что послужило причиной крестьянских восстаний начала xx в
КРЕСТЬЯНСКАЯ ВОЙНА 1918‒1922
Крестьянская войнa 1918—1922 — составная часть Российской революции 1917 и Гражданской войны в России 1917—1922, совокупность восстаний и повстанческих движений, преимущественно крестьянских по социальному составу.
В К. в. вовлекались представители разных социальных слоев. Но крестьянство не только преобладало количественно, но и определяло задачи повстанческого движения. В отличие от волн крестьянский восстаний, К. в., как и другие крестьянские войны, имела очаги, существовавшие длительное время. Однако К. в. охватывает гораздо большую территорию, чем эти очаги, проявляясь в скоротечных восстаниях, среди которых были даже более массовыми, чем повстанческое движение в очагах. Причиной К. в. стала нерешенность аграрно-продовольственного вопроса.
В середине 1918 развернулось повстанческое движение против австро-германской оккупации на Украине. Возникло Махновское движение, которое в дальнейшем, до 1921, вело вооруженную борьбу также с белым движением, Украинской Народной Республикой (УНР) и коммунистами (вступая с последними двумя силами в тактические союзы). Развал режима оккупации после Ноябрьской революции в Германии вызвал подъем повстанческого движения. 14 ноября 1918 развернулось восстание сторонников восстановления УНР, которых поддержали широкие массы крестьян. После падения режима П. Скоропадского 14 декабря 1918 начались боевые действия между сторонниками советской власти (включая махновцев) и УНР. Некоторые повстанческие командиры, выступавшие против немцев и Скоропадского, перешли на сторону советской власти. Но по мере распространения на Украину «военного коммунизма» многие из них восстали против коммунистов (см., например, Григорьева выступление 1919).
Крестьяне сопротивлялись изъятию хлеба, лошадной повинности и произволу коммунистов и советского актива. 5 марта 1919 началась «Чапанная война» 1919, охватившая Самарскую, Симбирскую, Пензенскую, Уральскую, Оренбургскую и Казанскую губернии. Повстанцы, выступавшие против коммунистов, но за власть Советов, взяли Ставрополь на Волге (ныне Тольятти), блокировали Сызрань, угрожали Самаре. В момент наивысшего подъема восстания в нем участвовало около 180 тыс. крестьян. Но уже 14 марта 1919 основные очаги восстания были подавлены.
Повстанцы, действовавшие на советской территории, как правило, выступали также против белого движения и отказывались от союза с ним. Исключение составляло казачество и некоторые отряды дезертиров. Восстания казаков на Дону, на Урале, в Сибири и на Дальнем востоке становились частью белого движения.
Весной 1919 К. в. шла в Поволжье от Сызрани до Астрахани, в Черноземье от Курска до Тамбова, в Тверской губернии и севернее. Восстания в Тамбовской, Воронежской и Саратовской губерниях создали угрозу тылам красных. Но в большинстве своем повстанцы не желали помогать белым, опасаясь, что они вернут землю помещикам или заставят платить за нее выкуп. С конца лета 1919 К. в. на советской территории временно идет на спад.
Причина волнообразного характера крестьянской войны — колебание крестьянства между красной и белой угрозами и отсутствие политического руководства движением в центральных регионах России. Коммунисты с помощью репрессий предотвращали восстановление связей крестьянства и организаций эсеров, к тому же дезорганизованных из-за противоречий по поводу отношения к белым, красным и гражданской войне.
Большинство крестьян было недовольно политикой белых диктатур, на территории которых тоже шла К. в. Когда Вооруженные силы Юга России пришли на Украину, крестьянские восстания вспыхнули с новой силой. На левобережье Днепра был создан махновский район, не контролируемый белыми, Н. Махно взял Екатеринослав и Александровск. На правобережье в повстанческом движении преобладали сторонники УНР. Повстанчество отвлекало значительные силы белых.
