горне успенский монастырь в вологде официальный сайт
Горне-Успенский женский монастырь
Благочиние
Адрес
160000, Вологодская область, город Вологда, улица Бурмагиных, дом 19а
Настоятель
игумения Филарета (Дорохина)
Вконтакте
Духовенство
Расписание
Как добраться
Фотогалерея
Справка
Горне-Успенский монастырь получил название по местности, на которой располагался (когда-то она называлась «горой»), и соборной церкви Успения Божией Матери. О ранней истории монастыря сведений сохранилось довольно мало, виной тому пожар, произошедший в монастыре в 1762 году.
Успенская церковь, давшая впоследствии название монастырю, была впервые срублена и освящена на этом месте значительно раньше основания монастыря, и являлась одной из древнейших строений Вологды. В 1303 году на праздник Успения новгородский епископ Феоктист освятил в Вологде церковь Пресвятой Богородицы, — гласит запись в сборнике конца ХV века. Позже «церковь пречистая старая» сгорела «со всем узорочьем и с иконами, книгами, и с кузнью» в 1499 году. Храм был отстроен вновь, а с ним и несколько келий, неподалёку. Считается, что сам монастырь был основан при Феодоре Иоанновиче в 1590 году, а первой его настоятельницей была благочестивая старица Домникия. Дата основания обители установлена на основании двух сохранившихся грамот (одна из них — челобитная 1613 года, поданная старицами монастыря архиепископу Сильвестру). На протяжении ста лет все здания обители оставались деревянными.
Каменный Успенский храм с тёплой церковью во имя прп. Сергия Радонежского появился в монастыре в 1690-е годы благодаря пожертвованию царей Иоанна и Петра Алексеевичей. 23 мая 1695 года храм был освящён архиепископом Вологодским и Белоозёрским Гавриилом. Собор называли «Золотые кресты» за позолоченные кресты на куполах. В 1709-1714 годах был построен каменный надвратный храм во имя Алексия Божия человека. Но остальные здания начали возводить только после пожара 1762 года, уничтожившего почти все деревянные постройки. Сгорели и многие документы, поэтому сведений об истории монастыря раннего периода сохранилось немного. Строительство шло медленно, так как монастырь не имел достаточно средств. Каменной оградой с четырьмя башенками по углам монастырь был обнесён со всех сторон в конце 1790-х годов. Бедственное положение инокинь заметил даже Александр I, посетивший Вологду в 1824 году. В следующем году он пожертвовал Успенской обители пять тысяч рублей.
В 1870-90-х гг. строятся здания сиротского приюта и епархиального женского училища. Монастырь до конца ХIХ века служил местом ссылки для женщин за прелюбодеяние и проституцию. К нач. ХХ века монастырь разросся, при нём существовала больница и детский приют. Насельницы занимались рукоделием, иконописью. Кроме того, монастырские пекарни обеспечивали храмы Вологды просфорами (обычное занятие женских монастырей; в Костроме, например, ту же функцию исполняла Богоявленско-Анастасиина обитель).
«Из достопримечательностей, — писал отец Сергий Непеин о монастыре, — можно указать на древние иконы храма: Живоначальной Троицы (до 1634 г.); Господа Вседержителя… прп. Сергия Радонежского и другие; Евангелие, печатанное в 1694 г., богослужебные книги 1680-1685 гг, грамоты: царя Феодора Алексеевича от 1682 года, цц. Петра и Иоанна Алексеевичей 1684 года на пожни, храмозданную грамоту от 1682 г.». Естественно, ничего этого в монастыре не сохранилось, так как в 1918 году строения монастыря подверглись разграблению, осквернению и последующему закрытию комплекса. Часть монахинь оставалась в закрытой обители до 1924 года, пока она не была окончательно отдана под нужды Красной Армии. После выселения некоторые из монахинь поселились в домах рядом с монастырём.
Успенский собор, в качестве приходской церкви, оставался действующим до 1924 года. В середине июля 1924 года собор перешёл в ведение отдельной роты связи Энской дивизии, а 26 июля в нём был устроен первый киносеанс для красноармейцев. Позже в стенах бывшего монастыря разместилась пересыльная тюрьма, котрую сменила воинская часть.
