храм рождества христова в паше
Надкопанье. Церковь Рождества Христова.
Пашский погост
К церкви приписаны:
церковь Николая Чудотворца бывшего Киприано-Стороженского Никольского мужского монастыря
церковь прп. Александра Свирского при Доме милосердия в селе Паша
церковь Петра и Павла в деревне Часовенская
Карта и ближайшие объекты
Статьи
В 1582 году упоминается каменная церковь Рождества Христова в Пашском погосте. Церковь каменная с таковою же колокольней, построена в 1822 году. Престолов 5: Рождества Христова, Благовещения Пресвятой Богородицы, Св. Пророка Илии и Святителей Николая Мирликийского и Ионы Новгородского Чудотворцев. К церкви приписаны 10 десять часовен.
В 1899 году в приходе состояли Пашский погост и деревни Надкопанье, Обои, Подбережье 1-е, Ерофеева, Пучнина, Карпина, Насонова, Подбережье 2-е, Якшина, Медведева, Бендевиншина, Славникова, Семеновщина, Рязановшина, Кашина, Прилука, Исаева, Шутова, Усть-Обоя, Усадище, Курицына, Князева, Герцогшина, Вишнеков посад, Бармина, Крекачев посад, Сергеевшина, Ручьи, Устеева, Баландина, Рачевшина, Папоротня, Исакова, Карпина, Мартынова, Мапихина, Песчаницы, Сонина, Чутки (680 дворов, 1521 мужчина, 1764 женщины).
Ист.: Историко-статистические сведения о С.-Петербургской епархии. Вып. 9. СПб. 1884. С. 170-176; Кутепов Н. М., сост. Памятная книжка по С.-Петербургской епархии. СПб. 1899. Ст. 417-418; С.-Петербургский духовный вестник. 1895-1901; Известия по С.-Петербургской (с 1914 Петроградской) епархии. 1902-1916. http://www.petergen.com/bovkalo/kl/spbnlpashpog.html
Христорождественский Пашский погост
Христорождественский Пашский погост находится в 200 вер. от Петербурга и в 55 вер. от Ладоги, при реках Паше и Косопаше, в 10 вер. от р. Свири и Ладожского озера, в полуверсте от Архангельского тракта. По преданию, здесь прежде был женский монастырь, во имя Рождества Христова, разоренный шведами. До нынешнего храма было здесь 2 церкви: каменная, во имя Рождества Христова и Пророка Илии и – деревянная, во имя Благовещения и св. Николая. Первая разобрана в 1814 г., а вторая – в 1823 году. Каменная церковь едва ли не существовала еще в 16 веке и, была вероятно не монастырскою, а приходскою. В 1828 году построен нынешний каменный храм на церковную сумму, с помощью двух займов из духовно-учебного капитала. В первый раз взято было 20 тыс. р. асс. без процентов, во второй – 4,000 р. с. с процентами по 5%. Постройка стоила 16 тыс. р. с.
Храм пятипрестольный: главный престол во имя Рождества Христова; приделы: Благовещения, Пророка Илии и Святителей Николая и Иоанна архиепископа Новгородского. Антиминсы на престолах освящены еписк. Никанором, Викарием петербургским и подписаны митр. Серафимом. По надписям на крестах под престолом, видно, что храм освящен в 1828 и 1829 гг., новоладожским протоиереем Михаилом Грузинским. Храм строил новоторжский ямщик Прокопий Иванов.
В храме достопримечательны: 1) Запрестольная икона Благовещения, приношение помещика Мордвинова в 1828 г.; 2) Икона Спасителя, благословляющего хлеб, пожертв. неизвестным в 1840 году; 3) Местные иконы Рождества Христова и Богородицы, с надписью: «приношение Иосифа Ефремова 1839 года»; 4) Икона Тихвинской Божией Матери, в сребропозлащенной, с каменьями, ризе, работы Бородулина; приношение Мордвинова в 1851 году; 5) Древняя икона св. Александра Свирского, дар Евфросинии Ивановской; С) Древняя икона Рождества Христова, перенесенная из старой каменной церкви; 7) Старинные деревянные венцы; 8) Старинные священные книги, как то: евангелия 1735 г. и 1745 г., библия 1762 г.
В церкви погребен артиллерии генерал-лейтенант Феодор Ив. Апрелев, умерший апреля 13, 1764 г.
