Что лучше гнесинка или мерзляковка
Гнесинка и Мерзляковка. Что выбрать?
Хотела задать вам два вопроса. Первый: что выбрать, Гнесинское музучилище или Мерзляковское? Второй: на каком уровне профессиональной подготовки находятся вокальные данные поступающих в эти музыкальные училища?
Заранее премного благодарствую.
Я учусь в мерзляковке. Поступала и в Гнесинку. Говорят вокалистам лучше в гнесинке, но многие не согласны. Мне кажется что в плане отношения к студентам лучше в мерзляковке, потому что от гнесинки у меня осталось нехорошее впечатление. Там не только школа пения, но и выживания. Нервы там обязательно подпортят еще при поступлении. :-\ А еще в гнесинку нужно сдавать не только русский, но и литературу и часто на ней валят (что было у меня), это если вы нравитесь, но места все забиты, чтобы вы пришли на следующий год, а в этом никуда не поступили. Там очередь на 3 года вперед. Так что если есть хорошие данные в мерзляковку поступить легче. 🙂
В Мерзляковке не так?
Сложно поступить было?
Я вообще очень хотела поступить в Гнесинку. Но поступила в Мерзляковку и не жалею об этом. Ничего плохого не хочу говорить об этих училищах, но есть некоторые свои странности, что в мерзляковке что в гнесинке. Если вы обдадаете связями или деньгами не имея голоса можно поступить. В этом году было такое и меня это просто убило. Я думала девушка и 1 тура не прийдет, однако учится на бюджетном. Так что в неше время голос к сожалению не имеет очень большого значения как раньше.
Удачи. Приходите в Мерзляковку, здесь люди добрее. И дружнее. 🙂
catarina22, в Мерзляковке конкурс большой?
Я тоже в этом году буду пробоваться в Мерзляковку..расскажите о поступлении пожалуйста!с одной стороны,я в себе уверена-возраст маленький,а голос крупный:))но всё равно страшноо..
TORNADO, сколько тебе, маленькая), лет?
Гнесинка и Мерзляковка. Что выбрать?
Хотела задать вам два вопроса. Первый: что выбрать, Гнесинское музучилище или Мерзляковское? Второй: на каком уровне профессиональной подготовки находятся вокальные данные поступающих в эти музыкальные училища?
Заранее премного благодарствую.
Я учусь в мерзляковке. Поступала и в Гнесинку. Говорят вокалистам лучше в гнесинке, но многие не согласны. Мне кажется что в плане отношения к студентам лучше в мерзляковке, потому что от гнесинки у меня осталось нехорошее впечатление. Там не только школа пения, но и выживания. Нервы там обязательно подпортят еще при поступлении. :-\ А еще в гнесинку нужно сдавать не только русский, но и литературу и часто на ней валят (что было у меня), это если вы нравитесь, но места все забиты, чтобы вы пришли на следующий год, а в этом никуда не поступили. Там очередь на 3 года вперед. Так что если есть хорошие данные в мерзляковку поступить легче. 🙂
В Мерзляковке не так?
Сложно поступить было?
Я вообще очень хотела поступить в Гнесинку. Но поступила в Мерзляковку и не жалею об этом. Ничего плохого не хочу говорить об этих училищах, но есть некоторые свои странности, что в мерзляковке что в гнесинке. Если вы обдадаете связями или деньгами не имея голоса можно поступить. В этом году было такое и меня это просто убило. Я думала девушка и 1 тура не прийдет, однако учится на бюджетном. Так что в неше время голос к сожалению не имеет очень большого значения как раньше.
Удачи. Приходите в Мерзляковку, здесь люди добрее. И дружнее. 🙂
catarina22, в Мерзляковке конкурс большой?
Я тоже в этом году буду пробоваться в Мерзляковку..расскажите о поступлении пожалуйста!с одной стороны,я в себе уверена-возраст маленький,а голос крупный:))но всё равно страшноо..
TORNADO, сколько тебе, маленькая), лет?
Что лучше гнесинка или мерзляковка
Соответственно, вопрос, куда податься дальше?
Можно после 7-го класса ДМШ попытаться поступить в 8-й класс десятилетки. Вообще мы настроены поступать в 8-й класс Гнесинской десятилетки, мы были там на консультациях, и в общем, если будем поступать, то скорее всего поступим. Ребенок тоже настроен на Гнесинку. В ЦМШ мы вообще не хотели, но теоретически можно проговорить и этот вариант, хотя думаю, что в ЦМШ нас возьмут только с потерей класса.
