главный художник храма вооруженных сил
Лик Христа рассчитывал компьютер
Можно ли на языке духовной живописи показывать бой? А в храме изображать ордена?
В приделе апостола Андрея Первозванного, покровителя ВМФ, вместе со Святителем Николаем и святым воином Феодором Ушаковым «написаны» адмиралы Нахимов, Корнилов, Лазарев и Макаров. Так я связываю воинства небесное и земное. На мозаиках, посвященных родам войск, есть Кутузов, Владимир Храбрый, Скобелев. А в ХХ веке полководцев (кроме адмирала Макарова), во всех смыслах достойных помещения в храм, я не отыскал.
Я делал эскизы, смотрел, как они переводятся нашими художниками в мозаику.
Это очень трудная работа, тут приходилось многое переделывать. Так, в мозаике «Явление Пресвятой Богородицы Нерушимая Стена во время битвы на Курской дуге» у наших художниц получились какие-то зайчики вместо танков. Заставил исправить.
Сроки строительства требовали неординарных решений.
Сюжетов, не попавших в окончательный вариант убранства, кроме обсуждавшихся в прессе, было много.
Например, в главном приделе вместо мозаики с воскресшим Христом было решено поставить его скульптуру. На стену храма не попал сюжет о молебне в Сталинграде, потому что эта стена в принципе «ушла» из проекта. И есть идея устроить из таких сюжетов отдельную выставку.
Секрет витражей
— Для большей реалистичности натурщикам, позировавшим скульптору Салавату Щербакову, делавшему горельефы со сценами из военной истории России, специально шили костюмы нужной эпохи. А некоторые лица воинов Великой Отечественной для горельефов брались из базы данных «Бессмертного полка».
Ангелы Даши Намдакова
Ваша последняя выставка «Изнутри»вдохновлена глобальной культурой. Работы разительно отличаются от всего, что было сделано до того. Означает ли это, что вы стали окончательно гражданином мира?
Даши Намдаков: Думаю, да. То что я делаю сейчас это отражение меня сегодняшнего. Сплав моих корней, природы Забайкалья и европейской культуры.
Раньше считал себя евразийцем. На самом деле это так и есть, ведь мне посчастливилось родиться в Азии, где в то время еще сильны были традиции и дух народа. Но в силу того, что я человек ищущий, меня влекло куда-то на запад, в Европу. Долгое время жил в Италии, Англии.
А что азиата вдруг потянуло на Запад? Любопытство?
Осталось ли что-то от бурятского мальчика, которому выбирали ламы в дацане и они же напророчили судьбу? От подростка, которого исцелила шаманка, обращаясь к душам предков?
Даши Намдаков: Надеюсь, что да. Никуда от этого не денешься, это течет в моих жилах. Но мне самому интересно двигаться дальше. И я хочу за свою жизнь пройти максимально длинную дистанцию не в смысле долголетия, а максимально растянув во времени поиск новых пластических решений и находок. Мне самому интересно, куда выльется мое творчество лет через десять. Я бы не хотел застыть. Со мной происходят какие-то процессы, и это отражается в бронзовых отливках.
Ваша семья сейчас живет в Италии или в Англии?
Даши Намдаков: Я и старшие дети сейчас в Москве, остальная семья в Лондоне.
То, что вы живете так далеко от родины не мешает чувствовать связь с предками? Или география никак не связана с такими тонкими материями?
…а потом еще от Читы до Укурика почти 200 километров. Слышала, что вы собираетесь в своей деревне открыть мастерскую для детей. Что это за проект?
Даши Намдаков: К сожалению, с каждым годом деревня становится все меньше, слабеет, люди уезжают. Понимаю, что это глобальные проблемы, но хочется как-то повлиять на ситуацию и сохранить свою деревню. Было время, когда я находился в поисках по Европе, а теперь понимаю, что пришло время отдавать.
Есть идея открыть в Укурике детский лагерь с творческой мастерской, где можно будет овладеть разными ремеслами, вместе творить. Сюда смогут приезжать дети из Бурятии, Иркутской области, Дальнего Востока. Но этот проект один не осилю, рассчитываю на помощь губернатора Забайкалья Александра Осипова, который обещал помочь реализовать идею. Пока нашили чистое поле, где будет разбит лагерь. Нужно набраться терпения. Понадобится несколько лет, чтобы все задуманное воплотить.
Вы довольны своей работой над храмом?
