гаджикурбанова п а этика ранней стои учение о должном
Гаджикурбанова П.А.. Книги онлайн
Полина Аслановна Гаджикурбанова (8 января 1975, Москва) — кандидат философских наук, научный сотрудник сектора этики Института философии РАН (История этики, этические школы античности, философия стоиков).
В 1997 окончила философский факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. В 2002 защитила кандидатскую диссертацию: «Учение о долге в этике Ранней Стои» (МГУ им. М.В. Ломоносова).
Научные интересы: история этики, этические школы античности, философия стоицизма.
Ученый секретарь Института философии РАН, руководитель научно-организационного отдела Института философии РАН, старший научный сотрудник сектора этики Института философии РАН, зам. главного редактора журнала «История философии», член редакционного совета журнала «Философская антропология».
Читает общий курс «Этика» на философском факультете ГАУГН.
Книги (1)
Книга посвящена реконструкции и анализу этической доктрины Ранней Стои сквозь призму понятий kathēkon (надлежащее действие) и katorthōma (нравственно-правильное действие), характеризующих два аспекта моральных поступков и соответствующих им принципов долженствования.
Особое внимание уделяется проблеме соотношения данных понятий, порождающей многочисленные споры и различные интерпретации стоической этики, начиная с античности и вплоть до наших дней. В исследовании находят свое отражение как позиции наиболее авторитетных представителей академической историко-философской традиции, так и оригинальные, но в то же время и достаточно спорные прочтения стоической доктрины, представленные в современной философской литературе.
Российская Академия Наук
ЭТИКА РАННЕЙ СТОИ:
УЧЕНИЕ О ДОЛЖНОМ
В авторской редакции
кандидат ист. наук. М.А. Корзо
доктор филос. наук А.В. Сёмушкин
доктор филос. наук А.А. Столяров
Гаджикурбанова, П.А. Этика Ранней Стои: учение о должГ 13
ном [Текст] / П.А. Гаджикурбанова; Рос. акад. наук, Ин-т философии. – М. : ИФРАН, 2012. – 219 с. ; 20 см. – Библиогр.:
с. 211–218. – 500 экз. – ISBN 978-5-9540-0222-5.
Книга посвящена реконструкции и анализу этической доктрины Ранней Стои сквозь призму понятий kathkon (надлежащее действие) и katorthma (нравственно-правильное действие), характеризующих два аспекта моральных поступков и соответствующих им принципов долженствования. Особое внимание уделяется проблеме соотношения данных понятий, порождающей многочисленные споры и различные интерпретации стоической этики, начиная с античности и вплоть до наших дней.
В исследовании находят свое отражение как позиции наиболее авторитетных представителей академической историкофилософской традиции, так и оригинальные, но в то же время и достаточно спорные прочтения стоической доктрины, представленные в современной философской литературе.
ISBN 978-5-9540-0222-5 © Гаджикурбанова П.А., © Институт философии РАН, Посвящается моим родителям Лидии Васильевне и Аслану Гусаевичу Гаджикурбановым Введение Эта книга посвящена этической доктрине Ранней Стои1, заложившей основы одной из самых влиятельных традиций в истории европейской этики и оказавшей существенное воздействие на формирование и развитие современной моральной теории и ее понятийного аппарата. Стоицизм является одной из первых школ в истории этической мысли, характеризующихся устойчивым интересом к проблеме морального долженствования. Нельзя не отметить, что постановка данной проблемы была намечена уже у предшественников Стои, в частности у Демокрита, тем не менее последовательная разработка деонтологической проблематики – представлений о том, что в действительности является «должным»
в человеческом поведении, – принадлежит именно стоикам. Более того, их решение проблемы долженствования оказало заметное влияние на последующие исследования в данной области.
В стоической этике представлены два понятия, претендующие на то, чтобы выражать определенного рода долженствование – «надлежащее» (, officium) и «нравственно-правильное действие»
(, recte factum)2. В этих понятиях и характере их соотношения сфокусирована специфика и своеобразие этического учения Ранней Стои, и в то же время с ними непосредственным образом связаны его ключевые проблемы: соотношение высшего блага и относительных ценностей, естественно-природного и добродетельного в человеческой деятельности, моральной мотивации и предИстория стоической школы традиционно делится на три периода: Ранняя Стоя (III–II вв. до н. э.: Зенон из Кития, Клеанф из Асса, Аристон Хиосский, Герилл, Персей, Хрисипп из Сол, Диоген Вавилонский и Антипатр из Тарса и др.), Средняя Стоя (II–I вв. до н. э.: Панетий Родосский, Посидоний из Апамеи, Гекатон и др.) и Поздняя Стоя (I–II вв. н. э.: Луций Анней Сенека, Музоний Руф, Гиерокл, Эпиктет, Марк Аврелий Антонин и др.).
2 В качестве синонимов употребляются следующие термины:, officium (надлежащее) =, mеdium officium (среднее надлежащее), inchoatum officium (несовершенное надлежащее); («нравственноправильное действие») = recte factum (правильное действие), honesta actio (нравственное действие),, perfectum officium (совершенное надлежащее). Латинские эквиваленты греческих терминов принадлежат Цицерону. Здесь и далее стоическая терминология приводится в переводе А.А.Столярова по изд.: Фрагменты ранних стоиков / Пер. и коммент.
А.А.Столярова. Т. 1–3. М., 1998–2010.
метного содержания поступка и ряд других. Как писал немецкий исследователь стоической этики Максимилиан Форшнер, под заголовками и скрывается основное ядро этики Ранней Стои, ее «центральная теорема», решение которой вызывает особые затруднения и требует от комментатора способности найти подход к оригинальному «духу» Стои3. В немалой степени с этими понятиями связаны также и трудности, возникающие в ходе реконструкции и интерпретации стоической этики в целом.
Трудности возникают уже при попытке дать однозначный перевод этих терминов.
В исследовательской литературе, в изданиях стоических текстов и доксографических трудов, включающих изложения этической доктрины ранних стоиков, встречается целый спектр возможных вариантов. Термин может передаваться следующим образом: «нравственно-правильное действие», «правильное действие» (die richtige Handlung, right action), «прямодеяние», «нравственное действие» (das sittliche Handeln), «совершенное действие» (die vollkommene Handlung, perfect action) и др. Названные варианты отличаются, но в целом не противоречат друг другу и, по большей части, являются прямым переводом греческого слова или калькой выражений, которыми Цицерон передавал стоическое. Значительно большие сложности возникают в связи с термином. Здесь спектр значений располагается от перевода «долг» (die Pflicht, duty) до предложенного Э.Лонгом и Д.Седли выражения «надлежащая функция»
(proper function)4. Вот далеко не полный перечень встречающихся вариантов: «обязанность», «соответствующее природе действие»
(das naturgeme Handeln), «[при]надлежащее» (Sich-Gehrendes), «надлежащее действие» (appropriate act), «подходящее» (das Zukommende), «подобающее» (das Geziemende), «подходящее [соответствующее] действие» (befitting action) и др. Очевидно, что за всеми этими выражениями стоят весьма различные интерпретации и самих понятий, и их соотношения.
Перед исследователем возникает следующая проблема: и и определяются стоиками как действия, выражающие требования природы и веления разума. Кажется очеСм.: Forschner M. Die Stoische Ethik: ber den Zusammenhang von Natur-, Sprach- und Moralphilosophie im altstoischen System. Stuttgart, 1981. S. 183.
