храм николая в подкопаях официальный сайт
О храме
Жизнь храма можно уподобить горящей свече. Наша подкопаевская свеча загорелась в Белом городе, за Китайгородской стеной, почти шесть веков назад. В исторических источниках Никольский храм близ великокняжеской резиденции у основания Ивановской горки, упоминается, начиная с конца ХУ в. А переулок, в котором стоял храм, одно время так и назывался – Никольский. С течением времени внешний вид храма изменялся. В 1700 г. возвели уникальное изящное шестигранное завершение, которое и сейчас очень украшает храм. Спустя полвека на средства прихожан была построена колокольня, а при ней отдельно стоящая кладовая палата. Входили тогда в храм не так, как сейчас, со стороны Подкопаевского переулка – главный вход был южным и располагался в Подколокольном переулке. А названия-то какие чудесные: Подколокольный – значит явно под колоколами, к церковному звону прислушивается, а Подкопаевский почему – неизвестно. Только догадки всякие существуют. Одни связывают его с фамилией владельца соседнего двора, другие с глиняным карьером, а третьи – ни с чем иным, как с подкопом. Как бы то ни было, название закрепилось прочно, и не только за переулком. Подкопаевцами называют себя и постоянные прихожане храма, и бойцы военно-патриотической дружины, вот уже почти девять лет существующей при храме. Подкопаевцам хорошо известны связанные с этим названием легенды. Одна из них так и называется Николай-Подкопай. Это очень необычная история.
В храме всегда в великом почитании была икона Святителя Николая. Церковной старостой в то время был богатый купец. Было у него свое правило: каждый день читал он акафист Святителю. Но вдруг: разорился купец. Приуныл он от такого испытания и стал горевать да с плачем Николая Угодника на помощь призывать. — Святителю, отче Николае, помоги! Почто ж ты меня оставил? Я ль тебе не веровал? Я ль тебе не молился и не служил? А теперь должен идти по миру. И вот ночью после усиленной молитвы видит он сон: приходит к нему Святитель Николай и говорит:?— Я пришел помочь тебе за твою ко мне любовь и веру. На иконе моей, что в вашей церкви, риза золотая и много драгоценных каменьев: сними ризу с каменьями, продай их и начинай опять торговать; а как разживешься, сделай на икону новую ризу, чтоб была точь-в-точь как старая.?Купец смутился: не прелесть ли вражия.?— Как же,— говорит, — могу это сделать? Первое — это святотатство, а второе— как снять? Днем народ, а ночью храм заперт.?— А ты, — отвечает ему Святитель, — приди ночью, да под стену, что против моей иконы, и ПОДКОПАЙ, а в подкоп пролезь, да и сними ризу.?Проснулся купец; подушка вся мокрая от слез. Дивится сну: верить или не верить. Опять молится, плачет. И снова является ему во сне Святитель и опять говорит те же слова.?— Не могу,— отвечает купец, — в ворах я никогда не был.?— Воровства тут, — говорит Святитель, — никакого нет: икона моя, и ризе я хозяин; делай так, как я говорю.?И в третий раз явился Святитель во сне купцу и опять повторил приказание. И тогда решился купец поступить, как велел ему Святитель. А как встал купец в силу, приходит к батюшке настоятелю и говорит:?— Есть у меня усердие новую ризу на икону Святителя соорудить. Благословите. Как старую, в точности, с рисунками и каменьями, чтобы и отличить было нельзя от настоящей.?— Ну, к чему ж такую же точно??— Нет, уж благословите, как хочу: таково мое усердие.?Пришлось благословить. Поделали ризу. Стал мастер прилаживать новую ризу к иконе, а народ смотрит и удивляется: накладывают новую ризу на старую, а она точно такая же, как и старая, и старую не снимают; что такое — понять не могут. Когда стал народ подходить ко кресту, а купец встал около батюшки и около иконы и говорит:?— Обождите, батюшка, и благословите мне доброе слово сказать!?— Говори!?И поведал купец православным чудо, что сотворил ему Святитель Николай.?— Вижу, не верите вы мне. Ну, мастер, снимай с иконы твою ризу.?Тот снял, а под новой ризой-то старой нет. Что тогда в храме было. С тех пор храм в Москве зовется НИКОЛАЙ ПОДКОПАЙ».
