что позволено цезарю в оригинале

На латыни звучит как Quod licet Iovi, non licet bovi [квод лицет Йови, нон лицет бови]. В другом написании – Quod licet Jovi, non licet bovi. Вариант перевода: что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.

Юпитер – верховный бог в древнеримской мифологии, повелитель грома и молний, аналог греческого Зевса.

Суть выражения: если у кого-то есть определенное право или привилегия, это еще не значит, что они есть и у всех остальных. Что можно одному, то порой нельзя другим. Как писал Джордж Оруэлл в сатирической повести «Скотный двор»: «Все животные равны, но некоторые равнее других».

Кто это сказал? Происхождение фразы

Афоризм Quod licet Jovi, non licet bovi зафиксирован в литературе лишь в XIX веке – впервые он встречается в повести немца Йозефа Фрейхерра фон Эйхендорфа «Из жизни одного бездельника». Однако литературоведы не знают, сам фон Эйхендорф придумал это выражение или оно уже существовало.

Бык Юпитер: миф о похищении Европы

Юпитер – главный из богов, римский аналог греческого Зевса-громовержца. В крылатом выражении чувствуется аллюзия к мифу о похищении Европы: Зевс похитил красавицу-царевну, обернувшись быком.

Сегодня Европой называется часть света, а слово это происходит от имени легендарной девушки. «Европа» по-гречески значит «широкоглазая», рассказывает М.Л. Гаспаров. Европа была дочерью сидонского царя Агенора и красотой не уступала олимпийским богиням.

Девушку приметил женолюбивый Зевс, который захотел обладать красавицей и решил ее похитить. Для этого бог превратился в чудесного быка: шерсть и рога его сверкали золотом, а на лбу горело серебряное пятно. В таком виде явился он к Европе и ее подругам, собиравшим цветы возле моря.

Европа гладила быка, он лег возле ног девушки, и та со смехом забралась на широкую спину животного. Тут-то он вскочил и понесся к морю. Бросившись в воду, Зевс в обличии быка довез испуганную деву до острова Крит – из Азии в Европу.

Там и осталась жить Европа, став женой Зевса. Она родила громовержцу трех сыновей, одним из них стал царь Минос, чья жена будет проклята Посейдоном и родит ужасного Минотавра – человека-быка.

Великий русский художник Валентин Серов вдохновился легендой о Зевсе-быке в 1907 году, когда путешествовал по Греции и побывал на Крите. В 1910 году он написал свою знаменитую картину «Похищение Европы».

Источник

В чем секрет CAESAR III?

и домики постоянно то улучшаются, то резко ухудшаются. Вторая часть города

Вот бы ремейк этой игры, хотя бы с графеном как в АОЕ4😊

Я, может, совсем застарпёрился, но Цезари и Фараон до меня выглядят куда красивей AoEIV, к сожалению

В целом игру можно улучшать, при повороте карты например спрайты тоже поворачиваются

Ну не думаю, так многие игры с «развитием» стали выглядеть хуже. Тот же age of wonders, например.
Потому что атмосферное 2д всегда лучше богомерзкого 3д, который, как известно, высасывает всю душу из концепт дизайна.

В следующем году должен выйти ремейк Фараона. И заявлен Зевс вроде. Может и до Цезаря дойдут. Хотя есть CivCity.

Хватило бы графена уровня DE первой или второй АоЕ.

Когда играл в Цезаря 3 (в конце 90-х) город строил кварталами. На каждый квартал свои службы. Т.е. пристраивал к городу уже готовый блок. Вроде все работало нормально. С другой стороны постоянные проблемы в городе этовесело, челлендж и вообще жиза.
Кстати как сейчас в Цезаря поиграть на win10, надо какие ни будь патчи/моды накатывать??

Купил в Стиме и играешь, но если установить фанатский патч, то вообще идеально Julius называется, это даже не патч а они переизобрели игру

Еще кроме раенов желательно строить рабочие гетто

Дело явно в снабжении. Продаете что то нужное жителям? Товар пропадает снабжение падает.
Или амбары и рынки расставлены редко, торговец редко проходит по некоторым кварталам.
Кстати раз пошла такая пьянка то хвастану. Я однажды в игре Фараон: Клеопатра построил город на миллион двести тысяч человек населения

Какой миллион, не знаю как в клелпатре, но в Цезаре люди хватаются что строили 20-30 тыщ жителей

В чем секрет CAESAR III?
В том, что это пиздатая игра

Не слишком удачное расположение рынков, как мне кажется. Попробуй проследить, как торговки перемещаются, скорее всего часть домов не захватывают или не всегда проходят там. Ну и там же можно вроде по домам щёлкать и смотреть, чего не хватает. Если масла-мебели-вина-посуды и т.д., то нужно со складами определиться (грамотное размещение в пределах доступа для рынка).