4 Long A.A., Sedley D.N. The Hellenistic Philosophers: Translations of the Principal Sources, With Philosophical Commentary. Vol. 2. 1987. P. 359.
видным, что в данном случае речь идет о различных пониманиях природы и разума, а соответственно, и о различных пониманиях должного, выражаемого данными понятиями. Мы попытаемся вычленить специфику этих понятий с точки зрения характера долженствования, присущего каждому из них. Несколько забегая вперед, скажем, что от решения данной задачи зависит ответ на вопрос: может ли стоическая этика рассматриваться как единое учение или речь должна идти о двух достаточно независимых этических теориях и, соответственно, двух трактовках морального долженствования.
Идеал стоического мудреца прочно вошел в обиход европейского морального сознания. При одном упоминании слова «стоик»
в памяти всплывает образ человека, мужественно переносящего все превратности судьбы, невозмутимо и непоколебимо исполняющего свой долг, свободного от страстей и волнений. Это представление стало настолько популярным, что даже породило устойчивое клише относительно «стоического» отношения к жизненным невзгодам. Однако несмотря на явную популярность стоической этики и то, что она стояла у истоков теоретического осмысления и концептуального оформления понятия долга, трактовка, которую основатели Стои давали идее «должного» в человеческих поступках, до сих пор нуждается в самом тщательном изучении, особенно в отечественной науке.
Основания сложившейся ситуации можно увидеть в ряде факторов, но мы назовем лишь несколько, на наш взгляд, ключевых.
Прежде всего, это фрагментарность и неудовлетворительное состояние источников, по которым достаточно сложно реконструировать понятия надлежащего и нравственно-правильного действия, не говоря уже о том, чтобы вычленить и последовательно обрисовать позиции отдельных представителей стоицизма по этому вопросу. Из всего стоического наследия целиком дошли до нас лишь тексты Поздней, римской Стои. Наиболее известные из них – «Нравственные письма к Луцилию» и философские трактаты Сенеки, «Беседы» Эпиктета и «Размышления» Марка Аврелия.
Сочинения представителей Ранней и Средней Стои сохранились только в виде отдельных фрагментов. Для того чтобы оценить масштабы потери, достаточно сказать, что ни одно из свыше 705 сочинений Хрисиппа, о которых упоминает Диоген Лаэртий (VII 180), не дошло до нас в сколь бы то ни было полном виде.
В основном мы знаем о содержавшихся в них учениях лишь благодаря свидетельствам доксографов, философских оппонентов Стои и поздних стоиков. Основной массив сохранившихся тестов и доксографических свидетельств собран И. фон Арнимом и стал доступен отечественному читателю благодаря изданию «Фрагменты ранних стоиков», подготовленному А.А.Столяровым5. В этом ряду нужно отметить также двухтомник Э.Лонга и Д.Седли6, включающий в себя корпус ключевых фрагментов стоических текстов, снабженных основательными комментариями и переводами.
Кроме того, следует отметить влияние теоретических установок и предпочтений историков философии, касающихся философии стоицизма в целом и стоической этики в частности. В прошлом некоторые из исследователей античной философии выражали довольно «прохладное» отношение к философским школам эпохи эллинизма, которые, как им представлялось, были отмечены чертами упадка греческой цивилизации. К примеру, такая идея характеризует подход Э.Целлера. Исходя из представления, согласно которому лишь философские системы периода греческой классики являют собой образец высшего полета философской мысли, стоицизм зачастую рассматривался как сугубо практическая философия, все теоретические построения которой жестко подчинены цели дать людям, лишенным политической свободы, убежище от жизненных невзгод. Это вызывает искушение рассматривать стоическую этику как эклектичное смешение идей Сократа, Платона, Аристотеля и как учение, явно не самостоятельное в теоретическом плане. Такой подход может сильно исказить понимание тех этических проблем, которые получили свое специфическое решение в стоическом учении.
От момента возникновения стоицизма нас отделяет более двух тысяч лет развития философской мысли. Многие термины, используемые стоическими авторами, не вошли в философский тезаурус Фрагменты ранних стоиков / Пер. и коммент. А.А.Столярова. Т. 1–3. М., 1998–
2010. О других собраниях раннестоических текстов см.: Предисловие. Раннестоический корпус текстов: принципы формирования и основные издания // Фрагменты ранних стоиков. Т. 1. М., 1998.
Long A.A., Sedley D.N. Тhе Hellenistic Philosophers. Vol. 1: Translations of the principal sources with philosophical commentary. Vol. 2: Greek and Latin texts with notes and bibliography. Cambridge, 1987.
последующих этических учений, а многие претерпели существенные концептуальные трансформации. Созданный стоиками термин остался сугубым достоянием стоической системы и в дальнейшем сохранил свой аутентичный, вполне определенный смысл, чего нельзя сказать о термине и обозначаемом им понятии, которое, претерпев ряд разительных метаморфоз в последующей этической традиции, оказалось в наше время предметом серьезных научных дискуссий. Как уже говорилось, термин был переведен Цицероном как officium и впоследствии превратился в немецкое die Pflicht, английское duty, французское devoir и т. д., теряя по пути исходный смысл стоящего за ним понятия и трансформируясь почти до неузнаваемости7. Как заметил в свое время Гехарт Небель, термин «долг» исполнен сильным влиянием кантовской и прусской традиции8. Современные исследователи стоической этики не раз предостерегали от слишком поспешных сближений стоической и кантовской этических систем. Безусловно, в ряде вопросов оба учения демонстрируют сходство, которое все же не следует переоценивать. Велико искушение воспринимать стоическое учение сквозь призму кантовской теории, ее концептуального аппарата и видеть в стоическом учении о долге лишь «черновой набросок» учения Канта.
При таком подходе невозможно понять специфику стоической версии отношения долга и склонностей, абсолютного и относительных благ, абсолютного долженствования и «надлежащих» действий.
Об осуществленной Цицероном трансляции важнейших терминов стоической этики в римскую языковую среду см.: Kilb G. Ethische Grundbegriffe der alten Stoa und ihre bertragung durch Cicero im dritten Buch de finibus bonorum et malorum.
Freiburg, 1939. Дальнейшая судьба стоических понятий «среднего надлежащего» и «совершенного надлежащего» во многом связана с историей рецепции идей и терминологии трактатов Цицерона. В первую очередь речь идет о трактате «Об обязанностях», написанном под влиянием Панетия и Посидония. Трактат Цицерона лег в основу сочинения Амвросия Медиоланского «Об обязанностях священнослужителей» (“Dе officiis ministrorum”). О трансформации стоических идей в названном трактате см.: Ewald P. Der Einfluss der stoisch-ciceronianischen Moral auf die Darstellung der Ethik bei Ambrosius.
Leipzig, 1881. В Новое время под влиянием стоицизма, опосредованного Цицероном, формируется терминология английской моральной философии.
См. об этом: Апресян Р.Г. Понятие «надлежащее» в «Теории нравственных чувств» Адама Смита // Историко-философский ежегодник. М., 2005. С. 88– 107; Артемьева О.В. Английский этический интеллектуализм XVIII–XIX вв.
Nebel G. Der Begriff des in der alten Stoa // Hermes. Bd. 70. 1935. S. 339.
Если обратиться к литературе, посвященной стоической этике, то мы будем вынуждены констатировать, что в отечественной философской традиции практически отсутствуют специальные исследования по этому вопросу, не говоря уже о работах, рассматривающих отдельные аспекты этической доктрины стоицизма. Появившиеся в последние десятилетия весьма квалифицированные публикации более общего порядка пока не могут кардинально изменить сложившуюся ситуацию.
