эмоциональный мозг рациональный мозг
Эмоциональный и рациональный мозг
Интересуют Ваши мысли по поводу этой статьи.
Я как-то давно уже писал об Эллиоте — финансисте, который после операции по удалению доброкачественной опухоли мозга остался абсолютно нормальным человеком, за одним исключением: он больше не мог принимать решения. Никакие. Он мог потратить несколько часов на изучение ближайших ресторанов, вплоть до составления схем залов и изучения освещения столиков, но так и не мог решить, в каком из них пообедать. В ответ на предложенные врачом две возможные даты следующего визита он на час углублялся в подсчёт плюсом и минусов каждой из них, уходя во всё более мелкие детали, но так и не мог выбрать ни одну. На работе он прекрасно справлялся со сколь угодно сложными финансовыми данными и документами, но если утром перед ним клали сразу два документа — до вечера он пытался решить, с какого из них начать рабочий день.
Опухоль и последующее хирургическое вмешательство убили у Эллиота участок мозга, известный под названием «орбитофронтальная кора». На первый взгляд, по сравнению с многими людьми с опухолями мозга Эллиоту повезло — он полностью сохранил моторные и речевые функции, его IQ не уменьшился ни на единый пункт (причём по уровню IQ он попадал в верхние 3 %), да и вообще абсолютное большинство психологических тестов он проходил без запинки и демонстрировал в них результаты совершенно здорового человека. Вот только больше он не испытывал эмоций — и не мог принимать решений.
У меня тогда многие спрашивали, как вообще он после этого жил, но до подробного ответа я так и не дошёл — а вот сейчас хочу потратить полчаса и исправиться. Ну и да, ещё слишком самоуверенные люди сообщали, что решения можно принимать абсолютно без эмоций, но это обсуждать неинтересно (желающие могут попробовать полностью логически описать процесс принятия любого решения, в котором не останется вообще ни одного неотвеченного вопроса «а почему именно так?»).
Начну практически с конца, с эксперимента, который поставил известный нейрофизиолог Антонио Дамасио, занимавшийся случаем Эллиота. Это была карточная игра: перед участником клали две колоды карт, а он должен был поочерёдно тащить карты из любой из них, на свой выбор; на каждой карте была обозначена некая сумма денег, положительная и отрицательная. В первой колоде лежали карты с небольшими выигрышами и небольшими проигрышами, в итоге дававшие положительный итог, а во второй — с большими выигрышами, но ещё большими проигрышами, и эта колода уводила участника в минус. Делать какие-либо пометки в ходе игры было запрещено, а карт в колодах были десятки — то есть, сознательно удержать в голове информацию по каждой колоде было невозможно.
Кроме того, у каждого участника непрерывно измерялось сопротивление кожи — для фиксации КГР, кожно-гальванического рефлекса: при изменении эмоционального состояния человека у него меняется влажность и, соответственно, сопротивление кожи, и наоборот — изменение сопротивления означает, что человек испытывает какие-то эмоции, отсутствие сопротивления — что не испытывает. КГР нельзя обмануть ни сознательно, ни бессознательно, поэтому он является объективным критерием. Кстати, КГР используется в детекторах лжи — считается, что необходимость сознательно соврать меняет эмоциональный фон (из этого же следует, что детектор отделяет не правду от лжи, а то, что сам человек считает правдой, от того, что он считает ложью).
Результаты оказались весьма интересными. Как нормальные люди, так и люди с повреждениями иных, чем у Эллиота, областей мозга, на первых 20 картах испытывали краткие эмоциональные всплески при виде выигрыша или проигрыша — и чем больше была сумма, тем сильнее был всплеск. На третьем десятке карт картина менялась: эмоциональная реакция появлялась до того, как человек возьмёт карту — в момент выбора им колоды; с этого момента люди начинали чаще брать карты из колоды, в итоге приносящей выигрыш — но не могли объяснить экспериментатору, почему они так делают. И лишь после 7—8 десятков карт они уже могли с уверенностью сказать, что одна колода лучше другой.
