что понимает под бытием швейцер

Цель занятия: формирование умения ориентироваться в наиболее общих философских проблемах бытия, ценностей, свободы и смысла жизни в основных философских концепциях современности как основах формирования культуры гражданина и будущего

Что понимает под бытием Швейцер? В чей адрес направлена помещенная в этом высказывании критика (в частности, в словах: «Нет никакого понятия бытия». )?

Основной принцип этической концепции А. Швейцера, который путем долгих изысканий он сформулировал, выражается в «благоговении перед жизнью» 2 в любой ее форме, стремление к ее сохранению, создание достойных условий для ее развития, облегчение страданий живущих. Как утверждает А. Швейцер, духовное бытие связано с природным, и, следовательно, благоговение перед жизнью можно отнести как к природным, так духовным явлениям, поскольку преклонение перед естественной жизнью, как правило, влечет за собой преклонение перед жизнью духовной.

По мнению А. Швейцера, в качестве объекта нравственного отношения можно рассматривать любую жизнь — человека, природы, животного мира, микроорганизмов. Таким образом, он отожествляет нравственную ценность всех существующих форм жизни. Тем более, что на примере XX в. со всей очевидностью встал вопрос о том, что дальнейшее существование нашей цивилизации невозможно без пересмотра взглядов на взаимоотношение человека и природы.

Естественная жизнь имеет несоизмеримую ценность, смысл бытия определяется тем, в какой степени духовно отношение к миру. Духовное отношение к миру позволяет признать и осознать ценность всякой жизни, но не ограждает от сложного выбора важности той или иной жизни. Иными словами, человеку часто приходится отдавать в жертву одну жизнь ради сохранения другой.

Источник

Швейцар о человеческом бытии в условиях техногенной цивилизации. (Благоволение перед жизнью)

Благоговение перед жизнью (нем. Ehrfurcht vor dem Leben) — принцип этического учения Альберта Швейцера, немецкого философа-гуманиста, лауреата Нобелевской премии мира.

Добро — то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей. Альберт Швейцер

Этот принцип был сформулирован Швейцером во время его путешествия по африканской реке Огове и впервые изложен в 1915 году в книге «Культура и этика», а впоследствии постоянно упоминался и в других работах философа: «Проблема этического в развитии человеческого мышления», «Гуманность», «Учение о Благоговении перед жизнью». Благоговение перед жизнью —- больше, чем основной принцип нравственности, он по сути дела является её единственным принципом, так как задаёт программу жизни индивидов в форме прямых действий, не требующих никаких конкретизирующих норм и промежуточных этических инстанций. [2]

У книзі «Культура й етика», у розділі «Благоговіння перед життям», А. Швейцер зазначав, що етика, яка не розглядає взаємини людини й інших живих істот, неповноцінна. На його думку, людина буде моральною лише тоді, коли будь-яке життя буде цінним.

Понятие технократизма в философии противопоставляется понятиям гуманизма и гуманитаризма.

Технократизация сознания привела не к возвышению, а к упадку науки и техники, к неспособности вывести ее на качественно новый уровень, для достижения более прогрессивных идей. Это произошло, потому что технократическое мышление в глубине своей сущности противоположно творчеству, которое «питается» духом. Без творчества же мертвеют и самые новейшие научно-технические средства, теряя внутренний субстанциональный источник развития. Импульс «воли к власти» затмевает собой импульс «воли к культуре». Это и есть условия, при которых культура впадает в кризис, и теряет творческую способность.

Источник

Шве́йцер

Шве́йцер (Schweitzer) Альберт (1875–1965), немецкий религиозный мыслитель, экзегет, врач, органист и музыковед. Родился в Эльзасе в семье протестантско­го пастора. С юных лет приобщился к музыке, проявлял интерес к мировоз­зренческим вопросам. Учился в Страс­бургском и Берлинском университетах, а также в Сорбонне. Слушал лекции *Будде, Г.Ю.*Хольцманна, *Новака, *Сабатье, *Шпитты, *Гарнака (с последним у него установились друже­ские отношения).