Работы конца XIX – начала XX вв. в основном ориентированы на моралистику поздних стоиков и носят довольно популярный характер. В качестве примеров назовем работы А.Мельгунова, П.Л.Краснова и В.Фаминского9. Можно отметить также разделы, посвященные стоицизму в трудах О.М.Новицкого, П.Г.Редкина и С.Н.Трубецкого10. Очевидно, что содержащиеся в них сведения о стоической философии крайне сжаты и едва ли позволяют составить хоть сколько-нибудь полное представление об этике Ранней Стои.
Весьма интересное и нетривиальное прочтение стоицизма предлагает А.Ф.Лосев. Интерпретация стоической философии, в том числе ее этического учения, представленная в его многотомном труде «История античной эстетики»11, станет предметом нашего особого внимания в заключительном разделе книги.
Среди современных работ, прежде всего, следует назвать монографию А.А.Столярова «Стоя и стоицизм»12. Глубина и скрупулезность анализа, взвешенная и объективная позиция автора, отличающие данный труд, задают образец историко-философского изучения Стои и ее исторических судеб. Помимо многих других достоинств эта работа содержит на сегодняшний день наиболее полное и развернутое в отечественной литературе исследование этической доктрины Ранней Стои.
Мельгунов А. Сенеки христианствующего нравственные лекарства. М., 1783;
Краснов П.Л. Анней Сенека. Его жизнь и философская деятельность: Биогр. очерк. СПб., 1895. Фаминский В. Религиозно-нравственные воззрения Л.Аннея Сенеки (философа) и отношение их к христианству. Киев, 1906.
Новицкий О.М. Постепенное развитие древних философских учений в связи с развитием языческих верований. Т. 3. Киев, 1860; Редкин П.Г. Из лекций по истории философии права в связи с историей философии вообще. Т. 7. СПб., 1891; Трубецкой С.Н. Учение о логосе в его истории. М.–Харьков, 2000.
Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М., 1979. (Т. 5).
Столяров А.А. Стоя и стоицизм. М., 1995.
Важный историко-философский материал, касающийся стоической этики, содержится в сопроводительных статьях и комментариях к изданиям и переводам текстов стоиков их доксографов. В первую очередь здесь следует отметить комментарии А.А.Столярова к его русскому изданию «Фрагментов ранних стоиков» И. фон Арнима13, а также комментарии и статьи к изданиям трактатов Цицерона «О пределах блага и зла. Парадоксы стоиков»14, философских трактатов Сенеки15 и «Размышлений» Марка Аврелия16.
Весьма емкое и корректное изложение этической доктрины стоиков содержит книга А.А.Гусейнова «Античная этика»17. Отдельные аспекты стоической этики проясняют статьи из сборника «Этика стоицизма. Традиции и современность»18; раздел, посвященный стоической этике, в докторской диссертации «Философия Стои: единство концепции и доминанта идеи всеобщего» и ряд других работ А.С.Степановой19; а также монография И.Н.Титаренко «Философия Луция Аннея Сенеки и ее связь с учением Ранней Стои»20. Сведения о стоической этике читатель также может получить из разделов, посвященных стоицизму, в учебниках по истории античной философии и этики21, а также 13 Фрагменты ранних стоиков / Пер. и коммент. А.А.Столярова. Т. 1–3. М., 1998–2010.
Цицерон Марк Туллий. О пределах блага и зла. Парадоксы стоиков / Пер.
Н.А.Федорова, коммент. Б.М.Никольского. М., 2000.
Сенека Луций Анней. Философские трактаты / Пер., вступ. ст., коммент.
Т.Ю.Бородай. СПб., 2000.
Марк Аврелий Антонин. Размышления / Пер. А.К.Гаврилова. Коммент. Я.Унта и А.К.Гаврилова. Л., 1985.
Гусейнов А.А. Античная этика. М., 2003.
Этика стоицизма. Традиции и современность / Под ред. А.А.Гусейнова. М.,
1991. Особый интерес в этом сборнике представляет статья А.А.Гусейнова «Двухуровневая структура ценностей стоической этики» (С. 9–27).
Степанова А.С. Философия Стои: единство концепции и доминанта идеи всеобщего: Дис. д-ра филос. наук. СПб., 2005; Степанова А.С. Философия Древней Стои. СПб., 1995; Степанова А.С. Антропология Стои: коммуникативный аспект // Изв. Рос. гос. пед. ун-та им. А.И.Герцена. 2005. Т. 5. № 10. С.
Титаренко И.Н. Философия Луция Аннея Сенеки и ее связь с учением Ранней Стои. Ростов н/Д, 2002.
Асмус В.Ф. Античная философия. М., 1976; Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии. М., 1981; Богомолов А.С. Античная философия. М., 1985; Гусейнов А.А., Иррлитц Г. Краткая история этики. М., 1987.
философских и этических словарей22. Не считая ряда статей23, на нынешний момент это почти полный список работ отечественных авторов, из которых можно почерпнуть сведения об этической доктрине Стои.
В зарубежной литературе массив публикаций в той или иной мере касающихся этики стоицизма практически необозрим. Существует ряд фундаментальных трудов, непосредственно посвященных этическому учению Ранней Стои. В первую очередь здесь следует назвать ставшее классическим исследование А.Дюрофа, книги Д.Цекуракиса, М.Форшнера и Б.Инвуда24. Кроме того, раннестоическая этика представлена в общих обзорах философии Стои25; в исследованиях отдельных проблем стоической этики (к примеру, в последнее время появилась серия публикаций, посвященных учению о «первичной склонности»26, учению об аффектах27 и др.); в книгах о первых В первую очередь речь идет о двух изданиях, в которых блок статей, посвященных стоической философии, написан А.А.Столяровым: Этика: Энцикл.
словарь / Под общ. ред. Р.Г.Апресяна, А.А.Гусейнова. М., 2001; Античная философия: Энцикл. словарь / Отв. ред. М.А.Солопова. М., 2008.
Гаджикурбанов А.Г. Марк Аврелий: опустошение реальности // Этика: новые старые проблемы. К 60-летнему юбилею А.А.Гусейнова / Отв. ред.
Р.Г.Апресян. М., 1999; Гришин А.Ю. «Естественное» и «надлежащее». Физическое и логическое обоснование некоторых аспектов раннестоической этики // Вестн. древней истории. 2000. № 4. С. 21–40; Никольский Б.М. Антиох Аскалонский и учение об // Историко-философский ежегодник-2002.
М., 2003. С. 112–135 и др.
Dyroff A. Die Ethik der Alten Stoa. B., 1897; Tsekourakis D. Studies in the Terminology of Early Stoic Ethics. Wiesbaden, 1974; Forschner M. Op. cit.;
Inwood B. Ethics and Human Action in Early Stoicism. Oxford, 1985. В этом ряду следует указать книгу, посвященную исследованию основных понятий стоической этики в целом: Rieth O. Grundbegriffe der Stoische Ethik. Berlin, 1933.
Barth P. Die Stoa. 6 Aufl., vllig neu bearb. von A.Goedeckemeyer. Stuttgart, 1946; Pohlenz M. Die Stoa. Geschichte einer geistigen Bewegung. Bd. 1–2. Aufl. 5.
Gttingen, 1978–1980; Cristensen J. An Essey on the Unity of Stoic Philosophy.
Copenhagen, 1962; Edelstein L. The meaning of Stoicism. Cambridge, 1966;
Rist J.M. Stoic Philosophy. Cambridge, 1969 и др.
