у иконы плачет мама
«Мамочка, ты только не плачь»: тайна детской смерти
Лествица Иакова, 1490
Ксюше было шесть лет. Она умирала от онкологии. А из глаз матери текли горькие, безутешные слезы. Никогда за всю свою жизнь она еще так не плакала. И никогда раньше не знала, что слезы могут так обжигать лицо.
Сколько она молилась до этого, не передать. Не всё в нашей жизни передается словами. Собственно, к вере пришла благодаря болезни дочери, с мужем крестились, когда узнали о диагнозе младшенькой. Неожиданно, парадоксально жизнь претворилась из равнодушия в ежедневное предстояние Богу – в молитвах и на богослужениях. Так пробуждается ранее спавший, так вместо сонных видений наступает реальная жизнь. Но самая главная просьба, крик сердца – о жизни родного дитяти – почему-то так и не исполнилась.
Всю маленькую шестилетнюю жизнь доченьки у нее было только одно человеческое желание – чтобы прошла эта шишка. Она загадывала это желание и на день рождения, и в новый год, и в храме, и по-детски просила у аквариумной золотой рыбки. Страдания длились более полутора лет, то есть четверть маленькой жизни.
Самая главная просьба, крик сердца – о жизни родного дитяти – почему-то так и не исполнилась
Как-то в онкологию привезли мощи святителя Луки Крымского. И каждый ребеночек – кто на руках у мамы, кто с капельницей, кто на костылях, кто в коляске, кто как мог – все подходили к святым мощам. Молились. И каждый верил. Ксения тоже молилась и верила, перекрестилась как взрослая, приложилась, что-то шептала.
Как много читаем мы про чудеса. Да, они происходят. Будучи собраны вместе – в статьях или книгах – они создают впечатление, что чудес всегда в преизбытке, что исцеляется чуть ли не каждый второй, что достаточно помолиться, и тебе будет дано исцеление. Но у Господа бывает о нас совсем иной план, и чудо – когда мы смиренно это приемлем.
Накануне вечером папа, раб Божий Сергий, собрал всю семью рядом с дочкой и читал акафист Всецарице. А мама молилась в душе: «Господи, столько всего уже претерпела моя доченька, не мучь ее больше, прошу Тебя! Пусть лучше моя душа болеть будет здесь, только чтоб она не страдала!» Поставила рядом с Ксюшей иконы с Венчания и снова молилась – Господу Богу, Пресвятой Богородице, блаженной Ксении Петербургской, просила, чтобы закончились страдания доченьки… И они закончились – на следующий день… Всю ночь до этого она стонала. Такие стоны мама слышала в онкологии из соседней палаты, а на утро той девочки не стало.
39 дней до этого мама читала акафист святой покровительнице доченьки – блаженной Ксении Петербургской. Сороковой раз не успела. Накануне ее причастили Святых Таин. Худыми, обессиленными ручонками обняла Ксюша маму. Та боялась прижать ее сильно, чтобы не повредить ей порт и чтобы доченьке не было больно. Поцеловала.
Бывают моменты, когда замирает время. Они наступают тогда, когда вся шелуха нашей будничной спешки уходит, когда вмиг испаряется всё фальшивое, а в душе пробуждается что-то исконное, неподдельное. И вот спешить уже некуда, и где-то в глубинах затихшего сердца переживается встреча с вечностью. В такие моменты душа становится иной. В такие моменты само общение с близкими идет совершенно иначе.
Солнце померкло, когда Пречистая предстояла умиравшему Сыну, на три часа солнце выпало из привычного течения времени. В каком-то смысле такое попускается и нам, смертным – всё замирает вокруг, когда умирает твой самый близкий, любимый.
За час до смерти Ксюша сказала: «Мама, я умерла…». А потом добавила: «Ты не плачь. Ты только не плачь. Мамочка, ты только не плачь. ». Слабеющим голосом утешала самую родную для нее на земле.
Духовный опыт умирающих детей нам почти недоступен. Дети не говорят о нем и даже не знают, что о нем надо кому-то рассказывать. Пред Господом они предстоят в своей детской простоте и непосредственности. И тайна их внутренней жизни сияет чистотой, которую им принесли их страдания. Но именно детские слова, такие простые и безыскусные, подчас открывают их удивительный, глубокий духовный мир.
Она хотела жить, но на пороге смерти думала не о себе. Улыбка матери для ребенка – свет солнца. Тепло родившей тебя теплее всего самого теплого. Слезы матери ранят сердце. И потому, даже если ты умираешь, хочется, чтобы мама не плакала.
И еще Ксюшенька добавила: «Мама, я хочу домой!» Она повторила так раза четыре. А мама ответила: «Солнышко, я отпускаю тебя. Тебе там будет хорошо. Ничего не будет болеть. С тобой будет рядом твой Ангел-Хранитель. Тебя там встретит Пресвятая Богородица, Ксения Петербуржская, а может, и Матронушка. ». Она произносила эти и другие слова, а на каком-то неподвластном нашей логике уровне сама прозревала, что именно Там есть жизнь, подлинная, настоящая, и именно Там наш родной дом.
Ксюша сказала: «Мама, я хочу вместе с тобой». «Мне, наверное, еще нельзя туда, – ответила мама. – Но мы с тобой обязательно встретимся». «Саша! Саша!» – вскрикнула Ксюша, словно искала на перроне старшего брата, как будто поезд уже отправлялся и она могла не успеть. Саша подошел, поцеловал ее и обнял. Сколько раз они играли вместе. Всякий раз, когда ей предстоял выбор – пойти с родителями в магазин или остаться с братом, она выбирала именно его. Теперь же она уходила отсюда совсем. «Папу будешь ждать?» – спросила мама. Но час уже пробил, она ответила: «Нет». Мама перекрестила ее, поцеловала. И душа ее отошла.
