храм калитники настоятели начало 20 века
Храм калитники настоятели начало 20 века
БОГОСЛУЖЕНИЯ
КАЛЕНДАРЬ
ИКОНА ДНЯ
Праздник был установлен накануне дня памяти святого Дмитрия Солунского по причине того, что, вспоминая погибших перед своими именинами, Дмитрий Донской поминал усопших, которые своей смертью даровали ему жизнь.
Постепенно этот день узаконили в церкви, а в 1903 г. был издан императорский указ, в котором говорилось, что в этот день служить панихиды и в войсковых частях по воинам «за веру, царя и Отечество, на поле брани живот свой положившим». Традиционно в этот день посещают могилы почивших родных, в церквях и на кладбищах служат панихиды. Как правило, в этот день поминают родителей. Но еще один особый смысл этого дня – вспомнить всех тех, кто погиб или пострадал за православную веру. Если нет возможности посетить храм или кладбище, можно помолиться об упокоении почивших в домашней молитве.
«Благоверный князь Александр Невский не должен оставаться в нашем сознании лишь героем прошлого, некогда победившим шведских и немецких рыцарей…
Его образ актуален для России и сегодня, спустя восемь веков. Вся государственная, политическая, международная деятельность Александра Невского определялась его искренней любовью к своему народу и преданностью вере отцов. Эти ценности носят вневременный характер для любой нации.
Александр Невский не только защитил наше Отечество от нашествия Запада, но и сумел выстроить такие отношения с Ордой, которые обеспечивали сохранение Руси от постоянных набегов кочевников. Это потребовало от него огромной мудрости, дипломатического такта, способности идти против течения. Подвиг Александра Невского – не только на Чудском озере и на Неве, но и там, в Орде, где ему удалось склонить на свою сторону хана и, что самое главное, заручиться его поддержкой.
…Он был одним из тех, кто заложил основы нашего государства, ставшего общим домом как для православных, так и для представителей других традиционных религий – мусульман, буддистов, иудеев.» Патриарх Московский и всея Руси Кирилл
Патриарх Московский и всея Руси Кирилл
Калитники
Здание бывшей Мясной биржи (ныне — ДК «Стимул»). Фотография автора
Скорбященский храм в Калитниках. Фотография автора
Об этой исторической местности столицы.
Одна версия происхождения названия (не нашедшая, впрочем, документального подтверждения) связана с московским князем Иваном Калитой (1284/1288–1340), якобы подарившим эти земли Крутицкому подворью. Другая (более правдоподобная) указывает на факт существования когда-то в данной местности поселения калитников — ремесленников, изготовлявших калиты: название «Калитники», таким образом, обусловлено профессиональными занятиями местного населения в прошлые века, наподобие многих других — Текстильщики, Каменщики, Печатники, Столешники… Но, в сущности, обе версии основываются на слове «калита». Такое прозвище Иван I получил за то, что ходил с сумкой (калитой) на поясе, из которой раздавал милостыню. О мастерах-калитниках ныне напоминают названия Большой, Средней и Малой Калитниковских улиц.
В ХV веке в Калитниках производили кирпич для строительства кремлевского Успенского собора. Именно здесь итальянский архитектор Аристотель Фиораванти решил поставить кирпичный завод — первый на Руси (до этого работали лишь небольшие мастерские). На заводе трудились крестьяне из ближайших деревень. Фиораванти лично приезжал сюда проверять качество выпускаемой продукции. Находилось предприятие предположительно на месте Калитниковского пруда или трамвайного депо.
Почти одновременно с кладбищем на его территории появился деревянный храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Через несколько лет он сгорел, на его месте построили новый — тоже деревянный, но переживший пожар 1812 года. Трагические события войны с Наполеоном непосредственно коснулись этих мест. По ближайшей к Калитникам Рязанской дороге (теперь это Нижегородская улица и Рязанский проспект) отступала из Москвы русская армия и покидали занимаемый врагом город жители. Пожар охватил практически всю округу — и Калитники, и Рогожский район (по другую сторону Рязанской дороги).
Рядом со Скорбященским храмом стоит полуразрушенное и, по-видимому, ожидающее реконструкции старинное двухэтажное здание ХIХ века (наполовину кирпичное, наполовину деревянное), в котором когда-то помещался «дом призрения для вдовых неимущих женщин из духовного сословия».
