третье лицо святой троицы
Троица: так Бог один или три? И откуда Церковь это знает?
Приблизительное время чтения: 12 мин.
20 июня Православная Церковь празднует день Святой Троицы. В преддверии праздника мы решили разобраться в самых частых вопросах о самом, возможно, сложном христианском догмате — догмате о троичности Бога.
В скольких Богов верят христиане?
Если коротко: христианская Церковь верует в одного Бога, Который един по существу, но троичен в Лицах.
Теперь чуть подробнее.
Из книг Священного Писания (Ветхого и Нового Завета) Церковь твердо знает, что Бог — один. Но из тех же самых книг и святоотеческих толкований на них следует, что Он один не в том смысле, в каком мы можем сказать это о каком-нибудь человеке. Бог один, но не одинок. Он триедин: существуют три Божественных Ипостаси, или Лица.
Каждое из Лиц есть Бог во всей Своей полноте, весь Бог, целиком. Каждая Ипостась Троицы обладает всей Божественной силой, всей полнотой власти, всей славой и т. д. Любое действие Святой Троицы совершается всеми тремя Лицами, так что православные богословы говорят о едином действии и единой воле трех Ипостасей. Тем не менее, это именно три самостоятельных Лица, а не три, скажем, «маски», которые попеременно надевает и в которых являет Себя Божество.
О троичности Бога говорится в Символе веры — ключевой вероисповедной формуле, утвержденной на двух первых Вселенских Соборах в 325 и 381 годах по Р. Х. Когда мы произносим Символ веры, то исповедуем веру «во Единого Бога Отца Вседержителя… и во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия… и в Духа Святого, Господа животворящего…».
Бог один, но троичен — разве можно это понять обычному верующему, а не богослову?
Чтобы помочь верующим приблизиться к пониманию тайны Святой Троицы, отцы Церкви предлагали аналогии из нашего, земного мира. Например, Григорий Богослов приводил примеры с солнцем, его светом и теплом, а также с водным источником, потоком и рекой; Василий Великий — с радугой, разделенной на полосы разного цвета; блаженный Августин — с человеческим умом, мыслью и словом; Дионисий Ареопагит — с тремя свечами, дающими единый свет. Но ко всем подобным «иллюстрациям», заимствованным из земного мира, нужно относиться как к очень несовершенным метафорам, понимая, что они неточно описывают отношения трех Божественных Лиц и не позволяют по-настоящему проникнуть в тайну Троического бытия.
Почему догмат о Троице так важен для христиан?
Если говорить совсем просто — потому, что он служит основанием христианского взгляда на мир, на то, что является движущей силой и смыслом нашей жизни.
Из Евангелия мы знаем: Бог есть любовь (1 Ин 4:8). Любовь — не просто одна из характеристик Бога, не просто Его отношение к сотворенным существам, а ключевой принцип Божественного бытия. Бог есть любовь всегда, Он был любовью еще до того, как сотворил мир, и останется любовью после того, как земля и все дела на ней сгорят (2 Пет 3:10). Существование мира — вовсе не обязательное условие для того, чтобы Бог был любовью. Он есть любовь уже Сам по Себе.
Но в любви всегда есть как минимум две стороны, любящие друг друга. И, если Бог действительно есть любовь, Он не может быть замкнутой в Самой Себе Личностью, как полагал, например, знаменитый философ и ученый Готфрид Лейбниц. Он должен быть по крайней мере Двоицей.
Нам привычна и понятна ситуация, когда двое любят друг друга. Но о Боге Священное Писание говорит нечто гораздо менее понятное: Он есть Троица и Он же есть любовь.
Может быть, нам будет немного легче в этом разобраться, если мы посмотрим на семью, в которой есть отец, мать и ребенок. Мать и отец любят друг друга, но не замыкаются друг на друге целиком, а щедро делятся этой любовью с третьим — ребенком (или с детьми, если их несколько).
Случается, что у супружеской пары нет детей, но и тогда их любовь может изливаться на кого-то третьего, будь то приемный ребенок, пожилые родители или даже какой-то посторонний человек, нуждающийся в помощи (именно так, раздавая себя нуждающимся, жили, например, бездетные великий князь Сергей Александрович Романов и его супруга Елизавета Федоровна).
Конечно, отношения между людьми нельзя впрямую проецировать на Божественную реальность. И все-таки пример с семьей показывает, что у подлинной любви не может быть «третьего лишнего».