?Этот легендарный случай был записан замечательным духовным писателем Сергеем Нилусом со слов архимандрита Оптиной пустыни, о. Ксенофонта. Откуда оптинский старец слышал о Подкопаях, сказать трудно. Однако, доподлинно известно то, что примерно в это же время, т.е. спустя сотню с лишним лет назад протянулись ниточки из Оптиной к Подкопаевскому храму, и как-то сокровенно стала укрепляться духовная связь между старцами и общиной храма. Она очень поддержала молодых пастырей: иеромонаха Андрея (Эльбсона) и его верного сподвижника иерея Петра Петрикова, которые появились в храме в период гонений на Церковь, в 20-е годы, и которым суждено было принять мученические венцы в страшном 1937.
С их именами связана новая, послереволюционная страница истории Подкопаевского храма. Однако прежде чем раскрыть ее, следует вспомнить, что нового принес храму прожитый им ХIХ век. После войны с Наполеоном он стоял закрытым почти полвека, а потом вдруг пришло решение о передаче храма Александрийскому патриарху. Так и стал наш Подкопай Александрийским подворьем. Привели его тогда в надлежащее благолепие и снабдили всей необходимой утварью. В 1858 г. храм Свят. Николая в Подкопаях был освящен прославленным впоследствии в лике святых митрополитом Филаретом Московским и епископом Фиваидским Никанором. Через год придел в честь Казанской Божьей матери становится в храме главным. Вскоре с восточной стороны по линии улицы пристроили шатровую часовню. На этом и завершилось формирование ансамбля храма. Однако, испытаниям только суждено было начаться. Приближался ХХ век.
В тревожные послереволюционные 20-ые годы храму удалось избежать закрытия, благодаря тому, что в нем зарегистрировалась греческая община. Не удалось тогда затушить окончательно нашу подкопаевскую свечу. Через год после роспуска общины в 1926 г., не без промысла Божьего сюда, в Подкопаи, приходят чада оптинских старцев о. Андрей (Борис Яковлевич Эльбсон), сестры Мироновичи (Вера и будущая монахиня Любовь), а впоследствии и о. Петр Петриков, сплотившие вокруг себя единомышленников.
Пламя свечи вспыхивает, жизнь храма продолжается. Иеромонах Андрей принимает на свои плечи окормление монашеской женской общины, сестры которой становятся активными участницами жизни храма. О. Петр самоотверженно помогает ему в служении.
В 1931 г., когда священников и активных прихожан арестовали, над Подкопаем вновь нависла угроза закрытия. Однако, у храма вдруг появился новый защитник – за него начинает ходатайствовать не кто иной, как представитель Вселенского и Александрийского патриарха, архимандрит Синайской горы, о.Василиий Демаполо. Недавно стало известно, что митр. Сергий примерно в это же время командировал в Подкопаевский храм священника Дорогимоловского собора о. Иоанна Павловского. А дальше уже ничего не знаем. Не известно, добрался ли он в храм, не известно, когда в последний раз праздновалась Пасха в Подкопаях : в 1932 или 1933гг. Догорала наша Подкопаевская свеча.
ТАИНСТВО ЖИЗНИ НАРУШЕНО: ТЫ НЕ УГОДЕН – РАССТРЕЛ,
ВЗДРОГНУЛО С УЖАСОМ БУТОВО, СТАВ УСЫПАЛЬНИЦЕЙ ТЕЛ.
