Что иванушка не весел что
Конек-горбунок
«Что, Иванушка, невесел?
Что головушку повесил? —
Говорит ему конек. —
Чай, наш старый женишок
Снова выкинул затею?»
Пал Иван к коньку на шею,
Обнимал и целовал.
«Ох, беда, конек! — сказал. —
Царь вконец меня сбывает;
Сам подумай, заставляет
Искупаться мне в котлах,
В молоке и в двух водах:
Как в одной воде студеной,
А в другой воде вареной,
Молоко, слышь, кипяток».
Говорит ему конек:
«Вот уж служба так уж служба!
Тут нужна моя вся дружба.
Как же к слову не сказать:
Лучше б нам пера не брать;
От него-то, от злодея,
Столько бед тебе на шею…
Ну, не плачь же, бог с тобой!
Сладим как-нибудь с бедой.
И скорее сам я сгину,
Чем тебя, Иван, покину.
Слушай: завтра на заре,
В те поры, как на дворе
Ты разденешься, как должно,
Ты скажи царю: «Не можно ль,
Ваша милость, приказать
Горбунка ко мне послать,
Чтоб впоследни с ним проститься».
Царь на это согласится.
Вот как я хвостом махну,
В те котлы мордой макну,
На тебя два раза прысну,
Громким посвистом присвистну,
Ты, смотри же, не зевай:
В молоко сперва ныряй,
Тут в котел с водой вареной,
А оттудова в студеной.
А теперича молись
Да спокойно спать ложись».
На другой день, утром рано,
Разбудил конек Ивана:
«Эй, хозяин, полно спать!
Время службу исполнять».
Тут Ванюша почесался,
Потянулся и поднялся,
Помолился на забор
И пошел к царю во двор.
Там котлы уже кипели;
Подле них рядком сидели
Кучера и повара
И служители двора;
Дров усердно прибавляли,
Об Иване толковали
Втихомолку меж собой
И смеялися порой.
Вот и двери растворились;
Царь с царицей появились
И готовились с крыльца
Посмотреть на удальца.
«Ну, Ванюша, раздевайся
И в котлах, брат, покупайся!» —
Царь Ивану закричал.
Тут Иван одежду снял,
Ничего не отвечая.
А царица молодая,
Чтоб не видеть наготу,
Завернулася в фату.
Вот Иван к котлам поднялся,
Глянул в них — и зачесался.
«Что же ты, Ванюша, стал? —
Царь опять ему вскричал. —
Исполняй-ка, брат, что должно!
Говорит Иван: «Не можно ль,
Ваша милость, приказать
Горбунка ко мне послать.
Я впоследни б с ним простился».
Царь, подумав, согласился
И изволил приказать
Горбунка к нему послать.
Тут слуга конька приводит
И к сторонке сам отходит.
Вот конек хвостом махнул,
В те котлы мордой макнул,
На Ивана дважды прыснул,
Громким посвистом присвистнул.
На конька Иван взглянул
И в котел тотчас нырнул,
Тут в другой, там в третий тоже,
И такой он стал пригожий,
Что ни в сказке не сказать,
Ни пером не написать!
Вот он в платье нарядился,
Царь-девице поклонился,
Осмотрелся, подбодрясь,
С важным видом, будто князь.
«Эко диво! — все кричали. —
Мы и слыхом не слыхали,
Чтобы льзя похорошеть!»
Царь велел себя раздеть,
Два раза перекрестился, 
Бух в котел — и там сварился!
Царь-девица тут встает,
Знак к молчанью подает,
Покрывало поднимает
И к прислужникам вещает:
«Царь велел вам долго жить!
Я хочу царицей быть.
Люба ль я вам? Отвечайте!
Если люба, то признайте
Володетелем всего
И супруга моего!»
Тут царица замолчала,
На Ивана показала.
«Люба, люба! — все кричат. —
За тебя хоть в самый ад!
Твоего ради талана
Признаем царя Ивана!»
Царь царицу тут берет,
В церковь божию ведет,
И с невестой молодою
Он обходит вкруг налою.
Пушки с крепости палят;
В трубы кованы трубят;
Все подвалы отворяют,
Бочки с фряжским выставляют,
И, напившися, народ
Что есть мочушки дерет:
«Здравствуй, царь наш со царицей!
С распрекрасной Царь-девицей!»
Во дворце же пир горой:
Вина льются там рекой;
За дубовыми столами
Пьют бояре со князьями.