Engberg-Pedersen T. The Stoic Theory of Oikeiosis: Moral Development and Social
Interaction in Early Stoic Philosophy. Aarhus, 1990; Lee, Chang-Uh. :
Stoische Ethik in Naturphilosophischer Perspektive. Freiburg, 2002; Bees R. Die Oikeiosislehre der Stoa. I. Rekonstruktion ihres Inhaltes. Wrzburg, 2004 и др.
Sorabji R. Emotion and Peace of Mind: From Stoic Agitation to Christian Temptation. Oxford, 2000; Graver M. Stoicism and Emotion. Chicago, 2007 и др.
12 схолархах Стои и ее основных представителях28, а также в ряде тематических сборников, включающих статьи об этике Ранней Стои29 и др. Охватить весь корпус исследовательской литературы не представляется возможным, поэтому мы ограничимся теми авторами, чьи труды имеют, на наш взгляд, первостепенное значение для освещения проблем этики Ранней Стои, затрагиваемых в нашей работе.
Академические исследования стоицизма открывает собой многотомный труд Эдуарда Целлера по истории греческой философии. Стоицизм помещен в раздел, посвященный «послеаристотелевской» философии: системы Платона и Аристотеля – вершины развития философии, а дальше, по его мнению, в философской мысли наступает период упадка и эклектики, вызванный рядом факторов социально-политического характера. Э.Целлер подчеркивает практическую направленность стоической этики; отмечает разрыв между разумом и чувствами, не характерный для классического калокагатийного идеала периода классики, и «негативное понимание нравственной цели»30 как свободы от волнений. Весьма сурово высказывается Э.Целлер и о стоическом учении о долге, замечая, что в нем возникает путаница и логическое противоречие между двумя видами долженствования, вызванное принятием наряду с высшим благом сферы предпочитаемых «благ» и отсутствием четкого различения объективной и субъективной сторон поступка. Стоическая этика, заключает Целлер, страдает от неустранимого внутреннего противоречия, причиной которого послужило их стремление приблизить свою моральную философию к жизни и практическому использованию за счет смягчения исходного ригористического нравственного принципа.
Bonhffer A. Epiktet und die Stoa. Stuttgart, 1890; Bonhffer A. Die Ethik des stoikers Epictet. Stuttgart,1894; Brhier. Chrysippe et l’ancien stocisme. 2 d.
P., 1951; Gould J.В. The philosophy of Chrysippus. Leiden; N. Y., 1970; Graeser A.
Zenon von Kition. Positionen und Probleme. B.–N. Y., 1975 и др.
Problems in Stoicism / Ed. by A.A.Long. L., 1971; The Stoics / Ed. by J.M.Rist.
Berkeley–Los Angeles–L., 1978; The Norms of Nature: Studies in Hellenistic Ethics / Еds. by M.Schofield, G.Striker. Cambridge, 1986; The Emotions in Hellenistic Philosophy / Eds. by J.Sihvola. T.Engberg-Pedersen. Dordrecht, 1998;
Topics in Stoic Philosophy / Ed. by K.Ierodiakonou. Oxford, 1999 и др.
Zeller E. Die Philosophie der Griechen in ihrer geschichtlichen Entwicklung. T. III.
Abt. 1. Die nacharistotelische Philosophie. 1 Hlfte. Aufl. 5. Leipzig, 1923.
Подобную позицию относительно стоической этики занимают также такие авторитетные исследователи как А.Дюроф, Э.Шварц и др.
Особое место занимает в этом ряду позиция Макса Поленца, видевшего в стоицизме духовное течение, олицетворявшее синтез греческой и восточной ментальности. С одной стороны, он, в отличие от Целлера, не усматривает в стоической этике никакого противоречия между сферами нравственно-правильных и надлежащих действий. Нравственная норма одна, утверждает Поленц, даже если она допускает наряду с абсолютным масштабом ценностей их относительный масштаб. Ни о какой «двойной морали» не может быть и речи. Кажущееся противоречие объясняется тем, что стоики, желая сохранить чистоту нравственного идеала, невольно принижали роль надлежащих действий в своей этической доктрине. По словам Поленца, одна из основных заслуг стоического учения заключается именно в том, что учением о основатель Стои Зенон открыл для Европы философское понятие долга.
С другой стороны, введение в этику принципа «ты должен» кажется Поленцу столь негреческим, что заставляет вспомнить о семитском происхождении финикийца Зенона32. В то время как Целлер считает, что учение о «надлежащем» кажется, в некотором смысле, инородным телом в стоической этике, Поленц идет еще дальше и утверждает, что это учение, по сути, является неестественным наростом на теле греческой этики как таковой.
31 Мы опираемся на классификацию позиций исследователей по вопросу о характере соотношения двух сфер стоической этики, предложенную Х.Райнером в статье «Спор о стоической этике» (Reiner H. Der Streit um die stoische Ethik // Zeitschrift fr Philosophische Forschung. Bd. 21. Heft 2. 1967. S. 261–281).
См.: Pohlenz M. Die Stoa. Geschichte einer geistigen Bewegung. Bd. 1. Aufl.
5. Gttingen, 1978. S. 131–135. Из рассуждения на стр. 66 становится ясно, что под «негреческим» происхождением М.Поленц имел в виду именно семитские корни Зенона. Подобное объяснение специфики учения основателя Стои не нашло поддержки среди исследователей, хотя встречаются и исключения: Сидаш Т.Г. О полемике Плутарха со стоиками // Плутарх. Соч. / Пер.
Т.Г.Сидаша. СПб., 2008. С. 308.
Оппонентами Э.Целлера выступили такие исследователи, как И. фон Арним33, О.Дитрих34 и другие. Они не усматривают в стоическом учении о долге и в стоической этике в целом никакого противоречия между двумя принципами долженствования и видят в них части единого и вполне согласованного учения. Третья, наиболее многочисленная группа ученых признает наличие определенного напряжения между двумя сферами стоической этики, но при этом не отрицает внутреннего единства учения. Среди них хотелось бы особо отметить работы Г.Небеля35, М.Форшнера, Дж.Риста и Д.Цекуракиса, в которых не только содержится обстоятельный анализ основных понятий стоической этики, но и представлены ее различные интерпретации, позволяющие если не устранить, то хотя бы сгладить указанное напряжение и представить стоическую этику в качестве единого и согласованного учения. Конечно, при этом остаются некоторые противоречия и неясности, но они уже не характеризуются той остротой, которая была характерна для интерпретации Э.Целлера и его сторонников.
Из новейших исследований интересен труд Т.ЭнгбергПедерсена36. Специфической особенностью данной книги является то, что ее автор выступает против телеологической трактовки стоической этики, представленной в работах А.Лонга, Б.Инвуда, М.Форшнера и др. Также стоит отметить книгу T.Бреннана37, которая содержит, пожалуй, наиболее объемное в современной литературе изложение стоического учения о «надлежащем» и анализ нескольких моделей соотношения двух сфер стоической этики. Рассчитанная на достаточно широкую аудиторию, эта работа может служить хорошим введением в проблематику стоического учения о должном. К несчастью для целей нашего исследования, собственная модель соотношения надлежащего и нравственно-правильного действий, предложенная T.Бреннанном, в первую очередь опираетArnim, H. von. Die europische Philosophie des Altertums // Die Kultur der Gegenwart / Hrsg. von P.Hinneberg. Teil I. Abt. 5: Allgemeine Geschichte der Philosophie. B.–Leipzig, 1909. S. 115–287.
