у митрополита и у всех владык и всех монастырей села поимати что значит
У митрополита и у всех владык и всех монастырей села поимати что значит
ГОСУДАРЬ ВСЕЯ РУСИ
Книга известного ленинградского историка Ю. Г. Алексеева принадлежит к популярному в наши дни жанру научно-биографического исследования, рассчитанного на самые широкие круги читателей, интересующихся историей нашего Отечества. В ряду подобных книг второй половине XV в. не очень-то повезло. Если противоречивое правление Ивана Грозного всегда притягивало к себе внимание историков, хорошо владевших пером, то о времени его деда этого сказать нельзя. А между тем это был решающий этап московского периода русской истории, эпоха одного из трех великих ускорений, которые знала дореформенная Россия. Первое подобное ускорение приходится на вторую половину X — первую половину XI в., когда государственность на Восточно-Европейской равнине, несколько раз перед этим сметаемая волнами азиатских кочевников, сумела не только выстоять против Степи, но и вырваться на уровень развития европейской раннефеодальной державы. Второе ускорение — время Ивана III, которому посвящена настоящая книга. И наконец, третье — это, конечно, первая четверть XVIII в., эпоха Петра Великого.
О времени возникновения единой русской державы с центром в Москве написано (в том число и автором настоящей книги) несколько ценных специальных исследований. Но для любознательного читателя вот уже более полутора веков непревзойденным является рассказ Николая Михайловича Карамзина. Шестой том его «Истории государства Российского» открывается главой, носящей название «Государь, Державный Великий князь Иоанн III Васильевичь». Глава эта, в свою очередь, начинается со следующего панегирика Государю: «Отселе История наша приемлет достоинство истинно государственной, описывая уже не бессмысленныя драки Княжеския, но деяния Царства, приобретающего независимость и величие. Разногласие исчезает вместе с нашим подданством татарам; образуется Держава сильная, как бы новая для Европы и Азии, которыя, видя оную с удивлением, предлагают ей знаменитое место в их системе политической». Для Карамзина именно Иван III был главным героем Московской Руси. Мудрость Ивана III, правительство которого «уже действует по законам ума просвещеннаго», «историограф русской монархии» недвусмысленно противопоставлял опричным безумиям другого государя — Ивана Грозного.
Но и Карамзин не ставил перед собой задачу написания научно-художественной биографии Ивана III, а со времени выхода его труда наука обогатилась огромнейшим массивом новых источников, разработаны и новые методы их анализа. Ю. Г. Алексеев в настоящей книге надежно опирается на всю известную сегодня источниковую базу, использует труды своих предшественников. В них немало противоречивых суждений и оценок: процесс создания единого государства шел путями сложными, подчас неоднозначными. Вообще, междоусобная борьба, даже если она ведет в конце концов к столь важному и необходимому результату, как объединение перед лицом внешнего врага,— материал, вряд ли подходящий для учебника этики. И Ю. Г. Алексеев не раз будет повторять, что время тогда было жестокое, жестокими были и нравы. Средневековые усобицы часто вели к драматическим коллизиям и в семьях монархов. Русь не была здесь исключением. О подобных ситуациях историки не раз спорили позднее, но «для широкого круга читателей» о многом предпочитали умалчивать. Автора настоящей книги в подобных умолчаниях обвинить нельзя; он дает свои объяснения событиям, четкие и продуманные, но объяснения эти не заслоняют факт, и читателю оставляется возможность судить самому. Историк не обходит молчанием и версии, явно не благоприятные для своего героя,— вроде, например, раздававшихся еще при жизни Ивана III обвинений в его, мягко выражаясь, чрезмерно осторожном поведении в делах военных. Ю. Г. Алексеев касается и других спорных вопросов: о взаимоотношениях государя с церковью, о роли нарождающейся идеологии сильной самодержавной власти. Читатель найдет в книге цельную самостоятельную концепцию происходившего. В некоторых случаях она не совпадает с концепциями других советских исследователей, но Ю. Г. Алексеев каждый раз интересно аргументирует свои взгляды. Основной стержень концепции Ю. Г. Алексеева — мысль о благодетельности для страны в целом политики укрепления государственной власти, успешно осуществленной Иваном III, которому удалось победоносно завершить два процесса, начавшихся задолго до него: это тесно связанные между собой задачи собирания национальной территории вокруг Москвы и борьбы с татаро-монгольским игом. Поэтому, как мне кажется, сердцу Юрия Георгиевича Алексеева мила высочайшая оценка деятельности Ивана III, данная Николаем Михайловичем Карамзиным.