Любой вариант имеет свои плюсы и минусы. В целом для себя мы эти плюсы и минусы просчитали, я их могу потом озвучить. Но интересно послушать еще мнения, вдруг кто-то так повернет вопрос, что мы на все совсем под другим углом посмотрим 🙂
На всякий случай: предложения «переориентировать ребенка на что-нибудь другое» не рассматриваются. К моему сожалению, впрочем. но, наверное, уже не рассматриваются.
А у нас присмотрели уже?
Хочется еще раз проконсультироваться 🙂
Ну если в ЦМШ вам не нравится рабочая обстановка и ваш ребенок еще в придачу струнник, то сама судьба направляет его в Гнесинку!
Кроме того, не забывайте, что под понятием «школа» подразумевается не только отношения с педагогом, но и традиции, дух самой системы образования; это тоже очень важно. Можно попасть к отличному педагогу и тупо сидеть на занятиях, можно попасть к посредственному педагогу,и все время активно участвовать в конкурсах, ансамблях, и.т.д.
Есть.И они много раз высказывали мнение о том,что Гнесинская школа загнулась.Отчасти,они правы.Гнесинский дух уже почти выветрился.Виолончельные традиции уходят. Не знаю ни одного подрастающего выдающегося виолончелиста в наших стенах.Может только совсем крошки есть интересные.:-(
Но мне кажется, что виолончельные традиции все-таки через учителей передаются.
А что касается интересных малышей, так их всегда гораздо больше, чем интересных подростков.
Я бы отдала в Гнесинскую десятилетку.
Совершенно верно! Под каждым словом подпишусь. appl:
У нас ведь точно такая же ситуация была когда Тёма поступал в Лицей. и ничего, нагнал. Ещё, конечно, не перегнал, но все же. Было бы желание!
Совершенно верно! Под каждым словом подпишусь. appl:
У нас ведь точно такая же ситуация была когда Тёма поступал в Лицей. и ничего, нагнал. Ещё, конечно, не перегнал, но все же. Было бы желание!
А Тема сам захотел професионально заниматься музыкой?
А в коледж все-таки не надо. Лучше школа. Женя маленький ишшо!
Просто мы тут все время уходим от темы, а вопрос-то задан серьезно, я поэтому и попыталась привлечь внимание к нему опять. Здесь есть много мам, дети которых в свое время поступили именно в школы, в музыкальные лицеи. Их мнения очень интересны.
Анна, я просто, как мне казалось, высказала свое мнение по теме, возможно не разобралась, о ком Вы говорили, но это, наверное, и не так важно: слово ЕМУ, по сути, тоже не относилось к конкретному ребенку.
В названии темы ведь не указано, чьи мнения очень интересны, а чьи не очень :lol:, так что простите за вторжение. Всем удачи: и Мише, и Жене, и всем, кто мучается с выбором.
Есть.И они много раз высказывали мнение о том,что Гнесинская школа загнулась.Отчасти,они правы.Гнесинский дух уже почти выветрился.Виолончельные традиции уходят. Не знаю ни одного подрастающего выдающегося виолончелиста в наших стенах.
Так мы на выдающихся не претендуем 🙂
А насчет «загнулась», так сейчас все загибается. Практически про любое учебное заведение это приходится слышать. И ЦМШ загибается, и ведущие училища, и консерватория тоже загибается 🙂 И даже МГУ загибается 🙂 А детей учить как-то где-то все равно надо.
Вот моему мальчику повезло больше.
И моему повезло!:lol: Выиграли миллион по трамвайному билету! И как раз благодаря Ольге.
Мы выбрали 2-й, хотя и поступили не в десяилетку, а в лицей, но принцип тот же.
Теперь, уже по истечении времени я понимаю, что сделали правильно. Не уверена, что после нашего училища мой сын смог бы поступить в консерваторию. Даже нет, не так.. уверена, что не поступил бы. Хотя и сейчас ещё вопрос открыт, но шансы уже есть. А это немало.
Если только это, то лучше не надо! Не факт, что его примут в десятилетке с распростертыми объятиями! Там тоже свои мыши, как и везде.