Сердцу любо! Я там был,
Мед, вино и пиво пил;
По усам хоть и бежало,
В рот ни капли не попало. 
что Иванушка, не весел?
Смотреть что такое «что Иванушка, не весел?» в других словарях:
Что, Иванушка, не весел? / Что головушку повесил? — Из стихотворной сказки «Конек Горбунок» (1834) писателя Петра Павловича Ершова (1815 1869). Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. М.: «Локид Пресс». Вадим Серов. 2003 … Словарь крылатых слов и выражений
Что Иванушка, не весел? Что головушку повесил? — Что Иванушка, не веселъ? Что головушку повѣсилъ? Ершовъ. Конекъ Горбунокъ … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)
Повесить голову — Повѣсить голову (иноск.) загрустить. Ср. Не вѣшай головы, молодецъ, наше отъ насъ не уйдетъ. П. И. Мельниковъ. Въ лѣсахъ. 1, 5. См. Что Иванушка, не весел? Что головушку повесил? … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)
Поворачивай оглобли! — (иноск.) отказъ (отправляйся назадъ). Оглобли назадъ поворачивать, отказываться. Ср. Иной сватается сватается, а какъ дойдетъ до самой точки, до вѣнца, то и назадъ оглобли, къ другой идетъ свататься. А. П. Чеховъ. Въ банѣ. 2. Ср. Вотъ заѣхалъ къ… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)
вешать голову — вешать/повесить голову Разг. Приходить в уныние, отчаяние, сильно расстраиваться, огорчаться. Вешать/повесить нос, опускать/опустить руки, падать/пасть духом. Воспрянуть духом. С сущ. со знач. лица: больной, брат… вешает голову; кому? спортсмену … Учебный фразеологический словарь
повесить голову — вешать/повесить голову Разг. Приходить в уныние, отчаяние, сильно расстраиваться, огорчаться. Вешать/повесить нос, опускать/опустить руки, падать/пасть духом. Воспрянуть духом. С сущ. со знач. лица: больной, брат… вешает голову; кому? спортсмену … Учебный фразеологический словарь
повесить голову — (иноск.) загрустить Ср. Не вешай головы, молодец, наше от нас не уйдет. П.И. Мельников. В лесах. 1, 5. См. что Иванушка не весел … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
поворачивай оглобли! — (иноск.) отказ (отправляйся назад) Оглобли назад поворачивать отказываться Ср. Иной сватается сватается, а как дойдет до самой точки, до венца, то и назад оглобли, к другой идет свататься. А.П. Чехов. В бане. 2. Ср. Вот заехал к нему, а он уж в… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
Царевна-Лягушка в стихах
Как в одном далеком царстве,
В достославном государстве,
На престоле правил царь,
Стороны той государь,
И отраднее всего
Были дети для него:
Ярослав, за ним Степан,
Самым младшим был Иван.
Время шло, года бежали,
Братья быстро возмужали,
Силушкою налились,
Да ума не набрались:
Как и прежде ели, пили,
Веселились и кутили,
На охоте пропадали,
И забот совсем не знали.
Чтоб сынов остепенить,
Царь решил их всех женить.
Вот к себе он их зовет,
Разговор такой ведет:
— Выходите в чисто поле,
Где шумят ветра на воле,
В луки по стреле вложите
Да скорее вдаль пустите,
Там, где стрелы упадут,
Вас невесты ваши ждут.
Запрягайте вы коней
Да езжайте поскорей,
Захватите по кольцу,
Да с дарами по ларцу.
Слово царское, как сталь.
Пусть и было братьям жаль
Расставаться с жизнью вольной,
Разудалой да раздольной,
Но ослушаться не смели,
На коней буланых сели
И отправились в поля,
Где не пахана земля,
И, как царь их научил,
Каждый по стреле пустил.
Перед дальнею дорожкой,
Молодцы зашли в сторожку,
Подкрепились хлебом, мясом
Да запили крепким квасом,
Попрощались как-нибудь
И отправилися в путь.
Старший брат в седло вскочил
И коня рысцой пустил
По полям и по лесам,
По наделам и межам,
И, проехав темный бор,
Въехал на боярский двор.
Только спешиться успел,
Как девицу углядел.
На крыльце она стояла
И в руках стрелу держала.
Он к боярину идет,
В жены дочь его зовет,
И отец, от счастья плача,
Детям пожелал удачи,
Образом благословил,
В путь-дорогу снарядил,
И младые поутру
Поскакали ко двору.