Проблема возникновения в России сильной государственной власти, соотношения государственного интереса и личного в наши бурные дни имеет не только академическое значение. И логические мостики от прошлого к настоящему очень часто делаются не вполне корректно по отношению к прошлому, которое воспринимается при помощи штампов, противоречащих известному сегодня фактическому материалу.
Сказанное относится и к проблеме складывания сильной центральной власти в объединенной Московской Руси во второй половине XV в. Именно сильную державную власть так высоко ценил Н. М. Карамзин, обобщая результаты деятельности Ивана III. И хотя сейчас мы знаем уже, что власть эта была не так уж и сильна, что местные особенности и различия очень долго давали себя знать в едином государстве, подобная «этатистская» характеристика знаменитым историографом тенденций политического развития XV в. в целом имела определенные реальные основания. Сегодня отсюда подчас делают вывод, что государственная деятельность Ивана III и опричнина Ивана IV — звенья одной, логически непреложной линии развития и иных путей России дано не было. Конечно, государственная политика и во времена Ивана III не делалась в белых перчатках, и книга Ю. Г. Алексеева даёт немало тому примеров. Но структура государственной власти, заложенная при Иване III, давала иные, альтернативные опричному «людодерству» пути, и именно на этих путях в первую очередь шло политическое строительство и в XV, и в XVI, и в XVII вв.
Система власти базировалась не на единственном понятии «государство», а на двух понятиях — «государство» и «общество», на продуманной системе не только прямых, но и обратных связей между ними. Это не было выдумкой Ивана III, хотя последнему и принадлежит огромная роль в оформлении этой устойчивой политической структуры. Корнями она уходит в глубь веков. Сословный строй феодальных государств, включая княжества Северо-Восточной Руси, предполагал членение самих сословий на отдельные, чаще всего Самоуправляющиеся структуры. Именно через них человек средневековья включался во всю систему сословно-представительного государства. Это общины крестьян, горожан, дворянские землячества, церковные корпорации и т. д. Центральная государственная власть того времени не была в состоянии доходить до каждой отдельной личности; исполняя свои функции, она должна была опираться на эти первичные социальные общности. Но это автоматически означало серьезные права таких организмов, их немалую роль в политической системе всей страны.
С созданием единого Русского государства оформлялся его центральный и местный аппарат власти, но параллельно шла и фиксация прав сословно-представительных учреждений, сначала на местах, а затем и в центре. Уже в 1397 г., когда Москва посылает в Двинскую землю своего управителя, местные общины получают одновременно особую Уставную грамоту, в которой дотошно фиксируются пределы прав этого чиновника, его обязанности по отношению к населению, и т. д. Подобные грамоты составят позднее особый вид письменных источников той эпохи. Значительные права местных общин не оставались на бумаге. Так, в 1480-е гг. при описании земель Белозерского княжества государственные чиновники, рассмотрев претензии крестьянских черносошных общин к крупнейшим церковным феодалам, Кирилло-Белозерскому и Феропонтову монастырям, вернули захваченные у крестьян земли. Известны и другие подобные случаи — в Костромском уезде, Пермской земле.
У митрополита и у всех владык и всех монастырей села поимати что значит
Государевы вольнодумцы. Загадка Русского Средневековья
«Беспристрастие истории — не безразличие зеркала, которое только отражает предметы; это беспристрастие судьи, который смотрит, слушает и произносит приговор».
Так называемая ересь «жидовствующих» считается одним из самых загадочных явлений русского Средневековья. Многие историки задавались вопросом, как в такой сугубо православной стране, какой была Россия в пятнадцатом веке, могло возникнуть еретическое движение, захватившее высшие круги власти, посеявшее сумятицу в душах простых людей и завершившееся показательными казнями на городских площадях?