Светлана, а вы разве не в десятилетке при Питерской консерватории учитесь, я была уверена, что там?
А каким образом вы сэкономили не два года, а больше? Закончили что-то экстерном? Вот я тоже думаю прежде всего об экономии времени, не хочется мне эти даже два года терять, если есть возможность их не терять.
Не понимаю, чем не довольны в муз. школе (если я правильно поняла) и не хотят выдать Свидетельство о ее окончании. На каком основании? В школе есть еще и старшие класcы?
Светлана, а вы разве не в десятилетке при Питерской консерватории учитесь, я была уверена, что там?
А каким образом вы сэкономили не два года, а больше? Закончили что-то экстерном? Вот я тоже думаю прежде всего об экономии времени, не хочется мне эти даже два года терять, если есть возможность их не терять.
Нет, мы, к счастью, в Лицее. К счастью, потому что и обстановка у нас, как мне кажется, лучше, и с общеобразовательными предметами гораздо лучше. К тому же в десятилетку его взяли бы в лучшем случае в 7-й, а в лицей он поступл в 8-й.
Вот на этом мы и сэкономили. После 5-го класса музыкальной школы в 8-й класс лицея.
Гнесинка и Мерзляковка. Что выбрать?
Хотела задать вам два вопроса. Первый: что выбрать, Гнесинское музучилище или Мерзляковское? Второй: на каком уровне профессиональной подготовки находятся вокальные данные поступающих в эти музыкальные училища?
Заранее премного благодарствую.
Я учусь в мерзляковке. Поступала и в Гнесинку. Говорят вокалистам лучше в гнесинке, но многие не согласны. Мне кажется что в плане отношения к студентам лучше в мерзляковке, потому что от гнесинки у меня осталось нехорошее впечатление. Там не только школа пения, но и выживания. Нервы там обязательно подпортят еще при поступлении. :-\ А еще в гнесинку нужно сдавать не только русский, но и литературу и часто на ней валят (что было у меня), это если вы нравитесь, но места все забиты, чтобы вы пришли на следующий год, а в этом никуда не поступили. Там очередь на 3 года вперед. Так что если есть хорошие данные в мерзляковку поступить легче. 🙂
В Мерзляковке не так?
Сложно поступить было?
Я вообще очень хотела поступить в Гнесинку. Но поступила в Мерзляковку и не жалею об этом. Ничего плохого не хочу говорить об этих училищах, но есть некоторые свои странности, что в мерзляковке что в гнесинке. Если вы обдадаете связями или деньгами не имея голоса можно поступить. В этом году было такое и меня это просто убило. Я думала девушка и 1 тура не прийдет, однако учится на бюджетном. Так что в неше время голос к сожалению не имеет очень большого значения как раньше.
Удачи. Приходите в Мерзляковку, здесь люди добрее. И дружнее. 🙂
catarina22, в Мерзляковке конкурс большой?
Я тоже в этом году буду пробоваться в Мерзляковку..расскажите о поступлении пожалуйста!с одной стороны,я в себе уверена-возраст маленький,а голос крупный:))но всё равно страшноо..
TORNADO, сколько тебе, маленькая), лет?
Мерзляковка глазами провинциалки
Тем летом, в 1970 году, в Москве проходил 4-й международный конкурс им. Чайковского. Борис Абрамович Шацкес, к которому поступал Валера, порекомендовал нам пойти послушать конкурсантов. Тогда вторую премию получил молодой Владимир Спиваков, на вид совсем мальчик. Я была удивлена, что и его первая жена, Виктория Постникова, в то время только что родившая ребенка, участвовала в этом конкурсе и также стала лауреатом.
Другое интересное событие того лета – гастроли Пермского театра оперы и балета в Москве, на концерте которого в Кремлевском Дворце съездов мне посчастливилось побывать. Там я была свидетельницей триумфального выступления 14-летней пермячки Нади Павловой. Эта девочка покорила весь зал легкостью, одухотворенностью своего танца! Это было что-то невиданное доселе, просто восторг – живость, непосредственность юного очарования в сочетании с безупречной техникой. Многотысячный зал в едином порыве устроил овацию юной балерине, а меня распирало от гордости за свою землячку!
Вступительные экзамены прошли успешно, и мы с Валерой были приняты на второй курс!