Причт сперва составляли: два священника, диакон и четыре причетника; с 1843 г. осталось два причетника. Из прежних священников известны: Дометий Иванов, уволенный в 1765 г., по старости лет; сын его Иван Дометиев, упоминаемый в 1774 году; Кодрат Михайлов († 1790 г.); Феодор Иванов († 1809 г.); Феодор Александров († 1811 г.); Иоанн Стефанов Златницкий († 1812 г.); Иоанн Алексеев Знаменский († 1822 г.); Никита Васильев († 1831 г.); Антоний Васильев Щеглов († 1856 г.); в последнее время служили: Лев Выстреевский и Петр Студийский.
До штатов причт содержался доходами за требы и за славленье в Рождество и в Пасху и обычными сборами. Петровшина состояла из масла, яиц, сушенницы (сушеной плотвы); осеньшина – из говядины и льна; крестовики – хлеб, в фунт весу, давались на крестопоклонной неделе Великого поста. С 1843 г. причту положено жалованье. Впрочем сохранились: доходы за славленье и плата за заказные обедни, молебны и пр. Таких доходов собирается в год до 600 р.
Земли при церкви, по планам, считается 227 дес. 2,081 кв. саж. Из них пахатной – 28 дес. 607 кв. саж., сенокосной – 150 дес., лесу – 50 дес. 2,081 кв. саж. Из этого количества священникам достается по 93 дес., диакону – 59 дес. и причетникам по 30 дес. Кроме того, причт владеет 80 десятинами леса и сенокоса на Свирском острове. Церковная земля находится частью у церкви, частью в 5 и 10 верстах.
К церкви принадлежат 57 каменных и 18 деревянных лавок. Причт помещается в собственных домах.
Приход граничит Ладожским озером, Свирью, Свирскою губою и приходами Загубским, Вороновским, Оятским, Колголемским. Деревни его: Надкопанье, Подбережье, Обои, Карпино, Ерофеево, Пучнино, Насоново, Вишняков посад, Баршина, Князево, Герцовшина, Крекачев посад, Шутово, Усть Обоя, Курицыно, Усадище, Сергеевшина, Ручьи, Устеево, Баландино, Рочевшина, Попоротно, Резановшина, Бендевиншина, Медведево, Исаево, Прилук, Кашино, Славниково, Семеновшина, Якшино, Мартыново, Манихино, Песчаницы, Сонино и Чутки.
В приходе есть следующие усадьбы: Сельцо Новое – Трубачеева, в полуверсте от церкви, на р. Косопаше; 2) Фоминшина – в 400 саж. от церкви, родина Феодора Ив. Апрелева, пользовавшегося особенным расположением Александра I; 3) Финичевшина – в 5 вер., помещика Фаворского; 4) Павловское – Мордвинова, при р. Паше, против церкви; 5) Покровское – в 12 вер.; 6) Сельцо Верхняя на р. Паше, в 8 вер. от церкви.
Всех прихожан, по клир. ведомостям 1883 г., м. п. 1.389, ж. 1.689.
К церкви приписаны пустоши: Дьяконовшина, Шабаровшина, Вейский остров, Барской Наволок, Шутовшина, Куивосарской остров, Лошуй и Усть-Паша. Собственно пустошью (т. е. запустелым местом) можно считать Шемякинский Наволок, где есть остатки печей и домов помещика и крестьян. В приходе есть «Рыков остров», принадлежащий наследникам богача Громова. Его считают местом боя двух морских разбойников: Ондруса и Рыка. Ондрус окончил жизнь в Ондрусовском монастыре.
Леса: Кумбитская роща, Фоминская дача, Ручейки, Смолевик, Чернево или Голодуха, Баландинская роща, Безсоновская дача и Шипиловская роща.
Прихожане, кроме земледелия, занимаются сплавом леса и дров и рыбной ловлей; в Карпине делают ведра и кадки; в Манихине, где почтовая станция, занимаются извозом.
Грамотных до 400 человек. Приходское училище основано в 1843 г. священником Алексеем Черенским. Есть еще по деревням передвижные школы, в них учат крестьян, получая от 2 до 3 р. в зиму за учащегося.