В Сибири К. в. была направлена против колчаковского режима. Поскольку режим «военного коммунизма» не успел утвердиться в Сибири, коммунисты, анархисты и эсеры здесь действовали в союзе. Партизанские лидеры могли сочувствовать и большевистским лозунгам, понимаемым анархически, и анархистским, понимаемым полубольшевистски. Зимой 1918—1919 в тайге действовали партизанские отряды П. Лубкова (Мариинский уезд), В. Шевелева и И. Новоселова (Кузнецкий уезд), Г. Рогова (Барнаульский уезд), И. Третьяка (Горный Алтай) и др. Эти отряды бродили по тайге, то соединяясь, то расходясь, нападали на небольшие воинские команды, убивали чиновников, отбирали продовольствие у кулаков и торговцев, раздавая населению. Летом 1919 — зимой 1920 отряд анархиста Н. Каландаришвили вырос с 500 до 2 тыс. бойцов и, установив связи с коммунистами, подошел к Иркутску. Время от времени вспыхивали восстания (например, Кустанайское в марте 1919). Рогов в декабре 1919 взял Кузнецк. На Дальнем востоке анархист Я. Тряпицын в феврале 1920 взял Николаевск-на-Амуре, вступив в бои с японцами, осуществлявшими интервенцию.
В условиях разгрома белого движения Реввоенсовет республики 1 декабря 1919 издал приказ Южному фронту «О мерах преодоления партизанства», который должен был предотвратить сохранение боровшихся с белыми повстанческих отрядов в составе РККА. Они должны были расформировываться. Такая же политика проводилась и в Сибири. После разоружения отрядов были арестованы партизанские командиры Г. Рогов, И. Новоселов, П. Лубков, И. Третьяк и др. По мере распространения «военного коммунизма» за Волгу, на Южн. Урал, Украину и Сибирь антикоммунистическое повстанчество здесь стало массовым.
В феврале-марте 1920 в Уфимской, Казанской и Самарской губерниях произошло «Вилочное восстание» (крестьяне были вооружены, в частности, вилами). В августе 1920 развернулось Антоновское восстание 1920—1921. В Сибири наиболее крупное восстание 3 мая 1920 возглавил анархист Новоселов, считавший, что коммунисты восстанавливают буржуазную диктатуру. Новоселов создал Федерацию алтайских анархистов, ядром которой стали партизаны армии Рогова, который после освобождения примкнул к выступлению. В июле 1920 в Сибири против коммунистов сражалась 21 тыс. партизан.
Особенно опасными для коммунистического режима были связи между красными воинскими частями и возмущенной деревней. В июле—сентябре произошло Сапожкова выступление 1920.
Разгром белого движения привел к вступлению Российской революции в новую фазу. Исчезновение угрозы белой «контрреволюции» лишило оснований политику «военного коммунизма», которая формировалась в условиях мобилизации всех сил ради победы в гражданской войне. Но большевики не собирались отказываться от «военного коммунизма», так как считали его прямой дорогой к новому коммунистическому обществу. Режим был сохранен во всей полноте. Социальная напряженность стала стремительно нарастать.
Анархисты и левые эсеры надеялись, что это приведет к «третьей революции» (по аналогии с Февральской и Октябрьской), в ходе которой народ свергнет большевистскую диктатуру. И действительно, в 1920—1921 разразился острый социально-политический кризис, знаменовавший финал Российской революции. Начался новый подъем повстанчества, разрастались старые очаги, возникали новые (Западносибирское восстание 1921, восстание под руководством И. Колесникова в Воронежской губернии, Якутский поход 1921—1923). Кульминацией «третьей революции» стало Кронштадтское восстание 1921, воспринятое коммунистическим руководством в контексте крестьянских восстаний. В. И. Ленин считал эту «мелкобуржуазную контрреволюцию» опаснее, чем открыто контрреволюционное противостояние со стороны Белой армии А. И. Деникина. В результате Х съезд РКП(б) 15 марта 1921 принял решение об отмене продовольственной разверстки, положив начало переходу от «военного коммунизма» к новой экономической политике. Уступки крестьянству привели к оттоку сельских масс от повстанческого движения, чему способствовали также голод 1921—1922 и репрессии против оппозиции и повстанцев. Против повстанцев были брошены лучшие силы Красной армии, освободившиеся с фронтов против белых. Красные обладали численным перевесом, были лучше вооружены, действовали методично и жестоко.