Чего же жаждет всякая детская душа? Она жаждет радостной полноты нескончаемой жизни. Для ребенка нет условностей и границ: если радость, то всецелая, если жизнь, то необъятная. И в этом детская душа права, ибо душа человека – бессмертная и Богом предназначена к радости. Но только обретает это она не здесь. В этом смысле детская душа всегда ориентирована на мир духовный, высокий, иной, в ней – отзвук Неба, всякая детская душа в своей непосредственности – не от мира сего.
Мы, грешные взрослые, это тоже чувствуем. Поэтому когда страдает невинная, чистая, как ясное небо, душа ребенка, мы испытываем наибольшую скорбь. Страдания понятны для искупления наших взрослых грехов. В отношении беззащитных деток – они не разгаданы.
Если сфокусировать всю несправедливость земных страданий, то центр их придется на страдания ни в чем неповинных детей. Ибо в ком ты не чаешь души, тот своим страданием и доставит тебе самую горькую рану.
У тайны земных страданий есть имя, а в имени – ключ к раскрытию тайны. Имя этой тайны – РАЗЛУКА
Земные страдания хранят в себе тайну. Тайна неразрешима. Она неподвластна манипуляциям смертных. Она вызывает удивление мудрых. И мудрость мудрейших не может разрешить эту тайну. Но у тайны земных страданий есть имя, а в имени – ключ к раскрытию тайны. Имя этой тайны – РАЗЛУКА.
Вся мировая скорбь и стенание источаются из разлуки, словно кровь из незаживающей раны. Не будь разлуки – с родителями или детьми, с любимыми или друзьями, с тем, чему посвящаем мы свою жизнь, что дорого для нас здесь и бесценно, – никто не проливал бы слез, ничье сердце не разрывалось бы от безутешного горя.
И вот она, суть этой тайны: разлука – имя исконной, первичной трагедии. Всякая земная разлука – оттуда. Как некие ступени, как звенья цепи, как зеркальное отражение, передается, откликается в нашей повседневности: разлука с Богом – разлука с Раем – разлука с близкими – разлука с собственным телом. Так разлука порождает разлуку. Изначальная разлука повлекла за собой цепочку последующих разлук, как будто разрыв первого звена цепи странным образом повлек разрыв и всех последующих звеньев. Из-за разлуки с Невидимым мы разлучаемся с видимым. Утратив Отца, теряем детей.
Как противоположны нежный поцелуй ребенка и укус ядовитой змеи, как несовместимы чистая открытая улыбка и безобразный шрам на лице, так противостоят друг другу безраздельная радость в рождении дитяти и безраздельное горе в смерти дитяти. Первое – Твой, Боже, дар, второе – от нашего против Тебя преступления.
Но всякая разлука теряет трагизм, когда не на совсем, а только на время. Даже более, какая неизреченная радость охватит тебя, когда ты вдруг встретишь того, кого считал навсегда потерянным!
Какая очевидная, всем известная истина – здесь, на земле, всё скоротечно и временно. Но, стало быть, и разлука – она тоже только на время. И, по большому счету, мы разлучаемся здесь лишь для того, чтобы встретиться там, где всё вечно. Там обнимутся родители с детьми, там прародители встретятся с правнуками, там те, кто страдали здесь, обретают единство в объятиях любви Божией. Просто каждому уготован свой час.
А вот что сказала мама почившей Ксюшеньки, раба Божия Елена: «Больше всего она любила бывать в храме Преображения Господня, где потом ее и отпевали. Никогда не забуду! Когда мы с гробиком подъехали к храму, засияло яркое солнце и пошел первый снег! А когда заехали уже на территорию храма, он начал идти волнами и даже не падал сразу на землю, вились в воздухе маленькие шарики, не град, не снежинки. И сейчас эта картина перед глазами: солнце, снег, ветер кружит этот снег! Словами не передать эту картину! Успокаивали себя: надо же – наверное, нашу Ксенечку там так встречают, по-праздничному! Глядя на детей, я вспомнила слова батюшки: какая же я дура, что я плачу! Моей девочке в миллион раз лучше, чем здесь этим детям! Это мы тут мучаемся».
Как же отрадно знать, что, вопреки всем страданиям на земле, мы всё-таки не покинуты Небом
И вот, самое последнее. Когда Ксюше только установили порт, а мама впервые готовилась к Исповеди, зайдя в палату, она вдруг увидела юношу в белом одеянии, который сидел напротив доченьки и внимательно, заботливо смотрел на нее. Собственно, видение тут же и закончилось, никогда ни до, ни после ничего подобного не было. Никому она об этом не рассказывала, но доченьке всё же открыла, что видела ее ангела. На душе царили мир и покой. И как же отрадно знать, что, вопреки всем страданиям на земле, мы всё-таки не покинуты Небом!
Здравия и спасения души Сергию, Елене, Александру! А маленькую Ксению да упокоит Господь во Царствии Своем!
Умирающие дети подобны ангелам. Словно это лествица Иакова. Так они и идут друг за другом в Небеса.
ПОПРОШУ ДЛЯ МАМОЧКИ РАЙСКИЙ УГОЛОК, стихи
Попрошу для мамочки райский уголок,
Чтоб грехи земные ей простил Господь,
Господи, прости ты, грешную рабу,
В царствие небесное проложи тропу.
мама родная, где б не была я,
ты со мной рядом, мама моя.
Мам, прости меня, что я тревожу +
Твою душу горькою слезой,
На меня с небес с любовью смотришь,
Утешаешь: » Доченька, ты пой.
Мам, услышала, не буду больше плакать,
Боль я спрячу глубже, на замок,
Надо жить сейчас, Господь ведь, рядом,
С благодарностью за всё, что дал мне Бог.
Позвольте, я немного погрущу,
Поплачу тихо, вспомню о былом.
Прощения у Господа прошу,
За нетерпение, гордыню и за ВСЁ.
Зажгу свечу, молитву прошепчу,
Господь услышит молчаливый крик,
Смахну рукою горькую слезу,
Бог милосердный, он за всё простит.
А жизнь идёт своею чередой,
И мы не в силах что-то изменить.