У Эллиота, как ни странно, поведение на первых двадцати картах не отличалось — увидев сумму выигрыша или проигрыша, он испытывал краткий всплеск эмоций. Разница появилась дальше: ни после двух, ни после трёх, ни после пяти десятков карта у Эллиота практически ничего не изменилось: у него не выработалось устойчивой реакции на колоду, он по-прежнему эмоционально реагировал только на конкретную карту и демонстрировал слабую и быстро исчезающую реакцию на колоду, из которой эта карта была взята. Начав с 2000 долларов, к середине колоды Эллиот вынужден был занимать деньги у экспериментатора, и хотя по окончании игры (оставшись в глубоком минусе) он мог объяснить, что проиграл из-за колоды, в которой большие выигрыши сочетались с большими проигрышами, повторение игры через неделю приводило ровно к тому же результату.
Для объяснения этого эффекта Дамасио предлагает теорию соматических маркеров. Как известно, условно в мозгу можно выделить две части, регулирующие наше поведение — рациональный мозг и эмоциональный; первый представляет собой процессор общего назначения, оперирующий с помощью логики, второй — очень мощный, но ничего не знающий про логику сопроцессор, миллионами лет эволюции натренированный на быструю оценку поступающей информации. Эмоциональный мозг — это такой чёрный ящик, на входе которого информация, а на выходе — её оценка по 5-бальной шкале и перечень предлагаемых действий. Логика его работы снаружи не видна, из-за чего эмоциональный мозг может быть опасен — в новых для него ситуациях он может выдать абсолютно неверное решение; с другой стороны, он не только крайне быстр, но и способен переваривать огромные количества информации. Эмоциональный мозг учится приспосабливаться к новым ситуациям — в основном на ошибках: несовпадение его предсказаний с результатом даёт ему толчок к перестройке внутреннего алгоритма (но опять же, мы не знаем, каким именно этот алгоритм будет, мы его не контролируем). Обучить эмоциональный мозг можно только в реальных условиях (впрочем, он легко путает достоверно выглядящий тренажёр с таковыми), чтение учебников ему глубоко до лампочки.
Рациональный мозг, напротив, открыт — он оперирует понятными логическими конструкциями, всегда может взвесить «за» и «против», а также объяснить, почему он пришёл именно к такому результату. К сожалению, он крайне медлителен и неглубок — он неспособен оперировать одновременно более чем семью объектами (объём т.н. рабочей памяти, функция которая эквивалентна регистрам у компьютерного микропроцессора) и при большом количество входящих данных буквально захлёбывается, выдавая в итоге на выход во-первых, чушь, во-вторых, через полчаса после того, как уже стало поздно.
Разграничение деятельности рационального и эмоционального мозга из этого описания вполне очевидно: почти мгновенные действия эмоционального мозга дают его обладателю лишние пять минут жизни, иногда достаточные, чтобы рациональный мозг придумал решение проблемы. Например, при виде несущейся на вас машины именно эмоциональный мозг даёт команду «Отпрыгни!» (которая также практически сразу транслируется в соответствующие мышцы), что даёт возможность рациональному понять, что это машина, а также решить, откуда тут она, в какую сторону бежать дальше и нужно ли бежать вообще, и так далее. Если бы эмоциональный мозг эту команду не дал, то его владелец был бы раздавлен раньше, чем пришёл бы к логическому умозаключению о необходимости совершения незамедлительного прыжка вправо на расстояние не менее полтора метров. Хотя, разумеется, есть и обратный эффект: при серьёзной опасности эмоциональный мозг вырабатывает такую волну нейротрансмиттеров, что ей захлёстывает всё и вся, лишая человека способности рассуждать рационально минимум на несколько минут — из этого, в частности, следует колоссальный разрыв между тем, как человек представляет свои действия в критической ситуации и тем, как он в ней в итоге действует: как я уже писал, силой воображения натренировать эмоциональный мозг не получается, а в случае реальной опасности управление перехватывает именно он (да, здесь я хочу передать большой привет участникам сообщества ru-guns, который как-то приходили ко мне хором рассказывать, как они будут останавливать преступников прямо на улицах, стоит только дать им короткоствол — воображение их сильно, но к объективной реальности, увы, имеет мало отношения: человеку, не имеющему опыта реальных действий в критической ситуации, лучше заранее на всякий случай спилить мушку, причём независимо от того, сколько книг по теме он прочитал и семинаров прослушал).