«Триединство подразумевает равноправие более чем двоих, оно делает любовь совершенной», — подчеркивает профессор Московской духовной академии протоиерей Максим Козлов.
«Совершенная любовь есть парадоксальное единство двух фактов: с одной стороны, существования нескольких «Я», Которые любят Друг Друга, оставаясь раздельными, и, с другой стороны, высочайшей степени единства между Ними, — писал в XX веке известный румынский богослов протоиерей Думитру Станилоэ. — Не может быть никакого иного обоснования для любви в мире, ни иной цели существования мира, кроме существования совершенной вечной любви. Любовь в мире предполагает в качестве своего источника и цели вечную совершенную любовь между несколькими Божественными Лицами».
Исчерпывающим образом объяснить, почему Бог троичен, мы, конечно, никогда не сможем: человеческому разуму не постигнуть тайну Божественного бытия. Богословы всего лишь пытаются описать отношения трех Ипостасей теми словами, которые имеются в их распоряжении, и понять, что из этого следует для Церкви и для каждого христианина.
О Духе Святом в Библии говорится намного меньше, чем об Отце и Сыне. Что мы все же можем о Нем сказать?
Дух Святой как Ипостась Святой Троицы для нас, очевидно, непознаваем. Зато Он познаваем как Тот, Кто действует в Церкви, совершает в ней таинства, приобщает верующих к Божественной благодати. «Когда мы говорим о духовности (в подлинно христианском смысле этого слова), то имеем в виду именно прикосновение к благодати Святого Духа», — обращает внимание протоиерей Максим Козлов.
Благодать эта, конечно, та же самая, что и благодать Сына и Отца, просто достигает она нас в Ипостаси Духа Святого.
В Библии, кажется, совсем немного мест, на которые можно твердо опереться, утверждая, что Бог есть Троица?
Места, в которых говорится о Боге-Троице, все-таки есть — и в Новом Завете, и в Ветхом. Их действительно не так много, но это не значит, что у нас должно быть к ним меньше доверия, ведь истинность тех или иных положений христианского вероучения определяется не только количеством подкрепляющих их библейских цитат. Апостол Павел говорит: Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности (2 Тим 3:16). А значит, одно-два упоминания в тексте Священного Писания уже вполне могут оказаться весомым аргументом.
В Ветхом Завете мы находим большей частью неявные указания, как бы намеки на то, что Бог триедин. Такой намек есть уже в самой первой строчке книги Бытие: В начале сотворил Бог небо и землю (Быт 1:1). В еврейском оригинале здесь использовано слово «Элохим» — дословно это значит «Боги», форма множественного числа от «Элоах» (Бог). А вот глагол «сотворил» («бара») стоит в единственном числе. Это уже похоже на подсказку: Бог и един, и множественен одновременно.
В той же книге Бытие есть один весьма красноречивый эпизод, получивший в библеистике наименование «гостеприимство Авраама». Он описывает случай явления Господа ветхозаветному праведнику Аврааму при дубраве Мамре в виде трех мужей (Быт 18). Авраам принимает Троих — и обращается к Ним единым именем «Господь». Именно это явление Господа изображено на иконах Святой Троицы, в том числе и на «Троице» преподобного Андрея Рублева.
Кроме того, говоря о ветхозаветных указаниях на троичность Бога, богословы обычно указывают на одно из видений пророка Исайи: вокруг престола Божия летают серафимы (особый чин ангелов) и прославляют Бога троекратным пением: «Свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!» (Ис 6:3).
А что говорится о Троице именно в Новом Завете?
В книгах Нового Завета о трех Лицах Бога прямо говорится только в двух местах. Во-первых — в Евангелии от Матфея. Воскресший Христос заповедует апостолам: Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф 28:19). Богословы традиционно обращают внимание на то, что речь здесь идет об одном имени, а Лиц названо три.
И, во-вторых, — в Первом послании святого апостола Иоанна Богослова. В этой книге есть стих: Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино (1 Ин 5:7). Правда, с этими строками есть сложность — в оригинальном тексте Послания их, возможно, не было. Во всяком случае, их нет ни в одной из древнейших сохранившихся рукописей Нового Завета на греческом языке — ни в Синайском кодексе, ни в Ватиканском (оба датируются IV веком), ни в Александрийском (V век). Древние отцы Церкви, за немногочисленными исключениями, этот стих не цитировали. Поэтому сегодня многие западные издания Нового Завета выходят без этих слов.