Дополняет элегическую картину местной старины расположенный возле кладбища живописный Калитниковский пруд, образовавшийся после устройства запруды на реке Хохловке и в ХIХ веке больше напоминавший болото. Свои сегодняшние очертания пруд обрел в 1920-х годах.
До сих пор рядом с современными корпусами Микояновского мясокомбината (см. ниже) сохранились постройки ХIХ века, в частности, бывшие мясные торговые ряды — одноэтажное здание причудливой архитектуры. В том же стиле возведено и здание Мясной биржи в Сибирском проезде, где позже помещался клуб комбината, а сейчас — дом культуры «Стимул». Напротив, на другой стороне улицы, стоит здание бывшего Сибирского скотопромышленного банка.
Калитниковский храм и погост
Два чувства дивно близки нам, —
В них обретает сердце пищу,
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва,
Как пустыня
И как алтарь без божества.
А. С. Пушкин
«Приход на кладбище – это пуповина, которая связывает людей с предками, с землей, на которой они живут. Разорви эту связь – и земля эта будет не нужна, и страна не нужна, и город этот будет пустым звуком. Много говорится про патриотизм, про воспитание молодого поколения. Только когда человек похоронил кого-то из своих, когда пришел на могилу к деду – он в полной мере прикоснулся к земле предков. Только когда часть его плоти останется здесь, в этой земле. Когда он будет помнить, тогда он будет это защищать. Печально, что это не осознается, – а поэтому легко бросается и забывается. Придумывать-то ничего не надо – все и так на поверхности.»
РАЗМЫШЛЕНИЯ У НАДГРОБНОГО КАМНЯ (Выдержки)
Борис Шадрин
«Там где живут люди – есть кладбища.
Они живут медленной, внешне неподвижной, но не менее действительной жизнью. И когда, особенно в периоды исторических потрясений, традиционный жизненный уклад рушится, меняется общественное сознание, нарушается связь поколений, жизненная память ослабевает, и потомки перестают посещать могилы – кладбища умирают.»
«Десятки сотни могил жителей города – чиновников и предпринимателей, военных, рабочих и строителей – давно исчезли, но земля хранящая их останки, не просто свободная территория. Давняя традиция, запрещающая застраивать кладбищенское место, и не подлежащие пересмотру нравственно-этические нормы (закрепленные, кстати, действующим Российским законодательством), дают основание рассматривать старые некрополи как навсегда заповедные зоны города.»
«В последние годы с уходом в прошлое тоталитарного, стандартно-трафаретного мышления, мы все чаще и чаще начинаем задумываться о нравственных началах и связях между прошлым, настоящим и будущим. И основополагающим в этом является философское отношение к настоящему бытию факту смерти и к праху предков.»
«В сознании любого человека кладбищенские захоронения ассоциируются с мемориально-историческими захоронениями и могилами «моих родственников». В этом переплетается великое и малое, всеобщее и личное, энергия истории и дыхание жизни. Для многих «любовь к отечественным гробам» связывается с религиозной, нравственной и воспитательной ценностью кладбища с укреплением совести человека.»
««Любовь к родному пепелищу» определяет основы человеческого бытия, верность духу жизни и совокупность их материальных и идеальных факторов. Почитание живых до нас, сохранение связи времен – необходимая часть духовной культуры общества, его нравственной стороны Свободная и бескорыстная память об усопших как бы проверяет нашу нравственную зрелость Эта духовная сторона важнее всего другого и именно она определяет глубинный смысл культуры общества.»
«Сохраняя кладбища и отдельные захоронения, реализовывая законодательный статус их существования, надо постоянно помнить, что проблемы мирского бытия неразрывны от духовного состояния в целом, что и определяется восстановлением таинства тончайшей материи кладбища сотканной тайной человеческой смерти.»
ПОГОСТ
Эти трагические события по горячему следу были описаны в 1775 году в обстоятельном труде. Перелистаем страницы старинного фолианта, который живо передает эту историю:
«… в апреле 1771 года моровая язва унесла жизни 744 москвичей.