Из праздников особенно уважают: 1) день св. Ионы архиепископа новгородского (5-го ноября). Празднуют в Карпине, Обоях, Пучнине, Князеве и Насонове. Празднуется этот день потому, что тамошние крестьяне некогда принадлежали Отенскому монастырю, где почивают мощи святителя; 2) Варлааму Хутынскому празднуют в Якшине, некогда принадлежавшей Хутынскому монастырю; 3) Тихвинской Божией Матери в Пучнине, Князевой и Побережье, в память падежа скота в 1829 воду; 4) Владимирской Божией Матери в Герцовщине, по тому же случаю; 5) Казанской Божией Матери – в Медведевой и Бендевиншине, в память холеры 1831 года; б) Дмитрию Солунскому – в дер. Медведевой и Исаковой; 7) Модесту патриарху иерусалимскому – в Сергеевшине, Ручьях, Устеевой, Резановшине и Баландиной; 8) Петру и Павлу – в Манихиной и Песчанице; 9) Успению – в Сониной; 10) Флору и Лавру – в Чутках.
Кроме обычных крестных ходов, бывают еще крестные ходы вокруг церкви, в праздники Благовещения и Ильи пророка.
о. Антоний Кузнецов. Учитесь деревенскому уюту.
Река ПашА, село НадкопАнье… В городе — промозглая слякоть, и нужно на секунду сосредоточиться, чтобы вспомнить, что сейчас на дворе — зима, весна или осень… А здесь, в деревне, сразу ясно, что зима — снежная, нарядная, пушистая. Храм Рождества Христова виден за много километров, — огромный, старинный храм — он на всю округу бросает отсвет своей старины, и кажется, что заехал не на сто километров от Питера, а на двести лет вглубь, в начало XIX века… Поддавшись очарованию этой иллюзии, спрашиваю у настоятеля собора иеромонаха АНТОНИЯ (Кузнецова):
— А что, батюшка, у вас в приходе, наверное, чудеса — не редкость?
— Ох-хо-хо… — о. Антоний морщится болезненно, смеется и машет рукой. — Чудеса. Знамения! «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему…» (Мф. 12. 39). Я чудес боюсь. Не хочу их. Я простой человек, грешник, а какое грешнику может быть чудо? Чудо — это то, что я, недостойный человек, стал иеромонахом, принял ангельский образ… А главное чудо сегодня — это спасение души человеческой в беснующемся житейском море. Страшно штормит сейчас — как бедному христианину удержаться? Его, бедолагу, крутит, тошнит от качки, он не знает, как повернуться, как вывернуться. А глядь — Христос на берегу стоит: «Дети, идите сюда! Что вы там мучаетесь? Тут берег, тут огонь разведете, рыбку испечете… Кушайте хлеб, пейте живую воду. » Но до берега добраться надо, а это очень сложно, — это только чудесным образом происходит. Сейчас ведь время такое: первая благодать сходит, работа начинается. Спрашивать начинают с нас, пришедших к Богу в конце 80-х…
— Но ведь народ продолжает приходить в Церковь, и священники молодые поступают на приходы… Что бы вы посоветовали молодому батюшке, принявшему деревенский, совершенно разоренный приход?
— Да какой я советчик-то… Одно скажу: не надо сразу влезать по уши в строительную суету. Нужно в первую очередь заняться людьми: я это по собственному опыту знаю. Нужно людей согреть, подружиться с ними: стариков приглашать на чашку чая, молодых утешать, направлять… и женить, — да! Говорить им изо дня в день: скорее женитесь, детей скорее давайте! Нужно быть соучастником судеб людских. И молиться надо самому, и людей приучить к молитве! Семью свою нужно крепко держать, детишек кучу завести, чтобы все говорили: «Вот у батюшки детки какие хорошие! А какая матушка. » Часто ли увидишь такую идиллию? А священник обязан создавать ее в своем доме, чтобы в комнатах — чистота, в огороде порядок, скотинка ухожена — обязательно скотинку заводить! Собачка, кошечка — тоже нужны… Конечно, молодому священнику тяжело в сельском приходе. Конечно, хорошо бы ему быть уроженцем деревни. Да ведь не всегда же так получается. Тогда нужно учиться деревенскому уюту. Жизнь в деревне, по идее, должна быть уютнее городской. И служба церковная должна быть мягче… К нам, в Надкопанье, паломники приезжают и говорят: «У вас тут как дома. Домашняя такая служба — спокойная…» Постояли, помолились вдумчиво… Кто-то поплакал… И довольные, спокойные поехали обратно в город… Так и должно быть: в храме человек должен находить упокоение — через это и лечим людские души. Да, молодым сейчас в деревне тяжело. И потому еще им тяжело, что мало духовных наставников. Скоро все наши старцы уйдут — кто же останется? И поэтому духовную жизнь сельских приходов необходимо поддерживать…
— Поддерживать духовную жизнь? Это как? Старцев, что ли, на деревню выписывать?