Даши Намдаков: Сейчас сложно судить. Пройдет время, можно будет немного успокоиться, отвлечься и посмотреть на содеянное со стороны. Помню, когда с Бодровым работали над «Монголом» и когда потом на Берлинале смотрели фильм, сложно было отделить процесс съемок и от того объема материала, который был сделан. У меня все перемешалось, поэтому не мог объективно судить, получился фильм или нет.
Это был ваш первый опыт художника-постановщика?
Даши Намдаков: Первый и последний.
Последний? Нет больше планов на кино?
Даши Намдаков: Просто это был единственный опыт. После выхода фильма мне поступало много предложений, но я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Тема была моя, поэтому и взялся за «Монгола», но углубляться в киношную профессию не собираюсь.
Расскажите о работе над главным храмом Вооруженных сил России. Вы сразу согласились участвовать в этом проекте?
Даши Намдаков: Я благодарю судьбу, что мне посчастливилось в этом участвовать. Для меня неожиданно и удивительно было предложение стать главным художником этого храма. Я согласился сразу! И ни разу не пожалел! Я, буддист, открыл для себя огромный мир православия.
Что было самое сложное в работе над храмом?
Храмы строят на века. Вы чувствуете свою ответственность?
Даши Намдаков: Разную степень ответственности я в жизни чувствовал, но такое не испытывал никогда. Когда пришло осознание того, что образам, над которыми работают художники, люди молятся, когда приходят в храм. Для них это образ Бога. Выше этой ответственности никогда не переживал. Понимал, что я должен быть в разы убедительней, чтобы люди поверили.
Даши Намдаков: Абсолютно! Невероятно, что происходит в моей жизни. Когда в юности я сильно заболел и боролся за жизнь семь лет, представить себе не мог, как меня наградит судьба.
А сейчас вы готовы к резким поворотам в жизни или уже успокоились, как это случается в определенном возрасте?
Даши Намдаков: Я вообще не чувствую свой возраст. Полон энергии, идей и готов к авантюрным приключениям (смеется). Когда общаешься со своими ровесниками, и они начинают жаловаться на здоровье, предлагаю сразу закончить разговор. Не хочу даже слышать про больную печень или почки.
В одном из интервью вы говорили, что мечтали быть машинистом поезда. А сейчас о чем мечтаете?
Даши Намдаков: Считаю, что как скульптор я не нашел своего языка, нахожусь в поиске. Понимаю, что подступаю и чувствую, что где-то уже рядом. Но еще не нашел. И, слава Богу, что так. Потому что как только это случится, то поезд остановится. Художник умрет.
Ваша бронзовая скульптура «Хранитель Байкала», установленная на острове Ольхон на краю обрыва у самого Байкала, до сих пор вызывает много споров. Все-таки это что? Оберег для острова? Дар духам? Выкуп? Каприз художника?
Даши Намдаков: Начиналось все банально. Когда мне стукнуло 50 лет, как все нормальные люди, мы стали в семье думать, как отметить юбилей. В силу того, что география нашего общения огромна и собрать всех в одном месте нереально, мы отказались от этой идеи и решили сделать подарок для родины. Я очень переживаю, когда наблюдаю, что за последние двадцать лет произошло с Байкалом. Эта боль и выразилась в этой работе, которая в переводе с бурятского «Байкал Бабаай» означает «отец Байкал».
Шли на шамана
Татьяна Огородникова, замдиректора по науке Иркутского художественного музея им. Сукачева, была организатором первой выставки Даши Намдакова в Иркутске. Той самой выставки, с которой началась широкая известность бурятского скульптора. По ее словам, явление Даши иркутской публике было в самом деле необыкновенным. Хотя начиналось все довольно прозаично.
Если честно, я переживала, что никто не придет, кроме узкого круга знатоков. Времени на рекламу у нас было мало, а Даши Намдаков был еще неизвестен. Но на открытие пришла огромная толпа. Там были художники, там были академики, коллекционеры. И я в первый раз видела, чтобы у них у всех так горели глаза.
Выставка была рассчитана на 10 дней. Но, конечно, мы ее продлили. Мне кажется, Даши сам не ожидал такого успеха. Он очень волновался. Но этот случай, когда мастер просыпается знаменитым.
«Даши вырос на крепких корнях»
Елена Худоногова, почетный член Российской академии художеств:
Протоиерей Леонид Калинин, глава худсовета по строительству Главного храма ВС РФ:
— Когда он только появился среди нас, у многих был шок: буддист в православном храме! Но теперь я могу сказать, что участие Даши Намдакова в проекте было одним из решающих факторов успеха, его скульптуры освежили наши традиционные представления о благоукрашении храмов, которое нередко бездушно копируется от одного храма к другому.