Религиозные взгляды Швейцера развивались под влиянием *либерально-протестантской школы экзегезы. Еще в студенческие годы он пришел к своей главной экзегетической идее о том, что ключом к пониманию евангельской истории является иудей­ская *эсхатология *междузаветного периода (сходная мысль была тогда уже высказана И.*Вайссом). Получив дипломы доктора философии и бого­словия, Швейцер стал доцентом Страсбург­ского университета кафедры Нового Завета и параллельно служил пастором в церкви св. Нико­лая. В 1906 он выпустил свой главный труд по евангельской историографии («От Реймаруса до Вреде»). Еще в ранние годы Швейцер принял решение: заниматься богословием, философией и музыкой до 30 лет, а затем посвятить себя практическому служению людям. Поэтому он от­кликнулся на призыв Парижского миссионерского общества, приглашав­шего проповедников на работу в Экваториальную Африку. Но посколь­ку взгляды Швейцера на Евангелие были для Общества неприемлемы, он предло­жил свои услуги в качестве простого врача. С этой целью он сдал специальный ме­дицинский экзамен и защитил диссер­тацию по психиатрии (тематически связанную с Евангелием).

В 1913 Швейцер вместе с женой отплыл в Африку. Там среди тропических лесов в Ламбарене (Габон) он основал боль­ницу, которой и отдал остальные годы жизни. Книга-дневник «Между водой и девственным лесом» (1921), переве­денная на многие языки (рус.пер. в его книге: Письма из Ламбарене, Л.,1978), при­влекла к Швейцеру внимание широких об­щественных кругов в разных странах мира. Он поддерживал контакт с А.Эйн­штейном, Р.Ролланом и другими деятеля­ми культуры. Беззаветное служение людям, гуманизм и пацифизм Швейцера сде­лали его одним из известнейших лю­дей 20 в. В 1952 ему была присуждена Нобелевская премия мира.

Понять особенности экзегетики Швейцера невозможно, не уяснив его основных идейных предпосылок: его взглядов на ве­ру, на религиозно-философские доктрины, христи­анство и этику.

а) Швейцера иногда называют сторонником «метафизического скептицизма». Действительно, слова «Абсолют», «Миро­вой Дух» и т.п. представлялись ему лишенными смысла. Вера, по его мне­нию, рождается не из метафизических спекуляций, а из чувства непостижи­мости бытия. «Знание о Боге, извлекае­мое в процессе изучения природы, – го­ворил он, – всегда несовершенно и не­адекватно». Ведь природа – начало безличное и внеэтическое. Только во внутреннем опыте человек открывает Божество как Личность, как нравст­венную Волю. Догматизм и метафизи­ка создают системы, которые пытаются примирить познание Реальности и через природу, и через дух. Но логиче­ским путем примирение это недости­жимо, о чем свидетельствует вся исто­рия мысли и религии.

б) В работе «Культура и этика» («Kultur und Ethik», Bern-Münch.,1923) Швейцер констатировал глубокий кризис, переживаемый человечест­вом. Ответственность за это он возло­жил на философию. Ее ориентация на всеобъемлющую логическую систему, на изучение природы и ее законов стала причиной этического бессилия философии, неспособности ее дать культуре жи­вую творческую основу. Все филосо­фы (за исключением стоиков) погру­жались в абстракции и тем самым за­вели человеческую мысль в тупик. Что касается мировых религий, то они чаще всего проникнуты жизнеотрицанием, ориентированы на бегство от мира, что также не могло стать здоровой основой для духовного прогрес­са. Единственным исключением явля­ется христианство в том виде, как оно выразилось в проповедях Иисуса Христа и апостола Павла.