Верующим храм вернули в середине 1990-х годов. Церковь вскоре была восстановлена. В Успенском храме находятся частицы мощей Киево-Печёрских святых, частицы ложа Пресвятой Богородицы и камня, на котором тысячу дней молился преподобный Серафим Саровский.
ВОЛОГОДСКИЙ ГОРНИЙ УСПЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ
 |
| Успенский собор Вологодского Горнего монастыря, 2014 год. Фото Сергея Чернова с сайта sobory.ru |
Горне-Успенский женский монастырь в г. Вологде Вологодской епархии
Успенский монастырь был основан старицей Домникией в 1590 году. Дата основания подтверждена челобитной 1613 года. В обители на средства архиерейского дома был построен больничный (богадельный) корпус. Это первое монастырское здание второй половины XVII века, сделанное из камня, которое было воздвигнуто при владыке епископе Симоне. В нем жили болящие старицы.
В 1692-1699 годах был воздвигнут соборный Успенский храм с колокольней и приделом в память святого преподобного Сергия Радонежского (теплой зимней церковью). В 1709-1714 годах была сооружена одноглавая надвратная холодная церковь в память святого Алексия человека Божия. Позже, в 1790-х годах, монастырь был обнесен прочной каменной оградой с башенками (взамен прежней деревянной). Ворота Успенского монастыря отличались красотой и оригинальностью. До наших дней ограда не сохранилась.
В 1792 году пожар в монастыре уничтожил все деревянные постройки, в огне погибли документы, в которых содержалась история обители.
В октябре 1824 года, во время путешествия по северо-восточным областям империи, Вологду, и в том числе Успенский монастырь, посетил император Александр I Павлович. Принимая во внимание бедность обители и ветхость деревянных келий, монарх оказал ей денежное пособие, прислав в 1825 году игуменье Серафиме пять тысяч рублей. В 1826-1828 годах на эти средства был построен двухэтажный настоятельный корпус, сохранившийся до наших дней.
В 1860 году монастырю приписали Озерскую Николаевскую церковь. У обители были свои угодья. Монастырю принадлежали сенокосные дачи в Вологодском, а также Грязовецком уездах.
В 1869 году игуменья Севастиана по совету и благословению епископа Вологодского Палладия (Раева-Писарева) приняла на полное монастырское попечение 10 девочек, в основном сирот лиц духовного звания, с целью обеспечить их материальное существование до известного возраста и дать им посильное образование. Тем самым было положено начало сиротскому приюту. Первоначально он размещался в здании настоятельских келий, но вскоре было решено построить для него двухэтажный дом, который был заложен 25 сентября 1870 года. Строительство началось в 1871 и завершилось в 1873 году.
К началу 1880-х из-за возросшего количества воспитанниц решено было соединить игуменский дом и здание приюта, достроив новый трехэтажный корпус. Строительство здания, сохранившегося до нашего времени, и благоустройство территории велось на средства преосвященного Феодосия (Шаповаленко). В 1880 году перестраивается монастырская колокольня.
В 1888 году, после девятнадцатилетнего существования приютского училища, указом Святейшего Синода оно было преобразовано в трехклассное женское епархиальное училище. Торжественное открытие которого состоялось 4 сентября этого же года. С 1896 года начато постепенное переустройство училища в шестиклассное. В 1902-1903 годах училище переехало в новое здание на Златоустинскую набережную у Архангельского моста (сейчас Набережная VI Армии, 113). Выпускницы епархиального училища могли работать учительницами.
К началу XX века монастырь, единственная женская обитель Вологды, относился к числу крупнейших монастырей Вологодской епархии.
В 1918 году монастырь был закрыт советской властью, однако некоторая часть сестер оставалась там до 1923-1924 годов до тех пор, пока обитель окончательно не передали Красной армии. В Успенском соборе проходили богослужения до 1924 года. После закрытия обители, несколько монахинь жили в частных домах близ монастыря. В советский период на территории была тюрьма и воинская часть.
Постановлением Совета Министров РСФСР от 30 августа 1960 года № 1327 Успенская церковь и Алексеевская церковь, расположенные на улице Крестьянской (ныне ул. Бурмагиных), 19 и 19а, поставлены на государственную охрану как объекты культурного наследия регионального значения.