Я думала, со временем, пройдет,
Но видно с болью этой мне придётся жить.
——————
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ, МАМА МОЯ +
Позвольте, я немного погрущу,
Поплачу тихо, помолюсь,
Перед иконой Господа стою
Смахну слезу, молитву прошепчу.
Мама родная, где б не была я,
Ты со мной рядом, мама моя
Ангел-Хранитель, сверху всё видишь
Где мне подняться, где не упасть.
Пусть нелегки мои тропинки,
Но Ангел рядышком со мной.
С небес душа её всё видит,
И бережет мой путь земной.
Мама родная, где б не была я,
Ты со мной рядом, мама моя
Ангел-Хранитель, сверху всё видишь
Где мне подняться, где не упасть.
———————
ОТКУДА СЛЁЗЫ БЕРУТСЯ. +
А может плач помогает,
Слеза очищает душу,
Порою лекарством бывает,
В тепло превращает стужу.
Поплачешь, Господь услышит
И мама услышит, тоже.
А если плакать потише.
То глубже станет тревога.
Стол, где вместе чай мы пили,
Кресло, что в углу стоит,
Вроде всё, как раньше было.
Лишь тебя здесь не найти.
Вот знакомая тарелка,
Чашка, что любила ты,
И не хочется мне верить,
Что тебя здесь не найти.
Опустевший дом без мамы,
Мне тоскливо, грустно в нём,
Выхожу с подъезда прямо,
Где бродили мы вдвоём.
Скверик у подъезда, старый,
По дорожке прохожу.
Помню, здесь гуляли с мамой,
Вспоминаю и грущу.
Ангел мой, Хранитель милый,
Помолюсь за упокой
Попрошу у Бога силы,
Чтобы справится с тоской.
Но забываем мы подчас
Исполнить чью-то просьбу вовремя.
Не замечая, как обида кровная
Незримо отчуждает нас.
И запоздалая вина
Потом терзает наши души.
Всего-то надо — научиться слушать
Того, чья жизнь обнажена.
А. Дементьев
——————-
МАМОЧКА (сл. Татьяна Шорохова)
https://stihi.ru/2016/04/02/1540
Отговорившая моя,
моя хорошая!
Ты уходила по цветам,
по травам скошенным.
Дождями тихими земля
тебя оплакала,
и был отмечен твой исход
святыми знаками.
Невосполнимая! Лицом
совсем не строгая,
Ещё вчера была моя,
а стала Богова.
Вот и молитва на уста
из сердца просится,
и за тобою, за тобой
душа возносится.
Мама, мамочка моя
Милая мама моя
И так ясны твой путь земной
и ноша крестная –
новорождённая моя!
Моя небесная.
И знаю не сокроешь ты
В иных селениях
Дар материнской доброты
И всепрощения
Тоска холодная пронзает до затылка.
И слёзы вновь стекают по щекам.
Перед глазами мамина улыбка.
Я так скучаю по её рукам.
И снова еду в прошлое сквозь ветер,
Встречает страх, холодная плита.
И не обнимет ни за что на свете,
Та, что меня когда-то родила.
Не лечит время, только приучает,
К тому, что кто-то больше не придёт.
Ты говоришь, тебе не отвечают,
А сердце глупо всё чего-то ждёт!
———————
ГОЛУБКА СЕЛА НА ПЕРИЛА +
Молебен маме заказала,
Слезу с щеки, слегка, смахнув,
Молитву, тихо, прошептала,
Чтобы родных всех помянуть.
А на душе спокойней стало,
Из церкви вышла не спеша,
Теперь я знаю, мама рядом.
И посмотрела в небеса.
СЛЁЗЫ ЛЕЧАТ СЕРДЕЧНЫЕ РАНЫ +
Мне сказали, что надо плакать,
Чтобы выплакать эту боль,
Боль потери, боль утраты,
И в душе наступит покой.
Даст, Господь, утешенье, терпенье,
Утром рано я в Храм войду,
Помолюсь у Иконы смиренно,
И с молитвой поставлю свечу.
ПРИЖМУ Я К СЕРДЦУ ПЛАТОЧЕК МАМЫ +
Прижму я к сердцу платочек мамы,
За всё, «Спасибо» говорю.
Нашла на пОлочке, случайно,
Теперь его я берегу.
Забыты все обиды, в прошлом,
Лишь добрый свет в душе моей,
Воспоминаний стало больше.
Они мне сердце помогли согреть.
За всё я маме благодарна,
За жизнь, подаренную мне,
Всё было, падала, взлетала.
За внуков и за сыновей.
Мне раньше не хватало света,
Сейчас в руках свечу держу,
Я с болью приняла потерю,
Теперь смирилась и молюсь.
С небес душа её всё видит,
И бережет мой путь земной,
Пусть нелегки мои тропинки,
Но Ангел рядышком со мной.
———————-
ПОКОЯ НЕ ДАЕТ ВИНА МОЯ +
Я не могла с тобой быть, успокоить.
И не успела многого сказать.
Прости меня. Так дорого мне стоит.
Что, в миг последний, рядом не была.
Я не успела быть с тобою рядом,
Тогда, когда, особенно нужна,
Прости меня, моя родная мама,
Что опоздала, не сумела, не спасла.
По тернистой дороге иду,
Без тебя нелегко, заблужусь,
Боль тебе не услышать мою,
Я молчу, а душой кричу.
Побреду по тропе босиком,
И с бедою останусь одна,
Не захочешь быть рядом со мной,
Жаль, что ты не опора моя.
Посмотрю высоко в небеса,
Солнце щедро подарит лучи,
Мама с неба увидит меня,
Ангел мой освещает пути.
МАМА НИКОГДА НЕ УМИРАЕТ
Новый день начинается вновь,
Заалела заря… Кружат галки.
А берёзки шуршащей листвой
Донесли мне привет мамы сладкий.
Мама, милая, мама родная,
Я душОю с тобой, — не одна я.