в) Сам Швейцер считал себя христианином и проповедником Евангелия, однако его понимание христианства было весьма далеко от церковного. Он яв­лялся христианином в том смысле, в каком платоник является последовате­лем Платона. Христос для него – толь­ко Человек; Ему свойственны колеба­ния, заблуждения, ошибки; в Его уче­нии апокалиптический пессимизм иудейской эсхатологии (веры в близ­кий конец мира) переплетается с жиз­неутверждающей абсолютной *этикой. Именно последняя ставит Еван­гелие Иисуса выше всех других религий. Расходясь с либеральными теологами и экзегетами по частным вопросам, Швейцер остался типичным представителем этого направления в протестантизме. Но если Гарнак и другие либералы счита­ли евангельскую этику самодостаточной, Швейцер полагал, что она требует нового универсального обоснования. Такое обос­нование он нашел в собственной идее «благоговения перед жизнью».

г) Согласно Швейцеру, этический дух чело­века противостоит природе и пытает­ся обрести независимость от нее. В этом ему может помочь истинная фи­лософия, которая «должна исходить из самого непосредственного и всеобъем­лющего факта сознания. Этот факт гласит: “Я есть жизнь, которая хочет жить, я есть жизнь среди жизни, которая хочет жить”. Это не выдуман­ное положение. Ежедневно и ежечас­но я сталкиваюсь с ним. Из него вы­растает этическое единение с бытием», т.е. такое единение, которое укрепляет господство духа. Швейцер отрицал, что «мистика единения с бытием» носит пантеистический характер, ибо он был убе­жден в личностном откровении Бога через духовно-нравственный опыт человека.

Оптимистические, жизнеутвер­ждающие концепции, исходившие из метафизики, рушились при столкнове­нии с действительностью; пессимисти­ческие – лишали человека жизнеут­верждающей силы. Для выхода из этой коллизии Швейцер предложил этику «бла­гоговения перед жизнью». Это дуалистическое учение признает суровые законы природного бытия, но бросает им вы­зов, опираясь на нравственную волю чело­века, носительницу этической Божест­венной Воли. «Благоговение перед жизнью, – говорил Швейцер, – не позволя­ет человеку пренебрегать интересами мира. Оно постоянно заставляет его принимать участие во всем, что совер­шается вокруг него, и чувствовать свою ответственность за это». Сама по себе этика «благоговения перед жиз­нью» не противоречит церк. понима­нию христианства (см. статью *Природа и Библия); противоречие заключается в том, что Швейцер утверждал агностицизм по отношению ко всему, что человек по­стигает в *Откровении, кроме этики. Однако, хотя многие взгляды Швейцера не со­гласны с церковными, всей своей жиз­нью и служением он осуществил евангельский идеал на практике. Как отмечает русский православный богослов К.Комаров, этика Швейцера ценна тем, что «основана на утверждении о Божественном проис­хождении человеческого духа, нашед­шего свое абсолютное выражение в об­разе Иисуса Христа».

Эсхатологическая интерпретация Евангелия служит у Швейцера определенной цели: освободить Евангелие от всякой метафизики и выявить его этическую при­роду. Свои идеи о роли эсхатологии в Евангелии Швейцер наметил уже в своей первой экзегетической работе «Проблема Тайной вечери по научным исследова­ниям 19 в. и историческим свидетель­ствам» («Das Abendmahlsproblem auf Grund der wissenschaftlichen Forschung des 19. Jahrhunderts und dег historischen Berichte», Tüb., 1901). В этой монографии Швейцер противопоставил сакральному, жертвенному толкова­нию *Тайной вечери эсхатологиче­ское, связанное с символическим предвосхищением грядущего *«мессианского пира». Сакрально-жертвенное пони­мание Швейцер расценил как позднейшее, искажающее евангельскую идею. Между тем едва ли есть основания противопостав­лять эти две интерпретации Вечери, поскольку еще в ветхозаветной традиции *жертвоприношения были одновре­менно и священными трапезами.