Есть, впрочем, достаточно весомые аргументы и в пользу подлинности этого стиха, замечает доктор теологии, профессор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Олег Давыденков. Установлено, в частности, что спорные строки содержались в так называемой Итале — старолатинском переводе Библии, выполненном во II-III веке с греческого оригинала. Содержится этот стих и во многих сирийских и армянских древних манускриптах. В середине IV века на него ссылался святитель Афанасий Великий, а несколько позже — святитель Григорий Богослов.
Не исключено, что из греческих рукописей эти строки исчезли стараниями ариан, предполагает отец Олег. Арианами назывались последователи александрийского еретика Ария, который считал Иисуса Христа не Богом, а лишь высшим из Божиих творений. Несколько десятилетий IV века ариане играли главенствующую роль в той части Церкви, которая располагалась в восточной Римской империи, в том числе на территориях Греции и нынешней Турции. На Западе же арианская ересь никогда не имела серьезной поддержки. Возможно, именно поэтому в старом латинском переводе Библии и в тех переводах, которые выполнялись с латинского, строчки о «трех небесных Свидетелях» сохранились.
И это всë, что есть о Троице в Новом Завете?
Нет, далеко не всë. Мы поговорили только о прямых новозаветных указаниях на троичность Бога. А есть и много косвенных, но не менее важных.
Например, во всех Евангелиях говорится о Крещении Господа Иисуса Христа в реке Иордан, во время которого произошло уникальное событие — явление всей Святой Троицы. В виде белого голубя на Иисуса Христа сошел Дух Святой, а с небес возгремел глас Бога Отца: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф 3:17). В честь этого события Церковь установила особый праздник, который так и назвала — Богоявление (или Крещение Господне), а в его тропаре — особом песнопении, объясняющем значение празднуемого события, — провозгласила: «Когда Ты, Господи, крестился во Иордане, открылось поклонение Пресвятой Троице: ибо глас Отца свидетельствовал о Тебе, называя Тебя возлюбленным Сыном, и Дух в виде голубя подтвердил истинность этого слова» (русский перевод церковнославянского текста).
Правда, описывая это событие, евангелисты не называют Духа Святого Богом, но Его Божественное достоинство неоднократно подчеркивается в других новозаветных книгах.
Во время прощальной беседы с учениками Господь Иисус Христос называет Духа Святого другим Утешителем, Который пребудет с апостолами вовек и научит… всему (Ин 14:16, 25). Этим же словом παράκλητος (в данном случае переведенном как «Утешитель») Христос несколько ранее назвал Самого Себя.
В книге Деяния святых апостолов Петр обличает Ананию, попытавшегося обмануть своих собратьев по христианской общине, и говорит: Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли. Ты солгал не человекам, а Богу (Деян 5:3, 4).
Для апостола Павла выражения «храм Божий» и «храм Духа Божия» — синонимы: Разве вы не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? (1 Кор 3:16).
Есть в Священном Писании и много других мест, свидетельствующих о Духе Святом как самостоятельном Лице Пресвятой Троицы. И уж тем более в Новом Завете нет недостатка в свидетельствах о Божественности Иисуса Христа.
Иногда приходится слышать, что все такие свидетельства собраны в одном месте — Евангелии от Иоанна: именно здесь Спаситель говорит Я и Отец — одно (Ин 10:30), видевший Меня видел Отца (Ин 14:9), здесь Он принимает исповедание апостола Фомы Господь мой и Бог мой! (Ин 20:28)…
Будь даже это Евангелие единственным основанием нашей веры в Божественное достоинство Господа Иисуса, сама вера от этого никак не пошатнулась бы. Но на самом деле такие свидетельства рассеяны по всему Новому Завету.
Вспомним хотя бы притчу о Страшном суде, в которой Сам Христос, именующий Себя Сыном Человеческим, восседает на престоле славы, оказывается Судией всех народов и Повелителем ангелов (Мф 25:31–46). Вспомним фрагмент Евангелия от Луки, когда Спаситель исцеляет десять прокаженных и, удивляясь, что только один из них вернулся поблагодарить Его, произносит: Не десять ли очистились? Где же девять? Как они не возвратились воздать славу Богу, кроме сего иноплеменника? (Лк 17:17–18). Вспомним, наконец, апостола Павла, который пишет галатам, что Евангелие, которое он благовествует, не есть человеческое, ибо он принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа (Гал 1:11–12), колоссянам — что во Христе обитает вся полнота Божества телесно (Кол 2:9–10), и римлянам — что Христос есть «сущий над всем Бог, благословенный во веки» (Рим 9:5).