Да возможно, у меня бывает посуда заканчивается, так как только импорт ее возможен, самому добывать нельзя, денег хватает надо перестроить попробовать

Этот видос от него глянь, тоже полезный:

В чем секрет CAESAR III?
Здесь не хватает работников! (с)

Скоро должен выйти ремейк (ремастер?) Фараона и Клеопатры, очень жду. Из этой серии играл во всё, но любимая это скорее всего Фараон и Зевс, хотя Цезарь тоже был топ прям. Ух, как вспомню, так накатывает ностальгия

Не играл, попробовать хочу

Есть ещё из этой же серии про китайцев, на сколько я помню самая свежая из серии, тоже очень хорошая

Интересно стало поиграть

Вспомнил как называется Emperor: Rise of the Middle Kigdom. Будет интересно посмотри, поиграй, очень хорошая

Император наверное самая замудренная игра из всей серии этих ситибилдеров

На оборот, там меньше всего микроменеджмента и дроча. Вроде, вместо тысячи параметров надо просто добывать рис. Есть рис люди довольны. Идеальный въод, птмкшо она самая фановая и при этом понятная

я играю без этих улучшений
а как лучше театр ставить? да и школу видимо

Можно строить дома прямо рядом с работой
Достаточно одной лачуги, тогда здание получает доступ ко всей рабочей силе города.

Если я не путаю, то театр и амфитеатр работают по принципу конечной цели
не путаешь, заметил, что с колизеем как раз так и получилось, они через весь город ходят и весь город покрывают

и весь город покрывают
Смотря как поставить, потому что если допустим дорога ведущая к конечной цели по пути разделяется на две, то каждый раз находясь на распутье работник рандомно повернет в одну из сторон, что означает вероятность того, что одна из сторон не получит обслуживание, но тут надо смотреть как вообще ведет себя этот работник. Другой момент, что если школа актеров и театр расположены на одной стороне, то возможно, что работник идущий от школы актеров будет идти по кратчайшему пути и на развилке никогда не будет поворачивать, поэтому театр лучше установить на противоположном краю.

Источник

Что позволено цезарю в оригинале

Войти

Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal

Глубокоуважаемый taiko2 продолжает развенчивать домыслы и восстанавливать правду об афоризмах, крылатых выражениях и т.п.

Бедный ребенок, – она некрасива!
То-то и в школе, и дома она
Так несмелá, так всегда молчалива,
Так не по-детски тиха и грустна!

Зло над тобою судьба подшутила:
Острою мыслью и чуткой душой
Щедро дурнушку она наделила, –
Не наделила одним – красотой…
Ах, красота – это страшная сила.

…И думал Буткеев, мне челюсть кроша:
« И жить хорошо, и жизнь хороша! »

Меж тем много раньше эта фраза встречается у В.Маяковского в поэме «Хорошо!» (1927):

Чуть не весь обошел, —
И жизнь хороша,

«Окно в Европу» Традиционно и повсеместно приписывается Петру I. Между тем данная фраза, звучавшая как: «Петербург – это окно, в которое Россия смотрит в Европу», впервые была использована итальянским писателем Франческо Альгаротти (1712-1764) в своей книге «Русские путешествия. Письма о России». Впоследствии эту же цитату Пушкин привел в одном из своих примечаний к «Медному всаднику» в таком виде: «Альгаротти где-то сказал: «Petersbourg est la fenêtre par laquelle la Russie regarde en Europe».