Средний брат, коня пришпоря,
Ровно в полдень был у моря,
Увидал широкий двор,
Вкруг него резной забор,
Лишь в калитку он вошел,
Как стрелу свою нашел.
Тут Степан ее берет,
В дом с мансардою идет,
В пояс кланяясь купцу,
Дочь его зовет к венцу.
Радуясь родству такому,
Сыну царскому родному,
Дочь купец благословил
И в дорогу снарядил,
Все приданое собрал
Да младым охрану дал.
Утром солнце лишь проснулось,
Жизнь лесная встрепенулась,
И от гомона вконец
Пробудился молодец,
Только голову поднял,
Как картину увидал:
На листе речной кувшинки,
Да на самой серединке,
Царь-лягушка восседала
И на молодца взирала,
А меж лап ее была
Пущенная им стрела.
Опечалился Иван,
Взял стрелу, вложил в колчан,
А лягушку осторожно
Завернул в платок дорожный.
И, в тревоге непонятной,
В путь отправился обратный.
Царь с утра пораньше встал,
Сыновей у церкви ждал.
Старший прибыл всех скорей
Со боярыней своей,
Следом средний брат въезжает
Да купчиху представляет,
А последним в тишине
Въехал Ваня на коне.
Молодых в немой печали
Тут же в церкви обвенчали.
Пир устраивать не стали,
Свадьбу скромную сыграли,
И, тихонько помоляся,
Разошлись все восвояси.
В тот же вечер царь-отец
Братьев кличет во дворец:
— Вы, сыны мои, внимайте
И невесткам передайте:
Пусть к утру в известный срок
Испекут они пирог.
Вот пришел домой Иван,
Сел в печали на топчан,
А лягушка увидала,
Сразу к мужу прискакала:
— Что, Иванушка, не весел,
Буйну голову повесил?
Младший сын тогда встает,
Свой пирог отцу несет.
Снял с него большой чехол,
Водрузил пирог на стол,
Ахнул царь от удивленья,
Чуда чудного творенья!
Откусил один разок,
А потом еще чуток,
Раз за разом ел, пока
Не умял полпирога:
— Твой пирог, сынок, хорош,
Этак и живот порвешь!
А теперь домой идите,
Женам волю объявите:
Чтобы каждая к утру
Соткала мне по ковру.
И царевич молодой,
Загрустив, пошел домой.
— Ты, Ванюша, не печалься,
Спать спокойно отправляйся.
И добавила скорее:
— Утро вечера мудрее.
Царский сын ковер сложил
Да жену благодарил.
И понес ее творенье
Всей родне на удивленье.
Сына среднего зовет
И его ковер берет.
Осмотрел его ревниво,
И сказал, что некрасиво:
— И рисунка нет на нем,
И топорщится горбом.
На крыльцо его я брошу,
Не скажу, что он хороший.
Тут Иван к царю идет
И ковер на стол кладет.
Развернул его, расправил
И царя взглянуть заставил.
В восхищении немом
Любовался царь ковром,
А потом, едва очнулся,
Он к Ивану повернулся:
— Передай своей лягушке,
Рукодельнице-квакушке,
Что подарков нету краше,
Обойди все царство наше!
Вслед за тем сынов собрал
И, довольный, им сказал:
— Жен я ваших испытал,
Но в нарядах не видал.
Вы сегодня приходите,
Жен на бал своих ведите.
И царевич молодой.
Кое-как побрел домой.
— Что, Иванушка, не весел,
Буйну голову повесил?
Али царь тебе внушил,
Что ковер ему не мил?
— Царь невестушек хулил,
А тебя одну хвалил,
Но велел на бал прибыть
И тебя не позабыть.
— Что ж, не время слезы лить,
Значит, так тому и быть.
Ты отца не огорчай
И на бал один езжай.
Как услышишь страшный гром,
Дом заходит ходуном,
Всем скажи, чтоб не пугались,
По домам не разбегались,
Что твоя, де, лягушонка
Прискакала в коробченке.
Как на бал Иван пришел,
Он отца скорей нашел,
Про лягушку объяснил,
Ничего не утаил,
А потом в сторонку сел,
И спокойно пил и ел.
Вдруг раздался сильный гром,
Закачался пол кругом,
Гости сильно испугались,
Под столы позабивались.
Тут Иван царевич встал,
И сквозь шум он закричал:
— Вы не бойтесь, не пугайтесь,
Из укрытий выбирайтесь,
То жена моя, лягушка,
Прискакала в коробушке.
И, словам своим не веря,
Распахнул царевич двери.