Другой недостаток эмоционального мозга — он знает только о «здесь» и «сейчас». Это машина, заточенная на немедленные действия, она не умеет просчитывать их отдалённые последствия и не умеет проигрывать воображаемые ситуации (Кстати, вы в курсе, что человек, расплачиваясь кредиткой, а не наличными, склонен тратить в магазине в среднем на 20 % больше денег? Потому что передача своих денег в чужие руки вызывает автоматическую негативную реакцию эмоционального мозга, а при расплате кредиткой вы, с его точки зрения, ничего не теряете — вам же кассир её возвращает. То же самое касается покупки в кредит, да и вообще любых финансовых операций, в которых вы не несёте немедленных материальных потерь).
К счастью для нас, наш медленный и маленький рациональный мозг научился использовать большой и быстрый эмоциональный в своих корыстных целях. То, как он это делает, как раз и описывается гипотезой соматических маркеров: получив задачу по обработке новых данных, рациональный мозг первым делом просто передаёт их в полном объёме в эмоциональный, чтобы тот их переварил по своим алгоритмам и промаркировал: хорошо, плохо, делай вот так, делай не так. Эта информация возвращается в рациональный мозг, и тот из всего объёма данных и возможных реакций на них выбирает и дальше обрабатывает те, которым проставлен наивысший рейтинг.
Вам не требуется применять логику ко всему диапазону возможных вариантов. Преселекция уже проводится для вас, иногда незаметно, иногда нет. Биологический механизм, проводящий эту преселекцию, рассматривает всех кандидатов и допускает к финальному экзамену лишь немногих. Надо, конечно, отметить, что это предположение я осторожно ввожу только для персональной и социальной сферы, в случае с которыми у меня есть подтверждения, в то время как размышления Пуанкаре свидетельствуют, что оно может быть расширено и на другие области.
(Antonio Damasio, «Descartes’ Error», перевод автора)
Очередное лирическое отступление: как абитуриент, сдавший ЕГЭ на 30 баллов, вообще не попадёт на экзамен к профессору МГУ, так и идеи, которые эмоциональный мозг посчитал самыми плохими, вообще не будут рассматриваться рациональным. Поэтому в различных ситуациях решение, которое кажется абсолютно очевидным одному человеку, другому может просто в самом прямом смысле не придти в голову — ну, если под головой понимать кору лобных долей. Он просто не будет подозревать о его существовании.
Так вот, вернёмся к картам. Две колоды по несколько десятков карт — это катастрофически много для рационального мозга, он с его семью регистрами не может собрать статистику и сделать какие-то выводы по такому объёму информации. Поэтому он просто сгружает всю поступающую информацию в эмоциональный мозг и одновременно спрашивает у него о реакции на планируемые действия. Первые два десятка карт эмоциональный мозг просто копит данные — пока не наберёт достаточно статистики, чтобы начать различать колоды и выдавать позитивную или негативную эмоциональную реакцию на планируемое действие, информацию о котором ему также передаёт рациональный мозг. В результате человек чувствует (хотя ещё долго не отдаёт себе в этом сознательного отчёта), что одна колода для него почему-то стала привлекательнее другой. Он не знает, почему: эмоциональный мозг — чёрный ящик, который выдаёт на выходе только маркеры «хорошо-плохо», но не объясняет, почему они именно таковы.
Орбитофронтальный кортекс же — это отдел мозга, осуществляющий связь между рациональным и эмоциональным мышлением. Нет его — нет связи. Эмоциональный мозг по-прежнему работает и нормально реагирует на события, происходящие здесь и сейчас (то есть, в случае с карточной игрой, на выигрыш и проигрыш по каждой конкретной карте), но рациональный больше не может передать в него воображаемую картинку и получить реакцию на неё. Всё, точка. Каждая конкретная карта вызывает у Эллиота эмоции, но до того, как он её перевернул, обе колоды для него абсолютно равнозначны.