«Патриотизм – последнее прибежище негодяя» По-английски фраза звучит так: Patriotism is the last refuge of a scoundrel.
Обычно приписывается то Л.Н. Толстому, то Оскару Уайльду и толкуется в том ключе, что-де писатель осуждал патриотизм как чувство, достойное только негодяев. Данное утверждение неверно, как неверно указан и его автор. Настоящий автор выражения английский поэт, критик, историк литературы и лексикограф Сэмюэль Джонсон (1709—1784), который этой фразой хотел подчеркнуть благородство патриотизма. И даже слово «патриот» он писал не иначе как с большой буквы. Так, в статье «Патриот» (1774), которая имела подзаголовок «Обращение к избирателям Великобритании», С. Джонсон призывал своих читателей выбрать в английский парламент достойных людей, истинных защитников интересов своей страны, ибо «только Патриот достоин места в парламенте. Никто другой не защитит наших прав, никто другой не заслужит нашего доверия». А патриот, по мнению С. Джонсона, — это тот, «чья общественная деятельность определяется лишь одним-единственным мотивом — любовью к своей стране, тот, кто, представляя нас в парламенте, руководствуется в каждом случае не личными побуждениями и опасениями, не личной добротой или обидой, а общими интересами» (см: Литературная газета. 2001. 18—24 апр.).
Таким образом, авторский смысл данного высказывания: не все пропало даже для самого отъявленного негодяя, если в нем еще живо чувство патриотизма, подчиняясь которому он может совершить благое дело, благородный поступок на войне или в мирной жизни. То есть патриотизм для такого человека — последний шанс морально возродиться, оправдать свою жизнь.
Впоследствии выражение было переосмыслено и стало восприниматься как призыв не доверять громким словам о патриотизме и гражданском долге. Но и в первом, и во втором случае не допускает пренебрежительного, уничижительного толкования патриотизма как морали негодяев.

«Злачное место» Выражение восходит к текстам Библии, родственные слова – злаки, злаковые. В Псалтире, в псалме 22, который обычно читается как заупокойная молитва, сказано (ст. 2): «Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим». Соответственно изначально «злачное место» означало приятное, покойное, изобилующее благодатью место; место, где плодородная земля и где собирают богатые урожаи злаков. Метафорически – рай.
Николай Новиков писал Екатерине II: «Итак, мы оба, на земли поживши по своему желанию, водворимся в место злачно, в место покойно, идеже праведники упокоеваются».
Салтыков-Щедрин: «Всем представилось, что наконец-то обретено злачное место, в котором тепло и уютно и где не настигнут ни подозрения, ни наветы».
В переносном смысле это выражение употреблялось как синоним «теплого местечка», выгодной должности, синекуры (с латинского sine — без, сига — забота).
Со временем значение фразы радикально переменилось, начав означать места грубых, сомнительных развлечений (рестораны с дурной репутацией, игорные или публичные дома и т. д.), т.е. такие, где предаются кутежам и разврату.

«Попасть пальцем в небо» Ранее употреблялось в значении «угадать что-то совершенно очевидное там, где промахнуться невозможно» (небо-то большое). Сейчас – «угадать что-либо совершенно случайно».

«Зарубить на носу» В прошлом под словом «нос» подразумевалась специальная деревянная дощечка или бирка (для записей), выполнявшая роль своеобразного блокнота, которую носили при себе и на которой ставили зарубки для учета товара, работы, долгов и т. п. Например, при продаже товаров в долг делалась зарубка на этой дощечке, которая и означала долг покупателя перед продавцом. Числу зарубок соответствовало число монет.
Ныне выражение используется в значении «запомнить крепко, навсегда».

Источник

Пришел, увидел, победил: подборка цитат и высказываний Юлия Цезаря

Пришел, увидел, победил: подборка цитат и высказываний Юлия Цезаря

Сегодня мы с вами сделаем небольшой экскурс в историю Древнего Рима и вспомним известную политическую фигуру, известного полководца и писателя Юлия Цезаря. В своей жизни он много добился и уверенно пришел к политической победе. Предлагаем вам подборку цитат и высказываний Юлия Цезаря, изречения легендарного государственного деятеля помогут познакомиться, какие жизненные позиции и принципы помогли ему добиться такого успеха.

Гай Юлий Цезарь – это в первую очередь талантливый полководец. Он начал гражданскую войну и, несмотря на то, что силы его войска были значительно слабее, воины под руководством Цезаря быстро одержали победу. Со временем Цезарь получил императорский титул и был назначен диктатором на 10 лет. Благодаря деятельности диктатора, в Риме вновь было восстановлено спокойствие. Диктатор издал законы, направленные против роскоши, обеспечил своих воинов земельными участками, смягчил законы о долгах. Политика Юлия Цезаря также предусматривала наказания за супружескую неверность и продажу должностей.