8 ноября 1921 — 7 февраля 1922 произошло восстание в Карелии, ставшее последним крупным выступлением этого периода в Европейской части России. В Азиатской части локальное повстанчество продолжалось и позднее (в частности, басмачество).
Несмотря на отдельные успехи, повстанческим движениям не хватило времени и сил, для того чтобы переломить общие тенденции развития и угасания революции.
Лит.: Алешкин П. Ф., Васильев Ю. А. Крестьянская война в России в условиях политики военного коммунизма и ее последствий (1918—1922). М., 2010; Борисов Д. А. Колесниковщина. Антикоммунистическое восстание воронежского крестьянства в 1920—1921 гг. М., 2012; Борисова З. А. Чапанная война в тылу Восточного фронта // Краеведческие записки. Вып. IX. Самара, 2000; За советы без коммунистов. Крестьянское восстание в Тюменской губернии (1921 г.). Сборник документов. Новосибирск, 2000; Кондрашин В. В. Крестьянство в России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма. М., 2009; Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919—1921 гг. «Антоновщина». Документы и материалы. Тамбов, 1994; Крестьянское движение в Поволжье. 1919—1922. Документы и материалы. М., 2002; Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. М., 2006; Осипова Т. В. Российское крестьянство в революции и гражданской войне. М., 2001; Самошкин В. В. Антоновское восстание. М., 2005; Сибирская Вандея. Документы в двух томах. М., 2000—2001; Шубин А. В. Махно и его время. О Великой революции и гражданской войне в России и на Украине. М., 2013.
Сетевое крестьянское восстание в 1902 году
Сорок лет после отмены крепостного права понадобилось для того, чтобы крестьяне вновь захотели земельного передела
До 1917 года количество ежегодных крестьянских восстаний было лучшим индикатором политической и социальной обстановки в Российской империи. В начале XIX века ежегодно их происходило в среднем по 26. Под эту категорию попадали одиночные и коллективные выступления. Это время отмечено полной консервацией ситуации в деревне — ни одна попытка большой крестьянской реформы властями не была доведена до конца.
После поражения в Крымской войне, накануне отмены крепостного права, крестьяне бунтовали все чаще: в 1856 году — 66 случаев; в 1857 году — 100; в 1858 году — 378; в 1859 году — 797. Позже историки назовут это главной приметой складывания на тот момент в России революционной ситуации. Отмена крепостного права становилась актом самосохранения имперской власти.
После Великих реформ Александра II количество выступлений пошло на убыль. В 1870-е годы, в пик деятельности народников, крестьяне бунтовали уже с гораздо меньшим желанием, чем в прежние десятилетия — в среднем 36 случаев в год. В 1880-е годы — время контрреформ Александра III — фиксируется в среднем 73 ежегодных выступления, а в 1890-е годы число восстаний возрастает до 57 в год.
Относительно низкий уровень социальных брожений среди крестьян продолжал убеждать монарха и сторонников самодержавия в том, что крестьянство, согласно теории официальной народности, остается опорой трона. При этом никто не мог предложить вариантов главной, с каждым годов увеличивающейся проблемы пореформенного села — крестьянского малоземелья. Фактически, повторялась ситуация первой половины XIX века, когда все понимали необходимость отмены крепостного права, но никто не хотел брать на себя ответственность за это решение. Революционная ситуация в России снова стала созревать именно в деревне.
И целой России мало
В 1861 году в России от крепостной зависимости были освобождены около 23 миллионов человек, из которых 22 миллиона проживали в Европейской части империи на землях нынешней Украины, Белоруссии и России. Это число не включало в себя еще 18 миллионов государственных крестьян, которых окончательно освободили через пять лет, в 1866 году. В конце XIX века крестьянство составляли около 100 миллионов человек по всей Российской империи. За сорок лет, прошедших после крестьянской реформы, сельское население страны выросло более чем в два раза.