С середины 1960-х годов храмы бывшего монастыря переданы на баланс органов культуры. В 1976 году осуществлена реставрация завершений четверика и колокольни Успенского собора, который стал использоваться в качестве склада военторга и областного драматического театра. В 1980-х годах в теплом Сергиевском храме, реставрация которого не проводилась, разместился автоспортклуб.
Решением исполкома Вологодского областного совета народных депутатов от 8 октября 1991 года № 434 «Дом игуменский, 1825 г., каменный» и «Дом для воспитанниц монастырского приюта, 1873 г., каменный» получили статус объектов культурного наследия регионального значения.
В 1995 году началось восстановление старинного каменного храма Успения Пресвятой Богородицы, приписанного к общине храма Константина и Елены. С 1996 года в церкви возобновились богослужения. Часть ремонтно-реставрационных работ финансировалась за счет средств областного бюджета. Ведутся восстановительные работы и в храме Сергия Радонежского. Игуменский дом и здание приюта заняты различными конторами и складами.
24 декабря 2015 года монастырь был открыт постановлением Священного Синода Русской Православной Церкви [1].
Храмы, архитектура
Успенский монастырский собор
Храм Сергия Радонежского
Храм имеет обширную трапезную, на правой стороне которой находился придел во имя святого благоверного князя Александра Невского, освященный в 1712 году, и устроенный 4 апреля 1866 года придел преподобного Иосифа Песнописца. На левой стороне трапезной имелся придел во имя святого Николая Мирликийского, освященный в 1714 году.
В приделе Сергия Радонежского находилась древняя икона Троицы Живоначальной, перенесенная из деревянной теплой Троицкой церкви. От церкви Сергия Радонежского получила свое название Сергиевская улица города Вологды (ныне ул. Пролетарская).
Надвратный Алексеевский храм
Каменный холодный одноглавый однопрестольный храм во имя Алексия человека Божия построен в 1709-1714 годах при игуменье Екатерине. Освящена в 1720 году. Чтобы завершить строительство церкви, игуменья с монахинями вынуждены были «на Москве и в городах ходить и собирать по верующим. кто что подаст».
Нижний этаж храма служил своего рода подклетом. Решен он подчеркнуто асимметрично, в левой части прорезаны два арочных проема (ныне заложены): меньший – для пешего прохода, больший – для проезда. В правой части находится небольшое помещение сторожки с одним окошечком. Верхний этаж занимает храм с четырьмя окнами на фасаде. Церковь венчал купол в классическом стиле. Лаконизм обработки нижнего яруса сменяется богатым убранством второго этажа: окна украшены нарядными наличниками, на углах и в межоконных простенках – спаренные или одиночные пилястры, в завершении – карниз с зубчиками. Весь декор выполнен в барочных формах начала XVIII века.
В храме находился древний образ Нерукотворного Спаса с изображением многих святых, а также резное изображение сидящего Спасителя в терновом венце в особом стеклянном футляре. Двухъярусный иконостас, созданный одновременно с церковью, был украшен золотой резьбой по голубому фону.
Настоятельницы
Горне успенский монастырь в вологде официальный сайт
Трудно отыскать ныне областной центр в России, где бы не было женского монастыря или, по крайней мере, его подворья. Удивительно в этом смысле, что таковым городом до сравнительно недавнего времени была Вологда – столица Северной Фиваиды, как называли ещё с середины XIX века здешние края за множество монастырей и отдалённых скитов. Да и во всей епархии до последнего времени обителей было раз-два и обчёлся.
Тем приятнее было во время последнего приезда в Вологду узнать, что здесь теперь действует возрождённый Горне-Успенский женский монастырь. Место это находится в Верхнем Посаде – историческом районе старого города, до которого от Вологодского кремля каких-нибудь двадцать минут пешком.