Мамы — Ангелы не умирают,
А с небес всех детей охраняют.
Мамы — Ангелы не умирают,
В другом мире лишь жить продолжают.
Летний, нежный, дневной ветерок
Остудил жар души мне дыханьем,
Передал твой привет и урок :
» Дать любовь людям, но с пониманьем»
Пусть будет твоим дыханьем
Сосна у твоей могилы
Раскинула пышную крону.
Твой вечный покой укрыла
Хвоей своей зелёной.
ВетрА шелестят листвою,
Как долго тебя нет с нами…(рядом)
О, милая, слёз не скрою.
Омою душу слезами
Долина людских печалей,
Кресты и добрые лица…
А я (мы) по тебе скучаем.
Года текут вереницей.
Сосна своими корнями
Жизнью к тебе прорастает…
Пусть будет твоими днями.
Рассвет за тебя встречает.
Пусть будет твоим дыханьем,
Несказанными словами…
Пусть будет твоим молчаньем,
Над нашими головами.
ПАМЯТИ МАМЫ
А Дементьев
Повидаться лишний раз
Было некогда.
Я теперь спешить горазд,
Только некуда.
Было некогда, стало некуда…
Если можешь, то прости,
Все мы дети суеты.
Её рекруты.
Прихожу в твой дом пустой,
Грустно в нем и тихо.
Ставлю рюмочки на стол
И кладу гвоздики.
Сколько праздников с тобой
Мы не встретили,
А теперь лишь я да боль,
Нету третьего.
Посижу и помяну
Одиноко.
Ты услышь мою вину,
Ради Бога…
——————
Всё чаще вспоминаю о тебе,
А годы всё быстрей теперь несутся,
И руки тянутся в немой мольбе,
Прося хотя бы на денёк вернуться.
Коснуться бы, как в детстве, рук родных,
И вспомнить ласку, что они дарили,
Как в этом мире не хватает их,
От многих бурь они меня хранили.
Ищу твой грустный взгляд в глазах других,
Его тепла мне тоже не хватает,
Но не заменят те глаза твоих,
Лишь взгляд родной любовью согревает.
Ко мне приходишь ты во снах порой,
Как радуюсь мгновеньям нашей встречи!
Хранишь с небес ты мой земной покой,
А я в ответ могу лишь ставить свечи.
Прости, родная, вновь и вновь шепчу,
За всё, что не сбылось и не успела…
И ставя поминальную свечу,
Так много бы ещё сказать хотела.
Л. Каменская
——————
Мама всех людей
Современные свидетельства чудесной помощи Богородицы
С Креста Христос весь род человеческий усыновил в лице святого Иоанна Богослова Пресвятой Богородице. Все мы призваны к обожению. И Божия Матерь не оставила нас даже по Своем Успении – вот о чем эти свидетельства.
«Cлава и благодарение Богу за то,
что Пресвятая Богородица не оставляет нас!»
– Мой путь в монашество предварило знакомство со старцем Паисием. Я тогда уже был студентом богословского факультета университета Фессалоник. Это произошло в одну из наших первых встреч, именно в тот вечер, когда я впервые остался вместе с ним в его каливе, – тогда он подвизался еще не в Панагуде, а в оставленной ему его русским старцем отцом Тихоном келье Воздвижения Креста Господня монастыря Ставроникит. А дело было как раз накануне праздника Крестовоздвижения, в 1977-м году. Так что это был престольный праздник. Но все равно ничего не предвещало того, что произойдет.
Геронда меня тогда впервые благословил молиться по четкам и показал, как это вообще делается. Мы разошлись по кельям.
– В полночь я позову тебя, и мы пойдем в церковь, – предупредил меня старец и пояснил: – вычитаем там последование ко Святому Причащению.
Оказавшись в храме, я зажег свечу, и мы вместе стали по очереди читать Последование ко Святому Причащению. На Афоне такую совместную молитву полагается совершать так: один произносит тропари, а другой стихи, которые обычно в молитвословах выделяются красным: «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе», «Пресвятая Богородице, спаси нас» и т. д.
И вот, как сейчас помню, отец Паисий произнес:
– Пресвятая Богородице, спаси нас! – а я принимаюсь усердно читать тропарь «Марие, Мати Божия», – как в храме вдруг внезапно воцаряется почти неслышно, но ощутимо, некое звучание, высокое, но вместе с тем неприметное, словно «глас хлада тонка» (3 Цар. 19, 12). И еще: всю церковь осияло свечение, и лампада перед иконой Пресвятой Богородицы стала сама по себе раскачиваться.
Церковь осияло свечение, и лампада перед иконой стала сама по себе раскачиваться
Я растерянно глазел на все это, понимая, что мне уже не нужна свеча, которую я все еще держал в руке. Стало светло, как днем, и, может, еще светлее. Я оглянулся: лампады перед другими иконами тихо, недвижно мерцали. Лампада же перед образом Божией Матери равномерно, не угашая свой ритм, как это следовало бы ожидать по законам кинетики, раскачивалась себе и раскачивалась. Я посмотрел на старца, а он мне сделал знак: помалкивай. Я замер.
Отец Паисий бесшумно опустился на колени. Это был момент созерцания: словесная молитва была не нужна. Лампада все также следовала своей траектории, как мне потом объяснил старец Паисий, «приветствия». И мы созерцали Свет. Он был какого-то неземного мягкого тепло-голубого цвета.
Я все-таки стал заканчивать чтение, и когда Последование уже подходило к концу, Свет потихонечку стал покидать видимую мне окрестность. Угасал и звук. Мы вновь уже в недвижимой, ничем не расторжимой, тишайшей ночной мгле.
– Геронда. Что это было?
– Ты видел что-то, кроме Света?
– Ничего… – улыбнулся отец Паисий, когда я уже вновь зажег свечу. – Ты разве не знаешь, что Богородица по ночам обходит Святую Гору Афон и смотрит, чем это тут занимаются монахи? Вот, Она и увидела тут этих двух полоумных, зашла к ним и раскачала лампадку, чтобы их поприветствовать!