Перед государством вставала проблема крестьянского малоземелья. Если сразу после реформы на одну душу сельского населения приходилось в среднем около 3,3 десятины земли, то к началу XX века из-за роста населения один крестьянин иногда довольствовался меньше чем одной десятиной (1 десятина — 1,01 га), что неизбежно вело к снижению и жизненного уровня земледельцев, и темпов модернизации села.
Решение проблемы малоземелья тормозила не только нерешительность власти, но и косность крестьянских общин. Они управлялись сельскими сходами, которые выбирали старосту. Сходы ведали перераспределением земли между членами общины и выплатой налогов государству. Официальная история этого института в начале XX века не насчитывала и ста лет. Общину сделали главным инструментом регулирования крестьянской жизни только во времена Николая I, но за короткий срок она превратилась в одно из важнейших явлений русской жизни. Существующие по принципу круговой поруки (общей ответственности) общинники не были заинтересованы в уходе своих членов, да и государство не способствовало общинной реформе.
При этом крестьяне знали, где взять землю, не выходя из общины, — у помещиков. Несмотря на общий упадок в пореформенной России «дворянских гнезд», помещичье землевладение продолжало оставаться значительным. Хотя в собственности помещиков было сосредоточенно всего 13% пригодных для ведения сельского хозяйства земель, а также какое-то количество лесных и водных угодий.
Социально-экономическое расслоение в деревне росло. В публицистику о ситуации в деревне на рубеже XIX—XX веков вошли несуществовавшие ранее термины, отразившие этот процесс: кулак, середняк и бедняк. При этом большинство крестьян оставались солидарны в том, что помещичье землевладение должно быть ликвидировано, землей должен владеть тот, кто ее обрабатывает.
Государство же с очередным витком крестьянской реформы не спешило. Помещики, особенно освоившиеся в новых капиталистических реалиях, ратовали за сохранение и приумножение крупной собственности на землю. Крестьяне роптали. Пробуждались после нескольких десятилетий народники — русские аграрные социалисты, делавшие ставку на крестьянство как революционный класс.
«Нет хлеба! Нет земли! А не дадите — все равно возьмем!»
Первый год XX века в России выдался неурожайным. Его последствия не привели к масштабному голоду, но заставили крестьян в европейской части империи затянуть потуже пояса.
К весне 1902 года немногие продукты, оставшиеся у крестьян, начали заканчиваться — в ход пошли припасенные для посевной семена. Перед многими губерниями серьезно встала угроза массового голода.
Особенно тяжелой ситуация была в Харьковской и Полтавской губерниях. Черноземные богатые земли после прихода сюда Российской империи стали местом активного развития помещичьего землевладения. После 1861 года помещики здесь продолжали сохранять большую часть земель при сокращении крестьянских наделов. В ситуации угрозы голода и обнищания многих семей в начале 1902 года социальное напряжение в деревне стало расти.
Начали вспыхивать волнения. Власти вначале не обращали на них пристального внимания, считая их обычными, случавшимися до того неоднократно. Но на этот раз они ошибались.
Первые беспорядки начались в селе Поповка Константиноградского (ныне Красноград) уезда Полтавской губернии 9 марта по старому стилю. Местные крестьяне напали на экономию (ферму. — РП) герцогов Мекленбург-Стрелицких. Выгнав сторожей, нападавшие вывезли картофель и сено, которых особенно не хватало в округе.
Через несколько недель загорелось имение помещика Роговского. Вновь основной целью восставших крестьян были помещичьи амбары: вывозились продовольствие и корма. К концу марта уже каждый день в Полтавской губернии горели новые усадьбы. Быстро наружу вышел и другой конфликт из-за социального расслоения в селе — теперь наряду с помещиками нападению подвергались и кулаки.