— Здравствуй, муж мой дорогой,
Не признал меня, родной?
Это я, твоя лягушка,
Прискакала в коробушке.
Меня кличут златокудрой
Василисою Премудрой.
Ну, пойдем же, вечер мал,
Мне так хочется на бал.
Тут Иван жену берет,
Во дворец ее ведет,
Царю в ноги поклонился
Да за грохот извинился.
Деву вывел пред собой
И представил всем женой.
Гости ею любовались,
Красотою восхищались.
А царевна между тем
Пьет и ест на радость всем,
Лишь глоток вина хлебнет,
И в рукав остаток льет,
Кость утиную погложет,
И в другой рукав положит.
А невестки не зевают,
Все за нею повторяют.
Гости смотрят, рты раскрыв,
Все на свете позабыв,
А царевна подмигнула,
Правой рученькой взмахнула,
И все люди, как толпились,
В лодках тут же очутились,
А под ними гладь морская
Расстелилася без края,
Василиса песнь поет,
По воде она идет.
Гости чуду подивились,
Но на воду все ж спустились,
Словно зеркало тверда
Держит прочно их вода.
Вновь царевна подмигнула,
Левым рукавом взмахнула,
Из него, как там и были,
Птицы-лебеди поплыли,
И плясать с ковра сошли
Вышитые журавли.
А когда заря светилась,
Василиса воротилась,
Свою шкуру не нашла
И все сразу поняла:
— Что наделал ты, Ванюша,
Загубил мою ты душу,
Подождал еще б два дня,
Вечно б я была твоя,
А сейчас я не сумею
Воспротивиться Кащею.
Тут Иван совсем проснулся,
К Василисе повернулся:
— Не отдам тебя Кащею,
С ним я справиться сумею.
Только дева отвернулась
И сквозь слезы улыбнулась:
— Не могу я оставаться,
Чарам злым сопротивляться,
Жжет мне кожу, выжигает,
Сердце биться не желает.
А потом на пол метнулась,
Птицей белой обернулась:
— Ты ищи меня теперь
Аж за тридевять земель,
В царстве тридесятом,
Выжженном, проклятом,
У поганого Кащея,
У бессмертного злодея.
Выпорхнула вся в слезах
И пропала в небесах.
А Иван тужить не стал,
Свой мешок скорей собрал,
Помолясь усердно Богу,
Он отправился в дорогу.
Шел полями и лугами.
Шел болотами, лесами.
И к концу седьмого дня
Встретил старца у огня.
Молодца старик узнал,
Про лягушку рассказал:
— Василиса- ворожея,
Дочь Бессмертного Кащея.
С детских лет она не пряла,
Пялец в ручках не держала,
А училась волшебству,
Чародейству, колдовству.
И в течение трех лет
Царь Кащей не ведал бед,
Смерть свою злодей забрал
Да в железо заковал.
И никто про то не знает,
Где ее он укрывает.
Ты спроси про то старушку,
Что живет в лесной избушке.
В лук Иван стрелу вложил,
С ним медведь заговорил:
— Не губи меня Иван,
Положи стрелу в колчан,
Силой я своей горжусь,
Тебе скоро пригожусь.
Зверя Ваня отпустил
И стрелу в колчан вложил.
Отдохнув еще немного,
Вновь пустился он в дорогу.
Дальше за клубком пошел,
Вскоре к речке он пришел.
Видит, там, на бережке,
Щука бьется на песке.
Только к ней он подбежал,
Тихий голос услыхал:
— Брось меня скорее в реку,
Будь же добрым человеком,
Жабры солнце подсушило,
Да глаза песком забило,
Коль поможешь мне в беде,
Отплачу добром тебе.
Как ни голоден он был,
Щуку в речку отпустил.
Так он шел еще два дня
Без еды и без питья.
На десятый день клубок
Ваню в лес густой увлек,
Меж деревьев прокатился,
На опушке очутился.
Следом Ваня подбежал
И избушку увидал.
Вдруг избушка встрепенулась,
Словно ото сна очнулась,
Резво к лесу повернулась,
Так, что дверца распахнулась.
Внутрь Иванушка зашел,
Бабушку Ягу нашел.
На печи она сидела,
На него хитро глядела.
— Дело, молодец, пытаешь,
Аль от дела ты лытаешь?
— Ты, бабулечка, прости,
Я десятый день в пути,
Напои меня водой,
Накорми меня едой,
В баньке жаркой вымой гостя,
Веничком пропарь все кости,
А потом уж и пытай
Да вопросы задавай.