Dietrich O. Geschichte der Ethik: die Systeme der Moral vom Altertum bis zur Gegenwart. Bd. 2. Leipzig, 1923.
Nebel G. Op. cit. S. 439–460.
Engberg-Pedersen T. The Stoic Theory of Oikeiosis: Moral Development and Social Interaction in Early Stoic Philosophy. Aarhus, 1990.
Brennan T. The Stoic Life: Emotions, Duties, and Fate. Oxford, 2005.
ся на трактат Цицерона «Об обязанностях», написанный под влиянием Панэтия и Посидония и лишь с большими оговорками может применяться для объяснения учения Ранней Стои.
В последние годы среди литературы, посвященной стоической этике (в основном, в ее римской ипостаси), все чаще встречаются работы, авторами которых движет не столько академический интерес к учению Стои, сколько стремление возродить стоицизм в качестве живой практической философии, в виде искусства существования, применимого к реалиям современной жизни. Иными словами, речь идет о работах, написанных с позиций современного неостоицизма38. В качестве примера назовем лишь одну книгу, автор которой не только принадлежит к академической среде, но и является участником и даже «схолархом» школы «Новая Стоя».
Название книги профессора Лоуренса Беккера, специалиста в области этики и политической философии, говорит само за себя:
«Новый стоицизм»39. В этой работе Л.Беккер пытается представить, чем могла бы быть стоическая этика в наши дни, если бы на протяжении последних двадцати трех столетий она сохранялась в качестве непрерывной философской традиции, и рисует ее обновленный образ, в котором она сможет выступить полноправным участником современных этических дискуссий.
Выработанные стоической этикой моральная дисциплина и правила добродетельной жизни, служившие нравственным целям – достижению счастья, в дальнейшей перспективе решали более широкие задачи по совершенствованию человеческой жизни в целом в соответствии с этическими нормами. Говоря современным языком, речь у стоиков шла о решении экзистенциальных задач – о дисциплине или культуре себя. Как показывают посвященные данной теме исследования выдающихся представителей французской философской школы П.Адо и М.Фуко, этот опыт стоицизма может быть весьма значимым и для современного человека. Свидетельством эффективности основных положений стоической моралистики и возможности приложения рецептов стоической жизненной мудрости к стихии повседневного бытия человека нашего времеIrvine W.B. A Guide to the Good Life: The Ancient Art of Stoic Joy. Oxford, 2009.
Stephens W.O. Stoic Ethics. Epictetus and Happiness as Freedom. (Continuum Studies in Ancient Philosophy). L., 2007 и ряд других работ.
Becker L.C. A New Stoicism. Princeton, 1998.
ни и является деятельность современных адептов «Новой Стои».
О них пойдет речь в одном из разделов Приложения к данной книге. Также в Приложении мы приводим обзор нескольких интересных и подчас даже экстравагантных прочтений стоической этики, представленных в работах современных философов и историков философии – А.Ф.Лосева, Э.Брейе, Ж.Делёза, П.Адо и М.Фуко.
*** Автор выражает сердечную признательность за помощь в работе над книгой академику А.А.Гусейнову, доктору философских наук А.А.Столярову, доктору философских наук Р.Г.Апресяну, а также всем своим коллегам, принимавшим участие в обсуждении рукописи на заседании теоретического семинара сектора этики Института философии РАН.
ГЛАВА I. ОБЩИЙ ОЧЕРК СТОИЧЕСКОЙ ЭТИКИ
1. Высшее благо и ценности
В основе стоической этики лежит фундаментальный опыт конечности и зависимости человеческого существования – опыт, который, по словам Пьера Адо, «заключается в ясном осознании трагического положения человека, подчиненного судьбе»40. Реальность, в которую включен человек, разворачивается по своим собственным законам в жестком сцеплении природных причин и следствий. В грандиозной картине космоса человек лишь часть, один из фрагментов, место которого строго очерчено и определено. Его рождение и смертность, внутренние законы его собственной природы, все то, к чему он стремится, как и то, чего он пытается избежать, – все зависит от судьбы и не находится целиком в его власти.
Как пишет Герхард Небель, «жестокость судьбы, утверждающая ничтожество человека, пронизывает, начиная с Гомера, самосознание греков. В Стое она находит свою последнюю великую, подобающую эпохе и господствующую над душами форму»41.
Однако другим, не менее значимым опытом стоицизма является осознание человеческой свободы42. Единственное, что зависит от нас, что полностью находится в нашей власти – это разум и Адо П. Что такое античная философия? / Пер. с фр. В.П.Гайдамака. М., 1999.
Величие стоического принципа «внутренней независимости и свободы характера в себе» признавал даже такой суровый критик стоицизма, как Гегель, подчеркивая вместе с тем формальный, абстрактный характер стоического понимания свободы (Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Т. 2. СПб., способность поступать разумно, наше умение расценивать нечто в качестве блага или зла и намерение действовать в соответствие с этим. Сама природа даровала человеку возможность быть счастливым, невзирая на все превратности судьбы. Именно от него зависит, видеть ли в том или ином сцеплении причин роковую случайность или благой промысел, добро или зло.
До тех пор, пока человек стремится к обладанию вещами, которые ему неподвластны, он полностью находится в руках судьбы и подчиняет себя причинно-следственной цепи событий, действуя как одно из звеньев в этой цепи. Его счастье или несчастье будет в той же мере определяться сложившимися обстоятельствами, как и те цели, к которым он стремится. Лишь освободившись от власти «слишком человеческого» видения действительности и рассматривая мир с точки зрения универсальной природы, человек становится свободным от мнимой притягательности вещей. Тогда он понимает, что изгнание, – не более чем перемена места, а тога с пурпурной полосой – то, к чему он стремился, ради чего был готов на все – не более чем овечья шерсть, испачканная кровью ракушки43.
Такой разумный настрой не избавит стоического мудреца от всего, что уготовила ему судьба. Он так же, как и простые смертные, подвержен болезням, лишениям и исчезновению, как и все, заботится о своем существовании.
Принципиальное отличие заключается в том, что человек несведущий (профан), стремясь завладеть тем, что кажется ему благом, и избежать того, что кажется ему злом, пытается изменить естественный ход вещей, становясь тем самым «игрушкой судьбы». В то время как мудрец принимает и желает все происходящее таким, как оно происходит. Он соотносит себя и свои стремления не с вещами, вовлеченными в непрерывный поток становления, но с законом, управляющим этим потоком. Как пишет М.Форшнер, с точки зрения стоиков, «человеческая жизнь становится свободной, когда она преодолевает свою обособленность, переживает и рассматривает себя всего лишь как часть целого, причем “целое” означает не политическое сообщество, или все человечество, но
1994. С. 327–328). Одно из лучших современных исследований, освещающих понимание свободы в стоической философии: Bobzien S. Determinism and Freedom in Stoic Philosophy. Oxford, 1999.
См.: Марк Аврелий Антонин. Размышления. VI 13.
божественную универсальную природу и ее события»44. Это состояние совпадения с законом универсальной природы, который есть «верный разум, все проницающий и тождественный Зевсу, устроителю распорядка всех вещей» (ФРС III (1) 4)45, и является для человека высшим благом, добродетелью и счастьем.