Будучи там, на Афоне, я так прямо и полагал, что Божия Матерь особенно близка именно афонитам. «Она же Игумения Святой Горы Афон!» – думал я. Но когда Промыслом Божиим я был изведен за пределы Ее святогорских владений, то понял, что Ее Покров не сужен до географических широт, а, скорее, определяется географией нашего сердца: куда оно устремлено? Кстати, и лампадка-то в храме келии Воздвижения Честнаго Креста Господня качалась не привычно для здешнего мира: туда-сюда, – а каким-то таинственным образом: вверх и вниз!
Божия Матерь – Мама всех людей.
Она с теми, кому тяжелее. И особенно благоволит тем, кто чтит Жертву Сына Ее. Не теряйте веру в Ее заступление. Что тебе мешает молиться Пресвятой на всякий час?
Помню, как-то раз приехал к нам в Ватопедскую обитель на Афоне один благочестивый мирянин с Халкидики. Это был рабочий крупного металлургического предприятия. Он был занят на добыче стронция. Этот металл залегает достаточно глубоко под землею, так что этому бедняге приходилось спускаться в шахты. Но не это его смущало, а то, что работать ему там надо было с кощунниками, которые, по наущению врага, хулили Пречистую Деву Марию. Как они только не скабрезничали. Слышать верующему человеку это было невыносимо.
И вот он приехал на Святую Гору, бросился в ноги к старцу Иосифу Ватопедскому с одной единственной просьбой: чтобы тот благословил его сменить работу, потому что он уже не мог…
– У тебя же есть семья? – спросил геронда.
– Есть, – подтвердил тот, готовый, однако, на все лишения.
– Тебе сложно менять работу, – сказал, рассудив, старец. – Да и куда бы ты ни устроился, искушения будут везде.
Отец Иосиф так и не дал ему прямого благословения искать себе другое место работы. Этот человек не смог, как надеялся, решить проблему и весь в слезах, коленопреклоненно молился Пресвятой Богородице у Ее чудотворного образа Виматарисса (Алтарница) в нашей Ватопедской обители.
– Пресвятая Богородица, – шептал он, – я не могу слышать, как Тебя хулят.
И вдруг до него доносятся одно за другим слова:
– Я уже 2000 лет слышу эти хуления и терплю. Ты что, немного потерпеть не можешь? Иди, молись, и Я буду с тобой, – ответила ему Пресвятая.
Божия Матерь действительно с нами – о чем мы зачастую и сами не подозреваем
Божия Матерь действительно с нами – о чем мы зачастую и сами не подозреваем! Преподобному Серафиму Саровскому однажды было видение: Пресвятая Дева Мария пела на клиросе вместе с монахинями. Когда сестры увлекались и начинали голосить слишком громко, Она замолкала. В Раю никто не выделяется. А молчание Божией Матери было знаком того, что Она очень смиренна и имеет тот самый «дух мирен», чуждый всякого тщеславия, гордости, эгоизма, превозношения. Наш старец Иосиф Ватопедский, когда услышал это повествование, заплакал.
Cлава и благодарение Богу за то, что Пресвятая Богородица не оставляет нас!
Когда я уже оказался на Кипре, призванный к епископскому служению, то исповедовал там время от времени маму одного из монахов, которого я знал еще, будучи сам монахом святогорского монастыря. Этот брат был в послушании у геронды Харалампия, а самого его звали Иоанникий. Это был очень ревностный, простой монах, который всего себя посвятил Богу. Подвизался он, как того и требовал Устав его каливы. Вообще, жил по заповедям святых отцов. Мы с ним общались не потому, что родиной у нас обоих был Кипр, а скорее в силу духовного родства и близости. Я не помню, чтобы он покидал Афон, – разве только один-единственный раз, когда его избрали протоэпистатом (управляющим) Святой Горы Афон, и он должен был сопровождать икону «Достойно есть» как раз на Кипр.
И вот, когда его матери исполнилось 70 лет, эта благочестивая, исповедующаяся у меня мирянка пришла в один из женских монастырей вверенной мне митрополии с тем, чтобы принять постриг. А в Греции сразу постригают в великую схиму – у нас нет предваряющих ее степеней. Отчетливо помню, как совершался постриг, меня даже посещал помысл: «Да почему же она отвлекается?!» Она кланялась куда-то невпопад, в сторону. Перед нею была икона Спасителя, я с ножницами, а рядом стояла матушка-игумения монастыря. Но постригаемая на нас точно не обращала особого внимания, а даже что-то шептала, отворачиваясь от нас. Я недоумевал: «Неужели она не может сосредоточиться? Это же такой важный момент. ».
После совершения пострига и окончания литургии новопостриженная вдруг изъявила желание поговорить со мной!
– Сейчас не время! – строго попытался вразумить ее я.
Тот, кого только что постригли, остается в храме, и душа его должна собеседовать с Богом, – больше ни с кем! Но она настояла, и я согласился выслушать ее.
– А кто была эта Женщина? Она стояла рядом со мною? – спросила тогда она.
– Так это же была игумения! Не понимаю, что за лишние вопросы.
– Нет, другая Женщина, в голубых одеждах. Она стояла рядом! Когда настало время, чтобы ты нарек мне имя, и я подумала о том, какое же имя даст мне мать игумения, эта Женщина мне сказала: «Ты Мне отдала своего сына, а Я тебе отдам Свое имя».
Сама Божия Матерь пришла на ее постриг, чтобы поблагодарить ее
Я оставил новопостриженную в храме, а когда разговаривал с игуменией, открылось, что она собиралась назвать ее Анной, но в момент наречения забыла это имя и произнесла вдруг:
Так посвятившая в монахи сына получила имя Пресвятой Богородицы. И Сама Божия Матерь пришла на ее постриг, чтобы уже здесь, в этой жизни, поблагодарить ее.