Первого сентября мы, девочки, почти в том же составе, что и в июле, поселились в одной из комнат общежития в центре Москвы, в Дмитровском переулке, между улицами Пушкинская и Петровка. Это было здание старой архитектуры, первый и второй этажи которого занимали общежития Гитиса и Школы-студии МХАТ, на третьем и четвертом жили студенты-музыканты, а на чердаке, под самой крышей располагался репетиторий (крошечные классы для самоподготовки) с низкими потолками и с разбитыми вдрызг старыми пианино. У дирекции был выбор: современное общежитие на окраине Москвы или не такое благоустроенное, но в центре. Второй вариант перевесил.
До сих пор, спустя пятьдесят лет, вижу я часто во сне, что бегу по коридору с классами и ищу — нет ли где свободного? И все время в душЕ надеюсь — а вдруг где-то есть свободный класс? Вот бы повезло! Но, как правило, вновь и вновь убеждаюсь, что нет — даже не надейся, все занято.
Студенты–актеры сильно отличались от музыкантов. Высокие, «фактурные», красивые, с поставленными голосами, самоуверенные, они часто дрались с нашими мальчиками из-за девочек. Помню, я была свидетельницей одной из драк. Девушка–актриса, староста курса (это была Наталья Назарова, впоследствии известная актриса кино) разнимала дерущихся, по-матерински увещевая их.
Старинное здание училища напоминало величественный корабль, носом которого служил вход. У входа всегда толпилось много студентов. Понаблюдать за этой публикой было весьма любопытно. Это была в основном столичная «золотая молодежь», раскованная, прекрасно одетая, с характерным Акающим говором. Румяные пухлые мальчики, гламурные высокомерные девочки, горделивые красавцы… При встрече друг с другом они целовались, даже мальчики с мальчиками (на Урале такого не было). Я почувствовала себя не очень уютно в этом окружении. В большинстве своем это были дети высокопоставленных родителей – известных писателей, актеров, музыкантов и даже министров. Помню, однажды в наш класс, где сидело несколько педагогов–пианистов, вошла завуч и спросила – не возьмет ли кто к себе в класс дочку Смоктуновского? Отозвался Шацкес, сказал сразу: «Я возьму». Мы были окружены известными фамилиями.
Пианистов на нашем курсе было много, около пятидесяти человек, в подавляющем большинстве это были, конечно, москвичи. Общежитская «братия» составляла контраст – одиночные представители периферии, в основном по одному от города. Приятно было сознавать, что из неслыханного для москвичей уральского города Соликамска нас с Валерой было все-таки двое! Для групповых занятий нас разделили на несколько групп, человек по 12-13. И потекла учебная жизнь…
Мерзляковка была очень серьезным учебным заведением. Что мне сразу понравилось – это прекрасная слаженность программ разных дисциплин. Если по музлитературе проходилась, например, опера «Пиковая дама», то и по литературе – одноименная повесть Пушкина, и по русскому, и по немецкому языку тексты в тему, и по анализу музыкальных форм – отрывки из этой оперы Чайковского.
Видеть своих родных теперь я могла лишь два раза в год – зимой и летом, на каникулах. Доступной телефонной связи, как сейчас, не было. Эмоционально согревалась, лишь получив письмо из дома. Но если бы знали близкие, как часто их ребенку бывает плохо на чужбине, как могло бы спасти пришедшее именно в этот момент письмо – но оно НИКОГДА не приходило в ТАКОЙ момент! Если бы это знали родные, то писали бы КАЖДЫЙ ДЕНЬ! Мне бывало так плохо, что я мгновенно утешилась бы, даже если бы в этот момент мне пришел конверт с пустым листом бумаги – но зато ИЗ ДОМА… Но почему-то письмо из дома приходило только тогда, когда и так все было хорошо, и не просто хорошо, а даже и прочитать-то его было некогда!
Е.И. немного «причесала» меня – это называлось у нее «налаживанием», я стала играть чище, стабильнее. Некоторые приемы, которым научила меня Е. И., были очень полезными. Например, когда произведение уже было готово, она предлагала мне мысленно продирижировать его, поставив ноты перед собой на пульт или на стол. Это очень помогало охватить форму целиком и более точно представить себе темпы, паузы и т.д. При больших скачках не соединять звуки между собой, а брать их по отдельности, не объединяя и т.д. – такая установка давала несравненно более высокую точность попадания.