В начале апреля вслед за Полтавской губернией крестьянские мятежи охватили и Харьковскую. Только первого апреля одновременно было совершенно 22 нападения на помещичьи хозяйства. Свидетели восстания с удивлением замечали, что крестьяне стремились тут же засеять захваченные помещичьи земли, надеясь, что потом их не отнимут.
В следственных материалах так описывают причины, побудившие крестьян к восстанию: «Когда потерпевший Фесенко обратился к толпе, пришедшей его грабить, с вопросом, за что они хотят его разорить, обвиняемый Зайцев сказал: «У тебя одного 100 десятин, а у нас по одной десятине на семью. Попробовал бы ты прожить на одну десятину земли. «».
Один из крестьян жаловался следователю: «Позвольте рассказать вам о нашей мужичьей, несчастной жизни. У меня отец и шесть малолетних без матери детей и надо жить с усадьбой в 3/4 десятины и 1/4 десятины полевой земли. За пастьбу коровы мы платим 12 рублей, а за десятину под хлеб надо работать три десятины уборки (то есть отрабатывать у помещика. — РП). Жить нам так нельзя. Мы в петле. Что же нам делать? Обращались мы, мужики, всюду. нигде нас не принимают, нигде нам нет помощи».
Позже следователи отмечали, что восстание проходило под общим лозунгом «Нет хлеба! Нет земли! А не дадите — все равно возьмем!» Всего в нем приняли участие около 40 тысяч крестьян из 337 сел.
Сухие цифры статистики о положении крестьян в Полтавской и Харьковской губерниях говорят следующее. В Константиноградском уезде Полтавской губернии на 250 тысяч проживающих там крестьян приходилось только 225 тысяч десятин земли. В Валковском уезде Харьковской губернии 100 тысяч крестьян довольствовались всего 60 тысячами десятин. Подобная ситуация была и в других уездах, охваченных восстанием.
Только через три недели в Санкт-Петербурге осознали всю тяжесть положения. К этому моменту в Полтавской и Харьковской губерниях были разгромлены 105 дворянских усадеб и экономий. Войска начали ответную карательную операцию. К ней были привлечены девять батальонов пехоты и 10 казачьих сотен.
Полиция и армия обычно окружали восставшие деревни, после чего в них начиналась первичная экзекуция, сводившая к порке кнутом и изъятии награбленного. В селе Ковалевка в Полтавском уезде была расстреляна толпа собравшихся крестьян за оказанное ими сопротивление: были убиты двое и семеро ранено. Надо отметить, что во время Полтавско-Харьковского восстания ни один помещик не погиб от рук крестьян.
Началось следствие. К суду были привлечены около тысячи человек. В декабре к тюремным срокам до четырех с половиной лет приговорили около 800 человек, из которых 761 человек был помилован. Вместо тюремного срока Николай II наложил на крестьян обязанность выплатить пострадавшим помещикам в совокупности 800 тысяч рублей. Полностью оправданы были только 123 человека.
Русская революция началась на Украине
Полтавско-Харьковское восстание украинских крестьян потянуло за собой целую цепочку мятежей. Только в 1902 году они вспыхнули в Киевской, Орловской, Черниговской, Курской, Саратовской, Пензенской, Рязанской губерниях. В этих регионах они развивались по сценарию весеннего восстания: мятеж и разграбление помещичьей экономии в одной деревне приводил к цепной реакции — дворянские усадьбы загорались в соседних населенных пунктах. Общим в указанных регионах было наличие высокой концентрации помещичьего землевладения, а следовательно, и высокого уровня крестьянского малоземелья.
Со времен Пугачевского восстания (1773—1775) имперские власти отвыкли от масштабных бунтов крестьян. В течение всего XIX столетия волнения охватывали только один населенный пункт — соседи редко решались на поддержку. В 1902 году крестьянское восстание и дальнейшие волнения стали происходить по сетевому, вирусному принципу: беспорядки в одной деревне перекидывались на соседние, постепенно захватывая новые территории. Всего же за 1901—1904 годы их произошло в два раза больше, чем за 1897—1900 годы — 577 против 232 случая.