— А вот если бы нам большие городские соборы помогали. Как бы радостно было сельским батюшкам, если бы большой собор помогал им — как старший брат младшему. Мы же все — семья православная… Настоятели вывозили бы сюда на лето свои воскресные школы, священники бы вместе с нами служили… Чтобы хоть однажды свидеться: «Здравствуй, о. Иоанн!» — «Здравствуй, о. Антоний! Как живешь, не сломался еще?» И как прихожане-то сразу бы воспряли! Наше Надкопанье, например, дружит с Ильинским храмом, что на Пороховых: они к нам ездят уже четвертый год…
— Значит, вы предлагаете ввести систему шефства.
— Да! И питерские соборы сами воспряли бы: городская жизнь надоела — можно поехать в деревню, а там — совместное служение, передача опыта молодым священникам… Я думаю, что эта идея назревает. Ведь не секрет, что как только сельский батюшка закончит восстановление храма, так сразу ложится в больницу — или с язвой, или еще с чем похуже…
— А не хотели бы вы, о. Антоний, устав от жизни деревенского священника, когда-нибудь, в будущем, перебраться в монастырь?
— Коварный вопрос. Но на все воля Божия, от моего хотения здесь ничего не зависит. А вообще-то, беда современных монастырей — оскудение старчества. Может быть, это несколько резковато звучит, но таково мое глубокое убеждение. Время требует старцев. Многие монастыри благоукрасились, расцвели материально, но настоятель в них — строитель, а не старец.
— Если нет старцев — откуда же их взять?
— Молиться о ниспослании старца! Есть старые приходские священники, которых монастырь мог бы взять к себе на покой. Есть ведь очень мудрые священники… Вы за ним поухаживайте, тарелочку супчика ему дайте, бельишко постирайте, а он за вас помолится… Не обязательно искать знаменитостей, нет! — простой, скромный батюшка из негромкого храма… Ему уже тяжело жить самостоятельно — в монастырь бы его. Старичок поживет с недельку в монастыре и подскажет: тут у тебя не то, а я вот так делаю… Это был бы выход не на семинарский, школярский уровень, а несколько повыше! Старики — такие, к примеру, как о. Иоанн Миронов — умеют успокаивать своей мудростью, своей рассудительностью, своей искренней верой в Бога. Он тебя видит насквозь, как ни лукавь перед ним, что ни говори, о чем ни молчи, — все напрасно. Вот она — школа духовная.
— Расскажите о вашем храме. Он такой величественный, такой необычный здесь, в деревне…
— А все потому, что на том месте, где стоит нынешний храм, церкви стояли с незапамятных времен. Нынешний собор построен в 1823-27 гг. Он вобрал в себя престолы всех тех храмов, которые были здесь до него: Рождества Христова, Ильи Пророка и Николая Чудотворца. Строил храм местный помещик Яков Мордвинов. Сам он был участником итальянских походов Суворова, написал книгу о паломничестве на Валаам… В ту пору здесь кипела бурная жизнь: рядом проходил Архангелогородский тракт, имелась почтовая станция, деревни — по 300 дворов, — поэтому и возникла необходимость в большом храме. И проект был выбран удачный, в классическом духе. Собор вышел ладный — и внутри, и снаружи, были большие паникадила, множество икон, даже XIV века, Евангелия старинные… Все разграбили, ничего не осталось. Одна лишь икона сохранилась — «Неувядаемый Цвет Чистоты», XVIII век. Сейчас мы ее почитаем как местночтимую; она осветляется сама по себе, паломники к ней ездят. А нашел я эту икону случайно: в сарае у знакомых увидел. Скользнул по ней глазами, да так и споткнулся мой взгляд, так и сверкнула она на меня!