НЕТ НИ СЕСТРЫ И НИ МАТЕРИ, БЛИЗКОГО НЕТ НИКОГО.
ДУШУ ВОСПРИНЯЛИ АНГЕЛЫ – МИР ОПУСТЕЛ И ЗАМОЛК.
Вместе с пастырями в праздник Крестовоздвиженья были расстреляны две инокини, прихожанки Подкопаевского храма, Вера (Рожкова) и Валентина (Засыпкина). Келейница о. Петра Вера Миронович была сослана под Тынду, где умерла в 1941 г., до конца дней работая в лазарете медсестрой. На долгие десятилетия в бывшем Подкопаевском храме залег мрак, смешавшийся с вонью полиэтиленового завода, который здесь разместили.
В августе 2000 г. о. Петр Архиерейским Собором Русской Православной Церкви был прославлен в лике новомучеников и исповедников российских как священномученик Петр Подкопаевский. Его память совершается дважды: на следующий день после Крестовоздвиженья (28 сентября), а также в составе Собора новомучеников, в Бутове пострадавших, в четвертую субботу по Пасхе. Кровавые ужасы, слава Богу, ушли в прошлое. Возвращенный Церкви в 1991 г., храм Свт. Николая в Подкопаях восстанавливается и хорошеет, Дай Бог, чтоб нашими совместными усилиями крепла память об истории храма и его святых о подвижниках – наших молитвенниках!
События
Со святы́ми упоко́й, Христе́, ду́шу раба́ Твоего́, иде́же не́сть боле́знь, ни печа́ль, ни воздыха́ние, но жи́знь безконе́чная.
Засту́пнице усе́рдная,/ Ма́ти Го́спода Вы́шняго,/ за всех мо́лиши Сы́на Твоего́ Христа́ Бо́га на́шего,/ и всем твори́ши спасти́ся,/ в держа́вный Твой покро́в прибега́ющим./ Всех нас заступи́, о Госпоже́ Цари́це и Влады́чице,/ и́же в напа́стех и в ско́рбех, и в боле́знех обремене́нных грехи́ мно́гими,/ предстоя́щих и моля́щихся Тебе́ умиле́нною душе́ю/ и сокруше́нным се́рдцем,/ пред пречи́стым Твои́м о́бразом со слеза́ми,/ и невозвра́тно наде́жду иму́щих на Тя,/ избавле́ния всех зол,/ всем поле́зная да́руй,/ и вся спаси́, Богоро́дице Де́во: // Ты бо еси́ Боже́ственный покро́в рабо́м Твои́м.
преподаватель – Алексей Соколов
Хоровое пение (церковный обиход)
преподаватель – Анна Чернявская
преподаватель – Татьяна Гулякова
Открытие конкурсного отбора слушателей 10-11 классов в Воскресную физико-математическую школу Центра довузовской подготовки Предуниверситария Национального исследовательского ядерного университета МИФИ. Комиссия по работе с вузами и научным сообществом при Епархиальном совете г. Москвы сообщает об открытии конкурсного отбора слушателей 10-11 классов в Воскресную физико-математическую школу Центра довузовской подготовки Предуниверситария Национального исследовательского ядерного университета МИФИ.
Предание о чуде в Подкопаях
И стал купец тот плакать и жаловаться Святителю Николаю; читает ему акафист, а сам плачет:
— Святителю, отче Николае, помоги! Почто ж ты меня оставил? Я ль тебе не веровал? А теперь должен идти по миру – почто ж ты меня оставил?
Плачет он и молится так, и все взывает к Святителю о помощи.
И вот ночью после усиленной молитвы видит он сон, приходит к нему Святитель Николай и говорит:
— Я пришел помочь тебе за твою ко мне любовь и веру. На иконе моей, что в вашей церкви, риза золотая и много драгоценных каменьев: сними ризу с каменьями, продай их и начинай опять торговать: а как разживешься, сделай на икону новую ризу, чтобы была точь-в-точь как старая. Это и будет тебе от меня помощь.