… в августе того же года уже 7628…»
…а в пик своей лютости, за два месяца – сентябрь и октябрь эпидемия скосила 38 965 человек. 117 церквей заперты и запечатаны – все священнослужители умерли…»
«Как моровая язва обнаружилась по многим местам России, то указом Правительствующего Сената 1771 года, ноября 1 числа предписано: «По городам при церквах не хоронить, а отвести для них особые пустыри за городом на выгонных местах, где способнее, и построить на оных, на первый случай, хотя небольшие деревянные церкви. А тех мест, где уже доныне люди в заразительной болезни хоронены, отнюдь не разрывать и оставить их так, как оные есть».1
«Понеже город Москва великое число в себе заключает жителей и обыкновенные при церквах пустыри весьма малы, а кругом жилыми домами окружены, то, дабы в случае распространения опасной болезни, многим числом умирающих, не произошел от погребения внутри самого города вред и велено было по силе присланного от Ея Императорского Величества именно к графу Петру Семеновичу Салтыкову от марта 25-го дня Высочайшего указа, назначить вне города, в нарочитом от него разстоянии несколько церквей, при которых всех умирающих впредь до указа хоронить».2
Вот так, не «несколько кладбищ», а именно «несколько церквей, а при них пустыри…». И хотя даже слов «кладбище» в этом указе нет, а названы «обыкновенные при церквах пустыри…», все же это было первое в истории России постановление о целенаправленном создании кладбищ, об отделении кладбищ от города, о выносе их за городскую черту.
Так появились за Камер-коллежским валом города Москвы, а точнее за ее заставами, семь храмов, а при них «чумные» погосты.
Миусское, Ваганьковское, Рогожское, Богородское, Преображенское, Семёновское, Калитиниковское и ряд других погостов, удаленных за пределы города, чтобы пресечь распространение заразы.
1) «Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве», М., 1775 г, стр. 12.
Новые погосты строились на средства городских обывателей. Надзор за сооружением церквей и устроением при них погостов был возложен на архитектора Баженова – гордость русского зодчества. Он в ту пору впал в немилость властей и получил эту должность в качестве наказания. Руководил работами член юстиц-коллегии бригадир Дурнов.
Но вернемся к событиям прошлых лет. Перекрыты все московские заставы, в том числе и Покровская, опустела Коломенская дорога, нынешняя Нижегородская улица: ни обозов, ни экипажей, только телеги с гробами, сопровождаемые факельщиками, то и дело поворачивают к храму. Здесь они переезжают по мостику ручей, впадавший в те времена в Калитниковский пруд, и далее прямиком в сторону церкви, на погост. Первым смотрителем погоста стал капитан московского гарнизона Авдеев.
Небезынтересно будет познакомиться с некоторыми правилами и обычаями при погребении покойных в екатерининские времена. А правила и обычаи в те времена были такими:
1. При погребении знатных или богатых покойников к соборному отпеванию духовенства в зависимости от чина умершего приглашались архиерей, архимандрит, игумен и священники от 12 церквей.
3. Псалтирь иногда читали на могиле погребенного, для чего устраивали над могилою особые помещения. Впрочем, Государь Петр 1 указом от 26 октября 1723 года, запретил ставить будки или особые помещения для чтения Псалтири над погребенным и велел Псалтирь читать внутри церкви, в церковных приделах или притворах.
4. Для поминовения умерших часто устраивались особые приделы в церквах и для служения в них нанимали священников под именем «викариев». Тогда для служения по найму много собиралось священников у Спасской башни Кремля или на Ильинском крестце.
5. Каждое утро перед литургией «подаватели поминания» толпами стремились в соборы и ружные церкви в Кремле и отдавали известные приношения «для поминовения душ умерших».
6. Когда, по какой-либо причине, нужно было похоронить умершего в отдаленном месте от его жилья, на это погребение требовалось разрешение Консистории. Консистория ставила условие, «что покойный будет отпет в своей приходской церкви, гроб будет наглухо засмолен и по прибытии на место опущен в землю с единой литиею, не открывая оного и не чиня вторичного отпевания»
«Храм на Калитниковском кладбище», «церковь на Даниловском»… мы как-то привыкли так говорить, полагая при этом, что храм есть как бы приложение к кладбищу. Совсем не так издревле считалось на Руси. Всё было наоборот – не «кладбище с храмом», а «Храм и место для погребения при оном». Сначала строился храм, а потом уже вокруг храма возникал погост. Так было и в селах, и в городах. Так было и в самой Москве, по крайней мере, до 1771 года. Город разрастался, поглощая окрестные деревни с их церквами и погостами, возводились новые храмы и строились они на пустырях и пригорках, а вокруг образовывались и разрастались «нивы Божии», как называли тогда кладбища. Но со временем дома и улицы всё больше теснили кладбища, посягая на их территории.