Обе установки – как постулирование изначальной «встроенности» человека в саморазвивающееся и внутренне упорядоченное единство космоса, так и его свобода относительно нравственной оценки происходящего, – представляются нам ключевыми идеями для понимания специфики стоической концепции высшего блага и, соответственно, вытекающего из нее учения о должном. Попытка объединить в рамках единой системы, с одной стороны, жесткую детерминированность любого события в мире, с другой – постулирование свободы, а значит, полной ответственности человека за его выбор, позволила стоикам максимально заострить постановку целого ряда этических проблем. Говоря языком современной этической теории, в качестве наиболее характерных проблем можно назвать: роль мотива в нравственных поступках, соотношение сущего и должного, истоки существования зла в мире, соотношение «человеческого» и «сверхчеловеческого» в морали и т. д. Однако та же попытка примирения свободы и необходимости в рамках строго проведенного природного монизма создала существенные сложности в пределах этической системы стоиков46.
Как нам представляется, в стоической философии постулирование свободы человека становится основой для конституирования морали в качестве особого измерения человеческой жизни. Но Forschner M. Op. cit. S. 203.
Фрагменты ранних стоиков / Пер. и коммент. А.А.Столярова. Т. 1–3. М., 1998–
2010. Здесь и далее ссылки на это издание приводятся в тексте в сокращенном виде с указанием книги (римская цифра) и номера фрагмента (арабская цифра).
Исследователи не раз указывали на эту особенность стоической этики. С точки зрения Энтони Лонга, именно здесь следует искать основания того, что в определенные моменты этическая система стоиков оказывается, по его словам, «бессвязной, или на грани бессвязности». В то же время он утверждает, что значительная часть современного интереса к стоицизму непосредственно связана с попыткой стоиков «согласовать высоко разработанную моральную теорию с объективными фактами, фактами, которые принимают во внимание врожденные человеческие побуждения, влияния окружающей среды и законы, управляющие всеми естественными явлениями» (Long A.A. Hellenistic Philosophy: Stoics, Epicureans, Sceptics. L.,1974. P. 208–209).
20 это обстоятельство не вызывает расщепления стоического космоса на царство свободы и царство судьбы. В дальнейшем мы увидим, что именно свобода, как дистанцированное отношение ко всему внешнему, позволяет мудрецу достичь наиболее полного согласия с сущим и с самим собой.
В стоической традиции мораль как сфера реализации человеческой свободы (т. е. того, что зависит от нас) противопоставляется предельно широкому пространству эмпирически сущего, всецело подчиненного судьбе. Благом или злом может быть лишь то, что определяется моральным выбором субъекта, – то, что непосредственно находится в его власти и в чем может быть реализована его свобода. Ни одна вещь, ни одно событие в мире, рассмотренные сами по себе, ни благом, ни злом не являются. Все, что не зависит от нравственного намерения, оказывается вынесенным за пределы сферы различения блага и зла.
Таким образом, мы получаем троичное разделение всего существующего, в котором, с одной стороны, представлены благо и зло (добродетель и порок, как определенные состояния души), с другой – все то, что, не являясь само по себе «ни тем, ни другим», образует область этически безразличного. По свидетельствам Стобея и Диогена Лаэртия, стоики полагали, что «из существующего одно является благом, другое – злом, третье же – безразличным ().
Троичное разделение сущего на благо, зло и безразличное нельзя считать сугубо стоическим открытием47. Однако в стоическом учении трактовка данного разделения выявляет существенно новые черты как по сравнению с предшествующей классической традицией, так и относительно других школ эллинистического периода. В понимании стоиками высшего блага и ценностей сказывается характерный для них интерес к мотивации нравственного поведения. По словам А.Г.Гаджикурбанова, «…стоики, практически исключившие из своей моральной доктрины понятие “добра самого по себе”, на которое опирались классические этические системы Платона и Аристотеля, компенсировали его представлением о благе как добродетели. Уже в этом взгляде на добродетель как на субстрат блага заметно тяготение стоической этики, особенно в поздней ее версии, к субъективации моральных абсолютов, перенесение их в сферу душевной деятельности»48. В таком случае все, что принято считать ценным, благим и полезным, включая и саму добродетель как высшее благо, оказывается реализацией определенных душевных состояний и интенций морального субъекта.
Подобный подход оказался весьма плодотворным. Объявляя благо и зло исключительно состояниями субъекта, стоики (как и их современники, скептики и эпикурейцы) открывают сферу независимой моральной мотивации. Мораль выделяется как особая форма человеческой деятельности, как специфический способ отношения к реальности. Ценностные характеристики вещей напрямую связываются с активностью морального субъекта. Однако при таком подходе возникают и некоторые затруднения. Если верно, что вся моральная действительность оказывается заключенной в рамки деятельности субъекта, где благо и зло представляют собой определенные душевные состояния, а им противостоит предельно широкая сфера того, что не является благом или злом, то мы полуРазделение всего существующего на благо, зло и «промежуточное», или то, что «между ними» ( ), встречается уже у Платона («Горгий» 467e).
Помимо стоиков это разделение широко используют и другие школы, в частности, академики и перипатетики (ФРС III (1) 71).
Гаджикурбанов А.Г. Указ. соч. С. 211.
чаем следующую картину. Человек, обладая свободой и будучи носителем всех ценностных ориентиров, по своим собственным законам наделяет этически нейтральную реальность определенными моральными качествами. Такая формулировка таила в себе опасность релятивизации моральных ценностей, с чем и столкнулась стоическая этика. Этой опасности можно было избежать, допуская наличие в самом моральном субъекте неких объективных нравственных начал. Исторически существовали и другие версии решения данной проблемы, начиная с социологизаторских доктрин и заканчивая постулированием в разуме априорных схем, таких как добрая воля у Канта. Античная философская традиция предложила свой способ преодоления данной проблемы. Рассмотрим, как она решалась в эллинизме, сравнив позицию стоиков с установками скептиков и эпикурейцев.
Все три школы (стоицизм, скептицизм и эпикуреизм) единодушны в следующем. Достичь спокойствия духа и блаженства можно лишь осознав тот факт, что все беды людей порождены неверными оценочными суждениями, т. е. присущим им стремлением обладать тем, что кажется благом, и избегать того, что кажется злом. Эти этические учения согласны и с тем, что благо представляет собой результат определенной душевной деятельности, требующей постоянных усилий. Принципиальные расхождения между тремя основными школами раннего эллинизма начинаются дальше, когда возникает вопрос, в чем же заключается подлинное благо человека и что может служить ориентиром на пути к нему.
Для последователей Пиррона безразличным оказывается все, кроме собственного безразличия, – в нем заключена добродетель человека и его единственное благо. В объективном порядке мира основанием этой добродетели могло быть только непрерывное, ничем не ограниченное становление, лишенное какого бы то ни было смыслового оформления49. В этой картине мира нет места не только эйдетическим конструкциям классической античной философии, но и стоической судьбе и даже атомам Эпикура: допущение последних покажется здесь насильственной попыткой «вогнать»
стихию чистого становления в рационально постижимые рамки.
Человек должен с равным безразличием относиться ко всему, что
См.: Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. С. 369–370.
с ним происходит, не пытаясь навязывать реальности собственные представления. Знаменитое скептическое (воздержание от суждений) позволяет принять жизнь в непосредственной данности, не притязая на ее рациональное осмысление и объяснение.
«Скептики учат, – пишет А.Ф.Лосев, – что мысль и философия не могут ни обосновать что-нибудь, ни дать критерий для науки и жизни. Нужно, учили они, “следовать явлению”. Эта заповедь… и есть в устах скептика, может быть, самое сильное и выразительное слово, способное своей оригинальностью затмить все, что они вообще высказывали»50.