— А сами вы, батюшка, не пытались писать иконы? Ведь вы же заканчивали Мухинское училище…
— Да, конечно, пробовал. Писал иконы для нашего иконостаса: Ильи Пророка, Александра Свирского, Ионы Новгородского, Ксении Петербургской, Касперовскую икону Божией Матери… Очень хотелось написать настоящие иконы, с соблюдением старинных технологий… Но знаете, иконопись это не светская живопись, она требует всего себя, а где мне, бедному настоятелю, который на одной ножке вертится в своих проблемах… И потом, если заниматься иконописью, то только в старых, древнерусских традициях. Многие современные иконописцы пишут не духовный, а земной мир. Это материализм. Это отражает потребность некоторых сегодняшних храмов и монастырей жить благополучно, великолепно, стремиться к богатству земному, и это мечта о богатстве начинает выплескиваться на иконы. А икона — это молитва в красках. Попытки-то у меня были сотворить такую молитву, взяв за образец наше средневековое искусство: прекрасное, в котором нет ничего лишнего. Блеск! Свет! Какая образность, какая гармоническая, возвышенная тонкость духовного мира! Но нет, древние мастера — это недосягаемо… Что ж, будем трудиться там, где Господь поставил — на приходе. Сделать настоящий сельский приход, с налаженным хозяйством, со спокойной, вдумчивой духовной жизнью, с домашним деревенским уютом — это ведь не менее великое дело, чем написать хорошую икону…
А вот рассказ о второй поездке в Надкопанье к отцу Антонию.
…Изрядно продрогнув на заледенелом дворе, мы вошли в коровник — и словно в парное молоко нырнули. Тёплый коровий дух показался дыханием иного, давно ушедшего мира; свет подслеповатых лампочек тусклым золотом ложился на деревянные стойла. Захлебнувшись неожиданным теплом, я чихнул.
— Что, навозом пахнет? — рассмеялся отец Антоний. — Ничего! Самый рождественский запах. А как же? Это же коровник! Ясли! Вот и животные, всё, как положено; осла, правда, нет, и волов не держим… Коровки, бычки — вот наша рождественская скотинка… Господь ею не побрезговал, так нам ли нос воротить? Деревенская жизнь! Христос где появился на свет? В Вифлееме? Это, знаете ли, не совсем так… Вифлеем — город, а Он за городом родился, в сельской местности, и первыми к Нему пришли пастушки — простые сельские ребята. О чём это говорит, а? Как вы думаете? А вот вы подумайте, подумайте… Сейчас время такое — можно хоть в сам Вифлеем на Рождество съездить; а многие верующие из Питера едут всё-таки к нам, в Надкопанье, чтобы у нас праздник встретить, в нашем Рождественском деревенском, скромненьком храме…
Тут иеромонах Антоний (Кузнецов) немного хитрит: Надкопанье и вправду деревня, и добраться до неё из Петербурга не так просто, но вот храм в ней таков, что многие городские соборы позавидуют. Чтобы по-настоящему оценить его, нужно от станции Паша, куда вас довезёт рейсовый автобус, идти до Надкопанья пешком. Километра три, не больше, по шоссе, вдоль реки Паши, через однообразные заснеженные поля, под пасмурным зимним небом… В ту самую минуту, когда вам покажется, что конца-краю не будет этому пути, впереди вдруг забелеет колокольня Рождественского собора — высокая, стройная, чистая; потом покажется и вся церковь, и в первый миг вы скажете себе, что в жизни ничего красивее не видали, чем этот храм — ослепительно белый, словно серебряный… Это первое впечатление — но оно у вас уже не пройдёт никогда. Тут, кстати, полезно будет вам вспомнить, что дивную эту церковь иеромонах Антоний, сидя в своём медвежьем углу, вдалеке от города с его богатствами, возводил из руин едва ли не в одиночку — и вот почти уже возвёл: ещё два года назад она была серой, как это зимнее небо, а теперь радует глаз свежестью и чистотой. Работы впереди ещё много, но сейчас — сейчас праздник.