Памятные захоронения на Калитниковском кладбище
Бойни в ХХ веке стали объединяться, укрупняться, пока не слились в одно крупное предприятие, прямым наследником которого сегодня является мясокомбинат им. А.Микояна («Миком»).
Жили здесь люди, в основном скромного и среднего достатка: рабочие, крестьяне на заработках, ремесленники, средней руки чиновники, купцы.
Однако, с расширением Москвы старинные кладбища, оказавшись чуть ли не в центре мегаполиса, становятся всё более престижными и получить здесь место для захоронения уже практически невозможно. В 1999году здесь ещё хоронили кого-то из Рюриковичей. Из Парижа приезжал потомок этого старинного рода, чтобы оставить прах матери на семейном участке кладбища.
Бойни в ХХ веке стали объединяться, укрупняться, пока не слились в одно крупное предприятие, прямым наследником которого сегодня является мясокомбинат им. А.Микояна («Миком»).
Жили здесь люди, в основном скромного и среднего достатка: рабочие, крестьяне на заработках, ремесленники, средней руки чиновники, купцы.
Однако, с расширением Москвы старинные кладбища, оказавшись чуть ли не в центре мегаполиса, становятся всё более престижными и получить здесь место для захоронения уже практически невозможно. В 1999году здесь ещё хоронили кого-то из Рюриковичей. Из Парижа приезжал потомок этого старинного рода, чтобы оставить прах матери на семейном участке кладбища.
На Калитниковском кладбище сохранилось много захоронений священнослужителей, вот некоторые из них:
Был настоятелем церкви «Всех скорбящих Радость» с 1889 по 1917 год.
Один из сыновей Уварова Сергея Яковлевича, был сначала псаломщиком в церкви «Всех скорбящих Радость» на Калитниках, состоял учителем Николо-Студеницкой церковно-приходской школы.
ВОСКРЕСЕНСКИЙ Виктор Алексеевич, священник (даты стёрты временем)
Родился в 1889 г., в семье учителя латинского языка, вскоре ставшего директором гимназии. Из родословной: дед Андрей был псаломщик в Новгородской епархии (по слухам – крещённый еврей из кантонистов), человек необузданный, к концу жизни спился, погиб при переходе реки Волхов по тонкому льду. Его сын Иван Андреевич получил в наследство от отца духовную фамилию и ярко выраженную иудейскую внешность, необузданный пылкий нрав и блестящие способности. Дослужился до звания Действительного Статского советника, ликовала вся семья: Введенские юридически причислялись к благородному русскому дворянскому сословию. По окончании гимназии Александр Иванович поступил в Петербургский университет, на филологический факультет, где также преподавали и философию. В 1911 году появляется первая статья о причинах неверия русской интеллигенции, которое, по его мнению, зиждется на двух факторах: кажущемся несоответствии религии и науки и губительной испорченности духовенства. Отсюда две линии, по которым затем направится дятельность будущего идейного вождя обновленчества: апологетика и реформаторство. В 1813 году окончил университет и экстерном Петербургскую Духовную Академию. Широко развернулся со своими реформаторскими идеями обновленчества при поддержке большевиков в первые послереволюционные годы.
(Клирик Московской епархии, в последние годы внештатный клирик Антиохийского подворья)
Служил в Николо-Дербентской церкви, что в Уланском Переулке близ мясницких ворот
ШМАКОВ Геннадий Валентинович Настоятель храма «Всех Скорбящих Радость» на Калитниках, протоиерей 16.06.1938 – 06.06.1999 г.