То же самое касается для него всех сторон жизни. Если человек с поражением орбитофронтального кортекса хочет есть и видит еду — это немедленный стимул, возбуждающий эмоциональный мозг, который, в свою очередь, даёт команду «взять и сожрать». Если он сейчас не голоден, а лишь планирует, где поужинать — стимулов нет, вся еда и все рестораны для него абсолютно равнозначны. Любые события из собственного прошлого для него эмоционально никак не окрашены — в здоровом человеке они реконструируются и передаются в эмоциональный мозг, который отвечает той или иной реакцией, но у Эллиота эта функция больше не работает. Точно так же для него не имеют эмоциональной окраски изображения или тексты: он может сказать, какие эмоции он должен испытывать, глядяна картинку, но в реальности он их не испытывает — для эмоционального мозга картинка является лишь разноцветным клочком бумаги, который не требует никакой реакции. Реакцию требует «живая» реконструкция представленной на картинке сцены, но эмоциональный мозг такими вещами не занимается — а с теми, кто занимается, он общался через отсутствующий ныне орбитофронтальный кортекс. По сути, рациональный мозг подготавливает информацию для эмоционального, представляя её так, как будто описываемое ей событие только что произошло в реальности — и эмоциональный мозг это проглатывает.
Разумеется, это распространяется и на будущее. Эллиот, например, в прошлой жизни бывший успешным финансистом, в новой полностью обанкротился, затеяв общий бизнес со, скажем так, людьми с сомнительной репутацией. В нормально работающем мозгу рациональная его часть оценила бы потенциальных компаньонов, нарисовала бы не очень радужную картинку последствий и передала бы её в эмоциональный мозг, который выдал бы резко негативную реакцию — но у Эллиота этот механизм больше не работал, поэтому никаких опасений по поводу судьбы предприятия он не чувствовал. Точно так же он бы мог согласиться на предложение сейчас взять сто долларов, чтобы завтра вернуть двести: на вид зеленоватой бумажки эмоциональный мозг реагирует положительно, слова «завтра» для него не существует, а картинку, представляющую, как будто завтра уже наступило, он больше не получает. Результат очевиден: такое предложение вызывает у пациента чисто позитивную реакцию, в то время как у здорового человека на первоначальную позитивную сразу наложилась бы вторая, негативная.
В общем, дети, без эмоций с голоду вы не умрёте. Но, однако, и больших успехов в жизни не достигнете — так что десять раз подумайте, прежде чем мечтать о настолько холодной голове.
Моя признательность разуму
Эта книга содержит ряд статей по всему спектру социально-психологических наук. Их объединяет вопрос, которым задавались еще греческие философы и французские энциклопедисты: «Как человеку стать разумным?» Адресовано широкому кругу читателей.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Моя признательность разуму предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
ГЛАВА I. ОБ ЭМОЦИОНАЛЬНОМ И РАЦИОНАЛЬНОМ
Существо эмоционального и рационального. Эмоциональный мозг. Рациональный мозг. Недостатки эмоционального. О взаимодействии эмоционального и рационального. Инстинкты и интуиция. Художественность, эмоциональность и рациональность.
И физиологически, и исторически (в филогенезе) эмоциональная часть занимает преобладающее положение в головном мозге человека. Соответственно, эмоциональная составляющая преобладает и в управлении поведением человека.
Проблемы же генерируются тем, что в составе среды, окружающей человека, возрастает доля компонентов, так сказать, рационального, разумного, происхождения. Это и материальная «вторая» природа, и социальная среда, все больше усложняющаяся рациональными составляющими, придуманными рациональным мозгом.
Такие компоненты трудно поддаются распознаванию эмоциональным мозгом и выработке им способов адекватного реагирования, что осложняет жизнь эмоционально ориентированного человека.
В тексте использованы материалы статей Артамонова О. на сайте Olegart.ru.
Существо эмоционального и рационального
Эмоциональным считается такое поведение, когда живой субъект выстраивает свои действия в ответ на конкретные воздействия на него внутренних и внешних раздражителей (с целью, как правило, поддержания гомеостаза своего организма).