Получается, чтобы вывести из Библии учение о Троице, надо соединять друг с другом выдержки из разных книг, да и само слово «Троица» придумать… Нет ли здесь натяжки? Не «додумываем» ли мы за авторов Священного Писания?
Действительно, сам термин «Троица» в Священном Писании отсутствует. Судя по всему, впервые его использовал, говоря о Боге, святой Феофил Антиохийский, живший в середине II века по Р. Х.
Но учение о Троице — далеко не единственное, вызывающее подобные затруднения. И в IV столетии, когда христиане заговорили о «единосущии» Лиц Пресвятой Троицы, и в V веке, когда отцы Халкидонского Собора сформулировали учение о «неслитном, нераздельном, неразлучном и неизменном» единении человеческой и Божественной природ в воплотившемся Сыне Божием, возникали сомнения: а вправе ли богословы использовать понятия, которых — в буквальном смысле — нет в Священном Писании?
«Это серьезное затруднение для той части протестантов, которых принято называть фундаменталистами: нет в Библии — значит, так нельзя и сказать, — говорит протоиерей Максим Козлов. — Но мы исходим из того, что церковное Предание — такой же источник Божественного Откровения, как и Священное Писание. И критерий истинности Предания — непротиворечие зафиксированных в нем догматических формулировок библейскому тексту. Не буквальное соответствие, а именно непротиворечие. Если мы будем руководствоваться этим принципом и одновременно помнить, что Церковь есть Тело Христово и всë мистически глубокое в ее истории совершается Духом Святым, — тогда не менее важное значение для нас приобретут свидетельства первых христианских авторов — богословов, мучеников, отцов и учителей Церкви. А для них учение о троичности Бога было недискуссионным уже во II-III столетии».
В богословских спорах последующих эпох оттачивалась точность формулировок, обсуждалось, какие именно места Священного Писания указывают на троичность Бога, но сам принцип триединства Божия Церковь не подвергала сомнению никогда. Это один из немногих вопросов, по которым у православных, католиков и протестантов никогда не было разногласий.
Редакция «Фомы» благодарит за помощь в подготовке материала председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви, профессора Московской духовной академии протоиерея Максима Козлова и проректора Православного Свято-Тихоновского Богословского института протоиерея Николая Емельянова.
Православная Жизнь
Если в сам День Пятидесятницы мы вспоминаем событие, то на второй день Православная Церковь отдельно чтит Третье Лицо Святой Троицы – Духа Святого. Почитание не может быть абстрактным, потому давайте хоть немного вспоминать, что мы о Нем знаем.
Каждое Лицо Троицы можно отличить именно благодаря Его ипостасным свойствам. Если для Отца это нерожденность, для Сына – рождение, то для Духа Святого – исхождение. Прп. Иоанн Дамаскин, например, задавался вопросом, чем отличаются рождение и исхождение, и отвечал, что мы не знаем – это непостижимая для нас тайна. Того, что мы знаем о существовании различия – для нас достаточно. «Нерождаемость, рождение и исхождение, – пишет в другом месте преподобный, – только этими ипостасными свойствами и различаются между Собой Три Святые Ипостаси, нераздельно различаемые не по сущности, а по отличительному свойству каждой Ипостаси».
Вообще, мы должны понимать, что нельзя троичность Лиц мыслить в категориях сложения. Владимир Лосский пишет, что внутритроичные отношения для каждой Ипостаси тройственны, потому и для нас нельзя помыслить Отца, без Сына и Святого Духа. Также нельзя помыслить и остальные Ипостаси: «Невозможно представить себе Одну из Них без того, чтобы немедленно не возникли Две другие. Отец есть Отец только в соотношении с Сыном и Духом. Что же до рождения Сына и исхождения Духа, то они как бы «одновременны», ибо одно предполагает другое».
Если мы внимательно читаем Символ веры, то не могли не заменить, что термин единосущный – применяемый в отношении Сына и указывающий на Его Божественной достоинство – к Духу Святому не употребляется. Конечно это не означает, что Дух Святой не является Богом, просто в IV веке данный термин вызывал много споров как не используемый в Священном Писании. Отцы Второго Вселенского собора сочли достаточным указание на то, что Третье Лицо «со Отцем и Сыном спокланяема и сславима».