Так Яга и поступила:
В баньке молодца помыла,
Собрала на стол еды,
Да поставила воды.
В уголке тихонько пряла
И, пока он ел, молчала.
А Иван, лишь отобедал,
О беде своей поведал.
Смерть его в ларце хранится,
Заяц белый в нем томится,
Утка в зайце том живет
И яйцо она пасет,
А в яйце игла лежит,
Смерть Кащееву хранит.
Тот ларец цепями скован,
К дубу накрепко прикован.
На вершине горной кручи
Высится тот дуб могучий.
Свой клубок вперед бросай,
От него не отставай,
Коль бежать ты не устанешь,
К вечеру пред дубом встанешь.
Но держись, Кащей не спит,
Дуб свой зорко сторожит.
Ты иглу скорей ищи
Да ломай, не трепещи.
Молодец заторопился,
Бабке в ноги поклонился.
Снова бросился бежать,
Смерть Кащееву искать.
Сил царевич не жалел
И к исходу дня успел
До горы крутой добраться
И под дубом оказаться.
Начал думать да гадать,
Как ларец ему достать.
Вдруг медведь к нему идет,
Во всю моченьку ревет.
Дуб когтями ухватил,
Покачал и покрутил,
Вверх рванул, что было сил,
Чудо-дерево свалил.
Ларчик дальше покатился
И на части развалился.
И оттуда в тот же миг
Заяц беленький возник,
Так с горы он припустил,
Будто кто его ловил.
— Если б заяц, мой дружок,
Изловить его помог.
Лишь Иван подумал так,
Прыгнул из лесу русак
И помчался за другим
Зайцем белым, колдовским.
Вскоре он его догнал
И на части разорвал,
А из заячьего тела
Утка в небеса взлетела.
Только щука прошептала,
Как в морской волне пропала.
А Иван яйцо разбил,
Чуть иглу не обронил,
Только в руки ее взял,
Гром по небу застучал,
Тучи черные раздулись,
В небе молнии схлестнулись.
И одна из них крутнулась,
В землю влажную воткнулась,
Как по лестнице, по ней
Стал спускаться царь Кащей:
Брови черные, густые,
Глазки маленькие, злые.
Нос крючком, как у орла.
Нет в нем света, нет тепла.
Молодцу в глаза глядит,
Заклинанье говорит.
Волю стал Иван терять
И забыл иглу сломать.
Вдруг с небес звезда слетела
И ему на руку села,
Закатилась на плечо,
Зашептала горячо:
— Не гляди в глаза Кащею,
Наклони пониже шею,
Время даром не теряй
И иглу скорей ломай.
Как от сна Иван очнулся,
От Кащея отвернулся,
Пальцами иглу зажал
И конец ее сломал.
Затрещало все вокруг,
Молния сломалась вдруг,
И Кащей с небес упал,
Охнул, старый, и пропал.
А звезда с плеча скатилась,
В Василису превратилась.
Хлопнув весело в ладоши,
Дождик вызвала хороший.
***
Пир четвертый день горой,
Ну а нам пора домой,
Мы на славу погостили:
Танцевали, ели, пили,
А что на пиру узнали,
То и вам пересказали.
1
Давным-давно, как говорится,
Скончалась добрая царица,
В тот памятный печальный год
Был полон скорби весь народ.
А царь с детьми один остался,
В их детской нежности купался,
Он сыновей боготворил,
Безмерно их он всех любил.
Но время в сказке быстро мчится,
И им пришла пора жениться.
Царь луки в руки им дает,
И в чисто поле их ведет.
Там отдал им такой приказ:
Стреляет каждый только раз,
И где стрела чья приземлится
Там брать девицу, чтоб жениться.
2
Старший сын стрелу пустил
В двор боярский угодил.
Стрела среднего взлетела
И в двери купца засела.
Младший промахнулся что-то
И попал стрелой в болото.
Взял лягушку он с собой
И отправился домой.
Царь детей к себе призвал,
И вот что им наказал.
Нужно спечь царю-отцу
Всем невесткам по хлебцу.
В руках быстрых и умелых
Будет пышным хлеб и белым.
Иван Царевич стал невесел,
Буйну голову повесил.
3
Вот пришёл в свои палаты
Над лягушкою поплакать,
Что бы в тишине присесть,
И обдумать всё как есть.
— Что царевич ты не весел?
Что ты голову повесил?
— Задала вопрос лягушка.
— Может не мила подружка?
— Ей царевич говорит:
— Хлеб испечь нам царь велит.