Юлий Цезарь известен не только как успешный политический деятель и полководец, он прославился и как талантливый писатель. К классике латинской прозы относятся Записки о гальской войне и Записки о гражданской войне. Кроме того, перу Юлия Цезаря принадлежат еще памфлеты и стихотворения, а также трактат по грамматике. Благодаря столь масштабной деятельности Юлия Цезаря развития претерпела не только Римская империя, но и вся Западная Европа.

Цитаты и высказывания

Задача полководца — побеждать столько же умом, сколько мечом.

Всем своим победам человек обязан в первую очередь своему уму.

Нельзя обижать гостя.

Гость — это почетный гражданин в вашем доме.

Когда любит один — назови это как хочешь: рабство, привязанность, уважение… Но это не любовь — любовь всегда взаимность!

Взаимная любовь приносит счастье, все остальное называется страданием.

Лучше сразу умереть, нежели жить ожиданием смерти.

Даже ожидание человека или какого-то события изнуряет, а ожидание смерти и вовсе невыносимо.

Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме.

Стремись получить успех там, где ты можешь это сделать.

Люди охотно верят тому, чему желают верить.

Верить нужно в правду, а не в то, что хочется.

Не теряет лишь тот, кто ничего не имеет.

Потери в жизни — это признак того, что у вас что-то есть.

Опыт всему учитель.

А горький опыт — хороший учитель.

Величайший враг спрячется там, где вы будете меньше всего искать.

Враги всегда выбирают укромные места.

Скульптура Юлия Цезаря

Великие дела надо совершать не раздумывая, чтобы мысль об опасности не ослабляла отвагу и быстроту.

Раздумья сеют страх и неуверенность в себе.

Каждый кузнец своей судьбы.

Ваша жизнь зависит от вас самих.

Чем ты значительнее, тем меньше можешь себе позволить.

Великие люди должны делать то, что им положено делать, а не то, что они хотят. Это позволит им сохранить их авторитет.

Кто обличает чужую невоспитанность, сам не может служить образцом вежливости.

Умение не замечать чьи-то недостатки — это и есть вежливость.

Люблю измену, но не изменников.

Изменники не только не уважают те, кому изменяют, они и себя не уважают.

Оратор должен избегать лишних слов, как рулевой избегает подводных камней.

Лишние слова — это путь к потере внимания аудитории.

Живи так, чтобы знакомым стало скучно, когда ты умрешь.

Никто не отважен настолько, чтобы не испугаться неожиданного.

Неожиданность пробуждает страх даже в самых сильных личностях.

Никакая победа не принесет столько, сколько может отнять одно поражение.

Поэтому в первую очередь нужно стремиться не приумножить что-то, а сохранить свое.

Зачем испытывать нестерпимую боль, если исход рано или поздно для всех будет один и тот же.

Разделяй и властвуй.

Главное — не переусердствуй.

Прокладывать себе дорогу силой.

Про ум тоже не забывай, без него и сила станет бессильной…

Победители и влюблённые не болеют.

А если и болеют, то быстро выздоравливают, ведь у них есть стимул, который заменяет им все лекарства.

Победа зависит от доблести легионов.

И от таланта полководца.

Теперь остается идти только вперед!

Я прожил долго и по меркам природы, и по меркам славы.

Интересно, какие мерки больше — природы или славы…

Пока они нас боятся, пусть ненавидят сколько хотят.

Держать кого-то в страхе — значит обезопасить себя.

Власть только выигрывает и усиливается оттого, когда ею пользуются умеренно.

Властью нельзя злоупотреблять, это может быть вредно для здоровья…

Диктатура Юлия Цезаря сыграла важную роль в становлении Римского государства. Политический успех к нему пришел благодаря уверенности, честности и настойчивости. Юлий Цезарь презирал лжецов и предателей и любил правду, что подтверждают изречения диктатора.