Вполне закономерно, что Священное Писание, в особенности Новый Завет, в первую очередь, раскрывает нам учение о Сыне, Его воплощении, вочеловечении и совершенном Искупительном подвиге. Но есть и указания на Третье Лицо. Напрямую Богом Святой Дух в Библии называется только один раз – это известная обличительная речь апостола Петра в отношении Анании: «Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли? Чем ты владел, не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Для чего ты положил это в сердце твоем? Ты солгал не человекам, а Богу» (Деян. 5, 3-4).
Есть и косвенные свидетельства, указывающие на Божественное достоинство Духа. Так, например, достаточно ясными в этом плане являются слова апостола Павла: «Разве не знаете, что вы — храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» (1 Кор. 3, 16). Не вызывает сомнений здесь и свидетельство апостола Иоанна: «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святой Дух; и Сии три суть едино» (1 Ин. 5, 7). Примеров можно привести еще много, но и этого, думаю, достаточно, чтоб иметь несколько аргументов в запасе в случае каких-либо дискуссий на данную тему. Я также прекрасно понимаю, что практически каждый из читающих этот текст знаком с приведенными местами Священно Писания, но, как это часто бывает, правильные мысли в нужный момент в голове всплывают не всегда, а в день Святого Духа, хотелось бы поговорить о Нем как-то особенно.
На Пятидесятницу Святой Дух видимым образом проявляет Себя как самостоятельное Лицо Святой Троицы. В данном случае, он не сообщается всей Церкви в совокупности, но почивает на каждой личности, на каждом члене Тела Христова отдельно, сообщая ему особые дары и отмечая печатью личного отношения к Богу. Теперь в Церкви именно Дух Святой преподает христианам Божественную благодать, делающую их святыми. Мы должны отличать Святого Духа, как Лицо Троицы, от сообщаемых Им людям даров. Можно сказать, что подаваемая нам благодать в Духе имеет ипостасный источник. Хотя каждый христианин, посредством принятия крещения, и вовлечен в Тело Христово, становится Его членом, но одного этого еще недостаточно для спасения. Спасение не может быть «механическим», ведь мы помним, что многие святые отцы целью христианской жизни полагали стяжание Святого Духа. Остановимся не замечательных словах свт. Василия Великого: «Как солнечные лучи делают облако светлым и блистательным, производя в нем златовидность, так и Дух Снятый, вошедши в тело человека, как даровал ему жизнь, даровал бессмертие, даровал святыню, так воздвиг, когда оно пало. И человек, который дотоле был земля и пепел, но вселении в него Духа, приял достоинства пророка, Апостола, Ангела Божия». В этом стяжании и проявляются свобода и уникальность каждого отдельного человека. Освобождаясь от зависимости от греха, христианин не впадает в некую «зависимость» от Бога, именно потому, что благодать, как было сказано, имеет ипостасный источник. Чтоб более ясно подчеркнуть сохранение свободы человека обратимся к наставлению прп. Ефрема Сирина говорившего, что Дух открывает человеку «какой путь хорош, и какой нехорош. А также показывает ему, что уготовано на пути хорошем, и что скрыто на пути лукавом», – далее, как мы понимаем, человек уже сам решает по какому пути ему следовать. Таким образом, Духа Святого можно назвать не только утешителем, но и наставником, и помощником.
Надеюсь, что эти небольшие рассуждения помогут нам как-то особенно заострить внимание на Третьем Лице Святой Троицы и в день Его молитвенного почитания, и в каждом обращении со словами «Царю Небесный…».
Протоиерей Владимир Долгих
О Третьем Лице Святой Троицы
“Вся подает Дух Святый”
Праздник Пятидесятницы можно характеризовать как день рождения Церкви. Конечно, не потому, что до этого дня Церкви не существовало. Согласно отцам и учителям Церкви, она существовала в промысле и произволении Божьем, являясь первым Его творением и созданием. В частности, об этом говорится в книге “Пастырь Герма”: “Прежде всего была создана Церковь. Она – превыше всего, и с ее помощью был благоустроен мир”. Истоки Церкви приходятся на начало творения – создание духовного мира, мира Ангелов. Тем не менее, в день Пятидесятницы открывается новый период существования Церкви. В этот день сошествия Святого Духа на апостолов начинается история земной Церкви, как живого Тела Христова, существующего благодаря дарам и силе Святого Духа.
