберна. Мне представляется (и думаю, что это не только мое личное ощущение), что он — самый настоящий яркий последователь Рахманинова, испытавший с детских лет все очарование и поистине демоническое влияние игры великого русского пианиста».