Источник

Милосердие Цезаря

Све­то­ний (Iul. 74) упо­ми­на­ет раз­лич­ные эпи­зо­ды из моло­до­сти Цеза­ря, в кото­рых он пред­ста­ет как чело­век, « по при­ро­де самый мяг­кий » (na­tu­ra le­nis­si­mus): он при­го­во­рил к срав­ни­тель­но мило­серд­ной каз­ни пира­тов, кото­рые его захва­ти­ли, и раба, кото­рый пытал­ся его отра­вить; не стал мстить Кор­не­лию Фагит­те за умыш­ле­ния про­тив сво­ей жиз­ни, а Пуб­лию Кло­дию — за пре­сло­ву­тую любов­ную связь со сво­ей женой. Но по-насто­я­ще­му пока­за­тель­ные при­ме­ры поли­ти­ки Цеза­ря начи­на­ют­ся, когда он при­ни­ма­ет коман­до­ва­ние в Гал­лии в 58 г. до н. э.

с. 515 В самом нача­ле его кам­па­ний мы отме­ча­ем готов­ность раз­го­ва­ри­вать с вра­гом и ула­жи­вать труд­но­сти с помо­щью пере­го­во­ров, а не кро­во­про­ли­тия. Послам гель­ве­тов после пора­же­ния части их вой­ска он выдви­га­ет опре­де­лён­ные усло­вия мира: они долж­ны дать залож­ни­ков в каче­стве гаран­тии их чест­но­сти и воз­ме­стить ущерб, нане­сён­ный эду­ям и алло­бро­гам (BG. I. 14). Усло­вия не были при­ня­ты, гель­ве­ты про­дол­жи­ли дви­же­ние и, в кон­це кон­цов, потер­пе­ли пора­же­ние и ока­за­лись вынуж­де­ны вер­нуть­ся в свою стра­ну (BG. I. 28). Поз­же в том же году, когда Цезарь услы­шал от Диви­ти­а­ка, что Арио­вист при­тес­ня­ет сек­ва­нов и эду­ев, он отправ­ля­ет гер­ман­ско­му вождю пред­ло­же­ние про­ве­сти пере­го­во­ры в удоб­ном для обо­их месте; толь­ко после откло­не­ния это­го пред­ло­же­ния он выдви­га­ет уль­ти­ма­тум (BG. I. 34 f).

Но как бы суро­во Цезарь ни дей­ст­во­вал в этих слу­ча­ях, его сочув­ст­вие к доб­лест­но­му вра­гу оче­вид­но. Он гово­рит с вос­хи­ще­ни­ем о нер­ви­ях, кото­рые « даже при ничтож­ной надеж­де на спа­се­ние » (etiam in extre­ma spe sa­lu­tis) вста­ва­ли на тела уби­тых и сра­жа­лись с это­го воз­вы­ше­ния… ut non ne­qui­quam tan­tae vir­tu­tis ho­mi­nes iudi­ca­ri de­be­ret ausos es­se tran­si­re la­tis­si­mum flu­men, as­cen­de­re al­tis­si­mas ri­pas, sub­ire ini­quis­si­mum lo­cum; quae fa­ci­lia ex dif­fi­cil­li­mis ani­mi mag­ni­tu­do re­de­ge­rat [3] (BG. II. 27). Он пре­ры­ва­ет рас­сказ об оса­де Ава­ри­ка, чтобы сооб­щить о слу­чае, кото­ро­му сам был свиде­те­лем и кото­рый счи­та­ет « достой­ным упо­ми­на­ния » (dig­num me­mo­ria): осад­ные работы рим­лян были подо­жже­ны, и перед город­ски­ми ворота­ми сто­ял галл, бро­сав­ший в пла­мя комья с. 517 смо­лы и жира; он был убит, но его место занял дру­гой чело­век; и это повто­ря­лось сно­ва и сно­ва, пока, нако­нец, пла­мя не пога­си­ли и вылаз­ку не отби­ли (BG. VII. 25). И повест­во­ва­ние в кон­це седь­мой кни­ги выяв­ля­ет всю отва­гу Вер­цин­ге­то­ри­га, кото­рый взял­ся за ору­жие « не ради сво­их лич­ных выгод, но ради общей сво­бо­ды » (non sua­rum ne­ces­si­ta­tum sed com­mu­nis li­ber­ta­tis cau­sa), и кото­рый, когда дело было про­иг­ра­но, пред­ло­жил пожерт­во­вать собой на бла­го сво­их сооте­че­ст­вен­ни­ков (BG. VII. 89).