Вся спасительная мисси Богочеловека Иисуса Христа была направлена как раз на этот миг, когда Святой Дух под видом языков пламени сошел на Его святых учеников и апостолов. Еще до Своих Страстей Господь сказал ученикам, что даже когда Сам Он покинет их, Он пошлет к ним Духа Святого, Духа истины. До Своего Вознесения Христос велел им не уходить из Иерусалима, дожидаясь сошествия Святого Духа. Таким образом, Пятидесятница – это не только день рождения Церкви, но и день празднования Третьего Лица Святой Троицы, Святого Духа. Понедельник после воскресения Пятидесятницы, равно как и вся предстоящая неделя, посвящены Пресвятому и Животворящему Духу. Как гласит синаксарь понедельника после Пятидесятницы, в этот день мы празднуем Пресвятого, Животворящего и Всемогущего Духа, одного из Лиц Троичного Бога, Единочтимого, Единосущного и Единославного с Отцом и Сыном.
Читая Символ Веры, мы исповедуем веру “во Единого Бога”. Но истинный Бог, в Которого веруем мы, христиане, не является недвижимым Перводвигателем Аристотеля и каким-либо другим философским понятием трансцендентного Абсолюта, но общением Лиц, Богом Троицей. Но здесь никоим образом не идет речи о трех божествах, поскольку Три Лица Святой Троицы являются единосущными, то есть имеют одинаковую сущность. Тем не менее, мы говорим о Трех Лицах: Боге Отце, Боге Сыне и Боге Духе Святом. Однако Три Лица Святой Троицы не представляют собой явления одного Бога в истории, как ошибочно утверждал еретик Савеллий, но являются особыми Ипостасями, и мы можем говорить о Единстве в Троице, и о Троице в Единстве. Бог, в Которого мы веруем, един в Своей сущности и природе, но троичен в Лицах и Ипостасях.
Три Лица Святой Троицы, как мы видим, обладают единой и одинаковой сущностью, равно как и общей силой. Тем не менее, они отличаются друг от друга по одному особенному признаку, называющемуся на богословском языке ипостасным свойством, касающемся их связи между собой. Таким образом, Бог Отец превечно и вечно рождает Сына, превечно и вечно ниспосылает Святого Духа, являясь источником святости. Бог Сын превечно и вечно рождается от Бога Отца, а Святой Дух превечно и вечно исходит от Отца, и только от Него. Таким образом, ипостасным свойством отца является Его нерожденность, Сына – рожденность от Отца, а Духа – исхождение от Отца. Эти отношения между Тремя Лицами Святой Троицы опровергают папское учение Филиокве, согласно которому Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына. Учение это введено было католиками в Символ Веры. Это учение серьезно нарушает равновесие в связях между Лицами Святой Троицы, так как ипостасное свойство Отца распространяется и на Сына, в то время как значение Третьего Лица Святой Троицы, Святого Духа, существенно принижается относительно роли Отца и Сына, поскольку у Отца и Сына оказывается общее свойство, которого лишен Святой Дух.
Святого Духа церковные отцы и учители называют душой Церкви. Он хранит целостность института Церкви, как подчеркивается в известной стихире, поющейся на вечерне Пятидесятницы, стихом из которой мы озаглавили нашу статью. Без силы и даров Святого Духа не может существовать Церковь, не могут совершаться Таинства и исповедание веры, без Святого Духа невозможно достигнуть святости жизни. Святой Дух – это Тот, Кто говорил и продолжает говорить устами пророков, одаривать и просвещать святых, рукополагать в иереи и совершать Таинства, обращать хлеб и вино в Тело и Кровь Христовы, чтобы дать нам возможность стать сотелесными и сокровными Христу. В противовес Папской Церкви, которая, как мы видели, принижает значение Святого Духа в церковной жизни, в Православной Церкви все совершается с призыванием Святого Духа, все осуществляется через Его силу и благодать.
Завершая наш краткий рассказ о Третьем Лице Святой Троицы, следует подчеркнуть, что вся жизнь и духовная борьба православного христианина направлена на обретение даров Святого Духа, чтобы сделаться сосудом Его благодати, делая событие Пятидесятницы непрестанным жизненным переживанием.
Источник: Журнал “Параклиси”, изд-во митрополии Лемессу, май-июнь 2004.
Перевод с новогреческого: редакция интернет-издания “Пемптусия”.