Смутился купец, не прелесть ли вражия.
Проснулся купец; подушка вся мокрая от слез. Дивится сну, радуется, а не знает, верить ли сну или не верить… Опять молится, опять плачет. И снова является ему в сонном видении Святитель и опять те же слова говорит.
— Пришел я к вам, батюшка, сказать, что есть у меня усердие новую ризу на Святителя соорудить. Благословите!
— Бог,- говорит,- благословит добро творить, а дело это доброе. Какую ж ты хочешь сделать ризу?
— А такую же,- отвечает,- как старую, чтобы точка в точку была и рисунками и каменьями, чтобы и отличить было нельзя от настоящей.
— Ну, к чему ж такую же точно? Ты бы иного какого-нибудь фасона.
— Нет, уж благословите, как хочу: таково мое усердие.
Пришлось благословить: человек богатый, а у богатого свои фантазии. Поделали ризу. Заказал купец по этому случаю торжественный молебен, созвал весь приход. Перед самым молебном стал мастер прилаживать новую ризу к иконе, а народ смотрит и удивляется: накладывают новую ризу на старую, а она точно такая же, как и старая, и старую не снимают; что такое понять не могут… Приладил мастер ризу, отпели молебен с акафистом Святителю, стали подходить ко кресту, а купец встал около батюшки и около иконы да и говорит вслух всего народа:
Обождите, батюшка, и благословите мне добрым людям слово сказать!
— Вижу, не верите вы мне. Ну,- говорит,- мастер, снимай с иконы твою ризу!
Этот рассказ я слышал от архимандрита Оптиной пустыни, о.Ксенофонта. Писал о нем архиепископу Никону, моему издателю; он ответил: «Прежде чем печатать, надо будет, подробно о сем справку навести». Прошел с месяц, смотрю – мой рассказ уже напечатан в «Троицком слове»: по справке, значит, все, как я писал, верно оказалось… Да я, открыто признаюсь, и без всяких справок сразу этому в устах преподобного оптинского аввы всем сердцем поверил: есть ли у Бога и святых Его что-либо невозможное.
(Из книги С.Нилуса « На берегу Божьей реки»)
Храм Святителя Николая в Подкопаях и Бутовская голгофа
Церковь и память неотделимы друг от друга. Память каким-то сокровенным образом укоренена в Церкви и дает всходы в каждом поколении. Но, увы, эти чистые, молодые всходы быстро погибают, если за ними не ухаживать, не согревать молитвой в своих душах и сердцах.
Сегодня, как никогда, ощущается потребность памятования о тех, кто был в нашем храме до нас и кто за веру положил свои жизни. Они предстательствуют за нас у небесного престола. А мы? Часто ли мы мысленно пребываем с ними? Отдадим же им часть нашего времени и сердца.
Как страшны вы, бутовские рвы,
Шрамы лютых казней жертв невинных,
Вы давно травою поросли,
Породнившись с болью неизбывной.
Вас укрыть хотели палачи
Навсегда от человеческого взгляда,
Но не вышло – люди вас нашли,
Обнажились большевизма язвы.
Вырос нынче храм-красавец здесь,
Белоснежный, о шести престолах,
Истово тут поминают всех,
умерщвленных цепкою рукою.
Среди них есть те, кто близок нам,
Кто служил в Николе в Подкопаях.
Расстреляли их в Воздвиженье Креста,
И с крестом они Творцу предстали.
Нас сегодня не пугают рвы,
И палач не целит нам в затылок.
Наш удел – хранит в сердцах своих
За Христа в ночь крестную погибших.