Елена Исааковна была хорошим, добрым человеком. Я очень благодарна ей за все, что она сделала для меня. Условия жизни в общежитии не прибавляли здоровья. Грипп был здесь постоянным гостем, столовское питание было таково, что через десять минут снова нестерпимо хотелось есть, плюс большие учебные нагрузки, стрессы – все это способствовало тому, что я часто болела. Е. И. сочувствовала мне и изредка приглашала к себе в гости. Там она и ее муж Давид Львович кормили меня обедом и оставляли позаниматься. Елена Исааковна обладала хорошей интуицией и подбирала для меня очень хорошие произведения.
С каждого урока я уносила что-то новое. Например, перед началом изучения произведения предлагалось одним словом определить характер музыки (скорбная, задумчивая, мечтательная, изящная, жалобная и т.д. – оттенков было множество, и подобрать слово нужно было как можно точнее). Это было нелегко, зато при последующих возвращениях к произведению это слово работало как ключ, и тотчас же включалось нужное настроение. Работала А.А. очень серьезно, «выжимая соки» из студентов, зато на экзамене мы играли неизменно на 5.
Алла Александровна, как и многие в то время, серьезно занималась йогой и нас увлекла. Йога была в то время очень популярна, многие студенты общежития ею занимались и, могу похвастаться, – я освоила в то время довольно сложные асаны. Кстати, йога помогала и в музыке – максимально сосредоточиться на исполнении, не отвлекаясь ни на секунду.
В.П. давал оценку каждому композитору, далеко не всегда совпадающую с официальной. Например, помню, как он начал лекцию о Даргомыжском со слов, что тот не является выдающимся композитором. Я удивлялась – в БМУ первым, что нам говорили о любом композиторе, было то, что он является выдающимся. В.П. привил нам любовь к Танееву, Прокофьеву, Мясковскому. Про Шостаковича рассказывал, что это был мастер трагедии, про Стравинского – что это гениальный изобретатель в музыке, вызывающий восхищение, но что ЛЮБИТЬ его музыку невозможно и т.д. Будучи очень демократичным, он любил молодежь и поощрял, чтобы студенты спорили с ним. Почти единственный из преподавателей, он обращался к нам на «Вы». В буфете Виктор Павлович всегда стоял в общей очереди со студентами, в отличие от других преподавателей. Перед первым зачетом у него я безумно волновалась, как же я буду отвечать перед таким «светилом», но Наташа Шин успокоила меня: «Виктор Павлович очень доброжелательный». Так и оказалось.
Анализ музыкальных форм, свой любимый предмет, он преподавал так тщательно, с такой любовью и знанием дела, что я до сих пор люблю повозиться с формами всех изучаемых произведений!
Дома на Урале мы частенько лепили ручные домашние пельмени, и вкуснее не было еды. Замешивали тесто, делали из него «колбаску», резали ее на кусочки, потом давили «колобки», раскатывали тонкие кружочки – «сочни», накладывали фарш, состоящий из свинины и говядины. Это было восхитительно вкусно! В Москве я часто ностальгически вспоминала наши уральские пельмени, и порой охватывало непреодолимое желание их поесть. У перехода к Центральному телеграфу стояла «Пельменная», и, хоть и дороговато было (39 копеек за порцию из 12 штук), но я соблазнялась иногда. Однако, надкусив один пельмешек, понимала, что, несмотря на голод, я не смогу это съесть, что, кроме формы, ничего общего с уральскими пельменями в них нет. Расползшееся тесто, и о-очень сомнительный на вкус фарш… Это было просто несъедобно. Приходилось все оставлять в тарелке и уходить не солоно хлебавши. Но проходило время, и снова сильнейшее желание вкусить пельмешек пересиливало голос разума, и снова все заканчивалось тем же самым – полнейшим разочарованием…
По пути в училище из общежития мы пересекали улицу Пушкинская, где рядом с рестораном «Урал» было шаговое напряжение. Там в мокрую погоду било током от асфальта, поэтому, проходя этот участок пути, приходилось прыгать с ноги на ногу.
В свободное время я любила гулять по Москве, «осваивая» все близлежащие улочки и переулки и вскоре уже отлично знала весь центр Москвы.