Новый характер крестьянских выступлений означал, что в деревне произошли глубокие социальные перемены. Крестьяне начали постепенно осознавать себя как класс, имеющий общие цели: прежде всего это раздел земли на справедливых, как они их понимали, условиях.
За прошедшие после отмены крепостного права годы у русской интеллигенции успел сложиться образ крестьянина как долготерпца и мученика, который предпочитал страдать, но не бороться за свои права. Поражение народничества в 1870-80-х годах во многом объяснялось невосприимчивостью крестьян к политической пропаганде. Но, как показало время, во времена Александра II в селе еще не сложились необходимые условия для революционной агитации.
В партии неонародников, взявших в начале XX века название социалистов-революционеров (эсеров), долго велись споры о том, что крестьянин ныне не представляет интереса для революционной агитации и необходимо сосредоточиться на рабочем классе и интеллигенции. События первых лет XX века заставили эсеров вновь вернуться к корням — к работе среди крестьян.
В начале декабря 1904 года директор Департамента полиции Алексей Лопухин написал докладную записку императору Николаю II об итогах расследования и анализа причин Полтавско-Харьковского восстания. Лопухин в документе подчеркивал, что в деревне уже все готово для еще больших выступлений. «Беспорядки эти, поистине достойные названия бунта, были до того ужасны, что, оценивая их теперь, почти через три года, нельзя не содрогаться от основанного на наблюдении над ними сознания той неожиданной простоты, с которой может вспыхнуть в России и разрастись народный мятеж. Если наступит минута, когда в значительном количестве губерний империи крестьянам станет жить невмоготу, и если в одной из этих губерний появится какой-либо внешний толчок для беспорядков, они могут разрастись в такое разнузданное движение, волны которого охватят территорию столь обширную, что с ними нельзя будет справиться без кровавой расправы», — писал Лопухин царю.
И минута, и кровавая расправа не заставили себя долго ждать — через месяц в Петербурге случилось «Кровавое воскресение», с которого началась Первая русская революция. За 1905—1907 годы, пока она длилась, в Российской империи произошли 7165 крестьянских выступлений.
Министр земледелия Алексей Ермолов позже специально подчеркивал в письме Николаю II: «Лозунгом восставших служила идея о принадлежности всей земли крестьянам».
Причины и корни крестьянских восстаний в Советской России (1918—1922 гг.). Статьи
В книге рассказывается о причинах, корнях, истоках и начале крестьянских восстаний в России против советской власти в условиях политики военного коммунизма в 1918—1922 годах.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Причины и корни крестьянских восстаний в Советской России (1918—1922 гг.). Статьи предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
© Юрий Васильев, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Судьба земледелия и крестьянства
Дискуссия о грядущем обществе
Гипнотическое влияние успехов европейского капитализма в индустриальном развитии во второй половине XIX века на представителей общественной мысли, в первую очередь на марксистов, создавало представление, что капитализация всего мирового хозяйства является только вопросом времени. В сравнении с капиталистическим хозяйством все остальные формы хозяйственной организации воспринимались как отсталые. Подобный взгляд распространялся не только на сферу промышленности, но и на все остальные области хозяйственной деятельности. Перспектива земледелия считалась предрешенной: последняя твердыня семейного производства должна была капитулировать перед тотальным натиском машинной индустрии и капитала. На рубеже XIX — XX веков имела место знаменательная дискуссия между марксистами и их оппонентами: одно направление ориентировалось на грядущее всемерное укрупнение и обобществление крестьянских хозяйств, другое отдавало предпочтение мелкому крестьянскому хозяйству, настаивая на его живучести. Предмет данной дискуссии имел особое значение для крестьянства России как аграрной страны.
Фридрих Энгельс, как и Маркс, считал, что мелкая собственность в земледелии все более и более исключается промышленным прогрессом, уровень зрелости которого в условиях капиталистического развития к концу XIX века, по оценке Энгельса, создал материальные и интеллектуальные предпосылки для перехода к общественной собственности.