Здесь начиналась Вологда, здесь стоял храм, теперь – обелиск
Один из барельфов на стеле 800-летию города
Хотя даже многие местные жители убеждены, что историческим центром города является кремль с его Софийским собором, это не так. Начиналась Вологда с Городища, чуть выше по течению, за излучиной реки. Сейчас в этом месте установлена стела 800-летию города. Мимо неё не пройдёшь, если направляешься в женскую обитель, она рядом. Обелиск наподобие клыка возвышается на месте разрушенного в 1936 году советскими властями Воскресенского храма. В основании стелы находятся барельефы главных исторических событий, связанных с Вологдой, – здесь и воины, бьющие литовцев, и торговцы на пристани, и агитаторы-большевики. Попытался найти какое-нибудь духовное лицо хотя бы в качестве отрицательного персонажа – безрезультатно, даже маковка изображённой церковки – со срезанным крестом. Оно и понятно, время изготовления стелы – 1959-й год. Напомню: именно в том году набрала силу хрущёвская антицерковная кампания, страна начала ускоренный переход к коммунизму…
Так выглядел Горне-Успенский монастырь прежде
Иду дальше. На старинных фотографиях Горне-Успенский монастырь находится за белокаменной стеной с башенками. По моим расчётам, я нахожусь уже на территории обители, но не обнаруживаю и следа от стен. В стороне стоит каменный домик, смутно напоминающий своей архитектурой церковное строение. Спросить у игумении, что это, – делаю себе на память зарубку. Дальше взгляду открывается большой собор с колокольней – вот и пришёл.
С игуменьей Филаретой (в миру – Дорохиной Еленой Ивановной) мы беседуем в гостиной и, по-видимому, одновременно трапезной для сестёр. На стене – большой портрет архиерея, митрополита Вологодского и Кирилловского Игнатия, правящего сравнительно недавно, с 2014 года.
Поймав мой взгляд, матушка игуменья рассказывает историю того, как оказалась здесь, на берегах Вологды:
– Мы, сёстры, приехали из Пскова, из Снетогорского Рождества Богородицы женского монастыря. У нас была всеми любимая матушка-настоятельница – игуменья Людмила (Ванина). Она почила от болезни 14 апреля 2015 года. Обстоятельства сложились так, что пришлось мне уйти из монастыря. Сейчас я вижу, что был в этом какой-то Промысл Божий. А тогда я не знала, куда и податься. Помогло знакомство с мать Кириллой – она не раз приезжала в Снетогорский монастырь к архимандриту Ермогену (Муртазову), потому что была его духовным чадом…
– Не та ли матушка Кирилла (Червова), знакомая нашим читателям по публикациям в газете? Сейчас она возрождает монастырь в Мяксе…
– Да, и именно туда она меня пригласила. Эти северные места мне всегда нравились. Но там остаться не получилось, и был предложен вариант поехать сюда, в Вологду, к владыке. Здесь, как сказала мать Кирилла, на месте исторического женского Горне-Успенского монастыря создано архиерейское подворье. Приехали мы вместе с инокиней Фотиной (Рясновой). Вологодский владыка сразу – мы не ожидали, что так быстро, – принял нас и благословил здесь жить, возрождать монастырскую жизнь. А дальше события закрутились ещё стремительнее: владыка подал документы в Синод на открытие монастыря, и буквально через неделю приехала комиссия, он сам не ожидал. Сразу создание монастыря согласовали, и он открылся – три месяца прошло, не больше…
Настоятельница монастыря игуменья Филарета (Дорохина)
Матушка Филарета говорит о 2015 годе. Помню, как в конце его в отчёте о состоявшемся заседании Синода промелькнуло сообщение о назначении монахини Филареты (Дорохиной) игуменией Горне-Успенского женского монастыря г. Вологды. Вскоре на неё возложили наперсный крест и вручили игуменский посох. Обитель ожила.
– …И вот мы вдвоём, можно сказать, на пустом месте, – продолжает матушка. – Окна где-то выбиты, где-то щели, один котёл из строя вышел, и пока ремонтировали, жили при температуре шесть градусов… Но куда деваться?
– Снять квартиру в городе, например.
– Да мы привыкшие. Систему сейчас уже переделали и один корпус отремонтировали.
Надо заметить, что большущее монастырское здание состоит как бы из трёх состыкованных между собой частей – игуменского корпуса, епархиального училища и приюта.
– Что это за здание, в котором мы находимся? – спрашиваю.
– Здесь был сначала приют, потом епархиальное училище. Но при советской власти планировка очень сильно поменялась. В 1996 году здание передали Церкви. И общиной, и восстановлением занимался отец Василий Писарев, сейчас он иеромонах Феодосий…
– Это не он ли сейчас настоятелем Спасо-Суморина монастыря в Тотьме? Мы сравнительно недавно рассказывали о том, как там возрождается монастырь.