Следующая работа Швейцера рассматривала *«мессианскую тайну», к которой в те годы привлек внимание экзегетов *Вреде. Книга называлась «Тайна Мессианства и Страстей. Очерк жиз­ни Иисуса» («Das Messianitats und Lei­densgeheimnis. Eine Skizze des Lebens Jesu», Tüb., 1901). B ней предвосхищением отверг мне­ние большинства протестантских библеистов, видевших в Мк. наиболее древнее Евангелие. Согласно Швейцеру, Мф. не менее древний и ценный источник, важный для понимания жизни и уче­ния Иисуса. Трудно себе представить, писал Швейцер, чтобы более поздние поколения христиан изобрели речь Христа перед отправкой апостолов на пропо­ведь ( Мф.10 ). Ведь из нее можно за­ключить, что явление *Сына Челове­ческого совершится прежде, чем уче­ники обойдут все палестинские города. Однако ничего подобного не произо­шло; не постигли апостолов и предска­занные Учителем бедствия и гонения: они вернулись к Нему благополучно, славя Бога.

Дальнейшее развитие идеи Швейцера полу­чили в его самой известной книге «От Реймаруса до Вреде» («Von Reimarus zu Wrede», Tüb.,1906). Во 2-м издании 1913 она была озаглавлена «История исследования жизни Ииcyca» («Ge­schichte der Leben – Jesu – Fors­chung»). B ней Швейцер рассмотрел основной концепции евангельской истории, главным образом про­тестантских авторов и представите­лей *рационализма в библеистике (*Шлейермахера, *Штрауса, *Ренана, И.Вайсса и других; в предисловии к 3-му изданию 1950 Швейцер подверг критике *мифологическую теорию происхождения хри­стианства).

Выводы Швейцера сводились к следующе­му: а) биографы Иисуса, пытаясь объ­яснить Его слова и мотивы Его поступ­ков, часто злоупотребляли сомнитель­ными догадками и произвольными психологическими гипотезами; б) все они мо­дернизировали евангельское учение, приспо­сабливая его к собственным религиозно-этическим взглядам, в частности, большинство либерально-протестантских экзегетов стремилось изобразить Христа лишь Учителем жизни, в то время как Он, по мнению Швейцера, был Вестником катастро­фы, Вестником приближения сверхъестественного Царства Божьего; в) толкова­тели думали, что Иисус Христос оду­хотворил, деэсхатологизировал иудейский *мессианизм и апокалиптику (см. статью *Деэсхатологизация), между тем как Он, согласно Швейцеру, полностью разделял веру в скорый конец этого мира; г) Евангелия не дают материала для построения полной «биографии Иисуса».

Выступая против своих предшест­венников и современников в библ. науке, Швейцер парадоксальным образом сам пошел по их пути и создал еще один вариант образа *«исторического Иисуса». Так, он принял распро­страненное со времен Ренана деление евангельской истории на два периода, но ис­толковал их по-своему. Прежде счи­талось, что первый, галилейский, пе­риод был отмечен успехом проповеди Царства Божьего, второй был време­нем отвержения Мессии, а перелом­ным моментом, разделившим два пе­риода, стало умножение хлебов у Вифсаиды, когда толпа пыталась про­возгласить Иисуса царем. По мнению же Швейцера, перелом наступил после воз­вращения учеников, посланных на проповедь. Отправляя их возвещать Царство Божье, Иисус якобы надеял­ся, что они, пройдя через горнило ис­пытаний, увидят Его преображение и явление в качестве Мессии еще до то­го, как обойдут Палестину. Убедив­шись в Своей ошибке, Он решил, что сможет освободить верных от испы­таний, если как Мессия, Служитель Господень, добровольно пойдет на­встречу смерти. Таким образом, Его поступки бы­ли определены «догматическими» причинами.

Самым ценным в учении Иисуса, по Швейцеру, является то, что Он, ожидая космической развязки, за короткое время успел сформулировать принципы Своей этики. Это была этика «периода ожида­ния», исходящая из учения *пророков. В проповеди Иисуса важна не ее иу­дейская оболочка, связанная с эсхато­логией, а учение о любви. Освобожден­ное от исторически преходящего и до­полненное этикой «благоговения перед жизнью», оно может стать мощ­ным этическим импульсом для совр. человечества.