Однако в ходе эволюции некоторые живые субъекты приобрели возможность определять и оценивать не только сами конкретные воздействия на них, но и причины, по которым случились эти конкретные воздействия (так сказать, «причины причин»). Соответственно, научились вырабатывать ответные реакции своих организмов ещё и на эти самые «причины причин». Причём в ряде случаев субъекты приобрели способность оценивать целые цепочки причинно-следственных связей и реагировать на любое звено из этих цепочек. Поведение субъекта, выстроенное на основе анализа цепочек причинно-следственных связей, получило название «рационального» (опосредованного разумом).
Помимо коры больших полушарий, называемой ещё «передний мозг», в головном мозге выделяют «средний мозг» и «задний мозг», которые называют также «подкорковыми» частями мозга.
Исторически (в филогенезе) наиболее древнее происхождение имеют задний и средний мозг, которые являются органами, содержащими опыт далёких предков человека, закрепленный путем наследственности в потомстве.
Самой развитой и эволюционно наиболее молодой частью головного мозга являются его большие полушария, занимающие бόльшую часть черепа человека. На самых поздних этапах эволюции человека сформировались лобные доли коры больших полушарий. Лобные доли — высшие отделы человеческого мозга. Они занимают у человека до 30% поверхности коры, в то время как у шимпанзе — 16%, у собаки — 7%, у кошки — 3%. Лобные доли, особенно их префронтальные зоны, играют важнейшую роль в организации целенаправленной деятельности, подчинении ее стойким намерениям, побудительным причинам (мотивам). Остальные части коры полушарий ведают приемом, переработкой и хранением информации, поступающей от органов чувств.
Эмоциональный мозг обрабатывает всю поступающую от органов чувств информацию из внешнего мира. В результате обработки вырабатываются решения о способах реагирования на сигналы; при этом решения по существу выбираются из числа уже имеющихся, закреплённых естественным отбором, в мозге. Выработанные решения передаются посредством рефлекторно-алгоритмических дуг (РАД) в исполнительные органы для осуществления реактивных действий. В норме, т.е. когда возможностей организма достаточно для поддержания гомеостаза при изменениях среды, эмоциональный мозг организует автоматическое реагирование на сигналы. Не требующие усилий автоматические задачи не производят различимого сигнала.
Если же требуемые реакции превышают возможности организма, то эмоциональный мозг в дополнение к управляющим сигналам, а иногда и вместо них, вырабатывает эмоции — специальные сигналы, отражающие дефицит возможностей. Вероятно, изначальной психофизиологической целью таких сигналов было — повысить возможности самого организма, хотя бы кратковременно, за счёт «внутренних резервов» (в т.ч. имитировать повышенные возможности, например, устрашающими или привлекающими способами), а также привлечь ресурсы других особей из ближайшего окружения для стабилизации состояния организма.
В ходе эволюционного развития механизм выработки эмоций стал использоваться, вместе с изначальным назначением, также для других целей, в частности, для выработки эмоций, облегчающих («украшающих») общение людей, или выражающих отличие поступивших сигналов от запомненного мозгом «среднего» уровня или от ожидаемого уровня и т. п. Эволюционное увеличение числа нервных клеток мозга открывало возможности безмерного увеличения разнообразия эмоций. Человек — самое эмоциональное существо на планете, ни у одного другого вида живого нет настолько развитой эмоциональной системы.
Эмоциональный мозг не только крайне быстр, но и способен переваривать огромные количества информации. Эмоциональный мозг учится приспосабливаться к новым ситуациям в основном на ошибках: несовпадение его предсказаний с результатом даёт ему толчок к перестройке внутреннего алгоритма.
Фактически, бόльшая часть наших психических процессов не требует усилий и протекает автоматически, как если бы они управлялись автопилотом. В противоположность этому, требующие усилий и контролируемые сознанием познавательные задачи представляют только малую часть нашей психической жизни.
При обработке большого количества информации эмоциональный мозг вырабатывает несколько вариантов действий, наиболее приемлемых для ситуации. Однако он не способен в этом случае выбрать окончательный вариант действий — эту задачу он передаёт в рациональный мозг.
Рациональный мозг сформировался в ходе эволюции для оснащения человека средствами реагирования на сложные изменения внешней среды — с глубокими и разветвлёнными причинно-следственными связями и со значительной временнόй протяжённостью, такие изменения, с которыми эмоциональный мозг не в состоянии справиться.