Действительно, бутовские рвы, это не только наша боль, это еще и наш престол. В них косточки четырех мучеников, о которых никогда не забудут в храме Святителя Николая в Подкопаях: двух, служивших в храме священников: иеромонаха Андрея (Эльбсона) и иерея Петра Петрикова, а также двух прихожанок, тайных монахинь: Веры (Рожковой) и Валентины (Засыпкиной). Священник Петр Петриков был сопричислен к лику святых новомучеников и исповедников российских Определением Священного Синода от 17 июля 2002 года. В этом году исполняется 10 лет со дня этого знаменательного события и 75 лет со дня страшного злодеяния, совершенного на бутовском полигоне.
27 сентября 1937 г., в ночь под Крестовоздвиженье на полигоне, ставшим страшной русской Голгофой, были расстреляны 272 человека, из них 17 священнослужителей, в том числе епископ Арсений Жадановский, и три монахини. Общее же число жертв за один год составило более 20 тыс. человек. Цифры говорят сами за себя. Но разве могут они передать весь ужас того, что совершалось здесь!
Осужденных привозили сюда, в огороженную колючей проволокой зону, поздно, обычно после полуночи. Их транспортировали сюда из тюрем (наших подкопаевцев – из Таганской) в автомобилях-душегубках (т.е. машинах с отсеком, куда попадали выхлопные газы). Людей заводили в барак, раздевали под предлогом санобработки, а затем уведомляли о высшей мере наказания. Приговоренных выводили по одному, у выхода из барака палач принимал жертву, вел ее в глубину полигона по направлении рва. Стреляли на краю рва, в затылок, почти в упор. Трупы укладывали в рвах, присыпали тонким слоем земли, и так до следующего расстрела. Поскольку жертв прибывало, для ускорения этой операции стали использовать бульдозеры. Земля, пропитываясь кровью, стонала…
За что же расстреливали? Подавляющее большинство − совершенно безвинно. Просто в связи с тем, что с июля 1937 г. в стране началась широкомасштабная операция по репрессированию целых групп населения, в том числе и так называемых «церковников». Священнослужителям и всем арестованным за веру предъявлялась обвинение по 58-й статье Уголовного кодекса, предусматривающей высшую меру наказания за «антисоветскую агитацию» и «контрреволюционную деятельность», якобы допускаемую с их стороны.
Арестованные по «делу» епископа Арсения (Жадановского), последнего настоятеля Чудова монастыря в Кремле, священники Петр и Андрей и монахини Вера и Валентина были приговорены к расстрелу тройкой УНКВД за «активное участие в контрреволюционной организации церковников-нелегалов», которой и не было вовсе.
ТАИНСТВО ЖИЗНИ НАРУШЕНО: ТЫ НЕ УГОДЕН – РАССТРЕЛ,
ВЗДРОГНУЛО С УЖАСОМ БУТОВО, СТАВ УСЫПАЛЬНИЦЕЙ ТЕЛ.
НЕТ НИ СЕСТРЫ И НИ МАТЕРИ, БЛИЗКОГО НЕТ НИКОГО.
ДУШУ ВОСПРИНЯЛИ АНГЕЛЫ – МИР ОПУСТЕЛ И ЗАМОЛК.
Так, в самый праздник Крестовоздвижения оборвались судьбы молодых еще людей. Старшему из них иеромонаху Андрею шел 42-й год, младшему – иерею Петру – тридцать пятый. Немного прожито, но сколько испытано…
Нам сейчас трудно, быть может, даже не всегда хочется вспоминать об этих ужасах. Но и забывать тоже нельзя. И не только потому, что это произошло не так уж давно. Слава Богу, живы еще родственники расстрелянных. Они с благодарностью приходят сюда, в Подкопаи. И для нас особая отрада в том, что они нашлись. Кажется, сами мученики выслали их к нам, чтобы что-то нам сказать, быть может, призвать нас к размышлениям о том, в чем наша вера. Вправе ли мы не слышать призыва пострадавших за нее?! Сможем ли мы молиться новомученикам, не разобравшись, что для нас всех — и лично для каждого — значат их опыт, их жизнь, их мученическая кончина?!