Критики Швейцера выдвинули ряд воз­ражений против предложенной им реконструкции евангельского учения и ис­тории.

а) Стремление Христа избежать по­пыток толпы сделать Его своим политическим вождем вполне объясняет Его уход из Галилеи.

б) Евангельская этика – действи­тельно этика «промежуточного перио­да». Но подразумевается ли в словах Христовых, что этот период будет кратким? В тех речах Спасителя, которые даже самые осторожные экзегеты при­знают подлинными, содержится нема­ло указаний на достаточно длитель­ный период, предваряющий Парусию (см. статьи: *Осуществленная эсхатология; *Эсхатология библейская).

в) Если бы Христос, как говорит Швейцер, жил в «мире фантастических образов иудейской эсхатологии», апокалиптическая тематика играла бы в Евангелии неизмеримо большую роль. Однако она вы­ступает на первый план лишь в *Малом Апокалипсисе.

г) Учение о внезапном наступлении Царства Божьего, как показали *Додд и другие библеисты, не обязательно пред­полагает скорый катастрофический конец истории. Суд над миром начался с мо­мента первой проповеди Христовой, и нет прямых указаний на то, сколько он будет длиться.

д) Иудейская апокалиптическая литература была насыщена аллегориями и поражающими воображение картинами. В проповеди Христовой, напротив, со­всем нет этой фантастичности, экзаль­тированности, устрашающих образов. Она отличается простотой, жизненно­стью, духовной трезвостью.

е) И, наконец, христианское сознание не мирится с гипотезой о том, что Еван­гелие – причудливый конгломерат за­блуждений и истины. И какой крите­рий может быть предложен для его «очищения» от «ложных элементов»? Швейцер видит этот критерий в «современ­ном мышлении». Но ведь он сам ука­зывал на бессилие и провалы в этом мышлении. Имеют ли в таком случае идеологии, породившие глубокий кри­зис 20 в., право выступать как автори­тетные судьи Евангелия? Не вернее ли будет обратное: именно Евангелие не­сет в себе «суд веку сему».

Труды Швейцера об апостоле Павле вызвали го­раздо меньше возражений. Первый из них был посвящен толкованиям уче­ния апостола, начиная с *Гроция («Ис­тория исследований о Павле»; «Die Geschichte der paulinischen Forschung», Tüb.,1911). Дискуссий о *датировке посланий Швейцер коснулся лишь для того, чтобы подтвердить подлинность основных посланий. Главное внимание в моно­графии уделено интерпретации бого­словия апостола. Швейцер обстоятельно критикует тех авторов (например, *Буссе), которые пытались вывести учение апостола Павла из эллинистических мистерий и античных религий спасения. Он показыва­ет, что «апостол язычников» сохранил в чистоте библейские основы своей пропове­ди. Правильно понять Павла, считает Швейцер, можно лишь в свете эсхатологии. Над этой проблемой Швейцер работал многие го­ды и завершил исследования уже в Аф­рике обширным трудом «Мистика апостола Павла» («Die Mystik des Apostels Paulus», Tüb.,1930).