Александр Корытов, директор галереи JART:
Главный храм Вооружённых сил РФ: общественная экспертиза.
Апофеозом клерикализации победы в Великой Отечественной войне стал грандиозный храм Вооружённых сил России, построенный в 2020 году в Подмосковье, в Кубинке. Храм в Кубинке был построен в год всемирной пандемии коронавируса COVID 19, поэтому его можно назвать своеобразным «коронавирусным» милитарно-клерикальным собором России.
Эта неканоническая троица, которая затмевает своей нестандартностью даже американских X-Mens by film series, дополняется, как в «Трёх мушкетёрах», четвёртым героем, который обеспечил идеологическую платформу и архитектора-самородка этому архитектурному блокбастеру в Кубинке – митрополитом Тихоном – Георгием Александровичем Шевкуновым, по первому образованию – сценаристом ВГИКа.
Таким образом, получилась фабула как в анекдоте: собрались москвич, тувинец и бурят, или так – собрались построить церковь светский дизайнер-без архитектурного диплома, бурятский скульптор-шаман, который говорит что его «ведут духи Бурятии», министр обороны из буддистской Тывы, и митрополит-киносценарист!
Подчёркивает парадоксальность сей religious strange company факт того, что никто из этих четырёх авторов храма Вооружённых сил России, не служил в вооружённых силах России!
По решению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла храм в Кубинке именуется – Патриарший собор Воскресения Христова – главный храм Вооружённых сил Российской Федерации.
Юрий Леонидович Купер – советско-российско-американский художник, так пишет о своём сотрудничестве с Димой Смирновым: «Авдеев порекомендовал меня Шевкунову, и тот пригласил меня на проект строительства храма, — рассказывает Купер. — Я сделал только внешнюю часть храма (Сретенского монастыря – прим Авт). Дмитрий Смирнов был моим помощником. Он не архитектор, а компьютерщик. Я отказался делать интерьер храма. То, что Тихон предложил сделать внутри храма, оказалось очень безвкусным, этакое пространство для нуворишей, там нет ничего религиозного. Все стены записаны ужасными фресками… У Дмитрия нет никакого образования, он компьютерщик, который работал со мной много лет. Тихон переманил его к себе, и теперь он делает с ним все проекты». Конец цитаты.
Дима Смирнов блестяще овладел возможностями проектирования на ArhiCad, который позволяет визуализировать интерьеры и ландшафты максимально реалистично, даже тому, кто не умеет рисовать. Особенность компьютерного моделирования наиболее подходит для проектирования архитектуры в «лужковском стиле», в котором работает шевкуновский дизайнер. Лужковский стиль, рядом искусствоведов, архитекторов и журналистов, оценивается как китч, и ставится в один ряд с турецкой и египетской курортной архитектурой. Профессор архитектуры Ярославского технического университета Н.Н. Кудряшов называет такую лужковскую архитектуру «вульгарным и обыденным постмодерном».
Московский архитектор-самородок Дмитрий Смирнов, со своим лужковским стилем в проектировании храма ВС РФ в Кубинке, смотрится органично, своевременно и уместно, в общем тренде постмодернистской экуменизации, под эгидой Московской патриархии, православного и католического христианства всего мира, и принадлежностью к светской и православно-христианской культуре Московского ареала.
Именно этот «поганый», по древнерусской религиозной кодификации, то есть язычник-буддист, и привнёс тот антихристианский шаманский душок в церковный комплекс в Кубинке, в котором упрекают строителей милитарного собора Шойгу ортодоксальные православные христиане, и шаманско-тантрический памятник советским женщинам, периода сталинской индустриализации, в виде гигантской йони (женский половой орган – прим. Авт.) в индустриально-милитарном парке «Патриот».
Как вы уже догадываетесь, в этом фантастическом взлёте таёжного скульптора-шамана до скульптора главного православного храма Вооружённых сил России, тоже не обошлось без могущественного друга; его зовут – Сергей Кужугетович Шойгу – министр обороны России, который в 2014 году бескровно присоединил Крым к России, и соколы которого, с 2015 года, разбомбили в Сирии в хлам Исламское государство Ирака и Ливана.