— Ложись спать дружок скорее,
Утро вечера мудрее.
-Лег царевич у окна,
В небе светится луна,
Звезды на небе горят,
Во дворце все крепко спят.
4
Тут лягушка кожу сняла
И красой-девицей стала.
На крыльцо она взошла
И что силы позвала:
Няньки-мамки собирайтесь,
И в дорогу снаряжайтесь,
Хлеб мне белый испеките,
И к утру сюда свезите!
Встал царевич — что за чудо,
Свежий хлеб лежит, откуда?
Неужели до утра
Хлеб лягушка испекла?
Городок на нем стоит,
Церковь золотом горит.
Изукрашен он на диво!
Есть застава, все красиво.
5
Долго царь тому дивился,
Вкусом хлеба насладился.
А вот старших отругал.
Хуже хлеба не встречал.
Оказался хлеб горелым,
Из муки испечен прелой,
Вид его был неопрятный,
Цвет его был неприятный.
Он сказал, что в этот раз
Дает новый им приказ:
Соткать за ночь по ковру
И свезти ему к утру.
И Царевич вновь не весел,
Снова голову повесил,
На сердце его тревога,
А она ему с порога:
6
Что царевич ты не весел?
Что вновь голову повесил?
Как же мне не горевать!
Дал приказ нам царь опять,
Чтоб за ночь ковер соткали
И к утру ему отдали.
Не грусти, Царевич милый,
Дай лишь Бог, чтоб были силы,
Спать ложись ты поскорей,
Утро вечера мудрей.
Я попробую соткать,
Может, будет что отдать.
Вновь лягушка кожу сняла
И красой – девицей стала,
На крыльцо опять взошла
И что силы позвала:
7
Мамки- няньки собирайтесь,
Да в дорогу снаряжайтесь,
Ковер шелковый сотките,
И к утру сюда свезите!
Встал Царевич утром рано.
Видеть это дело странно.
Ночь прошла ковёр готов
На нем много городов,
А над ними в тьме холодной
Со звездою путеводной,
Месяц по небу плывет,
И на землю свет свой льет.
Сотни звезд сияют сразу,
Так что любо даже глазу.
Вскоре звезды растворились,
В небе солнце засветилось.
8
Вот проснулись города,
В море плавают суда,
Солнце клонится к закату,
Ночь спешит на смену брату,
Каждый час меняет сутки,
И стрелой летят минутки.
Царь работе подивился
(младшим сыном он гордился),
И царевичам тотчас
Он отдал такой приказ:
До конца исхода дня
Всем собраться у меня
На пир свадебный застольный.
Едут гости в город стольный,
Всех прошу принарядиться,
Будем пить и веселиться!
9
А царевич вновь невесел,
Буйну голову повесил.
Вот добрался до крыльца,
И совсем сошел с лица,
Представляя, как лягушку
Принесет он на подушке.
А она уж тут как тут,
Хоть ее и не зовут.
Что царевич ты не весел?
Что вновь голову повесил?
Едут гости в город стольный,
Царь готовит пир застольный,
Всем сказал принарядиться,
Будем пить и веселиться.
Если в этом вся причина,
Не горюй, то не кручина!
10
В гости сам к царю ступай,
Я приеду следом, знай,
Как услышишь стук да гром,
Все заходит ходуном,
Ты скажи, что лягушонка
Едет в гости в коробчонке.
Вот на пир Иван пришел,
Да и к братьям подошел.
А те с женами шептались,
Да над братцем потешались.
Что пришел ты налегке?
Ты б жену принес в платке,
Мы б ей мух тут наловили,
И по-царски угостили.
Чай когда ее ловил,
Все болото исходил!
11
Грохот жуткий тут поднялся,
И дворец весь зашатался,
Заходило ходуном
Все, что было только в нем.
Гости сильно испугались,
Из дворца бежать пытались,
Но случилось как на грех,
Страх сковал собою всех.
Говорит Иван тогда:
Не пугайтесь, господа!
Это едет лягушонка,
В золоченой коробчонке…
Золоченая карета,
В серебро, хрусталь одета,
В шесть коней запряжена,
И сияет, как луна.
12
Все собою озарила,
Светом звезды погасила,
Из нее вышла девица,
Стройна станом, бело лица.
Красоты необычайной
И походкой величавой.
Ну не вздумать, не взгадать,
Только в сказке описать!
Гости на нее дивятся,
Лишь одни невестки злятся.