Сложные явления обычно рождают неоднозначные оценки. В советской историографии ересь «жидовствующих», застенчиво переименованная в «новгородско-московскую» ересь, подавалась как «антифеодальное движение народных масс», а сами еретики изображались просвещенными вольнодумцами, вступившими в неравный бой с воинствующими церковниками. В постсоветской литературе появились утверждения о том, что это был международный заговор с целью разрушить Русскую православную церковь и свернуть страну с ее исторического пути. И, наконец, существует мнение, что ереси как организованного религиозного движения не было вовсе, а было только некое скептическое настроение умов образованной части общества.
Предлагаемая читателю книга представляет собой попытку непредвзято разобраться в этой истории, где политика теснейшим образом спаялась с религией.
Глава 1. Опасный гость
Впоследствии, когда, откровенно говоря, было уже поздно, разные учреждения представили свои сводки с описанием этого человека. Сличение их не может не вызвать изумления.
Летом 1470 года в Киев прибыли послы из Великого Новгорода. Отстояв заутреню в Софийском соборе, именитые новгородцы Панфил Селивантов и Кирилл Макарьев были примяты литовским наместником князем Семеном Олельковичем и его младшим братом Михаилом. После вручения богатых даров послы торжественно пригласили Михаила Олельковича на княжение в Великий Новгород.
Предложение выглядело заманчивым: владения купеческой республики простирались от Балтики до Урала, а сам Великий Новгород считался одним из самых богатых городов тогдашней Европы. Тем не менее, поблагодарив послов за высокую честь, братья взяли время на размышление, сославшись на необходимость получить разрешение от своего сюзерена — великого князя Литовского и короля Польского Казимира Ягеллона, во владениях которого находился тогда город Киев.
Новгородский расчет был для киевлян очень даже понятен. Московский великий князь Иван Васильевич (кстати, приходившийся Олельковичам двоюродным братом), похоже, твердо решил прибрать к рукам новгородские земли. Чтобы отбиться от удушающих московских объятий, Великий Новгород уже не раз приглашал к себе литовских служилых князей, и Москва сразу ослабляла хватку, опасаясь дальнейшего сближения республики с Литвой. Почему новгородский выбор пал именно на Михаила Олельковича — тоже ясно. С одной стороны, он — подданный короля Казимира, а с другой — православный русский. Есть что возразить на обвинения в измене православию, которые тут же полетят из Москвы.
Итак, Господину Великому Новгороду и впрямь нужен князь Михаил Олелькович. Но вот нужен ли Господин Великий Новгород братьям Олельковичам — это большой вопрос! Братец Иван — муж настырный и загребущий, и не успокоится, пока не добьется поставленной цели. Рисковать головой ради новгородских интересов Михаилу Олельковичу не улыбалось, тем более что княжить в Новгороде — не такая уж честь, как может показаться. Придется сначала подписать «ряд», в котором тысяча всяких условий, потом новгородцы будут торговаться за каждую охапку сена, будут подозрительно следить за каждым шагом. Да и меж собой у горожан согласья нет, одни тянут к Литве, другие к Москве. Словом, лучше было бы отклонить лестное приглашение, если бы не одно «но».
После Кревской унии, объединившей Литву и Польшу под одной короной, русское большинство Великого княжества Литовского чувствовало себя ущемленным. Амбициозная польская шляхта силой навязывала православным «схизматикам» католическую веру и польские порядки, православных лишали избирательных прав, русских князей вытесняли польские наместники. Негодующая русская знать мечтала об отделении Литвы от Польши, причем многие видели во главе будущего русско-литовского государства князя Семена Олельковича, древностью рода не уступавшего королю Казимиру. Назревал жесткий конфликт, и поддержка Великого Новгорода могла помочь братьям сохранить за собой киевский престол, на который уже зарились польские магнаты. Вот ради этой поддержки, пожалуй, стоило рискнуть.