В случаях таких сложных изменений внешней среды рациональный мозг приходит на помощь эмоциональному — он принимает от эмоционального мозга выработанные им наиболее приемлемые для ситуации варианты решения и, обрабатывая их по своим алгоритмам, осуществляет выбор окончательного варианта действий. Принятое решение передаётся в эмоциональный мозг для реализации по имеющимся у него каналам связи и управления. Лобные доли не содержат специфических знаний или навыков для всех возможных задач, с которыми сталкивается организм. То, чем они, однако, располагают, — это способность «находить» зоны мозга, содержащие эти знания и навыки для любой специфической ситуации, и связывать их в сложные конфигурации в соответствии с потребностью. Лобные доли у человека развиваются достаточно поздно — созревание лобных долей в основном завершается в возрасте 18 лет.
Решающее значение для человечества имело приобретение развитым рациональным мозгом способности строить (проектировать) нейронные модели будущих событий — модели чего-то, что еще не существует, но что вы хотите осуществить. Создавая в воображении представление будущего, мозг обладает способностью брать определенные элементы прошлого опыта и преобразовывать их для целей будущего, причём таким способом, который не соответствует никакому прежнему опыту.
Эта способность позволила сформировать одну из фундаментальных отличительных черт человеческой деятельности — систематическое создание орудий, так как орудие не существует в готовой форме в естественном окружении и должно быть порождено в воображении, прежде чем будет сделано.
Подобное развитие нейронной системы, способной к созданию и сохранению образов будущего, стало необходимым предварительным условием для производства орудий, и, таким образом, для появления человека и начала человеческой цивилизации. Известный учёный-психолог А. Лурия назвал лобные доли «органом цивилизации».
Эмоциональный мозг знает только о «здесь» и «сейчас». Это машина, заточенная на немедленные действия, она не умеет просчитывать их отдалённые последствия и не умеет проигрывать воображаемые ситуации. Это про него русская поговорка «с глаз долой — из сердца вон» (в которой слова «из сердца» правильнее заменить на «из мозга»).
Эмоциональный мозг учится приспосабливаться к новым ситуациям в основном на ошибках. В новых для него ситуациях он может выдать абсолютно неверное решение.
В высокоорганизованных обществах с развитой структурой «второй природы» и социальной среды эмоции становятся во многих случаях средством разрушения психики человека. Это связано с тем, что сигналы от средств «второй природы» и социальной среды всё чаще превышают возможности реагирования организма человека, мало знакомого (точнее, мало обученного) с рациональными элементами этих сред. Неспособность мало обученного эмоционального мозга распознать и адекватно отреагировать на такие сигналы вызывает чрезмерно сильные эмоции, ведущие к стойкой перегрузке мозга, к длительным разрушающим стрессам, к депрессиям.
Кроме того, конкурентный характер социальной среды подталкивает индивидуумов к самоустановлению для себя «планок» большой, часто предельной, а иногда и запредельной, «высоты», без учёта имеющихся психофизиологических возможностей. Такие дисбалансы также ведут к стойкой перегрузке мозга.
О взаимодействии эмоционального и рационального
К счастью для нас, наш медленный и маленький рациональный мозг научился использовать большой и быстрый эмоциональный в своих «корыстных» целях. То, как он это делает, описывается гипотезой соматических маркеров А. Домасио: получив задачу по обработке новых данных, рациональный мозг первым делом просто передаёт их в полном объёме в эмоциональный, чтобы тот их переварил по своим алгоритмам и промаркировал: хорошо, плохо, делай вот так, делай не так. Эта информация возвращается в рациональный мозг, и тот из всего объёма данных и возможных реакций на них выбирает и дальше обрабатывает те, которым проставлен наивысший рейтинг. По сути, рациональный мозг — это профессор на дополнительном профильном экзамене: из огромной толпы абитуриентов автоматически отсеяли тех, кто не набрал в ЕГЭ нужный балл, а остальные уже попали к профессору на устный экзамен. Можно спорить, хорош или плох тот ЕГЭ, но без него у профессора не хватило бы ни сил, ни времени на то, чтобы выслушать всех.