– Да, это он. Храм Успения стоял заброшенный, закрытый. Он взял благословение на восстановление. Хотел именно монастырь восстановить – и здесь вскоре возникла большая женская община. Но почему-то не сложилось. Он принял постриг, и владыка Максимилиан перевёл его в мужской монастырь. Община ещё долго здесь держалась, но потом распалась. В Успенском храме службы остались только на Богородичные праздники. Когда приехал владыка Игнатий, этому он очень удивился и сразу создал тут самостоятельный приход. Отца Андрея Тулякова поставил настоятелем.
– Вижу, здание вам досталось в приличном состоянии: подвесные потолки, обшитые стены…
– …Сняли обшивку из гипсокартона, а под ними кирпич, покрытый плесенью и грибком. Ткнёшь пальцем – крошится от влажности. Всё это лето просушиваем.
Раскладывая на столе старинные монастырские фотографии, матушка от рассказа о предстоящих восстановительных работах – кажется, их хватит не на один десяток лет – постепенно переходит к истории обители:
– Горне-Успенский монастырь старинный, основан ещё в XVI веке. Период расцвета у монастыря был до Екатерины, а потом, когда земли забрали, отняли часть крестьян и прочее, жили достаточно бедно. Кто сковородку пожертвует медную, кто грошики – всякая мелочь учитывалась. Об этом есть свидетельства в летописях. Если в Горицкий монастырь на Шексне ссылали цариц, княгинь опальных, то сюда, «на гору» – остальных провинившихся. Их и охраняли здесь, чтобы не сбежали.
На очередной старинной фотографии монастыря вижу множество деревянных домиков.
– Тут было пятнадцать келий, в которых жили в основном рясофорные и белицы, – поясняет настоятельница. – Три старых монастырских дома сохранились по сей день, но в одном из них жильцы приватизировали квартиры, поэтому претендовать на него бесполезно, говорят: выкупайте квартиры.
– С некоторыми соседями даже хорошо дружим… Вот это здание тоже сохранилось, – показывает матушка Филарета небольшой домик на фотографии. – Сейчас мы за него боремся. Там был жилой дом, но здание и земля муниципальные. Администрация два раза отказала нам в передаче, дескать, этот дом построен в 1956 году и к монастырю отношения не имеет. А по нашим документам – в 1896 году. Но сейчас мы наконец-то получили архивную справку на него…
– Фотографий старинных с этим домом было недостаточно?
– Нет, они фотографиям не верят. И вот сейчас на третий круг с этими доказательствами пошли.
Среди попечителей и высокопоставленных особ, посетивших в своё время монастырь, – император Александр I, побывавший здесь за год до своего таинственного преставления. Спустя три года на его средства здесь был выстроен настоятельский корпус. А ещё спустя полвека в стенах обители был создан сиротский приют, куда игуменья Севастиана приняла на полное попечение первые десять девочек, сирот духовенства. Непонятно, как это сочеталось с тем, что до конца XIX века обитель служила местом ссылки для женщин за прелюбодеяние и проституцию.
Насельницы Горне-Успенского монастыря. Архивное фото
В 1918 году монастырь был закрыт, но Успенский собор, который в городе именовали «Золотые кресты», оставался действующим до 1924 года, пока хозяином здесь окончательно не стала Красная армия. Кроме военных, здесь же разместили пересыльную тюрьму. Выселенные монахини поселились в домах рядом с монастырём. Сейчас «Золотыми крестами» называется церковь Николая Чудотворца на Горе рядом с монастырём и мало кто помнит, что раньше она называлась «у Золотых крестов», то есть находящаяся близ Успенского собора.
Интересно, что одним из первых шагов новых хозяев монастыря – военных из танковой и авиационной частей – стала разборка на кирпич 3-метровой каменной ограды и святых ворот. Второй шаг – вместо них всю территорию обнесли… несколькими рядами колючей проволоки.
– Когда мы приехали, то вдвоём ночевали в доме, – продолжает рассказ игумения. – Бывает ведь иногда страшно в огромном пустом здании. Но в этой, центральной, части никогда не было страшно. Было ощущение присутствия сестёр, чувство, что мы здесь не одни. А в другой половине было просто жутко – даже вечером страшно зайти. Потом только мы узнали, что как раз в той части здания размещалась часть НКВД.