В мерзляковском училище произведения по специальности давались по программному минимуму (я сравниваю – какой громадный репертуар я прошла в БМУ за два года!) Никто не играл сольных концертов… Вспоминаю Баха (прелюдии и фуги из «Хорошо темперированного клавира») к каждому академическому концерту, этюды, сонаты… Я много играла моего любимого Скрябина. Для концерта во Всесоюзном Доме композиторов я выучила 2 красивые пьесы из интереснейшего цикла современного московского композитора Игоря Якушенко «Наигрыши», который привозил в Березники пианист Алексей Скавронский. Странно, но никто эту музыку в Москве не знал! Иногда нам давалось задание для самостоятельного изучения произведений. Помню, мы всем курсом соревновались в исполнении «Вариаций» Д.Д. Благого, нашего педагога.
Я училась в училище на одни пятерки, получала повышенную стипендию 25 рублей, пока со мной не произошел один неприятный случай.
Однако голод не тетка, и со временем я решилась снова зайти в отдел кадров. Там еще раз заглянули в справку и говорят: «Ой, мы ошиблись, у тебя не 85, а 35 рублей на человека» (плохо посмотрели в прошлый раз!). Тут мне выписали стипендию по материальному положению, но уже не повышенную (она была навсегда потеряна), а обычную, 20 рублей. Естественно, не было речи о том, чтобы вернуть деньги или хотя бы извиниться. Такая вот история! Но диплом я все равно получила красный!
Единственным местом, где я могла немного побыть одна, был Центральный телеграф на ул. Горького (ныне Тверская). Родители посылали мне туда денежные переводы до востребования, а я, присев за длинный стол, брала почтовую бумагу, ручку с пером «звездочка» и писала письмо домой. Народу в зале бывало немного, никто меня не торопил, и я чувствовала там себя вполне комфортно.
Помню, как я купила свои первые зимние сапоги (на Урале мы носили валенки, зимы были многоснежные и морозные). Москва же поразила своей хронической слякотью и грязью. Нужны были сапоги, да где же их купишь? В те времена одежду или обувь можно было только «достать» по блату. Но вот однажды я обнаружила из окна общежития, что по улице вдоль Петровского Пассажа тянется километровая очередь. Дело было зимой, в 20-градусный мороз. Такие очереди выстраивались обычно за обувью, бывшей в те времена в большом дефиците. Так и оказалось. День оказался свободным, и я заняла очередь. Стоять на морозе пришлось несколько часов. Я серьезно простудилась, но стала обладательницей «клёвых» сапог (так оценили их мои соседки по общаге)! В те же годы в моду вошли водолазки, и я тоже так мечтала о водолазке! Но вот однажды мне, наконец, повезло: я наткнулась на магазин, где их продавали, и снова, убив в очереди несколько дефицитных часов, приобрела ярко–синюю обновку, которая мне очень шла! Я даже сфотографировалась в ней. И глаза мои при этом горели!
Напротив общежития был Петровский Пассаж. Чего там только не было! Были бы деньги! Помню, одна студентка принесла в нашу комнату ворох восхитительного белья (это ж бешеные деньги!) и начала хвастаться, томно закатывая глаза: «Я так люблю красивое белье! А ты любишь?» Я подумала: «Кто ж не любит? Но на что его купить?»
Особая страница московской жизни – моя дружба с Зоей Голышевой. Зоя была самой симпатичной девочкой на нашем курсе. Она была умна, добра, серьезна. Все девочки хотели с ней дружить. Надо сказать, что девочки у нас на курсе были хорошие. Я думала: «Подругой Зои должна быть я…» Мне казалось, что мы с ней похожи, даже внешне… Мне повезло – Зоя выбрала в подруги меня, мы подружились и дружны вот уже больше 40 лет! Зоя – москвичка и мне было жаль, что мы редко виделись, только раз в неделю на групповых занятиях. Она замечательный человек, и во всех жизненных ситуациях служила мне примером.
Когда мы спускались со своего третьего этажа, к нам обычно присоединялись выходившие со второго этажа студенты Школы-студии МХАТ, и однажды, столкнувшись со мхатовцами возле зеркала между этажами, я удостоилась восхищенного комплимента в свой адрес: «Ты только посмотри, какие у нас тут девушки ходят!» Два парня-мхатовца, и с ними красавица-театралка. Я удивилась. Правда, в свои 18-19 лет я была очень даже ничего, но все-таки мне казалось, что трудно было конкурировать с их девушками по части красоты. Свои девушки у них были просто красотки, правда…как бы это помягче выразиться… не все блистали интеллектом.