— А Рождество — оно и есть Рождество; не хочу я его затуманивать выспренним богословием, не надо! — говорит о. Антоний. — Это чистый праздник, очень-очень чистый… И главное, его богословие всем понятно: всем, у кого в доме ребёнок есть. У вас есть? Ну вот, вам и объяснять ничего не нужно! Вспомните, как вы его ждали. Как вообще ждут появления ребёнка? Тихо, с замиранием сердца, с радостью, с тревогой, с сугубой молитвой, если супруги верующие… А даже если и неверующие — у многих в такой момент сердце тянется к молитве. Вот вам и образ подготовки к Рождеству: пост, тишина, молитва, радость… Разве будущая мать питается чем попало? Нет, строгая диета… По-нашему — пост. Разве она будет скакать на дискотеках, ходить на шумные праздники, широкие застолья? Нет, если она нормальная. Вот вам тишина душевная, и чем ближе к родам, тем всё тише, всё строже… Ожидание! Это очень важно тут — терпеливо ждать. Я, бывает, даже летом говорю своим: «Ну ничего, дорогие, скоро Рождество!» — пусть заранее настраиваются… И вот — родился человек! И настала минута для того, чтобы вздохнуть облегчённо, и порадоваться, и попраздновать от души, — но опять-таки не чересчур, чтобы новорожденному не повредить и молодой маме… Не столько внешняя шумиха, сколько огромная радость в сердце, растворение в любви. Вот — всё Рождество в этом, всё рождественское богословие… Семья, мир, любовь, таинство рождения… Вот чему вас иеромонах-то учит — семейной любви… А если вы этого не постигнете, то на что вам богословие? Умствования одни…
В надкопанском Рождественском храме хранится замечательная богородичная икона «Неувядаемый Цвет». Отец Антоний нашёл её ещё до того, как постригся в монахи: валялась у кого-то в сарае — чёрная такая, старая, неразбочивая… А сейчас глаз от неё не отвести — такая яркая стала, нарядная, праздничная. Сидит Владычица на троне, одной рукой обнимает Младенца, а в другой держит цветок: не какой-нибудь сказочный или редкостный садовый, а простые деревенские ромашки — знаете, как они в поле растут: длинный стебель, а на нём три-четыре цветка. И прихожане, и паломники очень любят перед ней молиться. А спросите у отца Антония, бывали ли чудеса по этим молитвам…
— Чудеса вам подай, чудеса… Все ждут чудес… Вам сколько килограммов чуда — два, три? Как в некоторых монастырях делают? Составляют реестр — «Список чудес, произошедших после погружения в наш источник»; и далее по списку: «Чудо № 1», «Чудо № 2», «Чудо № 3»… Ну нельзя же так! Ну стыдно это, несерьёзно. Чудо — это что-то такое личное, такое глубинно-душевное… Тайна сокровенная! А вы из неё книгу рекордов Гиннесса хотите сделать. Нельзя так. Нельзя. Приучайтесь смотреть на весь мир, на всю жизнь свою как на чудо. Вот мы говорили о рождении ребёнка — чем не чудо? Это же не какой-то химико-биологический процесс, рост клеток, образование костной ткани и так далее… Это личность, душа живая появляется на свет! Новая душа человеческая является нам! Хорошо, возьмём другое — рождение не ребёнка, а церковного прихода. Это не чудо разве? Как можно из бывших гонителей религии, из махровых атеистов сделать людей верующих, смиренных, терпеливых, размышляющих? Чтобы вчерашний гордец сказал о себе: «Вот какая я дрянь, а Господь-то меня терпит. » Это так важно! Ведь однажды придя к Богу, уже не уйдёшь от Него. Будешь бегать, метаться, искать чего-то, но от Бога не уйдёшь. И в конце концов Господь тебя примет, примет таким, какой ты есть, а не таким, каким хочется. Как блудный сын, придёшь к Нему: «Отец, возьми меня в своё лоно!» — «Пришёл — молодец! Заходи, праздновать будем: вот Пасха, вот Рождество — для тебя приготовлены…» Отец принимает тебя в Свою семью, а потому-то Рождество и должно быть тёплым, семейным праздником, плодом радостного ожидания. Нет, нам мгновенность подавай: вошёл в интернет, нажал на кнопку «Чудо» — и вот перед тобой на экране чудеса — замечательно! Но только что дальше-то? А мы ещё злимся, бывает: молимся-молимся, на кнопку жмём-жмём: «Господи, дай, дай, дай!» — а результата нет! Как же так? И не хотим услышать то, что Господь нам говорит: «Тебе это ещё не нужно. Тебе это ещё рано иметь, подожди, поразмышляй, помолись… Позавидуй, помучайся — изживи в душе зависть!» Ведь чудо — это не просто некий нелепый, не вяжущийся с обычным ходом вещей случай. За настоящим чудом развивается длинная цепочка событий — доказательство чего-то, удовлетворение чего-то, подтверждение чего-то, ответ на просьбу. Каковы последствия этого чуда для человека, с которым оно произошло? Вот что главное!