Как утверждает А.Ф.Лосев, скептики максимально развили субъективистские тенденции, характерные для всей философии эллинизма. Однако, будучи доведенными до своего логического предела, эти тенденции переходят в собственную противоположность. Стремясь утвердить свободу человека от всего внешнего, сторонники скептического учения выдвигают требование «всецело отрешиться от человеческих свойств» (Диог. Л. IX 66)51 и с полным бесстрастием принять реальность. В связи с этим весьма показательно свидетельство Секста Эмпирика: «То, что рассказывают о живописце Апеллесе, досталось и на долю скептика.
А именно, говорят, что он, рисуя лошадь и пожелав изобразить на картине пену лошади, потерпел такую неудачу, что отказался от этого и бросил в картину губку, которой обыкновенно снимал с кисти краски, и губка, коснувшись лошади, воспроизвела (на картине) подобие пены. Так и скептики надеялись достигнуть невозмутимости путем суждения о несоответствии явления и мыслимого, но, не будучи в состоянии этого сделать, они воздержались.
За воздержанием же случайно последовала невозмутимость, как тень за телом» («Три книги Пирроновых положений» I 27–30)52.
По словам А.Ф.Лосева, в этом пассаже «незаметно для себя Секст
Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. С. 387.
Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Пер. М.Л.Гаспарова. М., 1979. Здесь и далее ссылки на это издание приводятся в тексте в сокращенном виде с указанием книги (римская цифра) и номера фрагмента (арабская цифра). Свидетельства Диогена Лаэртия, вошедшие в издание «Фрагменты ранних стоиков», цитируются с соответствующими ссылками в переводе А.А.Столярова.
Цит. по изд.: Секст Эмпирик. Соч.: В 2 т / Общ. ред. А.Ф.Лосева. Т. 2. М., 1976.
разболтал тайну античного скепсиса… Три истины скепсиса, три его основания выражены здесь с непревосходимой ясностью: отчаяние проникнуть в объект и овладеть им, невольное падение в бездну своего собственного субъекта и объективная правдивость бытия этого покинутого на самого себя субъективизма»53.
При внешней схожести позиций сторонников скептицизма и стоицизма относительно ценностей, между ними существуют принципиальные расхождения. Когда скептик говорит о каком-либо предмете, что он «ничуть не более» благо, чем зло (Диог. Л. IX 74), то он имеет в виду следующее: мы не можем знать наверняка, каков этот предмет, и потому мы должны, воздерживаясь от любого рода оценочных суждений, считать его совершенно безразличным, т. е.
лишенным всякой ценностной окраски. Когда же стоик говорит, что, например, богатство не является ни благом, ни злом, но «безразличным», то он подразумевает под этим, что деньги, собственность и прочие составляющие богатства являются лишь материалом, с которым можно обращаться как добродетельно, так и порочно. Обнаружив относительность и несобственный характер ценностных характеристик вещей, скептик ограничивается простой констатацией этого факта и требует отказа от всяких ценностных суждений, поскольку ни в человеке, ни в самом мире не видит ничего, что могло бы служить для них надежным основанием.
Стоики и эпикурейцы вовсе не согласны с такой позицией, ведь они предлагают не отказ от ценностных суждений, а их кардинальный пересмотр, причем обе догматические (с точки зрения скептиков) школы усматривают ориентиры нравственной деятельности и основания суждений о благе и зле в самой природе человека. Однако обе школы существенно расходятся во мнениях относительно того, в чем же заключается человеческая природа, что составляет предмет ее «естественного» стремления и в чем состоит ее благо.
Для Эпикура и его последователей является несомненным, что в самой природе человека и всех живых существ заложено стремление к наслаждению – «наслаждение есть первое и сродное нам благо» (Диог. Л. X 129). Высшее благо, конечная цель человеческой жизни также заключены в наслаждении – в чистом наслаждении существованием, в свободе от страданий тела и смятений души. Стоики, напротив, считают жажду наслаждений одним из
Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. С. 388.
«УДК 740 ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ АВТОМАТИЗИРОВАННЫХ СИСТЕМ УПРАВЛЕНИЯ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ В 60-Е – 70-Е ГГ. ХХ ВЕКА В.Г. Горохов Институт философии РАН Россия, 119991, Москва, ул. Волхонка, 14, стр. 5 E-mail: vitaly.gorokhov@mail.ru Ключевые слова: философия управления, автоматизированные системы управления (АСУ) Аннотация: В данной статье рассмотрены основные черты философии управления, развитые в 60-е – 70-е годы двадцатого столетия в связи с распространением идей кибернетики, не как области науки. »
«ФИЛОСОФИЯ. ТОЛЕРАНТНОСТЬ. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ. _ ВОСТОК И ЗАПАД ДИАЛОГ МИРОВОЗЗРЕН! И Тезисы д о к л а д о в VII Российского филошфского конгресса Том I РОССИЙСКОЕ ФИЛОСОФСКОЕ ОБЩЕСТВО ПРАВИТЕЛЬСТВО РЕСПУБЛИКИ БАШКОРТОСТАН ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ РАН БАШКИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ БАШКИРСКАЯ АКАДЕМИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ И УПРАВЛЕНИЯ ФИЛОСОФИЯ. ТОЛЕРАНТНОСТЬ. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ. ВОСТОК И ЗАПАД ДИАЛОГ МИРОВОЗЗРЕНИЙ Тезисы докладов VII Российского философского конгресса (г. Уфа, 6 1 0 октября 2015 г.). »
«1. Цели освоения дисциплины «Общая рискология» Целью освоения дисциплины является формирование у студентов целостной картины общества риска, выявление навыков разработки и принятия различного рода управленческих решений, анализа и стратегического прогнозирования социального риска. Рассматриваются ключевые подходы к анализу рисков в современной социальной теории, а также методы выявления, классификации и исследования рисков, выявляется связь общества риска с фундаментальными методологическими. »
«2011 г. А.А. ДАВЫДОВ АРАБСКИЕ РЕВОЛЮЦИИ 2011: СИСТЕМНАЯ ДИАГНОСТИКА _ ДАВЫДОВ Андрей Александрович доктор философских наук, главный научный сотрудник Института социологии РАН, Вице-президент Российского общества социологов. _ Введение В 2010-2011 гг. произошли революции и антиправительственные массовые выступления с требованием демократизации политического режима в арабских странах Египте, Тунисе, Ливии, Йемене, Бахрейне, Алжире, Иордании, Марокко, Сирии и т.д., которые по классификации. »
«Бредихин Владимир Евгеньевич ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МАТЕРИАЛОВ НАУЧНЫХ ЖУРНАЛОВ ИЗДАТЕЛЬСТВА ГРАМОТА В УЧЕБНОМ КУРСЕ ПОЛИТИКА И ПРАВО В статье раскрываются возможности использования материалов научных журналов издательства Грамота Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики и Альманах современной науки и образования в преподавании элективного курса Политика и право. Определена учебно-практическая ценность публикаций. »
«Вестник ПНИПУ. Культура. История. Философия. Право. 2014. № 2 УДК 316.7:101.1 © А.А. Павлович СОВРЕМЕННОСТЬ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ В статье исследована возможность социальной философии рефлектировать и теоретически конструировать философскими средствами современность в историческом времени. Использована методология синхронии и диахронии в соотносительном анализе социальной философии и современности. Показано, что социальная философия формируется в контексте античной полисной системы, при открытии. »