Чтобы исключить неясности в толковании понятия «мелкий крестьянин», Энгельс дал четкое его определение: это есть собственник или арендатор — в особенности собственник — кусочка земли, не больше того, что он может обработать при помощи своей собственной семьи, и не меньше того, чтобы иметь возможность прокормить свою семью. Развитие капитализма, по описанию Энгельса, «перерезало жизненный нерв» именно у такого мелкого крестьянина—собственника, в результате мелкое хозяйство обречено на гибель. Виновной Энгельс называл индивидуальную форму владения, которую он связывал с устаревшим способом производства, принадлежащим прошлому, а «вошедшее в плоть и кровь» чувство собственности объявлял предрассудком. Энгельс считал, что если мелкие крестьяне будут и дальше настаивать на своем единоличном хозяйстве, то неминуемо лишатся не только своего участка земли, но и дома, усадьбы.
Критикуя программу французских социалистов за стремление защитить мелкого крестьянина и его собственность, Энгельс утверждал, что такая защита оказывает крестьянину медвежью услугу: она защищает не его свободу, а лишь особую форму его рабства, она затягивает существование такого положения, при котором он не может ни жить, ни умереть. Отвергая намерения помочь выживанию мелкого собственника, Энгельс предлагал настойчиво разъяснять крестьянам безнадежность их положения, невозможность сохранить за ними их собственность, уверенность, что капиталистическое крупное производство раздавит их устаревшее мелкое хозяйство.
В марксизме не было четко сформулированной программы построения социализма — он не предлагал никаких детальных проектов построения будущего строя. Но основные черты понимания социализма 4 проступали в марксовой критике капитализма: отказ от частной собственности, рынка, от денег, ликвидация разделения труда между городом и деревней (это означало урбанизацию деревни путем превращения крестьян в рабочих на сельскохозяйственных фабриках или в коллективных хозяйствах). Программа будущего у Маркса вполне определенно представляла собой единый проект национализации, коллективизации и планирования, дополненный революционным принуждением. Маркс вполне четко выразил свое одобрительное отношение к принудительным мерам определением революций как локомотивов истории и насилия в качестве повивальной бабки истории.
Каутский доказывал, что крупное хозяйство в техническом отношении превосходит мелкое во всех значительных отраслях сельского хозяйства, хотя и не в такой степени, как в промышленности. Машинное производство в крупном хозяйстве, утверждал он, гораздо совершеннее, чем в мелком. В данном случае обоснование Каутского, в отличие от его оппонентов, отличается более серьезной аргументацией. Он ясно представлял себе существование в аграрной сфере более серьезных препятствий и трудностей для применения машин, чем в промышленности. Технические — выражались в необходимости подстраивать машину под рабочее место, а не наоборот; экономические — в возможности использовать машину в сельском производстве сравнительно короткое время в году. К последним относилась и взаимосвязь внедрения машин с уровнем заработной платы работников.
Перспективу машинного производства Каутский связывал с использованием электричества, что признавалось им выгодным лишь в крупных хозяйствах. Наряду с этим он называл преимущества крупных хозяйств в коммерческом плане, а также возможность специализировать орудия труда и сам труд путем разделения ручного квалифицированного труда (Каутский называл его интеллигентным), что позволяло эффективнее использовать научные знания. Учитывая такие аргументы, Каутский считал, что соотношение крупного и мелкого хозяйств в сельском хозяйстве с технической стороны не может быть спорным вопросом.
Г. В. Плеханов, разделявший марксистские взгляды, обращал внимание на то, что в крупном земледелии наблюдается явный прогресс под влиянием промышленных центров — городов. Позиция Плеханова основывалась на утверждении, что в условиях развития капитализма происходит не укрепление мелких хозяйств, а пролетаризация мелких собственников. Критикуя методику Гатти и Вандервельде (он написал рецензии на их книги) в использовании статистических данных, Плеханов доказывал, что значительное число хозяйств, обрабатываемых арендаторами, ни в коем случае нельзя рассматривать как самостоятельные крестьянские хозяйства.