Выходим мы с отцом Антонием из коровника, идём к храму. Безо всяких прожекторов, без подсветки белеет Рождественская церковь в темноте, ярко, как свечка.
— Настоятели сейчас должны быть прорабами, строителями — цемент, доски… — вздыхает батюшка, — а надо заниматься своим делом! Каким? Молиться, людей объединять в духовную семью, а строить должны другие. Это мне совсем недавно открылось в полной мере — умом-то и прежде понимал… А в этом году пришли люди: «Давайте поможем!» И помогли, а я только службы служил. Вот здорово! Так, наверное, и должно быть — священник молится, строитель строит. Пастыри мы, пастыри, а не прорабы! Нам приход нужно строить, любовь в людских душах возводить — вот где наша стройплощадка. Это так важно: научиться самому и других научить, как возлюбить того, кто рядом с тобой. Что для любви нужно? Терпение, терпеливое ожидание — вот как ожидание Рождества Христова. Пост идёт, тяжко тебе, устал от молитвы — а ты терпи. Терпи и ожидай: праздник впереди. Любовь впереди. Знаете, наверное, как в монастырях говорят: если два монаха в одной келье живут душа в душу, это значит, что один из них всё терпит, всё сносит, весь гнев в себе смиряет, — а другой только пользуется плодами чужого смирения. Но любовь будет обоим дарована, как праздник для всех приходит без исключения.
Стройте любовь. А иначе… Ну выстроите храм… А дальше что? Куда дальше-то руки приложить? Ещё одну церковь рядом строить? Так у вас и в первой-то прихожан раз-два и обчёлся! Вы сперва согрейте её, чтобы человек, приходя с мирского мороза, сразу чувствовал тепло. Сейте мир, как и Христос сказал: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин. 14, 27). Этот мир и надо сеять в душах каждого, приходящего в храм. Как только человек умиротворится в душе своей, так он и перестанет бегать и искать, где церковь покрасивее да где батюшка поосанистей, — для него и свой, деревенский, колом подпёртый храм лучше всех городских… Здесь к нему ангел спускается, здесь его общая молитва поддерживает, здесь он возвышается к горним… И здесь он хочет работать и помогать приходу: ему и так хорошо, но он хочет, чтобы стало ещё лучше. Помню, как мы первое Рождество Христово справляли — в 1999 году, когда тут ещё полная разруха царила. На улице — минус 18, в храме, кажется, ещё холоднее, хотя включено несколько обогревателей. Кадило к руке примерзает, надо его через тряпочку брать… Но вот вам чудо: люди выстояли службу, хотя буквально зуб на зуб не попадал ни у кого. И как все рады были потом! И как хорошо работа пошла!
Сейчас люди немощны духом, зато сильны гордыней: каждый всё знает, у всех ответы есть на любой вопрос… Все мы больны переизбытком информации: много её, поступает она быстро, переварить её не успеваешь — порою и не проглотил ещё, а тебе уже новую порцию несут… Несварение страшное, но все воображают, что всё им известно, что они самые умные… Такие-то умники в церковь и идут… И всех надо принимать, всех терпеть, каждому сказать: погоди, не торопись — я знаю, как тебе быть, ты только помедли чуть-чуть, переведи дух, а я тебе всё объясню не спеша… И люди начнут потихоньку изменяться. Может быть, это не мгновенные изменения: сначала посмотрят-посмотрят, потом задумываться начнут, а потом и оттаивать сердцами. Может быть, для того нам и дано Рождество, чтобы напоминало не только о приходе в мир Спасителя, но и о том, что каждая душа ныне должна родиться заново. Бог родился Человеком — а человек должен родиться богом. Как сказано: «Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего — все вы» (Пс. 82. 6). Эти слова из Псалтири и Господь напомнил иудеям, и добавил: «Он (Бог-Отец) назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание» (Ин. 10. 34). Вот ведь какая задача перед нами стоит: родиться в святости; и может быть, она станет немного понятнее нам, если мы ещё раз в терпении дождёмся чуда — Господня Рождества.
Адрес храма Рождества Христова: 187708, Ленобласть, Волховский р-н, пос. Надкопанье.