В конце концов, на семейном совете было решено, что Михаил примет приглашение новгородцев. Теперь слово было за Казимиром. Прежде чем отпустить своего вассала в Новгород, король тоже долго колебался, понимая все последствия этого шага. Занимая шаткий трон правителя трех народов, исповедовавших каждый свою религию и, мягко говоря, недолюбливавших друг друга, Казимир не собирался лить воду на мельницу русского сепаратизма. Но еще больше он боялся усиления Московского государства в случае поглощения им новгородских земель. Взвесив все это и скрепя сердце, Казимир Ягеллон дал согласие.
…Уже пожелтели деревья на днепровских кручах, когда Михаил Олелькович покинул Киев. В огромной и пестрой княжеской свите («С ним на похвалу людей много сильно», — говорит летопись) ехал человек по имени Захария Скара, или, как его именуют русские источники, «жидовин Схария».
Сведения об этой загадочной личности отрывочны и противоречивы. Одни историки называют Скару ученым лекарем, другие купцом, третьи аристократом с большими международными связями, четвертые полагают, что он был и первое, и второе, и третье. Но все сходятся на том, что это был человек незаурядный и весьма образованный. Будущий яростный борец с ересью «жидовствующих» Иосиф Волоцкий писал, что Схария был «изучен всякому злодейства изобретению, чародейству же и чернокнижию, звездозаконию и астрологии», и вообще наделял его чертами демоническими.
С вероисповеданием Схарии тоже не все ясно, но большинство исследователей связывают его с иудейской сектой караимов. Секта возникла в начале VIII века в Багдаде и впоследствии распространилась по разным странам. В отличие от ортодоксальных евреев, караимы признают только Тору, то есть Письменный закон, полученный Моисеем на горе Синай, и не признают Устный закон, или Талмуд. Караимы обращались к Торе без посредников-раввинов и считали себя вправе толковать ее свободно, в согласии с собственным разумом. «Хорошенько вникай в Писание и не полагайся на мое мнение» — так учил своих последователей основоположник караимства Аннан Бен Давид. Отсюда присущая караимам склонность к размышлению, философскому восприятию мира, страсть к наукам и самостоятельный образ мыслей. Задача человека — самому дойти до истины, а не слепо следовать тому, чему его учат. Именно поэтому караимы отвергают Талмуд.
В Литву и Южную Русь караимы пришли из Крыма. Поскольку они считались доблестными воинами, литовские власти расселили караимов в пограничных крепостях, наделив более широкими правами, чем иудеев-раввинистов. Караимские общины существовали в Тракае, Троках, как иногда говорили (кстати, здесь община существует и поныне), Киеве, Гродно, Луцке, Смоленске, Житомире и ряде других городов Великого княжества Литовского, помогая литовским князьям бороться с немцами, крымскими татарами и оттоманскими турками. Караимов даже нанимали в личную охрану Великого князя Литовского, они оберегали его замок, построенный среди Тракайских озер. Пренебрегая традиционными для литовских и польских евреев занятиями ростовщичеством и шинкарством, караимы преуспели в крупной международной торговле, занимались земледелием и брали на откуп сбор налогов.
Иван Святой посмотрел на то, как эти бесы в рясах жируют, обогащаются, захватывая и земли, и власть решил прекратить этот поповский беспредел.
Он отобрал земли у церквей и сделал их собственность государства, то есть казны.
А в замен дал им денег.
Из за чего был созван Тридентский церковный собор?
Из за чего был созван Тридентский церковный собор?
В чем была цель состоявшегося в 1551 году церковного собора?
В чем была цель состоявшегося в 1551 году церковного собора?
Цехи барщина оброк собор ратуша церковная десятина.
Чем Иван 3 мотивировал необходимость выбора митрополита из числа русских священнослужителей?
Чем Иван 3 мотивировал необходимость выбора митрополита из числа русских священнослужителей.
Объясните смысл фразы : «Хлеба или свинца?
Объясните смысл фразы : «Хлеба или свинца!
И их значение (КРАТКО)!
Человек разумный появился 40 тысяч лет назад Антропологический тип Андроновцев был монголоидным Территория расселения уйсунов была северный Казахстан Титул правителя государства Кангюй было гуньмо.