В первый год, когда нас было шестеро в комнате, одна несговорчивая соседка упрямо держала открытой форточку даже в феврале, в сильнейшие морозы, несмотря на мою температуру 40 («Мы что, задыхаться из-за тебя должны?») С этой соседкой, кстати, у нас однажды дошло до рукопашной – так напряжены были нервы при жизни в общежитии. Несмотря на то, что она была выше меня на голову, я без труда справилась с ней, потому что у себя дома много боролась в детстве с младшим братом, от чего имела очень неплохую подготовку и могла постоять за себя…
Из хороших педагогов я часто вспоминаю преподавательницу немецкого языка, жаль, забыла ее имя. Красавица, умница, прелестная женщина. Общение с ней было чистым удовольствием. Однажды, на концерте наших студентов в Большом зале консерватории, когда я в очередной раз пропустила отбор из-за гриппа, она подошла ко мне в антракте и спросила: « А Вы почему не играете?» Я смущенно пробормотала: «Ну, этот зал не для меня». Вдруг она уверенно парирует: «Нет, именно для Вас». Я удивилась: откуда она знает? Ведь я никогда не играла при ней. Но наши педагоги были хорошо проинформированы о своих учениках. А я недооценивала свои возможности…
По вечерам в общежитии появляется другая «воспитательница», функция которой заключается в том, чтобы, бесшумной тенью передвигаясь по коридорам, время от времени прижиматься к дверям и подслушивать – кто к кому пришел, зачем, когда ушел, кто с кем «ходит», о чем говорит и т.д. – и докладывать обо всем этом директрисе. По существу, это была казарма – и общежитие, и училище.
У нас не было вечеров, танцев. За три года учебы там я помню только один танцевальный вечер в красном уголке, и то было как-то невесело, парни были пьяные… Справедливости ради надо сказать, что администрация проводила мероприятия, которые должны были скрасить наш досуг. Я помню вечера встреч с Людмилой Гурченко, с актрисой Верой Орловой. Но чтобы танцы, вечера – это ни-ни… Считалось, что мы должны только учиться и не отвлекаться на всякие глупости. За нравственностью учащихся свирепо наблюдали, правда, это не спасало. Время от времени в общежитии происходили чрезвычайные события, типичные для всех подобных заведений. То пьянка, то драка, то внебрачная беременность…
У нас, как, наверное, и в любом музыкальном училище, был дефицит мужского пола. То есть, ребята, конечно, были – и музыканты, и театралы. Но театралы в большинстве своем были позеры, среди музыкантов же (по крайней мере, для меня) особого выбора не было. Парни, достаточно долго и серьезно занимающиеся музыкой, как-то теряют мужское начало. На мой взгляд, пианисты были слишком рафинированными, скрипачам, которые мне попадались, почему-то в жизни недоставало воли, вокалистам было свойственно самолюбование, все разговоры их сводились к тому, кто какую ноту взял, духовики злоупотребляли алкоголем, народникам не хватало интеллекта и т.д. А так хотелось встретить мужчину, похожего на тех, какие были на моей родине – мужественного и цельного, доброго и чистого, серьезного, но не лишенного юмора, словом, – настоящего… Но увы и ах… Что-то с этим в Москве было весьма напряженно и проблематично… Поиски долгое время были безуспешными. Влюбиться было не в кого.