Всех гостей она обходит,
И к царевичу подходит,
За руки его берет,
За дубовый стол ведет,
И с царевичем садится
Кушать, пить и веселиться.
13
Вот тайком от всех она
Малость белого вина
В левый рукав себе налила,
А весь остаточек допила.
Заела все лебяжьим мясом,
Запила все холодным квасом.
От мяса косточки тайком
Прикрыла правым рукавом,
И левой ручкой со стола
В рукав их правый убрала.
Жены старших сыновей
Повторяли все за ней…
Все наелись и напились,
От вина развеселились,
Пришло время танцевать,
Гости начали вставать.
14
Сидеть было уж негоже,
Василиса встала тоже,
Да и вышла танцевать,
Чтобы косточки размять.
В танце же она взяла,
Ручкой левой повела —
Гладь озерная разлилась,
Гости сильно удивились.
А когда взмахнула правой,
Ради собственной забавы,
Все увидели, над ней
Летит стая лебедей,
В гладь озерную садится
И давай по ней кружиться.
Гости диву все дивятся,
Жены старших братьев злятся.
15
Вышли тоже танцевать,
Чтоб гостей по удивлять.
Как махать руками стали,
Всех гостей по обливали,
Кости все по разлетались
Гости все перепугались.
Одна косточка, как раз,
Залетела царю в глаз.
Царь тут сильно обозлился,
На невесток рассердился,
И держась рукой за глаз,
Прочь прогнал их в тот же час.
А царевич в это время
Заступил ногою в стремя,
Конь под всадником заржал,
И царевич ускакал.
16
Ночь его собою скрыла,
Луна к дому проводила.
В дом вошел Иван царевич,
И глазам своим не верит —
В Василисиной светлице
Из под лавки свет струиться!
Как жемчужина в ракушке,
Кожа светиться лягушки.
Вот она любви преграда,
Горя горького награда.
Если я ее сожгу,
Василису сберегу.
Без своей волшебной кожи,
Стать лягушкой уж не сможет!
Нужно только ее сжечь.
Поднял кожу — бросил в печь.
17
Огонек развеселился,
Свет от кожи растворился,
В тот же миг вошла в светлицу
Из прихожей Василиса.
Запах гари услыхала,
И от горя зарыдала.
Ах, царевич мой желанный,
Ненаглядный, долгожданный,
Ты не кожицу спалил,
Счастье наше погубил!
Оставалось лишь три дня
Быть лягушкой для меня,
А теперь опять проклятье
Мне становится заклятьем.
Сил уж нет сопротивляться,
Нам пришла пора прощаться
18
В тридесятом теперь царстве,
У Кощея в государстве
Будешь ты меня искать,
Да вот сможешь ли забрать?
Пепел собери от кожи,
Там лежать ему негоже,
Да возьми его с собой,
Пепел, он, спаситель мой.
Когда им меня осыплешь,
Стану я сама собой.
Все исчезнут наважденья,
И наступит миг отмщенья,
Чары рухнут и Кощей
От руки падет своей.
В прах он будет обращён,
Раствориться словно сон.
19
Рукой девица взмахнула,
И кукушкой упорхнула.
В путь царевич снарядился,
С братьями, отцом простился,
Оседлал он жеребца,
И уехал из дворца.
Долго ехал чистым полем,
И на судне плыл он морем,
Стран немало обошел,
Василисы не нашел.
Грусть взяла его такая,
Хоть скачи к воротам рая.
Но вдруг видит: что за чудо?
Появился ниоткуда,
Перед ним невдалеке,
Старик с посохом в руке.
20
Здравствуй добрый молодец.
Будь здоров и ты, отец.
Далека ль твоя дорога?
Не был ли тяжелым путь?
Вижу на сердце тревога,
Может, сядешь отдохнуть?
Отдохнуть, пожалуй, споро,
Цель пути так далека,
Доберусь еще не скоро,
Хоть уважу старика.
Слово за слово, и вскоре
Все поведал он о горе.
Что ж, старик ему ответил,
Ты меня на счастье встретил,
И тебе, я как смогу,
В твоем горе помогу.
21
Цель твоя уже близка.
Видишь, вон вдали река
Бликами воды мерцает,
Лес собою огибает?
Там Кощеева граница,
А у гор его столица.
Непроглядной пеленой,
Как за каменной стеной,
Всеми уж давно забытый,
Город там стоит сокрытый.
Как фантом он нереален,
Как надгробие печален,
Сквозь него можно пройти,
А вот в город нет пути.
Как попасть в него всем сложно,
Так и выйти невозможно.