Согласно Швейцеру, апостол Павел был верен ветхозаветной идее трансцендентности Бо­га, с Которым человек не может слить­ся даже в самом высоком мистическом переживании. Но это не значит, что мис­тика закрыта для человека. Апостол Павел учит, что единство с Богом люди обре­тают через Иисуса Христа. Вместе с Ним, умершим, воскресшим и преоб­раженным, преобразятся в момент Парусии и все верные. Эту эсхатологическую тайну предваряет Крещение, знаменуя грядущую, вполне реальную транс­формацию избранных. Швейцер отрицал распространенный тезис о том, будто апостол Павел исказил учение Христа. По его мнению, апостол Павел, как и Основа­тель христианства, верил в скорый ко­нец мира, но так же, как Иисус, вло­жил в старую эсхатологию «идеи, которые с этической и духовной точек зрения окончательны и пригодны на все времена, даже если мы видим, что их источником является эсхатологическая метафизика». В лице апостола Павла, пишет Швейцер в заключение своего труда, христиа­не имеют вдохновляющий пример, ибо он постиг Иисуса не как факт прошло­го, а как живую реальность настоящего и вечного. Мистическое учение Павла о спа­сении «коренится в Евангелии Иису­са». Быть спасенным значит быть в Бо­ге через Христа, через вхождение в Его Царство, где безраздельно господству­ет любовь. «Великая заповедь Иисусо­ва о любви сияет во всем своем блеске в Павловом гимне любви, которая боль­ше веры и надежды».

В швейцеровской трактовке новозаветных книг Христос и апостол Павел поставлены рядом. И все же Швейцер не решается пол­ностью снять покров тайны с личности Христа. Отказываясь назвать Его Сы­ном Божьим, он все же верит, что именно в Нем «Бог явил Себя как во­лю к любви», что «через единение со Христом единение с Богом совершает­ся в единственно доступной нам фор­ме». Тайна остается и не подвергается окончательному рационализированию. Свою книгу о поисках «истори­ческого Иисуса» Швейцер оканчивает знаме­нательными словами: «Он приходит к нам Неведомый, как пришел Он неко­гда на берег озера к людям, не знавшим Era. Он говорит и нам: “Следуй за Мной!” и ставит перед нами задачи, со­ответствующие нашему времени. Он зовет. И тем, кто повинуется Ему – мудрецам и простым людям, – Он от­крывает Себя в труде, в борьбе, в стра­даниях, через которые Он ведет Сво­их учеников; и на собственном опыте, как невыразимую тайну, они постиг­нут, Кто Он».

♦ Die psychiatrische Beurteilung Jesu, Tüb.,1913 (англ. пер.: The Psychiatric Study of Jesus, Boston, 1948); Das Christentum und die Weltreligionen, Münch.,1922 (англ. пер.: Christianity and the Religions of the World, L.,1923); Aus meinem Leben und Denken, Lpz.,1931 (англ. пер.: Albert Schweitzers Leben und Denken; Selections. N.Y.,1949); Reich Gottes und Christentum, Tüb.,1967 (англ. пер.: The Kingdom of God and Primitive Christianity, N.Y.,1968); в рус. пер.: Культура и этика, М.,1973; Письма из Ламбарене, М.,1978; Из воспоминаний детства и юности, в сборнике «Парус», М.,1980; Мировоззрение индийских мыслителей, в книге: Восток-Запад: Исследования, переводы, публицистика, М.,1988.

● Альберт Швейцер – великий гуманист ХХ в. Воспоминания и статьи, М.,1970; Геттинг Г., Встречи с Альбертом Швейцером, пер. с нем., М.,1967; Грекова Т.И., Странная вера доктора Швейцера, М.,1985; Завадская Е.В., Восток на Западе, М.,1970; Комаров К., «Благоговение перед жизнью» – идеал служения людям доктора Альберта Швейцера, ЖМП, 1976, №1; Левада Ю., Альберт Швейцер – мыслитель и человек, ВФ, 1966, № 2; Лилиенфельд Ф. фон, Образцы евангельского благочестия в ХХ в. Альберт Швейцер, БТ, 1973, сб.10; Носик Б., Швейцер, М.,1971 (с библиогр.); Фрайер П.Г., Аль­берт Швейцер. Картина жизни, М.,1982; ФЭ, т.5; Хюбшер А., Мыслители нашего време­ни, М.,1962; Сlаrk H., Philosophy of Albert Schweitzer, L.,1964; *Robinson J.A.Th., In the End, God. L.,1950; *Robinson J.M., A New Quest of the Historical Jesus, L., 1959; прочую библиографию см. в указанных сочинениях, в ФЭС, ODCC, р.1248 и в статье *Эсхатологи­ческая школа.