Как генерал, Сергей Шойгу Крымский, как видно по его послужному списку министра МЧС и министра обороны, выглядит убедительно и достойно, и таким бы и остался в памяти народов России и мира, если бы нелёгкая не понесла уроженца Тувы в идеологическую сферу – строительство имперского культового сооружения РПЦ, в виде симулякра «новой» национальной идеи России, и виде экуменической, постмодернистской версии национально-клерикальной уваровской идеологии 19 века «Православие, Самодержавие, Народность», которая уже приводила Российскую империю в экзистенциональный тупик, из которого народам пришлось выходить через революцию.
Сергей Шойгу выходец из того же восточно-сибирского буддистско-тенгрианского ареала, что и Намдаков. Они оба принадлежат к потомкам автохтонного монгольского суперэтноса, расположенного от Бурятии до Тывы. У них единые архетипы Великой степи, тибетского буддизма, с его бестиарием, и шаманского (демонического, по канонам РПЦ) культа Обо.
Поэтому не удивительно, что православный Бог Христос для собора в Кубинке, у Даши получился в виде Золотой Бабы сибирских племён. В православии вообще запрещено делать скульптуры Бога Христа и Богородицы: объёмный Христос возможен только как Распятие, в максимально «неатлетическом», иконописном виде. А Намдаков не просто протащил гигантскую скульптуру Христа в интерьер храма РПЦ, но сделал её полностью позолоченной, как Золотую бабу коми. То есть неоглашённые реформы РПЦ сделали возможным превращение Бога Христа в золотого идола.
..Скульптор-шаман делает в ней Бога Христа в виде сибирской Золотой Бабы, вьюнош-дизайнер проектирует собор в виде смеси московской барочной церкви и отель-паласа нового русского, и даже с намёками на прусскую архитектуру берлинского рейхстага!
В итоге, памятник «Матерям победителей» в парке «Патриот», у бурятского скульптора-шамана, получился в виде гигантского женского полового органа – йони, по медицинскому – вульвы, или вагины.
В итоге, в 2020 году, в Кубинке, построили самый грандиозный, дорогой и красивый памятник послесоветскому клерикальному бреду России, который позиционируется, как, наконец-то, найденная национальная идея России!
Этот «дьявольский замок Клингзора», в виде ослепляющего роскошью китч-собора РПЦ, подтверждает вывод великого русского философа современности – Александра Гельевича Дугина.
(Археомодерн. В направлении бреда). Цитата: «Мы, действительно, живем в полнейшем бреду. Все, включая всех присутствующих и всех живущих в России, и по-другому мыслить мы не можем. Это означает, что мы, строго говоря, в научном и медицинском смысле бредим. Все, что мы считаем сном или бодрствованием, не является ни тем, ни другим, это общее неразрывное, сплошное поле русского бреда». Конец цитаты.
Молитвы Министерству обороны
Год спустя после открытия Главного храма Вооруженных сил историк искусства Мария Дятлова проводит его новую ревизию
Ксения Лученко уже писала на Кольте в прошлом году о монструозной «церкви великого синтеза» в Кубинке, известной под именем Главный храм Вооруженных сил. Через год после открытия храма его еще раз анализирует — на этот раз с точки зрения художественной и религиозных традиций — историк искусства, аспирантка Европейского университета Мария Дятлова.
Год назад, 22 июня 2020 года, в подмосковной Кубинке был освящен Главный храм Вооруженных сил. Это, наверное, самый дорогостоящий, оригинальный и масштабный церковно-архитектурный проект в постсоветской России. Сравнить с ним можно разве что храм Христа Спасителя в Москве, но тот был лишь восстановлен по проекту XIX века. Храм ВС — редкий пример министерского храма, не относящегося к собственности РПЦ, и одновременно памятник, открытый в год 75-летия Победы в Великой Отечественной войне: это крупномасштабная попытка высказаться на языке церковного искусства о государственной идеологии в современной России.
Новое церковное искусство?
Высокий темно-зеленый храм виден сразу при въезде на территорию парка. Вокруг храма стоит мемориальный комплекс — галерея музея «Дорога памяти», памятник «Матерям победителей» и стенды, в которые вставлены гильзы с прахом из 15 тысяч захоронений советских солдат. Идея окружить храм мемориальным комплексом — отголосок традиции писать имена героев войны на стенах храмов-памятников: здесь эта стена как бы окружает храм снаружи. Обращение к концепции храма-памятника — лишь один из примеров использования традиционных художественных и функциональных решений в проекте. Авторы опирались на множество исторических образцов, чтобы создать памятник, как заявлено на сайте, «в монументальном русском стиле».