Идеи, которые эмоциональный мозг посчитал самыми плохими, вообще не будут рассматриваться рациональным. Поэтому в различных ситуациях решение, которое кажется абсолютно очевидным одному человеку, другому может просто в самом прямом смысле не прийти в голову — ну, если под головой понимать кору лобных долей. Он просто не будет подозревать о его существовании.
Неправы те, кто считает, что обработка всей информации исключительно на сознательном уровне, без вмешательства эмоций — это абсолютное благо. Человек без эмоций вообще не способен принимать какие-либо решения — в ответ на любой вопрос он будет строить «мысленный фрактал», углубляясь во всё более и более мелкие детали, рассмотрение бесконечных альтернатив и проверки, не упустил ли он что-нибудь. Фокус в том, что решение о том, в какой момент сказать «Стоп!» в рассуждениях, чтобы не углубиться в бессмысленную детализацию, принимается на эмоциональном уровне.
Ещё в начале 70-х проводили эксперимент: перед четырёхлетними детьми клали две конфеты и говорили, что они могут либо прямо сейчас съесть только одну, либо дождаться, пока экспериментатор сходит по своим делам, и тогда съесть две. Этот эксперимент демонстрирует противоборство между рациональной и эмоциональной частями мозга: эмоциональная не умеет думать о будущей выгоде, она видит только то, что сейчас можно съесть одну конфету, а всего, что дальше «сейчас», для неё не существует, поэтому «упущенная выгода» от потери второй конфеты просто за рамками рассмотрения (кстати, та же история с покупками в кредит, ага: профит сейчас, а потерь как бы и нет). Рациональные же 5% мозга осознают выгоду от ожидания, но долго сопротивляться не могут — в эксперименте ни один ребёнок не прождал дольше четверти часа.
Никогда не старайтесь сознательно уложить в голове всю информацию. Это невозможно, просто ёмкости не хватит — и в результате с кажущимся ростом вашей информированности качество принимаемых решений будет не расти, а падать стремительным домкратом. Выделяйте для сознательного обдумывания два-три самых важных критерия, всё остальное просто загружайте в голову дня на два, но не старайтесь обдумывать. Через два дня отбрасывайте всё, что не соответствует важным критериям, а из оставшегося выбирайте то, что просто нравится (да, подсознание передаёт сигналы «наверх» через эмоции).
Люди, которые искренне верят, что их память точна и поступки основываются на чистой логике, это очень удобные люди — они легко предсказуемы и управляемы. По сути, люди просто сознательно приглушают в себе рефлексию и включают на полную мощность механизм, подводящий логическое обоснование под уже принятые решения. Иначе говоря, радикально снижают для самих себя шанс заметить, когда то или иное решение было обусловлено не логикой, а эмоциями или просто банальными глюками мозга — они всё списывают на логику, и даже осознавая её неправильность, добавляют что-нибудь вроде «ну это же нормальное поведение, все так рассуждают».
И наоборот. Были такие весьма известные эксперименты Бибба Латана и Джона Дарли на тему «эффекта свидетеля»: когда ни один из десятков людей, наблюдающих преступление, не приходит жертве на помощь. Существует психологический барьер, препятствующий поведению «не как все» — и если человек видит, что все стоят и просто смотрят, то он тоже стоит и просто смотрит; очевидно, что состояние сохраняется до тех пор, пока в толпе не найдётся хотя бы один человек, который барьер преодолеет, причём чем больше группа людей, тем выше барьер. Эксперименты показывают, что барьер настолько высок, что люди не могут его преодолеть, даже если опасность угрожает лично им самим.
Инстинкты и интуиция
За миллионы лет эволюции в ходе естественного отбора у живых существ сформировались и закрепились многие алгоритмы эмоционального поведения, способствовавшие выживанию животных в меняющихся природных условиях. Эти алгоритмы, называемые инстинктами, с немалым основанием можно «числить» по разряду «рациональностей».
Инстинктивное поведение в основном является стереотипным и целесообразным лишь при постоянстве внешних условий, а при резком изменении условий оно становится нецелесообразным.