Источник

Идеи гуманизма в философско-этической концепции А. Швейцера

Дата публикации: 13.10.2016 2016-10-13

Статья просмотрена: 2801 раз

Библиографическое описание:

Хадисова, К. В. Идеи гуманизма в философско-этической концепции А. Швейцера / К. В. Хадисова. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2016. — № 20 (124). — С. 625-626. — URL: https://moluch.ru/archive/124/29778/ (дата обращения: 20.12.2021).

Как свидетельствует история, впервые идеи гуманизма и ненасилия зародились еще в глубокой древности в недрах религиозной мысли — в иудаизме, христианстве, исламе, буддизме, конфуцианстве. Как правило, понимание этих идей складывалось как подчинение божественной, природной и общественной необходимости, толерантное отношение ко всему живому, непричинение вреда окружающему миру, постоянная устремленность к добру, ориентация человека в первую очередь на религиозно-нравственные ценности. Можно отметить, что она присуща всем религиям и культурам, определяющим духовное и культурное многообразие современного мира. Таким образом, обнаруживается в любой религиозной и философско-этической системе. Гуманизм — это не только идейное течение, возникшее в эпоху Ренессанса, но и особый образ жизни, по которому человек формирует свои отношения с людьми, с какой степенью ответственности относится ко всему живому, к природе.

Этика благоговения перед жизнью — это философско-этическое направление, возникшее еще в XX в., идейным вдохновителем которого являлся выдающийся гуманист, просветитель, философ, врач — Альберт Швейцер (1875–1965). Основной принцип этической концепции А. Швейцера, который путем долгих изысканий он сформулировал, выражается в «благоговении перед жизнью» в любой ее форме, стремление к ее сохранению, создание достойных условий для ее развития, облегчение страданий живущих. Как утверждает А. Швейцер, духовное бытие связано с природным, и, следовательно, благоговение перед жизнью можно отнести как к природным, так духовным явлениям, поскольку преклонение перед естественной жизнью, как правило, влечет за собой преклонение перед жизнью духовной. По мнению А. Швейцера, в качестве объекта нравственного отношения можно рассматривать любую жизнь — человека, природы, животного мира, микроорганизмов. Таким образом, он отожествляет нравственную ценность всех существующих форм жизни. Тем более, что на примере XX в. со всей очевидностью встал вопрос о том, что дальнейшее существование нашей цивилизации невозможно без пересмотра взглядов на взаимоотношение человека и природы.

Под альтруизмом А. Швейцер понимает самоотречение, и в тоже время индивидуализм, отстаивая идею рациональности. Как свидетельствует и его собственный опыт жизни, основой становится мысль о самоотречении как средстве творческой добродеятельности. Как полагает А. Швейцер, самоотречение, альтруизм не направлен на строгий аскетизм, он не обесценивает человека как личность, а наоборот, позволяет ему освободиться от эгоизма, предвзятости и излишнего субъективизма в оценке чужих поступков, от стремления судить и осуждать других, платить за зло злом, мстить и т. п. А. Швейцер признает человеческое прощение как важный инструмент и средство недопущения зла в человеческую душу. Он позволяет себе пренебречь злом и тем самым как бы отменяет, и, возможно, может помочь его искоренить.

А. Швейцер активно поддерживал всякое действие, направленное на сохранение жизни, возможно, именно поэтому он бросил успешную карьеру профессора, с тем, чтобы выучиться медицине и с этими навыками врача, поехать в Африку, в Ламбарене с миссионерской деятельностью. А. Швейцер подчеркивал религиозный характер своего мировоззрения, усматривая явно положительные результаты взаимодействия и взаимопроникновения христианской нравственности и рационалистического способа осмысления мира [1, С. 178–182].