Каллиграфия и орнаментика — лишь один из элементов декоративного богатства храма. Стены покрывает мозаика, стилистически чрезвычайно разнообразная: звезды на синем фоне на потолках нижнего храма прямо отсылают к позднеантичным церквям Равенны, а многофигурные портреты героев войны и батальные сцены напоминают, скорее, мозаики московского метро. Потолки частично состоят из витражей, двери украшают скульптуры, некоторые иконы выполнены в технике эмали, а в бронзовые панели, покрывающие бетонную конструкцию здания, и в алтарную преграду вставлены полудрагоценные камни. Все эти техники — чрезвычайно дорогостоящие. Более того, витражи и скульптуры нетипичны для православного храмоздательства. Самым «неправославным», но притом эффектным художественным решением тут, пожалуй, выглядит скульптура Христа в конхе алтаря. Золотая фигура на ярко-синем сияющем мозаичном фоне выступает из полусферы конхи навстречу каждому, кто заходит в храм, и немедленно приковывает к себе взгляд. По традиции Христа в конхе быть не должно: там обыкновенно изображается Богоматерь как собирательный образ Церкви, уместный над алтарем. Здесь же мы видим сюжет Воскресения, но в минималистичной монофигурной скульптурной трактовке. А сама идея поместить скульптуру в нишу напоминает, скорее, о диорамах, чем о церковных памятниках.
Бюро Дмитрия Смирнова называется «Сретенские мастерские», и они не случайно Сретенские. Их первый крупный проект — храм во имя Новомучеников и Исповедников Российских в Сретенском монастыре на Лубянке, построенный в 2013–2017 годах по инициативе митрополита Тихона (Шевкунова), тогда еще архимандрита Сретенского монастыря. Через год ИП «Мастерская Смирнова» превратилось в «Сретенские мастерские» и открыло офис напротив монастыря на Малой Лубянке. Шевкунов выбрал исполнителя тоже не случайно: раньше они уже работали вместе над серией историко-патриотических выставок «Россия — моя история», где Смирнов был главным художником. С тех пор архимандрит Тихон, которого часто называют духовником Путина, был возведен в сан епископа, стал председателем Патриаршего совета по культуре, перевез выставки «Россия — моя история» в отдельный павильон на ВДНХ, в 2018 году уже в сане митрополита был отправлен на Псковскую кафедру и потенциально может занять патриарший престол. Несмотря на очевидный интерес митрополита Тихона к церковно-государственным историческим проектам и на его шефство в Патриаршем совете по культуре, при строительстве храма ВС он оставался в стороне, не приезжал на открытие и ни разу не высказывался о храме публично.
Храм ВС: руководство для пользователя
«Нужно приехать, чтобы стать частью великой истории», — говорится в рекламе на официальном YouTube-канале храма. Не прикоснуться к истории, не погрузиться, а стать ее частью: в этом призыве — главная идея всего сооружения.
Мемориальный комплекс предлагает посетителю не просто изучать информацию, но активно соучаствовать в воспоминании. Музей выстроен как галерея, пройдя по которой, посетитель должен сделать 1418 шагов — по количеству дней войны, — с каждым шагом приближаясь к Победе. Внутри можно обратиться к базам данных участников войны, найти членов своей семьи и нажать на свечу на экране — символически почтить их память и вспомнить о том вкладе, который внесли в Победу родные люди. Памятник «Матерям победителей» — это женская фигура, под одежды которой можно зайти, чтобы зажечь уже настоящую свечу в память о своих родных; несмотря на очевидные эротические коннотации, гостям парка «Патриот» интересны и такие ритуалы.
При этом в самом храме возжжение свечей — обыкновенный повод зайти в церковь для многих россиян — совсем не главное занятие. Сюда ходят смотреть и узнавать. Фоном из колонок звучат песнопения, и экскурсовод уверенно проводит посетителей к центру храма, а затем по часовой стрелке мимо приделов, посвященных разным родам войск, и вдоль западной стены, мозаики которой обращаются к основным сражениям Великой Отечественной войны. Вот святая мученица Варвара и адмирал Ушаков, вот апостол Андрей и Суворов, вот Дмитрий Донской пришел перед битвой за благословением к святому Сергию, вот его легендарные соратники Пересвет и Ослябя, а вот русские воины — все те, кого мы любим и ценим в русской истории, — соединились, чтобы вписать Россию в контекст священной истории и, отринув последние попытки рефлексии об исторической ответственности, триумфально шествовать, поминая победы.