Сёстры Горне-Успенского монастыря
– Ого, значит, и тюрьма где-то тут была, а если дело было в 30-е годы, то, быть может, и расстрелы тут же происходили…
– Я сейчас провожу, покажу вам…
Мы спускаемся по крутой лестнице и втроём, вместе с монахиней Георгией (Семёновой), идём в тот самый корпус, где было НКВД. Где-то внутри находилось и узилище для спецпереселенцев. Проходим через анфиладу помещений. Безлюдно, повсюду следы ремонта. В одном из помещений неожиданно натыкаемся на людей. Здороваемся…
– Это у нас иконописная мастерская. Она была до нас, и мы так и оставили. Работают мирские люди – они иконы писали здесь для иконостаса.
Подходим к парадному крыльцу изнутри, но выйти наружу через него нельзя.
– Тут трещина глубокая идёт в стене, крыльцо обваливается, фундамент поплыл, нужны капитальные работы, – поясняет игуменья. – Раньше же это место считалось высоким – неслучайно в разговоре монастырь называют Горним. А теперь вода везде стоит. Мы хотели на территории колодец себе выкопать, но два штыка лопаты максимум – и вода. Одно помещение мы очистили от мусора и решили его немножко углубить. Рабочие копнули – вода. Посмотрели – столбы кирпичные, подпорки просто пропитаны водой! Дело в том, что по территории монастыря протекает ручей. Сёстры до революции сами делали мелиорацию – прокапывали канавы, и вода уходила в пруд. Когда мы стали копать дренажную канаву, нашли старый монастырский водопровод, деревянный ещё, из выдолбленных брёвен. А в советское время благоустройство территории забросили, и вся вода шла под корпус.
– Так всё-таки «на горе» или «вода стоит», должно быть что-то одно, – недоумеваю я.
– Здесь была нарушена местность: рядом насыпали объездную автотрассу, построили железную дорогу – и всё поменялось, грунтовые воды стали выше.
– Объездная вологодская отсюда метрах в двухстах. Там же и железнодорожная насыпь.
Как раз в этот момент за окном слышится гудок проходящего локомотива, и дом начинает слегка подрагивать.
– Ого! Тут не поспишь! Это куда поезд идёт?
– Наверно, на Архангельск, но точно не знаю. Мы уже привыкли и не замечаем шум, а поначалу было очень тяжело.
– В Снетогорском-то тише было?
– Да, там тихо на горе.
Перед тем как покинуть эти помещения тюрьмы-приюта-монастыря, мы заглянули ещё в довольно-таки просторный каземат, где глазам отрылась неожиданная картина: стеллажи вдоль стен, а на них десятки, сотни закрученных банок со всякими вареньями-соленьями.
– Неужели сами наготовили, это ж на целый полк?!
– Это остатки, – со сдержанным удовольствием ответила матушка и повела меня на монастырский двор.
Двор размером с футбольное поле весь был занят огородами и теплицами. Тут всё по ранжиру: впереди ровным рядом полукружий пять больших оранжерей. За ними – парники поменьше. Дальше – открытые грядки. Что-то уже убрано, на некоторых ещё торчит морковка и уже пожелтелый лук. В стороне в вольерах копошится какая-то живность.
Подсобное хозяйство на монастырском дворе
– Вот наше хозяйство, – оглядывает огород матушка Филарета и начинает называть культуры, которые выращиваются здесь, но записать я не успеваю. – У нас, в принципе, очень удобно, что территория на две части разделена. Внешняя – где храмы и парковая часть. И внутренняя наша, где мы сейчас всё благоустраиваем. Райский уголок для сестёр создаём. Единственно – ограды нет. Но в этом году должны восстановить.
– Как раньше, с башенками?
– Нет, это нереально финансово. Хотя бы просто оградить территорию металлическим забором. А уж потом будем потихоньку переделывать.
– Может, крепостная стена по нынешним временам и не нужна? Злые супостаты, наверно, не полезут… Разве чтоб птички не разлетелись, – показываю я на загородку, где покрикивает пернатая живность.