Приоритеты крестьянского земледелия
В первую очередь Герц имел в виду мелкое хозяйство крестьянина. Он считал, что мелкое хозяйство весьма устойчиво в плане конкуренции с крупным, более того, порой оно бывает значительно устойчивее крупного. В этом он даже усматривал некую тенденцию сельскохозяйственного развития. Какова аргументация исследователя в данном вопросе?
Пожалуй, наибольшей критике, особенно со стороны представителей марксизма, подвергался немецкий экономист Эдуард Давид. Ленин обвинил его в совершении плагиата у русских социалистов — революционеров, народников. Труды Давида характеризовались как свод буржуазных предрассудков и буржуазной лжи.
Нельзя не заметить, что в методических построениях Давид переходит от частности к частности без должной обработки материала, без анализа взаимосвязи, четкой постановки вопросов, цели — в результате фактические данные нередко не обобщены и не связаны. Политические интересы зачастую явно превалировали над стремлением найти научную истину.
Давид выдвинул собственный социальный прогноз общества будущего, основанный на абстрактном положении о материальном обеспечении, наличии свободного времени для духовной и нравственной деятельности. Нельзя детально описать прогноз, — замечал он, — только общие цели строя, в котором обеспечено материальное благополучие и культурная духовная жизнь.
Гатти считал кооперацию средством спасения мелкого хозяйства, более того, он противопоставлял кооперацию распространению капитализма в сельском хозяйстве. Кооперативные товарищества представлялись Гатти экономически сильным организмом, наиболее эффективно применимым к мелкому производству, в его представлении именно мелкая собственность испытывает на себе наибольшее экономическое влияние кооперативного движения. Однако серьезных обоснований этих положений у Гатти нет. Он ограничился только аргументом, что без кооперации мелкие землевладельцы не смогут пользоваться новыми техническими орудиями производства.
В процессе эволюции, по его предположению, сознательность индивидуализма будет постепенно преобразовываться в сознательность социальную, это должно способствовать пониманию, что в социуме жизнь земледельцев будет экономически и духовно несравненно выше. В таком смысле Гатти считал кооперацию методом распространения идеи социализации в деревне: ассоциируя изолированных собственников, объединяя при помощи кооперации разрозненные интересы, кооперативное движение распространяет новые тенденции и преобразует узкое, индивидуалистическое сознание в сознание социальное — таким образом формируется коллективистское сознание.
Вандервельде отмечал, что земледелие все более превращается в отрасль промышленности, подобную другим отраслям, которые выгоднее экономически развивать в широких размерах. Однако, по его мнению, эволюция земледелия далеко не тождественна эволюции промышленности. В отличие от индустрии, в земледелии, по его оценке, крупные хозяйства развиваются не так быстро, не становятся доминирующей, характерной формой производства: в земледелии происходит концентрация капитала, но развивается она гораздо медленнее, чем в индустрии, а во многих отраслях отсутствует.
Вандервельде подметил характерную, на его взгляд, тенденцию: повсюду, где развивается капитализм, крестьянин—собственник теряет всякую самостоятельность по отношению к капиталу, собственность на землю ускользает из рук тех, кто ее обрабатывает. Капитализм постепенно превращал земледельцев в промышленных рабочих.
Указанный подход объясняет оценку мелкой собственности как формы свободы, а крупной — формы рабства. Все это послужило для Вандервельде достаточным основанием, чтобы утверждать, что крупное хозяйство не обладает значительным превосходством над прочими формами земледельческого хозяйства, в первую очередь мелким: земледельческое крупное хозяйство создает множество неудобств, которые отчасти нейтрализуют его выгоды. Вандервельде не сомневался, что до тех пор, пока будет существовать капиталистическое хозяйство, основанное на наемном труде, до тех пор не исчезнут отрицательные последствия отделения собственности от труда. Именно это, как он считал, даст возможность крестьянам, несмотря на все сложности их положения, бороться с конкуренцией крупного хозяйства.