Завершается экскурсия у мозаики с изображениями современных российских военных. Надпись под мозаикой гласит: «Гражданская война в Китае, война в Корее, вооруженные конфликты в Венгрии, Лаосе, Алжире, Йемене, война во Вьетнаме, вооруженные конфликты в Египте, Сирии, Мозамбике, конфликт в Чехословакии, конфликт на острове Даманский, войны в Камбодже и Бангладеш, война в Анголе, вооруженные конфликты в Эфиопии и Никарагуа, выполнение интернационального долга в Афганистане, вооруженные конфликты в Ливане, Чаде, конфликт в Карабахе, война в Югославии, вооруженные конфликты в Абхазии, Таджикистане, Приднестровье, Первая и Вторая чеченские войны, принуждение Грузии к миру, борьба с международным терроризмом, воссоединение Крыма». Экскурсовод комментирует этот странный список: «В конце надписи, вы видите, оставлено свободное место — не дай Бог, снова война. » Выдержав паузу, экскурсовод прощается с группой.
Храм говорит с посетителями — и говорит на очень понятном, несложном символическом языке. Все цифры и метры священны. Диаметр барабана — 19,45 м ; высота колокольни — 75 м, так как храм открыт к 75-летию Победы; высота здания с нижним храмом — 96 м (отсылка к условной дате рождения князя Владимира — 960 году). Нижний храм — основание всего памятника — освящен в честь князя Владимира; внутри храма даже есть баптистерий, но это, скорее, декорация в память о Владимире Святом: едва ли там когда-то начнут регулярно крестить, если учесть, что в храме нет своего прихода. Даже церковная лавка не слишком церковная. Никаких «дневников кающегося» или проповедей: вместо духовной литературы полки занимают книги о войне.
Создатели храма ориентировались на византийскую крестово-купольную архитектуру и декларировали приверженность традициям, но все же он радикально отличается от византийского понимания храма. Византийцы мыслили храм как место, где собирается Церковь и небесное богослужение соединяется с земным. Пространство храма, подобно мирозданию, было устроено иерархически, и это отражалось на схеме росписи: в куполе обыкновенно располагался образ Христа Вседержителя, ниже — ангельские чины, затем сцены из Евангелия, а на уровне человеческого роста, где стоят прихожане, — образы святых. В конхе алтаря изображалась Богоматерь, в алтарной апсиде — святители за совершением Евхаристии, на западной стене — Успение Богородицы или Страшный суд как напоминание о конце. У каждого сюжета было свое неслучайное место. Сюжеты, расположенные рядом или друг напротив друга, вступали в своеобразный диалог, наполняя программу росписи богословским смыслом. И, хотя византийская живопись была вариативна, идея иерархичности и богословской согласованности сюжетов оставалась неизменной.
В храме ВС мы не увидим ничего подобного. От традиционных сюжетов здесь остались лишь Рождество и Вход Господень в Иерусалим да несколько святителей в алтаре. Вместо этого храм поражает посетителя разнообразием цветов и деталей, богатством смыслов, доступных каждому. Считывая нехитрые символы и становясь соучастником великой Победы, значение которой явно превосходит земной масштаб, зритель не замечает подмены: народная победа оказалась победой Министерства обороны. В храме нет изображений тыловиков и депортированных, здесь даже женщин нет, за исключением Богоматери, пары святых и летчицы Марии Долиной, чей портрет читается на одной из мозаик. И главное — в контекст священной истории здесь вписана не только Великая Отечественная, но и любые деяния современного российского государства — даже для будущих оставлено место.
С храмом ВС невидимый дирижер церковно-государственного идеологического оркестра митрополит Тихон (Шевкунов) и его команда вышли на новый уровень. Если с выставками «Россия — моя история» можно было не соглашаться и спорить, поскольку в них была хоть какая-то претензия на научность, то тут нарратив священной истории государства Российского зачищен от вопиющих исторических несуразностей, а затем заламинирован атмосферой сакральности и высококлассным исполнением. Потребитель остается доволен: здесь нет ничего незнакомого и непонятного, нет абстрактного искусства или сложного богословия. Символы считываются, цвета поражают, сочувствие жертвам и гордость за Родину переполняют сердце. Можно долго разглядывать детали, не утруждая себя вглядыванием и размышлением, которых требует как хорошее искусство, так и честная картина русской истории.