Известные деятели искусств, науки, культуры, герои Великой Отечественной Войны, покоящиеся на Калитниковском кладбище:
Фальк Р.Р.— известный художник, профессор живописи (1886 – 1958),
Герои Советского Союза:
Храм «Всех скорбящих Радость» на Калитниках
Как мы уже упоминали, каменная церковь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость», что на Калитниковском кладбище была построена в 1834 году и полное её название, по некоторым сведениям было следующим: «Празднество Чудотворному образу Пресвятыя Богородицы «Всех Скорбящих Радость». «Церковь построена иждивением разных усердных вкладчиков при главном участии в постройке титулярного советника Александра Петровича Карелина и московского купца Гаврилы Прокопьевича Кувшинова». (ЦИАМ, Арх.№, ф.454о.3.д.61.)
«Митрополитом Филаретом было совершено освящение храма «Всех Скорбящих Радость» на Калитниковском кладбище, родственники которого покоятся и доселе хоронятся перед алтарем Скорбященского храма, на отведённом для сей цели и обнесённой чугунною решеткою месте».
Деревянная церковь при новой каменной церкви была определена «для временного, поставления в ней усопших».
Но первоначально выглядела новая каменная Скорбященская церковь (как принято для краткости называть в народе) не совсем так, как мы её привыкли видеть сегодня. Колокольни сначала не было, её пристроили позже, через 30 лет: «В 1868 году построена каменная колокольня иждивением церковного старосты, московского купца Андрея Архиповича Челнокова при содействии разных усердных вкладчиков с прибавлением 1670 р. серебром, от разных лиц пожертвованных на сей предмет.» (ЦИАМ ф. О.766.д.718.)
По некоторым данным, колокольня сначала несколько отстояла от западной стены храма и только немного позже была соединена с храмом. Одновременно с постройкой колокольни, была открыта главная нынешняя паперть и небольшой притвор под колокольней.
К сорокалетию каменного храма «Всех скорбящих Радость» церковный староста, 2-ой гильдии купец Иван Александрович Куприянов на свои средства полностью обновил потускневшую стенную живопись, иконостас со старинными иконами, приобрёл новую утварь. По случаю обновления храма 17 августа 1875 года состоялось торжественное малое освящение. Это событие было освещено «Московскими церковными ведомостями». Содержание этой публикации помогает нам понять атмосферу того времени значение, которое придавалось благотворительности и меценатству:
«Торжество освящения храма было тем отраднее и утешительнее для местных церковных служителей и прочих обитателей кладбища, что в памяти их ещё живо грустное и тяжелое впечатление пережитой ими полтора месяца тому назад ужасной катастрофы, а именно пожара, постигшего в глухую ночь деревянную кладбищенскую церковь во имя Боголюбской Божией Матери. И.А. Куприянов ещё до времени вступления в должность старосты был одним из самых усердных вкладчиков и благотворителей кладбища. Так, например, в 1867 году он пожертвовал 1000 рублей на устройство каменной колокольни, устроена весьма ценная серебряная риза (вызолоченная) на храмовую икону Святого Благоверного Князя Александра Невского в тёплом приделе и прочая. Господин Куприянов приобрёл также на свои средства в собственность церкви домов церковнослужителей, просфорницы и отдельного дома для помещения раннего священника и помощника старосты.
С разрешения от епархиального начальства и притча, Куприянов Иван Александрович поручил роспись купола и стен внутри храма живописцу Д.М.Завьялову, имевшему учёную степень от Петербургской Императорской академии художеств. Устроение нового иконостаса и сплошное его золочение, равно и золочение риз, как на местных иконах, так и на стенных изображениях предоставил опытному в этом деле иконописному мастеру, московской второй гильдии купцу А. Е. Хомякову. Надо отдать производителям работ полную справедливость: оба они выполнили порученное им дело честно и добросовестно.
Обновленный храм действительно благолепен, живопись по стенам и преимущественно в куполе безукоризненно хороша, а залитый золотом иконостас, благодаря художественной резьбе, с одной стороны, и чистым золочением в рамках пред местными иконами с другой, положительно поражает своим блеском и великолепием.