Эта старица стала очень усердной монахиней, и Господь засвидетельствовал, что принял ее жертву и подвиги, праведной светлой кончиной. А вскоре, чтобы вместе вкушать плоды подвигов в Царстве Небесном, преставился и ее сын-монах.
Почаще бывайте в храме,
или Об одной встрече в Елоховском
– Божия Матерь является отнюдь не только монахам. Я даже вот такую историю расскажу. Знаком я с двумя сестрами. Одна из них, Мария, пела у схимитрополита Зиновия (Мажуги) на клиросе в храме святого благоверного князя Александра Невского в Тбилиси. Другая, Шура, жила в Москве, потом, знаю, уехала куда-то в глубинку и стала старчествовать, окормлять народ.
Признавалась, что все только из Священного Писания говорит, – ничего от себя, – и попадает в точку.
Это, конечно, такие две матушки, что просто на лица их посмотришь, сразу понятно: подвижницы!
Однажды, рассказывала Мария, поехала она в Обручевский монастырь, он еще не был закрыт. Игумения ее пригласила:
Назад в Тбилиси надо было возвращаться через Москву, заехала к своей сестре Шуре. А та еще работала маляром на каком-то производстве. Пообщались, и Шура засобиралась провожать сестру на вокзал. А по дороге условились, что в Елоховский собор заедут на службу. Служил тогда Патриарх Алексий I.
И вот, потом уже Шура рассказывала мне, стоят они посреди храма, а вокруг Марии – мешки-мешки-мешки. Она всюду, где по монастырям ездила, святую воду, маслице, просфорки, камушки какие-то отколупывала, другие святыньки собирала. Мешков пятнадцать, наверно!
Патриарх на кафедре, а тут – такое.
Вдруг выходит Женщина. Высокая, в монашеском облачении, с мантией, с жезлом и с панагией
И вот – малый вход с Евангелием. А там же, в Елоховском, далеко идти, они как-то так зашли за иконостас, а оттуда вдруг выходит Женщина. Прямо из царских врат! Высокая, в монашеском облачении, с мантией, с жезлом и с панагией. Вышла, проходит мимо Святейшего. А вокруг – иподиаконы снуют, обычные ребята-иподиаконы, да только одежда на них вся искрится. И они выстилают дорожку.
«Я, – говорит Шура, – засмотрелась, как они шустро работают, а потом меня вдруг пробрало: дорожку-то они стелют к нам! Прямо до ног Марии. ».
Женщина идет, ударяет жезлом, подошла к сестре:
– Мария, ты почему не осталась в Обруче? Устами игумении Я призывала к монашеской жизни тебя!
А Мария, не зная, как ответить, говорит сама не понимая что:
– У меня же родственники в миру.
– Да вот, сестра. – и показывает на оробевшую Шуру.
Божия Матерь на ту так сверху вниз посмотрела и говорит:
– Сестра ли она тебе?
И дальше, Шура вспоминает, говорят между собою, она весь разговор слышит, а ни одного слова уже понять не может! Только вдруг сестра поворачивается – и уже доходчиво:
– Александра, у тебя есть деньги?
– Есть, – сразу же послушно стала возиться та.
Раньше, знаете, как женщины завязывали скудные средства в носовой платочек и как-то его себе к поясу приноравливали, – стала развязывать, а как глаза подняла, смотрит: а уже нет той Женщины. Только Мария вся сияющая стоит…
– Мария, ну, скажи, о чем вы говорили?!
– Могу сказать только одно слово, Она сказала: «Мария, ты наша».
«Я, – вспоминала потом Шура, – во все время их разговора, который я все равно не понимала, только то и делала, что смотрела, не отводя глаз, на лицо Явившейся, стараясь лик Ее запомнить».
«Потом служба кончилась, надо уже ехать, – рассказывали сестры, – думаем, приложимся сейчас к иконе Пресвятой Богородицы и поедем».
А там, в правом приделе, где сейчас Святейший Алексий II упокоен, икона Божией Матери «Взыскание погибших», – там еще Ее образ без мафория – без головного убора, волосы открыты.
«И мы, – вспоминали, – подходим. И узнаем Ее! Точь-в-точь такой нам Божия Матерь явилась!»
Когда прикладываемся к ручке Пресвятой Богородицы на иконе, мы же у Самой Царицы Неба и земли благословение испрашиваем.
А под окошком, там же, справа (сейчас уже за гробничкой бы Святейшего), сидела тогда еще такая маленькая убогая женщина без рук, без ног. И вот, Мария рассказывала, проходит она мимо нее, а та просит:
– Дочка, возьми меня на руки!
– Пойди постой на том месте, где вы сейчас стояли.
Отнесла ее туда, постояла там с нею на ручках.
– Отнеси меня на место. – просит спустя некоторое время та, а потом, подумав чуть-чуть, добавляет: – Какая ты счастливая!
Видимо, эта увечная женщина тоже все видела.
«Хочешь быть Моей служанкой и жить в Моем доме?»
– Божия Матерь к монашеству призывает. В Пюхтице, когда меня батюшка Серафим Вырицкий туда благословил, я застала старых монахинь – тех, которые первыми пришли туда, на Святую гору, еще по благословению отца Иоанна Кронштадтского.
Одной из первых насельниц была там и мать Ираида, старшая просфорница, она в 14 лет пришла в монастырь и рассказывала, как это ее Сама Матерь Божия избрала и прислала в обитель.
«Однажды с родителями я приехала на всенощную под Успение в Пюхтицкий монастырь, – вспоминала мать Ираида, – мне лет 13–14 было. Вечером всенощная, после всенощной устраивалась общая Исповедь. Владыка из Ревеля приезжал, и утром собирался служить литургию прямо на горе, там, где единственная часовенка стояла на месте явления Божией Матери и обретения Ее чудотворной иконы Успения. И вот, после Исповеди меня уложили спать на телеге, на сене. Вижу сон. Вдруг встает передо мной такая красивая Жена, глаза у Нее необыкновенные. Подходит Она ко мне и так ласково-ласково на меня смотрит:
– Дочь Ирина, ты хочешь быть Моей служанкой и жить в Моем доме?