Судьбы наших новомучеников просты и бесхитростны. Но сквозь них лучится благодатность, которая просветит и нас, стоит только припасть к этому источнику святости. «Ничего не желать для себя и глубоко сочувствовать другому – в этом и есть настоящая святость», − заметил наш великий писатель Иван Тургенев. И был, пожалуй, прав. Но мог ли он помышлять, какие страшные испытания ждут русских людей, стоящих за веру. А то бы к его определению святости, должно быть, прибавилось еще одно неотъемлемое качество первохристиан – непоколебимая стойкость и мужество в защите своей христианской веры.
Когда задумываешься над жизнью священномученика Петра Петрикова, поневоле встает вопрос, что же главное в его облике. Вспоминается евангельское: «Ты еси Петр, значит, камень». Должно быть, такие твердость и непоколебимость в вере, что сродни камню, и открыли для него врата ко престолу Господню.
Рожденный в семье железнодорожного служащего в г. Можайске Московской губернии в 1903 году 19 января по ст.стилю, Петр Петриков в детстве ничем особенным среди ровесников не выделялся, разве что разносторонней художественной одаренностью. Он учился живописи, писал очерки и стихи, собирал гербарии, коллекции всевозможных семян, старинных монет, открыток, иностранных марок. В Можайске, где вдохновенный Петр учился в реальном училище, он организовал среди молодежи кружок «Самообразование», а при станции Тучково, где жили родители, — любительский драматический кружок. Душа и ум его жаждали разнообразных познаний и совершенства во всем, чему он посвящал себя. У родственников сохранилась икона Божьей Матери, по преданию написанная самим отцом Петром и обнаруженная совершенно случайно у одного художника.
Окончив в 1920 году Можайское реальное училище, Петр собирался поступить на медицинский факультет Московского университета, но этому помешала тяжелая болезнь отца: мать, бабушка, младшие сестра и брат оставались без кормильца. Зимой 1920–1921 года он начал учиться в школе телеграфа, но из-за необеспеченности семьи вынужден был оставить учебу. Летом 1921 года он крестьянствовал и зарабатывал шитьем обуви. Однако, после выздоровления отца он все же поступил в университет. Осенью того же года по резолюции народного комиссара здравоохранения Н.А.Семашко, как способный юноша из бедной семьи, он был принят в число студентов 2-го МГУ.
«Творчески вдохновенный, порывный, — писал он в своем жизнеописании при поступлении в Московский университет, — сознаю я и чувствую близость цельности душевной… начинает формироваться и строго очерчиваться личность моя. Истоки вечной юности и радости открываются во мне».
Это чувство духовной цельности, формировавшееся у будущего священника, не могло созреть без божьего участия. В Можайске Петр создает Союз христианской молодежи. И тут случается непредвиденное. Петра постигает тяжелая нервная болезнь. Учеба была прервана, врач предписывает ему полное воздержание от умственного труда на срок не менее полугода. Казалось бы беда… Но, скорее, это было посещение Божие. В страдании, причиненном болезнью, открылась ему красота Небесного мира и зародилось сильнейшее желание всем сердцем, душою и разумением служить единому Богу. То, что коснулось его сердца, уже навсегда осталось в нем. Под действием происшедшей духовной перемены студент Петр, оставленный на второй год на первом курсе университета, уже не мог более помышлять о продолжении учебы и будущей врачебной деятельности.
Недавно выяснилось, что примерно в это же время во 2-м МГУ училась мама одной из прихожанок нашего храма Елены Сергеевны Куприяновой, Клавдия. Вряд ли Клавдия и Петр были знакомы лично, но, наверняка, встречались в университетских стенах. Мир что называется, тесен.