22
Василиса там в неволе,
Непокорная злой доле,
На Кощея предложенье
Выражает лишь презренье.
Как открыть мне в город дверь?
И что делать мне теперь?
Не кручинься, молодец,
Колдовству придет конец!
Мы ведь встретились не зря,
Дам тебе свой посох я.
У Кощеевой столицы
Он начнет слегка светиться,
А как станешь у ворот,
Пелена с неё спадет.
Но ты посох не бросай,
В город вместе с ним ступай.
23
Раствориться лишь преграда
Колдовского непрогляда.
Смело в город заходи,
Не раздумывай, не жди.
За тобою по пятам
Будет слышен шум да гам,
Не дай Бог остановиться,
Испугаться, усомниться.
Посох силу потеряет,
Город дымкою растает.
Отыщи свою кукушку
И беги с ней на опушку,
Соверши над ней деянье,
И исчезнет заклинанье.
Посох взял Иван царевич
И глазам своим не верит.
24
Старец словно растворился,
Как туман, как дым разлился
Неизвестно от чего.
Был старик, и нет его.
Сумерки сгущаться стали,
И воспрянув от печали,
Держа посох тот в руке,
Поскакал Иван к реке.
Уцепившись за уздечку,
Переплыл с конем он речку.
Ни тропинки, ни дороги,
На скаку сломаешь ноги.
На коне он въехал в лес,
А затем с него и слез,
Сквозь кусты и бурелом
Идет смело напролом.
25
Кусты, ветви, буераки,
Как на бешеной собаке,
Меж собой переплелись.
Дескать, мол, не торопись,
Здесь дружочек не пройдешь,
Уходи, иль пропадешь…
Ночь к полуночи подходит,
На опушку он выходит.
Чаща леса позади,
Видны горы впереди.
К ним царевич поспешает,
Посох же в руке мерцает,
Знать поблизости столица
И пора остановиться.
Конь копытом землю бьет
И уж дальше не идет.
26
Отпустил его он в поле,
Погулять пока на воле.
Посох тихо зазвенел,
Воздух словно загустел,
Пошел рябью, заискрился,
Всколыхнулся, исказился,
И из тьмы его холодной
Непроглядной, чужеродной,
Как бредовый сон нежданный,
Появился город странный.
Словно ужас изначальный,
Он стоит, как склеп печальный.
Как застывшие мгновенья,
Все стоит в нем без движенья.
Тут Иван перекрестился
И войти в него решился.
27
За спиной поднялся вой,
Шум и грохот, да такой,
Что мороз пошел по коже,
Но царевичу негоже
Козней нечисти пугаться,
Разным страхам поддаваться.
Он к дворцу пройти стремиться,
Где его любовь томиться.
По ступеням в зал заходит,
И кукушку там находит.
На подставке у окна
В клетке там сидит она.
Клеть, похоже, что литая,
А кукушка золотая.
Живы только лишь глаза,
И заметна в них слеза.
28
Вскрыть же клетку невозможно,
И царевич осторожно
Клеть с подставки поднимает,
Нежно к телу прижимает.
Вмиг вокруг все оживилось,
Завертелось, закружилось.
Посох, как звезда сияет,
Светом нечисть отгоняет,
Но они как снежный ком,
А Иван от них бегом
Прочь из зала устремился.
Кто-то в ноги уцепился,
Кто-то за спину хватает,
Кто-то стонет и рыдает,
В, общем, шум стоит такой,
Что с ума сойдет любой.
29
Что за жуткая напасть,
Хоть бы наземь не упасть.
Он от них стрелою мчится,
Вот и города граница.
До коня рукой подать,
Вот бы только добежать.
На него Иван взлетает,
Вой за ним не утихает,
Конь его галопом мчится,
Только пыль за ним клубится.
Без оглядки на опушку
Он везет свою кукушку.
Словно вихрь он въехал в лес,
И с коня на землю слез.
Свет уж больше не мерцает,
Посох быстро угасает.
30
Лес уже не темен, светел,
А в руке Ивана пепел.
Сквозь решетку на кукушку
Сыплет пепел от лягушки.
Загремел внезапно гром,
И пошло все ходуном.
Страшный стон вдали раздался,
Это царь Кощей скончался.
Рухнул город, растворился,
Лес же весь преобразился.
И кукушка изменилась —
В Василису превратилась.
Счастью не было предела,
От восторга сердце пело!
И без грусти и печали
Они век свой доживали.
Сказка может быть и ложь
Только что с нее возьмешь