Ко дню освящения храма господином Куприяновым приобретено было из церковной утвари несколько новых церковных вещей: между ними выдаётся большой напрестольный серебро-позлащенный крест работы г-на Хлебникова, отличающийся своей простотою, но в высшей степени изящной отделкой. Кроме того, поновлена была вся прежняя церковная утварь, как-то: паникадило, подсвечники, лампады и прочее. На пол в обширном алтаре, а ровно и на солею с амвоном господин Куприянов приобрёл новое красное сукно, которым поименованные места ко времени освящения храма и были обтянуты. Накануне дня освящения всенощное бдение в обновлённом храме совершено было соборно настоятелем кладбища священником И.А.Уваровым в сослужении Покровского и Василия Блаженного соборов, священника Н.А.Копьева и местного раннего священника Д.И.Финикова.
Ещё позднее появилась и пристройка к западной части храма, со стороны колокольни: «В 1881 году пристроена каменная ризница иждивением церковного старосты, московского купца Иоанна Александровича Куприанова.» (ЦИАМ ф.454.о.3.д.61.).
Причём пристроенные к храму колокольня и ризница, как мы уже отмечали, по своим пропорциям и размерам полностью вписались в стиль первоначального архитектурного замысла, предложенного архитектором Н.И.Козловским.
Вот ещё несколько описаний архитектурных и строительных особенностей, которые могут пригодиться потомкам для представления о первоначальном виде Храма (по данным 1887 г.):
«Длина церкви 45 аршин, в вышину 15 аршин, в ширину 21 аршин.
Цоколь облицован большим камнем, а прочее – всё из кирпича.
Наружные стены гладкие, оштукатуренные известью.
Кровля на сводах церкви шатровая, выкрашена зелёной краской…
Кресты на церкви, колокольне и ризнице восьмиконечные, без завитков, вершины крестов гладкие.
Входные двери железные, выкрашены зелёной краской, двое с северной стороны. Церковь внутри устроена крестообразно. Алтарь от храма отделяется иконостасом. … Иконостасы в настоящей церкви и в приделах деревянные, сосновые. В настоящей церкви иконостас старинный, перенесён из бывшего Алексеевского монастыря в Москве вместе с иконами. В 1875 году иждивением церковного старосты, московского купца Иоанна Александровича Куприанова, возобновлён, вызолочен. Резьба помещена на золотом фоне. Царские двери резные, у царских северных и южных дверей поставлены золочёные колонны. В приделах иконостасы крашеные, резьба и оклады икон – золочёные.
Пол каменный … выкрашен масляной краской тёмно-серого цвета.
На колокольне всех колоколов 7. На колоколах надписи: на большом:
«Тщанием ктитора сего Святого храма, Московского первой гильдии купца Андрея Архиповича Челнокова, иждивением вкупе с другими доброхотными дателями 1868 года января 21 дня. Отлит на заводе Александры Павловны Финляндской, урожденной Богдановой, в Москве. Весу 310 пудов 5 фунтов. Мастер Ксенофонт Верёвкин». Второй колокол: «1868 года января 21 дня, Куприанов, весу 101 пудов 4 фунта» Третий колокол: «1868 года февраля 16 дня – 40 пудов 31 фунт. Челноков». Остальные малые.
Стены настоящей церкви расписаны иконописным письмом в 1875 году. Стенное письмо было возобновляемо. Настоящая церковь расписана вся, а трапезная покрыта масляным колером. Снаружи на стене над папертью есть иконное изображение, написанное в 1875 году, изображающая Господа Иисуса.
Иконы в иконостасе настоящей церкви старого письма. Записей на них не видать. Находящиеся в иконостасе иконы в своём первобытном виде сохраняются, а иконостас был возобновлён в 1875 году…» (ЦИАМ ф.454.о.з.д.61)
Эти выписки из Ревизионной ведомости 1887 года, с полным, сохранением орфографии и суховатого чиновничьего стиля, вдруг доносят до нас живое дыхание прошлого, забытого времени, когда делом чести было, будучи «доброхотными дателями», жертвовать на храм, на колокола и благоговейно следить за благоукрашением храма.
По преданию самые первые росписи храма были выполнены известным русским художником Боровиковским. Он был учеником киевской иконописной школы, его картинам посвящен один из залов Третьяковской галереи.
В 1905-1912 г.г. стены украсились новыми росписями, и вот в таком уже виде храм дошёл до наших дней. При этом иконостасы сохранились прежние, т.е. середины ХVIII века.