Пись­мо Оппию и Баль­бу начи­на­ет­ся так:

Про­сто вопрос поли­ти­ки? Воз­мож­но. Мно­гие люди, долж­но быть, так и сочли месяц спу­стя, когда, встре­тив сопро­тив­ле­ние сена­та и три­бу­нов, Цезарь уехал из Рима в силь­ном гне­ве; а Кури­он в беседе с Цице­ро­ном выска­зы­вал­ся откро­вен­но: « Есть очень мно­го совет­чи­ков, сто­я­щих за рез­ню, но сам он не жесток — не по склон­но­сти или от при­ро­ды, а пото­му, что счи­та­ет мяг­кость угод­ной наро­ду » (Att. X. 4. 8). Несо­мнен­но, имен­но поли­ти­че­ски­ми сооб­ра­же­ни­я­ми было обу­слов­ле­но осво­бож­де­ние двух глав­ных инже­не­ров Пом­пея, Нуме­рия Магия и Луция Вибул­лия Руфа (BC. I. 24, 34; и III. 10). Эти люди име­ли вли­я­ние на Пом­пея, и Цезарь, как он сам пишет Оппию и Баль­бу, наде­ял­ся, что они будут полез­ны на пере­го­во­рах (Att. IX. 7C. 2).

Но я не могу изба­вить­ся от ощу­ще­ния, что моти­вы Цеза­ря лежа­ли гораздо глуб­же. Он оста­вил выра­зи­тель­ный рас­сказ о собы­ти­ях в Испа­нии, про­изо­шед­ших все­го через несколь­ко недель после его отъ­езда из Рима. Лега­ты Пом­пея, Афра­ний и Пет­рей, кото­рых назна­чи­ли коман­до­вать, при попыт­ке отсту­пить от Илер­ды были окру­же­ны людь­ми Цеза­ря и отре­за­ны от еды и воды. Сол­да­ты Цеза­ря рва­лись в бой; лега­ты, цен­ту­ри­о­ны и воен­ные три­бу­ны при­зы­ва­ли его всту­пить в сра­же­ние; про­тив­ник был пол­но­стью демо­ра­ли­зо­ван; Цезарь мог бы лег­ко напасть на вра­гов и пол­но­стью их уни­что­жить. Но, по его сло­вам:

Это­го реше­ния Цезарь дер­жал­ся даже перед лицом гро­зя­ще­го мяте­жа; а когда состо­я­лась неиз­беж­ная капи­ту­ля­ция про­тив­ни­ка, он потре­бо­вал толь­ко, чтобы армии, набран­ные про­тив него, были рас­пу­ще­ны, чтобы жите­ли Испа­нии были демо­би­ли­зо­ва­ны сра­зу, а осталь­ные — при под­хо­де к реке Вар. Он даже пообе­щал снаб­жать их зер­ном, пока они не достиг­нут реки (BC. I. 85— 87). Неко­то­рые из этих сол­дат по соб­ст­вен­ной воле пере­шли на сто­ро­ну Цеза­ря; он обра­щал­ся с ними доб­ро­же­ла­тель­но и дал офи­це­рам долж­но­сти, соот­вет­ст­ву­ю­щие тем, кото­рые они зани­ма­ли под коман­до­ва­ни­ем Афра­ния и Пет­рея (BC. I. 77).

Све­то­ний (Iul. 75) отдель­но упо­ми­на­ет этот слу­чай как при­мер мило­сер­дия Цеза­ря, обсто­я­тель­но про­ти­во­по­став­ляя его дей­ст­вия жесто­ко­сти Афра­ния и Пет­рея; а Т. Райс Холмс пишет в сен­тяб­ре 1914 г.:

Поли­ти­ка, нача­тая в это вре­мя, про­дол­жа­лась до кон­ца вой­ны. После раз­гро­ма пом­пе­ян­цев под Фар­са­лом Цезарь при­ка­зал выжив­шим спу­стить­ся с хол­ма, на кото­рый они отсту­пи­ли, а затем велел сво­им сол­да­там поза­бо­тить­ся о них и про­следить, чтобы никто не постра­дал и не поте­рял иму­ще­ство (BC. III. 98). И тогда, и позд­нее была пре­до­став­ле­на непри­кос­но­вен­ность вид­ным пом­пе­ян­цам: Мар­ку с. 523 Бру­ту и Гаю Кас­сию после Фар­са­ла; Луцию Цеза­рю и сыну Мар­ка Като­на после Тап­са; а Авлу Цецине, кото­рый не толь­ко сра­жал­ся про­тив Цеза­ря, но и задел его оскор­би­тель­ной кни­гой, была сохра­не­на жизнь, но не поз­во­ле­но вер­нуть­ся в Ита­лию (Bell. Afr. 89 и Suet. Iul. 75).