«Явления внезапного достаточно полного и отчетливого постижения искомого результата (решения проблемы) при неосознанности и неподконтрольности путей, ведущих к этому результату… называют интуицией. Ее нельзя «включить» или «выключить» сознательным волевым усилием. Это неожиданное «озарение» («инсайт» — внутренняя вспышка), внезапное постижение истины» Кроме того, конкурентный характер социальной среды подталкивает индивидуумов к самоустановлению для себя ««планок»» большой, часто предельной, а иногда и запредельной, «высоты», без учёта имеющихся психофизиологических возможностей» — так определено понимание «интуиции» в одном из рефератов на Образовательном портале Claw.ru.
Хотя интуиция определяется во многом врождёнными данными человека, однако интуитивные способности поддаются развитию. В качестве предпосылок развития интуитивных способностей выделяют следующее: развитие высокого уровня профессионализма; обеспечение гуманизации образования, широты мировоззрения; приобщение человека к искусству; высокий уровень нравственного развития; высокий уровень развития инновационной культуры.
Человек редко действует на научной основе. Дело в том, что наука слаба, а мир чрезвычайно многообразен. В практике жизни человеку приходится использовать то, что уже имеется в его распоряжении. Если есть научная основа — человек ею пользуется. Нет научного обоснования, а есть эмоциональные знания — он использует накопленный опыт. Если нет ни того, ни другого — приходится использовать интуицию.
Но преобладание интуитивных решений «чревато» опасностью скатывания к иррациональности в естественно-технических сферах, к мракобесию в социальных системах, к знахарству в медицине.
В очень сложных системах (производстве, военном деле, государственном управлении и т.п.) приходится использовать так называемый «здравый смысл» — своеобразное сплетение науки, опыта, интуиции. Хрестоматийным примером может служить решение С. П. Королёва при разработке первых аппаратов для посадки на Луну: «Луна — твёрдая!». (В числе конкурирующих был вариант «Луна покрыта толстым слоем пыли, в котором спускаемый аппарат может утонуть»).
В принципе, человеку не столь важно знание само по себе, ему важна возможность принимать решения — как адекватно реагировать на изменение внешних и внутренних обстоятельств. Для этого ему более важны умения, нежели знания.
Художественность, эмоциональность и рациональность
Особенности художественной деятельности довольно интересно описаны Л. Ш. Багдасарян: содержание «художественно-эстетического познания мира… осуществляется в трех взаимосвязанных аспектах. Во-первых, создание продуктов художественной культуры осуществляется в рамках художественного производства. Во-вторых, восприятие результатов художественно-эстетического опыта, целостное завершение процесса художественной деятельности происходит в ходе художественного потребления. В-третьих, выделяется также художественная критика, которая обеспечивает процесс общения субъектов художественно-эстетической сферы». Ещё раньше Маяковский сметафорил по этому поводу: «Поэзия — та же добыча радия», уподобляя сложности поэтического процесса всем понятным сложностям производственно-технических процессов.
Художественное производство, как и любое другое производство, предполагает довольно большое число его участников, выполняющих различные роли в этом процессе. Безусловно, ведущая роль принадлежит автору продукта художественной культуры, так сказать, «главному конструктору».
Специфической особенностью создания произведений искусства является то, что художественное творчество практически полностью основывается на интуиции, на интуитивном познании действительности.
Художественное потребление в большинстве случаев осуществляется эмоциональным мозгом потребителей. Но в некоторых видах искусства для процесса потребления необходимо задействовать и рациональный мозг. Так, потребление произведений литературы происходит путём, главным образом, чтения литературных произведений, которое невозможно без участия рационального мозга потребителей. Для потребления музыкальных, а также театральных произведений требуется участие рационального мозга интерпретаторов — дирижёров и постановщиков, которые создают собственное представление о существе задумок авторов произведений — композиторов и драматургов. Участие рационального мозга требуется и художественным критикам.
Надо также отметить, что обучение основам большинства видов искусств состоит в тренировках эмоционального мозга требуемым приёмам и способам исполнения художественных произведений. Аналогичным образом, по-видимому, осуществляется обучение основам и любого другого вида человеческой деятельности.