В миру я Ириной называлась, говорю:
Она еще ближе ко мне подошла, ручку мне на голову положила. Я такое блаженство почувствовала, что не могу описать. И вдруг Она стала невидима. Это Матерь Божия была».
Когда я сама услышала от матери Ираиды эти слова: «Хочешь быть Моей служанкой и жить в Моем доме?», – меня и саму, помню, охватило такое радостное, трепетное чувство! Думаю: «Матерь Божия, неужели и я тоже служанка, и мы живем в Твоем доме?»
У нас же Горненский монастырь основан архимандритом Антонином (Капустиным) на месте посещения Пресвятой Богородицей Ее родственницы – праведной Елисаветы, матери Иоанна Предтечи. Сюда, «во град Иудин», или Горний, Дева Мария поспешила из Назарета после архангельского благовестия. В память их встречи мы отмечаем в обители праздник Целование, или Встреча Божией Матери и праведной Елисаветы.
Празднование совершаем обычно в шестой день по Благовещении. С этим праздником, верим, к нам приходит Сама Пресвятая. Из Троицкого собора Русской духовной миссии в Иерусалиме к нам крестным ходом приносят чудотворную икону «Благовещение Пресвятой Богородицы». В день праздника мы все, сестры, встречаем Пречистую с букетиками у святого источника, куда Она с праведной Елисаветой ходила за водичкой. От источника мы устилаем дорожку травкой и цветами до Казанского храма.
Вдруг висевшая на стене икона сошла с места и сама обошла храм
Здесь, в Казанском храме, в деревянном резном киоте перед правым клиросом, у нас находится чудотворная Казанская икона Божией Матери. Известно, что в 1916-м году сестры обители стали умирать от холеры одна за другой, так что в один день несколько монахинь преставилось. Начали читать акафист Казанской иконе один за другим, как 12 прочли, – вдруг висевшая на стене икона сошла с места и сама обошла храм. Сестры услышали голос, пообещавший, что все беды в обители прекратятся, и она будет защищена от эпидемии. Так смертоносная болезнь отступила. У этого чудотворного образа постоянно молимся Пресвятой.
А три месяца после праздника Целование, или Встреча Божией Матери и праведной Елисаветы, – это время особенное для Горненской обители. Именно столько Божия Матерь пробыла здесь, навещая святую сродницу. В эти дни сестры берут благословение у Самой Пресвятой Богородицы.
У всех здесь, особенно в эти три месяца, явственное чувство, что Пресвятая Дева Мария с нами, прямо стоит здесь посреди нас.
– Матерь Божия, помоги! – прошу Ее. – Сестричкам на послушании, тем, кому нездоровится. А кого и вразуми.
Божия Матерь слышит, молитесь Ей.
И чаще причащайтесь. У нас сестры каждое воскресенье, а если праздник какой, то и почаще, к Чаше подходят.
Как Божия Матерь Свои иконы открывает в наши дни
Протоиерей Александр Максимов, благочинный Черноярского благочиния Ахтубинско-Енотаевской епархии Астраханской митрополии, настоятель прихода Рождества Пресвятой Богородицы села Никольское:
– Недалеко от нашего села Никольское, в соседнем селении Соленое Займище, жила такая бабушка, Агриппина Яковлевна Веремеева, еще дореволюционного, 1906 года рождения, – в 2001-м году как раз ее 95-летие отмечали. Во сне ей явилась Божия Матерь и, предупредив, что та скоро ослепнет, сказала:
– Молись Моему чудотворному образу «Нерушимая Стена», что в Никольском.
Старушка рассказала мне об этом явлении. Стали мы с митрофорным протоиереем Павлом Рябых (впоследствии он принял схиму с именем Паисий) искать этот образ в храме. Дело в том, что храм у нас огромный, площадью 1200 квадратных метров, – в нем около полусотни икон. Просто когда церкви вокруг закрывались, народ нес святыни сюда.
– Пока я жив, колокола сбрасывать не будете.
По ложному доносу его расстреляли. Колокола сбросили.
Но вот что поразительно, когда во время Великой Отечественной войны Никольское сильно бомбили, конечно, немецким летчикам отдавался приказ разбомбить и церковь. Но, как рассказали приезжавшие в 1990-х годах сюда бывшие гитлеровцы, во время одного из налетов немецкий летчик вдруг увидел, как он говорил, Мадонну – Божию Матерь, закрывающую Собой храм. Пораженный увиденным, он не смог даже под угрозой собственной смерти выполнить приказ. Также и другие летчики. Село было после бомбежек практически полностью разрушено, а главная его высотная точка – храм – парадоксально для утерявших веру, вопреки всем стратегическим расчетам, осталась невредима.
Сам я с матушкой тоже оказался в этом храме удивительным образом. Воспитывался я на книгах святого праведного Иоанна Кронштадтского, дореволюционные издания которых для меня специально изыскивали знакомые библиотекари в отданных под книжные фонды подвалах Александро-Невского кафедрального собора в Таллине. Я тогда там, в столице Эстонии, жил с родителями. А святой праведный Иоанн Кронштадтский, известно, часто бывал в Эстляндской губернии – служил в этом самом кафедральном соборе, в Пюхтицком монастыре, который основал, и на его Ревельском подворье. На меня его личность такое произвела впечатление, что я в чем-то даже старался, потом уже по благословению духовника, подражать батюшке Иоанну. Наш в то время Таллинский архиерей, впоследствии Святейший Патриарх Алексий II, меня еще тогда благословлял:
– Саша, поступай в семинарию.
– Не могу из-за папы, – помню, ответил я ему.
Владыка знал моего отца, генерал-лейтенанта инженерных войск, и, понимая, что у него действительно будут проблемы, не настаивал. Потом уже, когда идеологический прессинг ослаб, я смог поступить в Московскую духовную семинарию, а по ее окончании был распределен в Астраханскую епархию.