– У нас птички чисто для собственных нужд, – не расслышав, отвечает матушка…
Экскурсия продолжается. Теперь к храму. Пока идём, матушка показывает:
– Там у нас были захоронения сестёр и благотворителей монастыря, архитекторов, знатных лиц. Но воинская часть их срыла. Вон в том доме жильцы положили могильную плиту под баню… Жил в девятнадцатом веке очень почитаемый в Вологде дьякон Александр Воскресенский. Он служил в храме Петра и Павла, но любил этот монастырь и сюда приходил сестёр поддерживать. Пророчествовал им, предупреждал, наставлял. А при конце жизни он пришёл и просит игумению, чтоб она ему выделила землю. Та ему отвечает: «Батюшка, ты же знаешь, что мужчинам в женском монастыре нельзя жить». А он: «Мне всего два метра надо». То есть просил-то он, чтоб его здесь похоронили. Сейчас мы пытаемся найти место его захоронения, и это почти удалось. Рядом было три могилы: отца Симеона, игумении Сергии и Александра. Мы границы захоронения нашли, теперь надо определить контуры могил…
Заходим в храм, и сразу обступает особый дух старинного храма – чувствуется, что намоленный. Всегда удивляюсь, что, несмотря на провалы, бывает длиною в многие десятилетия, при возвращении к жизни храм продолжает дышать по-старому. Здесь в разное время размещались солдатская столовая, клуб, склады. Но об этом ничего не напоминает. Проходим в придел преподобного Сергия Радонежского. Здесь когда-то был кинозал, а сейчас что-то вроде склада – его ещё только предстоит обустроить. На месте алтаря начата, но не закончена какая-то постройка наподобие кувуклии – храм в храме. Видно, что это задумка сравнительно недавних времён, не доведённая до конца. Что с этим делать, похоже, матушка пока не знает. Подозреваю, что служба охраны памятников, обнаружив это, в восторге не будет.
Особая святыня здесь – образ святителя Николая Чудотворца, ранее принадлежавший блаженной Любушке Сусанинской. Старица за несколько лет до монастыря предсказала о его возрождении. Акафист святителю Николаю сёстры читают по средам вечером.
– Когда мы сюда приехали с Фотиной, правилом стало: полунощница – и сразу начинаем читать акафист «Скоропослушнице», – рассказывает настоятельница. – У меня много с ней связано. Этой иконой меня мама благословила, и при постриге мне вручили икону Матери Божией «Скоропослушница». А Фотина так родилась на «Скоропослушницу». И у нас в храме Успения здесь большая икона «Скоропослушницы»… Вот мы и решили читать ей каждый день акафист.
Распорядок жизни монастыря такой. День начинается с молитвенного правила в 7 часов утра. После утреннего богослужения – завтрак, а затем – на послушания: на кухне и в трапезной, в швейной, в храме, на клиросе, на птичнике. Сёстры также занимаются мыловарением, рукоделием (вышивают иконы, плетут чётки), читают Псалтырь. Послушаний много, а сестёр всего восемь – три монахини, две инокини, две будущие послушницы. Притом одна живёт в городе. Послушания – до вечернего богослужения в 17 часов. Потом свободное время для сестёр, не занятых на послушаниях, когда можно почитать духовную литературу, помолиться. Отбой в 23 часа.
Выходим из храма. Экскурсия для журналиста вроде бы завершена, информация собрана, есть с чем читателя познакомить. Но уходить как-то сразу не хочется – уж очень матушка Филарета человек доброжелательный, светлый, хочется побольше побыть рядом.
– Кстати, – вспоминаю, – а что это за кубическое здание на подходе к храму?
– Это храм Алексея, человека Божия, ему больше трёхсот лет. Его строили на подаяния, которые собирали монахини в разных городах, – матушка задумывается о чём-то. – Пусть здесь и руины, и работ очень много по реставрации, но нам грех жаловаться – у нас очень дружный приход. И с батюшками нам повезло…
– Монастыри имеют разный характер, – обращаюсь к игуменье. – Есть паломнические, другие специализируются на производстве одеяний священнических, есть монастыри-приюты, есть образовательные – с духовными семинариями. И так далее. Когда монастырь возрождался, у вас были мысли о такого рода «специализации»?
– Ни в каком таком направлении мы двигаться бы не хотели. Хочется, чтоб как раньше, в дореволюционное время, здесь была тихая обитель. И чтоб сильно не разрасталась и монастырь не стал учреждением, а семейная атмосфера сохранялась. Это не значит, конечно, что мы против того, чтобы принимать паломников.