Дион Кас­сий (XLIII. 15— 18) при­во­дит длин­ную речь, кото­рую Цезарь про­из­нёс перед сена­том по воз­вра­ще­нии с уве­ре­ни­я­ми, что наме­рен исполь­зо­вать свою победу мило­серд­но. Фор­му­ли­ров­ка речи при­над­ле­жит, несо­мнен­но, само­му Дио­ну Кас­сию, но изло­жен­ный в ней прин­цип соот­вет­ст­ву­ет заяв­ле­нию Плу­тар­ха (Caes. 57. 3), что после граж­дан­ской вой­ны Цезарь вёл себя без­упреч­но, так что реше­ние о стро­и­тель­стве хра­ма Мило­сер­дия было вполне заслу­жен­ным; и общая атмо­сфе­ра тер­пи­мо­сти, кото­рую Цезарь создал вокруг себя, вид­на в пре­дан­ной защи­те Матия: « Цезарь нико­гда не пре­пят­ст­во­вал мне общать­ся с теми, с кем я хотел, и даже с теми, кого сам он не любил » (Fam. XI. 28. 7).

Даль­ней­шие судь­бы мно­гих пом­пе­ян­цев извест­ны нам из пере­пис­ки и речей Цице­ро­на. Само­му Цице­ро­ну было поз­во­ле­но вер­нуть­ся в Ита­лию и вновь обре­сти своё иму­ще­ство (Plut. Cic. 39), и в ответ на прось­бы Цице­ро­на такое же раз­ре­ше­ние было дано Лига­рию (Cic. Pro Lig. и Fam. VI. 13f). Марк Мар­целл был так­же поми­ло­ван, но умер, не достиг­нув род­ной зем­ли (Cic. Marc. и Fam. IV. 4. 3 и 7— 12). Цецине, несмот­ря на надеж­ды Цице­ро­на, не было поз­во­ле­но вер­нуть­ся (Fam. VI. 5— 8). Плу­тарх рас­ска­зы­ва­ет о долж­но­стях, кото­рые Цезарь пре­до­ста­вил Бру­ту и Кас­сию. И Плу­тарх, и Све­то­ний упо­ми­на­ют о поче­стях, кото­рые он воздал памя­ти Пом­пея (Plut. Caes. 57; Suet. Iul. 75).

Сведе­ния об этих деся­ти с лиш­ним годах скла­ды­ва­ют­ся во вполне строй­ную кар­ти­ну: когда тре­бо­ва­лось вый­ти в бой, этот чело­век мог сра­жать­ся до смер­ти и бес­по­щад­но карал пре­да­тель­ства и мяте­жи, но, по воз­мож­но­сти, пред­по­чи­тал дости­гать сво­их целей без кро­во­про­ли­тия и мог про­яв­лять вели­ко­ду­шие к побеж­дён­но­му про­тив­ни­ку. Не вызы­ва­ет сомне­ний, что его обра­ще­ние с вра­гом опре­де­ля­лось и поли­ти­че­ски­ми сооб­ра­же­ни­я­ми: он, долж­но быть, пони­мал, что от уми­ротво­рён­ной про­вин­ции с. 524 он полу­чит гораздо боль­ше необ­хо­ди­мой ему под­держ­ки, чем от про­вин­ции, жите­ли кото­рой стра­да­ют от при­тес­не­ний; и из его пись­ма к Оппию понят­но, что он наме­ре­вал­ся исполь­зо­вать мило­сер­дие для сохра­не­ния сво­ей вла­сти. Но для того, чтобы видеть нуж­ды дру­гих так же ясно, как и свои соб­ст­вен­ные, чтобы, имея дело с про­вин­ци­а­ла­ми и сограж­да­на­ми, одно­вре­мен­но удо­вле­тво­рять свои инте­ре­сы и дей­ст­во­вать в конеч­ном счё­те ради их бла­га, тре­бо­ва­лись такая чут­кость и такой кру­го­зор, каки­ми мало кто обла­дал за всю исто­рию.

Источник