Во время учебы состоялось знакомство Петра с Борисом Яковлевичем Эльбсоном, находящимся с ним в дальнем родстве. Они очень подружились. Общность религиозных интересов связала молодых людей тесными узами. Борис был на 6 лет его старше Петра. Выходец из лютеранской семьи, он перешел в православие также, как и его старший брат Стефан, ставший священником. А далее судьба привела Бориса Яковлевича в храм Святителя Николая в Подкопаях. В 1924 году наш храм единожды за свою историю стал свидетелем монашеского пострига. Епископ Варфоломей (Ремов) постригает Бориса в монахи с именем Андрей и рукополагает в священный сан. Спустя 4 года отец Андрей получает назначение в Подкопаевский храм уже как штатный священник, где и служит вплоть до своего ареста в 1931 году.
Пример Бориса оказывается для Петра судьбоносным. Он тоже решает посвятить себя Богу без остатка. В 1925 году епископом Можайским Борисом (Рукиным) Петр Сергеевич был рукоположен целибатом во диакона и буквально через несколько месяцев митрополитом Крутицким Петром (Полянским) — во иерея. Выбор был сделан суровый и путь был один – непреклонно стоять за Христа в период начавшихся жестоких гонений на Церковь.
Далее судьбы отца Петра и Андрея переплелись крепко-накрепко вплоть до самых бутовских рвов. Общность духовных устремлений, единодушие и единомыслие связали их на всю жизнь. И духовник у них был один – оптинский старец Нектарий.
В 1925–1926 годах священники служили вместе на Антиохийском подворье, в храме священномученика Ипатия Гангрского, находящемся в районе Китай-города. После его закрытия отец Петр приезжал к отцу Андрею из Можайска и сослужил своему другу, который священствовал в разных храмах соседствующей с Китай-городом Ивановской горки. Известно, что вместе с отцом Андреем он совершал ранние литургии в нашем Подкопаевском храме. Из жития отца Петра мы узнаём, что он не стремился созидать церковную общину, но имел немногих преданных духовных детей. В это время священники духовно сближаются с отцом Сергием Мечевым, настоятелем московского храма Святителя и чудотворца Николая в Кленниках, находящимся неподалеку от Подкопаев, и с матушкой Фамарью, настоятельницей Покровской общиной сестер милосердия. Отца Нектария тогда уже не было в живых.
В эти трудные для Православной церкви годы отец Андрей начал трудиться над созданием женской монашеской общины при Подкопаевском храме, в которую вошли духовные чада священников. Некоторые прихожанки храма приняли постриг у преемника отца Нектария, последнего оптинского старца − преподобного Никона (Беляева). У созревающей духом общины не прерывалась внутренняя связь с Оптиной. Не она ли помогла им выстоять во времена грянувших репрессий?!
Первая волна серьезных испытаний пришлась на 1931 год, когда арестовали священников и многих членов общины. Следствие в Бутырской тюрьме закончилось для них ссылкой в Сибирь, в Мариинские лагеря. К счастью, она продлилась недолго. Благодаря ходатайству за ссыльных родственницы отца Андрея Татьяны Николаевны Ростовцевой (ее сестра была замужем за заместителем Дзержинского Менжинским) трехлетняя ссылка была заменена запретом на проживание в 12 крупных городах страны, «минус двенадцать», как тогда говорили.
В середине октября 1931 года, после освобождения из лагеря, отец Петр и отец Андрей поселились в городе Муроме. Начался новый период жизни, связанный с тайным служением в православных общинах Мурома и духовным самообразованием.
«Церковь — «не от мира сего», скажет отец Петр на допросе, будучи арестован уже в Муроме.− Мои интересы — интересы чисто духовные: получение благодати и приобретение совершенств, какими обладает Бог, в Которого верю». Простые и безыскусные слова, а в них весь подвижник, будущий священномученик. Подобное скажет и отец Андрей в написанной им во Владимирской тюрьме биографии. «Я хотел остаться простым монахом, так как меня интересовали вопросы только личного нравственного самоусовершенствования». Наверное, поэтому друзья и оставались единомышленниками на протяжении своих недолгих жизней.