И вот, помню, едем мы с матушкой на место служения, зима, гололед. Трижды машину заносило, а потом и вовсе перевернуло. Слава Богу, мимо калмыки проезжали, поставили нам снова машину на колеса, и мы уже еле-еле зарулили в ближайшее от места нашего сальто село. Там храм огромный – как вы понимаете, как раз Рождества Пресвятой Богородицы в Никольском, – едем к нему, а нам навстречу уже бежит старичок:
– Вас Сама Богородица прислала! – это священник этого храма отец Павел, в схиме потом Паисий, с которым нам и довелось обретать чудотворную икону. – Я уже старый, служить тяжело, – запричитал он, – и регент у меня уже состарилась, совсем слепая стала.
А у меня матушка как раз регент. Батюшка, как узнал, так радости его вообще не было предела. Позвонили владыке Астраханскому и Енотаевскому, тогда еще Филарету (Карагодину), ныне на покое, – он сразу же благословил оставаться служить здесь. Вот уже более четверти века я тут.
И вот мы тогда, в 2001-м году, с отцом Павлом после рассказа бабушки Агриппины Яковлевны об очередном явлении в наших краях Пресвятой Богородицы ходим по храму, ко всем образам приглядываемся, вдруг видим: Богородичная икона – сильно потертая, с едва различимым образом, – но вчитываемся в слова стихиры внизу: «Спаси от бед рабы Твоя, Богородице, яко вси по Бозе к Тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству».
Возможно, именно в этом образе Божия Матерь и являлась немцам при налетах.
Образ на иконе был плохо виден, – вероятно, во времена кощунств, когда разоряли церкви, кто-то думал поглумиться: ручки у Богородицы соскоблил. А Она все равно, Заступница, беды этими руками отводила.
Сняли мы икону, отдали на реставрацию. А я принялся ее историю прояснять.
Первое, что стало известно: это список с мозаичного образа XII века «Нерушимая Стена» из главного алтаря Софийского собора Киева. Там Божия Матерь изображена в полный рост, а на нашем образе – Ее поясное изображение.
Потом на обратной стороне иконы прочитали, что сей образ написан для монастыря. А какой монастырь у нас там поблизости? Воскресенско-Мироносицкий, в селе Зубовка. Эту обитель очень любил отец Иоанн Кронштадтский, он даже переписывался с ее игуменией. По его благословению там в свое время был открыт приют для девочек, и сам святой приезжал на освящение храмового придела в честь своего небесного покровителя – преподобного Иоанна Рыльского. Причем, знаете, в каком году это было?! В 1906-м! – это как раз год рождения Агриппины Яковлевны Веремеевой, которой в наши дни и явилась Божия Матерь, открыв людям Свой чудотворный образ! Приезд святого праведного Иоанна Кронштадтского был подробно описан в астраханской газете, там, в частности, говорится, что перед освящением отец Иоанн обошел весь храм и вдруг остановился у иконы Божией Матери «Нерушимая Стена»! Стоял, пристально вглядывался в образ, точно ему что-то было из будущего открыто. Долго молился.
Потом, когда монастырь в 1922-м году стали закрывать, то все иконы рубили на куски и сжигали на берегу речки, а вот образ «Нерушимая Стена», который, вероятно, особо почитался и сестрами обители, одна из монахинь смогла спрятать, закопав в песок. Потом этот образ долгое время хранился у часто ранее паломничавшей в эту обитель жительницы того самого села Соленое Займище, в котором потом и было явление, уже в начале нашего XXI века, Пресвятой Богородицы. Звали хранительницу образа Мария Аньшакова (отчество не знаю), – уже чувствуя приближение кончины, она передала икону нашему храму в Никольском. Более 30 лет этот образ находился в неприметном уголке громадного храма среди прочих икон. И вот, таким чудесным образом явленный в наши дни, буквально после нескольких отслуженных перед ним молебнов стал являть чудеса.
У одной из прихожанок по молитве перед чудотворным образом отыскался сын, пропавший 11 лет назад
За прошедшие годы произошло множество исцелений, в том числе от тяжелейших недугов. Еще в 2006-м году, помню, в храм просто вся в слезах, но, как оказалось, от счастья, пришла женщина: два года она до этого уже лежала парализованной и исцелилась после помазания ее елеем от чудотворной иконы, – после обретения образа мы повесили перед ним неугасимую лампаду и маслице теперь раздаем всем желающим. Также, помню, совсем еще молодой мужчина исцелился от раковой опухоли мозга, сам он был из Красноярска; оказавшись у образа и получив здесь исцеление, после того как оно было подтверждено красноярскими врачами, вернулся благодарить Пресвятую Богородицу. А у одной из наших прихожанок по молитве перед чудотворным образом отыскался сын, пропавший 11 лет назад! Едут к нам и бездетные супруги, – бывает, что много лет не могут зачать и родить ребенка, а помолившись у образа, потом приезжают к нам крестить малышей. Вообще, отмечают, что икона имеет особую силу в ограждении малой Церкви – семьи – как от каких-либо напастей извне, так и от внутренних препирательств.
И наконец – для нас это, пожалуй, самое главное свидетельство Богоматеринского заступничества, – с новым обретением этой иконы в нашем храме Рождества Пресвятой Богородицы в Никольском, точно по благословению батюшки Иоанна, как некогда в любимой им обители, в 2002-м году был создан приют для девочек. Руководит им моя матушка Елена. Все воспитанницы, конечно, молятся перед своей Заступницей – чудотворным Ее образом «Нерушимая стена».
В 2001-м году, по благословению нашего тогда еще правящего архиерея владыки Ионы (Карпухина), ныне на покое, чествование иконы «‟Нерушимая стена” Астраханская, Новая» было определено совершать в день ее обретения – 8 декабря.
В акафисте образу Божией Матери «Нерушимая стена» читаем запев: «Радуйся, Богородице, Стено Нерушимая, заступнице наша и утешение».