Однажды, проходя мимо вахты общежития, я увидела херувимоподобного, высокого, очень красивого молодого человека с длинными волосами, как бы сошедшего с картины старых итальянских мастеров. Одежда его была также необычна: длинное до пят бордовое пальто с палантином на плечах. Он молчаливо и кротко поджидал кого-то. Я пару раз прошлась мимо, украдкой бросая взгляды, он даже не поднял глаз. Я поделилась с соседкой своими восторженными впечатлениями. «А-а-а, это… этот». Она произнесла незнакомое мне слово. Когда я попросила объяснить, она просветила меня. Это было как гром среди ясного неба. Мне стало плохо. Для меня, жившей до того среди нормальных людей, со сложившимися понятиями об отношениях полов, это было одним из тяжелых открытий Москвы. Увидев мою реакцию, соседка продолжила рассказ о различных извращениях, смакуя подробности, и мое ясное, чистое представление о жизни рухнуло… Когда я на каникулах, приехав на Урал, поделилась новоприобретенными знаниями со своей мамой, она мне просто не поверила. Сказала: «Ты меня обманываешь. Такого не может быть…»
Накануне праздников девочки с курса лихорадочно искали, где бы можно было познакомиться с ребятами, чтобы пригласить их на вечеринку, пообщаться, потанцевать… Но в музыкантской среде был дефицит ребят. Исключением стали гитаристы. Их брали почти с улицы (Иванову-Крамскому срочно надо было набрать класс), они не заканчивали музыкальных школ и не ведали, что такое напряженный ежедневный многолетний труд. Поэтому были веселыми, раскованными. Сильно отличаясь от других ребят–музыкантов легкостью, непринужденностью, они привлекали внимание девочек. Плюс надо отдать дань магии инструмента, на котором они играли.
Я тоже поддалась обаянию гитаристов, попав с ними в одну группу по обществоведению. Вскоре мы уже дружили втроем: я, Володя Румянцев (мой будущий муж) и его друг Саша Фраучи, впоследствии ставший очень известным гитаристом, возглавившим советскую гитарную школу. Вместе сбегали с уроков, ходили в кино, гуляли по Москве. Саша был азартным мотоциклистом, он однажды прокатил меня так, что я уже не чаяла вернуться живой. Мотоцикл его взлетел, как ракета, и горизонт выгнулся дугой… Было очень страшно… Ребята-гитаристы много пели под гитару, сыпали анекдотами, были веселыми и остроумными.
Мы бывали у Саши дома, познакомились с его отцом, известным в Москве педагогом-скрипачом Камиллом Артуровичем Фраучи. К.А. был сыном известного чекиста, начальника внешней разведки, Артура Фраучи (Артузова). Артузов руководил операциями «Синдикат 2» и «Трест». В сериале «Операция «Трест» роль Артузова исполнял Джигарханян.
Как известно, гитарная школа в СССР в те времена только зарождалась, и гитаристы учились музыкальной культуре у пианистов, скрипачей. Камилл Артурович посвятил жизнь своему сыну Александру, занимаясь с ним ежедневно на инструменте, благодаря чему Саша стал со временем ведущим гитаристом страны.
В общежитии была столовая, но в выходные она не работала, и нам приходилось обедать в кафе «Арфа» в Столешниковом переулке. Цены там были высокие, но поблизости от общежития не было другого кафе. Мне очень нравились там солянка московская, мясо в кисло-сладком соусе. Дорого, рубль порция! Но я себе изредка это позволяла. В основном мы брали простые котлеты – невкусные, зато дешевые.
Елена Исааковна всегда возмущалась этим и говорила, что нам просто не дают играть, у нас не остается сил на специальность. И я мечтала о том времени, когда, наконец, вся учеба закончится, и можно будет заниматься только специальностью! (Теперь, когда бОльшая часть жизни прожита, могу сказать, что такое время для меня наступило только с приходом пенсионного возраста, когда и работы поуменьшилось, и дети выросли).
Для формирования музыканта–исполнителя основополагающим является наличие условий для творчества, главное из которых – это сосредоточенность, возможность бывать наедине с собой. Условия жизни в общежитии исключали это, и я не знаю ни одного из студентов нашего общежития (из учившихся со мной), кому бы в дальнейшем удалось сделать артистическую карьеру! Все стали педагогами и концертмейстерами. Это касается, конечно, в первую очередь, инструменталистов – у вокалистов жизнь была намного легче!
Несмотря на все трудности столичной жизни, мне удалось благополучно окончить училище с красным дипломом и получить рекомендацию в Московскую консерваторию – пропуск для поступающих в этот храм музыки, без которого даже не принимались документы.
Мерзляковский переулок так приятен для прогулок
Там не выпекают булок, зато музыка звучит.
Да, звучит она, хоть тресни, даже если люд окрестный
Дни печальные влачит.
Этот остров музыкальный то счастливый, то печальный
Возвышается в тиши.
Этот остров неизбежный, словно знак твоей надежды,
Словно флаг моей души.
С нами дни его пребудут, даже если позабудут
Как тот остров величать.
Даже если зло восстанет, даже если перестанет мир права свои качать,