учение о софии соловьева

Учение о софии соловьева

Если мы захотим говорить о Софии, как она представлена у В.С. Соловьева, то первое, что нам придется сказать о ней, это ее ипостасность, а точнее, то, что она сама есть ипостась (личность). Еще до всяких различений разных типов софийного бытия, мы должны сказать именно это: София есть ипостась.

Этот тезис я и собираюсь рассмотреть, с т.з. святоотеческого богословия.

Сначала скажу, что не есть София:

1. Она не есть Бог. Таким образом, В.С. Соловьев сразу отрицает тождество Софии и какой-либо ипостаси пресв. Троицы.
2. Она не есть и какая-нибудь отдельная тварная ипостась, ангельская или человеческая.

Ограничив бытие Софии от того, что она не есть, мы тотчас впадаем в некое затруднение. Ведь если София не есть ни Бог, ни тварь, то что она такое? Охватив все возможные типы ипостасного бытия – ипостаси пресв. Троицы и все разумные тварные ипостаси, – мы тем самым лишили Софию возможности быть ипостасью. Как же В.С. Соловьев выходит из этого затруднения?

Прежде всего, он не вводит никакой новой сущности, которая была бы отлична от Божественной, ангельской и человеческой сущностей и для которой София была бы ипостасью. Но София для него есть не что иное, как цельность того или иного типа бытия. Так, в отношении человечества, София есть предельная цельность и единство человеческого рода. Но это единство философ не хочет понимать отвлеченно, как некое понятие, лишь созерцаемое в уме. Для него единство человечества, взятого как единое целое, есть нечто вполне реальное и действительное и при этом понимаемое как некая индивидуальность.

В.С. Соловьев. Философские начала цельного знания. I. Общеисторическое введение:

«Субъектом развития является здесь [в истории] человечество как действительный, хотя и собирательный организм. Обыкновенно, когда говорят о человечестве как о едином существе или организме, то видят в этом едва ли более чем метафору или же простой абстракт: значение действительно единичного существа, или индивида, приписывается только каждому отдельному человеку. Но это совершенно неосновательно. Дело в том, что всякое существо и всякий организм имеет необходимо собирательный характер и разница только в степени; безусловно же простого организма, очевидно, быть не может. Каждое индивидуальное существо – этот человек, например, – состоит из большого числа органических элементов, обладающих известной степенью самостоятельности, и если бы эти элементы имели сознание (а они его, конечно, имеют в известной мере), то для них цельный человек, в состав которого они входят, наверное, являлся бы только как абстракт. Каждая нервная клеточка, каждый кровяной шарик в вашем организме, наверное, считает себя настоящим самостоятельным индивидуальным существом, а о вас он или совсем не знает, или вы являетесь для него только как общая масса чуждых ему существ, как собирательная, следовательно, метафорическая единица, и, разумеется, он прав для себя так же, как правы для себя и вы, если считаете человечество только за собрание отдельных людей, в единстве же его видите только пустую абстракцию. Если же мы станем на объективную точку зрения, то должны будем признать, что как собирательный характер человеческого организма не препятствует человеку быть действительно индивидуальным существом, так точно и собирательный характер всего человечества не препятствует ему быть столь же действительным индивидуальным существом».

Рассуждение чисто формально безупречное. Пока примем его, как оно есть, и посмотрим, что из него следует.

Сейчас я выдвину тезис, который, как мне кажется, вполне очевиден, но который поможет нам наиболее ясно понять мысль В.С. Соловьева. Этот тезис сводится к тому, что под единством человечества или же под человечеством как единым целым нужно понимать человеческую сущность, или естество. Имея это в виду, обратимся к святоотеческому учению о естестве.