Конец же и для его верных духовных детей был близок. Догорали наши две незабвенные свечи. Наступал страшный 1837 год…Безбожная пятилетка заканчивала беспощадную расправу с инакомыслящими.
Первым арестовывают отца Андрея, в феврале, вскоре, − в апреле отца Петра. Вместе с ними в Таганскую тюрьму попадают тайные монахини Валентина (Засыпкина) и Вера (Рожкова) как якобы активные соучастницы в контрреволюционной пропаганде. Они первыми вступили в женскую общину при Подкопаевском храме. Мужественные женщины не оставили священников до последнего дня их пребывания на земле и вместе с ними переступили черту, отделяющую жизнь от смерти. Случилось это у страшных бутовских рвов.
Наш рассказ не будет полным, если мы не вспомним и еще об одной удивительной женской судьбе, связанной с Подкопаевским храмом. Речь идет о Вере Петровне Миронович – духовной дочери вначале оптинского старца Никона Беляева, а затем отца Петра Она была вместе с тем келейницей и сподвижницей священномученика Петра. Сопровождала его вместе с матерью в Сибирь, в Мариинские лагеря, помогала в муромской ссылке, участвовала в тайных богослужениях на последней квартире отца Петра в Можайске. Дочь почетного гражданина Москвы, художника, она сама хорошо рисовала, подрабатывая ретушированием и в Москве, и в Муроме. Не так-то просто было выжить в те времена. Научилась вместе с сестрой и медицинскому делу, что впоследствии ей очень пригодилось в Тынде, куда она была сослана уже после мученической кончины отца Петра. Оттуда ей не суждено было вернуться. До последних дней работая в лагерном лазарете, Вера несла помощь ближнему, но по слабости здоровья недолго протянула – скончалась от инсульта 16 декабря 1941 г. Тогда уже шла Великая Отечественная и советская власть начала открывать храмы, впервые взглянув на Церковь с надеждой. Нужна была духовная поддержка для победы над врагом. Однако, могилы Веры мы не найдем. Хоронили заключенных, не насыпая холмиков. Вечная им память!
«Во всем происшедшем в нашей стране вижу пути Промысла Божьего, всегда ведущего нас во благое», − так значительно звучат для нас слова отца Петра, сказанные им в заключении.
У порога III тысячелетия, когда началась канонизация мучеников за веру, в Русской Православной Церкви возникла добрая традиция. В 4-ю субботу по Пасхе, Предстоятель Церкви возглавляет служение Божественной литургии под открытым небом на подмосковной Голгофе – Бутовском полигоне. Богослужения бывают необыкновенно торжественными, праздничными и светлыми, их участники словно христосуются с теми, кто шагнул отсюда в вечность.
ВСЯ ЖИЗНЬ ПОД ЗНАМЕНЕМ КРЕСТА,
И ВЕСЬ ЛЮБОВЬЮ ОЗАРЕННЫЙ,
ТЫ ТЕМНОСТЬ НОЧИ РАСТЕСАЛ
ПРЕМУДРОСТИ ОГНЕМ НЕТЛЕННЫМ.
Вычеркнутый из земной жизни кровавым росчерком безбожия, отец Петр Подкопаевский, как любовно назвали священномученика в нашем храме, засиял вместе со своими друзьями во Христе в лоне Небесной книги жизни, название которой ВЕЧНОСТЬ.
Преклоним же головы перед теми, чей свет негасимо светит из мрака воинственного безбожия ХХ века, становясь всё ярче по мере того, как мы молитвенно приближаемся к этим рыцарям духа, носителям Христовой правды. Молите же о нас, за веру живот свой положившие: священномучениче Петре, иеромонасе Андрее, инокини Вера и Валентина со мученицею Верой, предстательствующие пред престолом Царя небесного! Аминь!