Концепция этики «благоговения перед жизнью» была разработана и подтверждена практической деятельностью Альберта Швейцера. Его основополагающими идеями явилось то, что, как он полагает, что кризис современной западноевропейской и общемировой культуры грозит гибелью цивилизации, а возможным средством преодоления назревшего духовного кризиса видел в создании новой общечеловеческой этики, которую он обозначил как «душа культуры». По его мнению, новая этика (универсальная, оптимистическая, гуманистическая, практически-действенная) в первую очередь, должна способствовать развитию, основываясь на принципе благоговения перед жизнью, выступающего в качестве критерия различения дихотомии добра и зла: все, что сохраняет, одухотворяет, возвышает жизнь, есть добро; все, что наносит ей ущерб, соответственно, является злом. Особо А. Швейцер выделял значение постоянного нравственного самосовершенствования, основу которого составляли понимание ценности «благоговения перед жизнью», а также вера в его конструктивные возможности и ресурсы, требующие подтверждения личным действием, при этом иметь чистую мотивацию и приводимыми в жизнь «чистыми» средствами.

Как следует из основных принципов этики благоговения, самой главной ценностью является жизнь, причем во всех ее проявлениях, и если человек способствует сохранению и процветанию жизни, он поступает правдиво и естественно — творит добро, если же уничтожает любую жизнь и препятствует ей — совершает зло. Жизнь рассматривается в самом широком философском смысле, и уничтожение живого без нужды, просто походя, даже придорожного цветка составляет зло, а спасение раненого животного вне зависимости от его пользы есть добро.

А. Швейцер подчеркивает роль и громадное значение милосердия и сострадания, сочувствия ко всем живым существам, независимо от их положения и иерархии в природе, то есть как о норме сосуществования в мире. Этический принцип благоговение перед Жизнью, в первую очередь, требует сочувствия, любви в самом высоком смысле, т. е. любви как служения всем творениям, независимо от их близости к человеческой природе.

Также можно выделить основные постулаты, которые сформулировал А. Швейцер в своей концепции «этики благоговения перед жизнью»: так, например, он считал, что безжизненная идея мира должна быть заменена реальным миром, полным жизни. При этом, по его мнению, знания о мире, которые человек владеет, то это только то, что все существующее, как и он сам, является проявлением воли к жизни. При этом, по отношению к этому миру человек может иметь как пассивное, так и активное. Поскольку он как существо, стоящее в пассивном отношении к миру, он, как правило, приходит к душевной связи с ним через умиротворение, смирение; то как существо, находящееся в активном отношении к миру, он приходит к духовной связи с ним, и в первую очередь, благодаря тому, что не живет для себя одного, а чувствует себя одним целым со всей жизнью.

Как считает, Альберт Швейцер, для человека, по-настоящему нравственного, жизнь — священна, причем, даже та, которая находится на нижней границе шкалы ценностей. Различие он допускает только в зависимости от конкретного случая, исключительно под давлением обстоятельств, необходимости, например, когда возникает случай выбора и ему предстоит решить, какой из двух жизней он должен пожертвовать, чтобы сохранить другую. «Если этика благоговения перед жизнью затронула его, — пишет А. Швейцер, — он наносит вред жизни и разрушает ее лишь в силу необходимости, которой он не может избежать, и никогда — из-за недомыслия». Поскольку человек является свободным человеком он призван использовать всякую возможность, чтобы испытать блаженство: оказаться в состоянии помочь жизни и отвести от нее страдание и разрушение.

А. Швейцер полагал, мысли о таинстве жизни как таковой и своей собственной, а также и о связях, неразрывно соединяющих его, человек уже не может относиться к своей и окружающей жизни иначе, как в соответствии с принципом «благоговения перед жизнью», и следовательно, этот принцип обязательно проявится в нравственном, мировосприятии и жизнеутверждении, которое найдет отражение в его действиях, поскольку в этом случае он будет не просто жить, и существовать, а начнет по-настоящему испытывать жизнь.

Источник