«ЗИМНИЙ БУКИНИСТИЧЕСКИЙ АУКЦИОН 18+ 5 декабря 201 Лот Российский аукционный дом совместно с Санкт-Петербургским Домом книги ЗИМНИЙ БУКИНИСТИЧЕСКИЙ АУКЦИОН Начало аукциона в 14.00 5 декабря 2015 года | Санкт-Петербург Санкт-Петербург, Невский пр., д. 28, Атриум Дома Зингера Предаукционная выставка 1–4 декабря 2015 года с 12.00 до 19.00 Санкт-Петербург, Невский пр., д. 28, Атриум Дома Зингера Call-центр 8-800-777-57-57 (звонок по России бесплатный) Тел. 8 (812) 331-03-16. E-mail. »
«УДК 100 ФИЛОСОФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ УПРАВЛЕНИЯ В КОНТЕКСТЕ РАЗВИТИЯ НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ В.Е. Лепский Институт философии РАН Россия, 119991, Москва, ул. Волхонка, 14 стр. 5 E-mail: Lepsky@tm-net.ru Ключевые слова: философия, методология, управление, классическая, неклассическая, постнеклассическая научная рациональность, субъектно-ориентированный подход, саморазвивающиеся рефлексивно-активные среды. Аннотация: Проанализированы базовые аспекты в эволюции представлений об управлении в контексте. »
«С.В. Комаров ФИЛОСОФИЯ УДК 101.1. © С.В. Комаров КАЗУС ДУРАКА. МАЛЕНЬКОЕ ЭССЕ О ГЛУПОСТИ В статье рассматривается феномен глупости. Глупость является не субъективной характеристикой интеллекта, а объективной характеристикой ситуации бытия человека. Рассматриваются разновидности глупости – инструментальная, социальная и нравственная, и даются их характеристики. Указывается, что каждая ситуация глупости сопровождается веселым, саркастическим или гомерическим смехом. Ключевые слова: глупость, ум. »
«МИНОБРНАУКИ РОССИИ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ (ВолгГТУ) Кафедра «Философия» Реферат по дисциплине: «История и философия науки» Тема: «История развития изучения прочности материалов при циклическом нагружении» Разработал: аспирант каф. СМ Бадиков К.А.Научный руководитель: д.т.н., доцент Савкин А. Н. Волгоград, 2015 Оглавление Введение 1 Общая история изучения. »
«Гробер Ева Михайловна, Студент, ЧОУ ВО «Международный институт рынка», г. Самара evagroel@yandex.ru Бодров Александр Алексеевич, Доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии, гуманитарных дисциплин и естествознания, ЧОУ ВО «Международный институт рынка», г. Самара bodrov@imi-samara.ru Рецепция идей Н. А. Бердяева в современной социально-экономической действительности Аннотация. В статье рассмотрен потенциал использования основных положений теории Бердяева в рамках. »
«Вестник Челябинского государственного университета НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ Философия Основан в 1991 году Социология Культурология № ( ) 200 Выпуск СОДЕРЖАНИЕ CONTENTS Слово редактора 7 Editorial Философский взгляд на The philosophic point of view глобальные проблемы on the modern global problems современности Маслов В. М. Maslov V.M. Свобода и виртуальная реальность Freedom and virtual reality Сапожникова И. А. Тенденции речевой культуры в процессе глобализации РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ Редактор М. В. »
«1. Цели освоения дисциплины Основной целью дисциплины «Современная социальная философия» является осмысление современных философских концепций общества с позиций философской культуры XXI века, развитие способностей и умений магистрантов самостоятельно обосновывать философские проблемы на основе категориального аппарата и социальнофилософской методологии, приобретение навыков и опыта научной деятельности в исследовании социальных тем, имеющих широкий общественный резонанс и гуманистическую. »
«РАЗДЕЛ 1. Исходные данные и конечный результат освоения дисциплины 1.1.Цели и задачи дисциплины, ее место в учебном пролцессе. 1.1.1. Основной целью изучения дисциплины является формирование у будущих бакалавров знания категориального аппарата философии, умения правильно ориентироваться в социоприродном мире, методологически грамотно мыслить при овладении учебными дисциплинами и творчески решать научно-технические и практические задачи. Изучение философии направлено на развитие навыков. »
«Государственное научное учреждение «Институт философии Национальной академии наук Беларуси» УДК 1(430)(091)+930.1+141.339.8+101.1:316 ПОЗНЯКОВА Ольга Леонидовна ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ И. КАНТА: АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук по специальности 09.00.03 – история философии Минск, 2014 Работа выполнена в Белорусском государственном университете. Научный руководитель – Румянцева Татьяна Герардовна, доктор. »
«МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕТСИТЕТ ФАКУЛЬТЕТ ЭКОНОМИКИ И УПРАВЛЕНИЯ КАФЕДРА ФИЛОСОФИИ Реферат к кандидатскому экзамену «История и философия науки» (раздел «История отрасли науки») ХИМИЧЕСКИЕ НАУКИ Тема: «История развития химии хитина и хитозана» Выполнила: аспирантка Чернышова Е.Б. Кафедры: Технология высокомолекулярных и волокнистых материалов Специальность: 02.00.06 Высокомолекулярные соединения Первичная экспертиза: профессор Тужиков. »
«Гуманитарные исследования. 2013. № 2 (46) СОЦИОЛОГИЯ, ПОЛИТОЛОГИЯ ФАЛЬСИФИКАЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАК СРЕДСТВО БОРЬБЫ ЭЛИТ ЗА ВЛАСТЬ Карабущенко Павел Леонидович, доктор философских наук, профессор, Астраханский государственный университет, 414056, Россия, г. Астрахань, ул. Татищева, 20а, e-mail: Pavel_karabushenko@mail.ru. Анализ политической истории показывает, что в борьбе политических элит за власть все средства хороши. Самым распространённым средством борьбы является ложь. »
«ФИЛОСОФЫ ДВАДЦАТОГО ВЕКА КНИГА ПЕРВАЯ © Издательство «Искусство XXI век», 200 РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК Институт философии Б.Т. Григорьян МАКС ШЕЛЕР Макс Шелер (1874-1928) является одним из родоначальников философской антропологии. Он учился в университетах Йены, Мюнхена, Берлина. Его философские взгляды формировались под влиянием идей неокантианства, философии жизни, феноменологии. В 1900-1906 годах Шелер – приват-доцент в Йенском университете, с 1919-го – директор Кёльнского исследовательского. »
«НИЗЬЕВА Лариса Викторовна ФИЛОСОФИЯ Э. МАХА В КОНТЕКСТЕ АВСТРИЙСКОЙ ФИЛОСОФСКОЙ ТРАДИЦИИ: ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ, КРИТИКА ЯЗЫКА И ИМПРЕССИОНИЗМ Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук Научный руководитель: доктор философских наук, профессор Черепанова Екатерина Сергеевна Екатеринбург ОГЛАВЛЕНИЕ Введение.. Глава 1. Философия Э. »
«© ЛИЧНОСТЬ. КУЛЬТУРА. ОБЩЕСТВО. 2010. Том XII. Вып. 3 ( 57–58) Вопросы теории и методологии ЛУИС Р. ГОРДОН ФИЛОСОФИЯ, НАУКА И ГЕОГРАФИЯ АФРИКАНСКОГО РАЗУМА* Ключевые слова: социология знания, философия африканской диаспоры, география разума, теодицея текста, инструменты хозяина, критический разум, дисциплинарный декаданс. Keywords: sociology of knowledge, Philosophia Africana, geography of reason, theodicy of the text, master’s tools, critical reason, disciplinary decadence. II Обращение к. »