Монастырский корпус и Успенский храм
– Да вот! – вспоминает вдруг матушка, видимо вдогонку к мыслям о «направлениях». – У нашего монастыря исторически, с 1860 года, был ещё приписной монастырёк – Николо-Озёрский. Это в Грязовецком районе, на озере Никольском: до деревни Юрово доехать и далее пять км пешком. Там в пятнадцатом веке подвизался преподобный Стефан Комельский. При Екатерине его закрыли, был оставлен лишь приходской храм. А впоследствии передали монастырю как подворье. В нём проживало полсотни наших сестёр, были выстроены корпуса, каменная ограда из кирпичей собственного производства.
– Судя по тому, что вы хорошо знаете маршрут, вам уже довелось там побывать?
– Да, место очень красивое, но там всё разрушено. Холм на месте храма, следы от ограды. В прошлом году на преподобного Стефана мы ходили туда. Дорога разбита лесовозами, вообще не проехать. Мы прошли лесом, молебен отслужили с акафистом. Мощи преподобного Стефана Комельского там под спудом. На Вологодчине много таких мест: монастырь закрыт, а мощи преподобных остались в земле.
– В Русской Фиваиде монастырей было очень много. Хоть многие и были просто пустыньками да скитами, но сегодня и таких нет. Иногда подумаешь: купцы делали вклады в монастыри на вечное поминовение, уверенные, что монастырь был, есть и будет и его имя в синодике будет звучать и столетия после его смерти… А тут раз – и на месте монастыря только холмик из кирпичной крошки. Вам, матушка, не грустно, что здесь, в этом мире, ни за что невозможно «зацепиться».
– Конечно, всё здесь не вечно. И мы не знаем, что будет завтра. Но Господь даёт, а значит, надо это возрождать, хоть и не в прежнем объёме, но соразмерно сегодняшнему нашему положению.
– А вас не удивляет это: чтоб в Вологде возник, наконец, женский монастырь, нужно было монахиням приехать издалека – на месте их не нашлось.
– Я знаю, что были здесь сёстры, которые ещё в 1990-е годы ждали открытия женского монастыря, не хотели уезжать с этой земли, но пришлось уехать, потому что выбора не было. В то время был подъём у людей, в монастыри шли. Сейчас если идут, то единицы, а некоторые приходят старость дожить…
– А вы на том всплеске и пришли, можно сказать – первый призыв?
– Я с 93-го года. А вот мать Георгия у нас – первый призыв.
– На ваш взгляд, почему сейчас ситуация так складывается?
– Люди стали другие. Отношение стало другое. Раньше приходили в монастыри и сами всё выстраивали. На плечах сестёр и тяжёлые труды, и неустроенность. Время послеперестроечное было, открывали для себя много нового, читали литературу, шли духовные поиски. И поколение было другое, не материалистов. Сейчас такого нет, сейчас обязательно, чтобы хотя бы минимум комфорта был.
– Но вот минимум комфорта у вас теперь уже есть. И разве ситуация изменилась? Может, требование комфорта само по себе лишь следствие.
– Дело ещё и в том, что сейчас молодёжь вся больная. В монастырях, как правило, надо трудиться. Некоторые приезжают, потрудятся – и говорят: тяжело! Уезжают. Не приучены. У нас тоже в самом начале желающие были поступить. Но они не представляли, что это такое – монастырь. Картинку нарисовали себе красивую: сидишь молишься в келье, книжки читаешь, вокруг тебя одна любовь. А то, что это труд, и прежде всего над собой, – не представляли.
– Вот я, как журналист православной газеты, думаю: значит ли это, что мы не смогли донести до них эту информацию?
– Не в этом дело. Важнее, как родители их воспитали. Ведь монастыри состоят из тех же людей, что и в миру.
– А вы в церковной семье воспитывались?
– Нет. У меня была обычная советская семья. Мама была верующая, ходила в храм молилась, но лишь в последние годы…
…Поговорили ещё о церковной жизни, потом немного постояли молча. Однако пора было прощаться. Но мне отчего-то казалось, что в гостях у матушки Филареты ещё приведётся побывать. Может, это просто я желаемое принял за обязательное. Но такое ощущение возникает всегда, когда в дальней командировке коснётся сердца что-то, что трудно передать словами.
Адрес монастыря: 160035, г. Вологда, ул. Бурмагиных, д. 19-а.
Тел.: 8 (8172) 72-72-65, 8-921-058-12-59 (настоятельница).