Прп. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. Кн. 3, гл. 11:

«Естество усматривается или чистым умозрением, ибо само по себе оно не имеет самостоятельности, или сообща во всех однородных ипостасях, как взаимно связующее их, и (в таком случае) называется естеством, созерцаемым в (известном) роде (существ); или же совершенно то же самое (естество) с присоединением случайных принадлежностей в единоличном существе и называется естеством, созерцаемым в неделимом, будучи тождественным с тем, которое созерцается в (целом) роде. Итак, Бог Слово, воплотившись, воспринял не то естество, какое усматривается в чистом умозрении, ибо это было бы не воплощение, но обман и призрак воплощения, а равно (воспринял Он) и не то естество, какое созерцается в (целом) роде, ибо Он не воспринял всех личностей (человеческого) естества, но (Он воспринял) то, которое – в неделимом, тождественное с тем, которое – в роде».

Если София есть человеческое естество, то В.С. Соловьев отрицает за ним – как софийным – первый и третий смыслы.

София не усматривается чистым умозрением, не есть отвлеченное понятие.

Но она не есть также и естество, созерцаемое в неделимом, т.е. в той или иной отдельной ипостаси.

Остается лишь второй смысл, в котором, очевидно, В.С. Соловьев и понимает Софию, с той только оговоркой, что естество, созерцаемое в роде, тут же признается и созерцаемым в неделимом. Т.е. сама общность множества ипостасей (неделимых) есть ипостась (неделимое).

Прп. Иоанн Дамаскин говорит, что Христос не воспринял естество, созерцаемое в роде, ибо Он не воспринял все человеческие ипостаси. Но София В.С. Соловьева именно содержит в себе все эти ипостаси, являясь сама ипостасью, как и Христос. Поэтому понимание ее во втором смысле, по прп. Иоанну, не вызывает сомнений.

Источник

София в философии Владимира Соловьёва

София в философии В. С. Соловьёва — философская идея о Софии (греч. «Мудрость») в трудах русского философа XIX века Владимира Сергеевича Соловьёва. Занимает существенное место в его творчестве, прямо или косвенно фигурируя во всех его произведениях. В идею о Софии, которую он также называет как Премудрость или Божественная Премудрость, Соловьёв вкладывает множество смыслов — от собственно философского до поэтического. При этом для Соловьёва, который, как считается, был визионером, София была не просто некоторой метафизической сущностью, но и неким наглядным образом и личностью в виде прекрасной женщины, которая трижды являлась ему в видениях. [1]

Содержание

[править] Философские аспекты Софии В. С. Соловьёва

По словам самого В. Соловьёва приведённым в одном из его сочинений, «София — Великое, царственное и женственное Существо». Понятие Софии в произведениях и философии Соловьёва весьма многогранно и местами расплывчато. Некоторые исследователи (например С. В. Перевезенцев) выделяют следующие основные аспекты: [2]

— А. Ф. Лосев, Владимир Соловьёв и его время [3]

Далее А. Ф. Лосев перечисляет и разбирает отдельные аспекты Софии, часть из которых являются не собственно философскими, а скорее поэтическими и чувственно-романтическими: [3]

[править] Некоторые цитаты о Софии

— В. С. Соловьёв, Россия и вселенская церковь [4]

[править] София как причина и цель творения

С точки зрения Соловьева, в начале и основе мира лежит идеальный мир — некое Абсолютное, которое можно рассматривать как философского Бога. Это Абсолютное (Бог) порождает внутри себя одновременно Единое (порядок) и множественное (хаос). В совокупности Абсолютное (Бог), Единое и множественное составляют идеальное «Всеединое», в котором содержатся идеальные сущности всех вещей реального мира. При этом София, по мнению Соловьёва, и является истинной причиной, которая побуждает Всеединое (Бога) к рождению реального мира. [2]

София, по мнению Соловьёва, представляет собой некоторую Мудрость Бога, которая является не только причиной, но и целью творения. София, побудив Бога к творению реального мира, продолжает оставаться в этом мире и реализует себя как цель создания реального мира. [2]

[править] София как любовь и объединяющая сила

София В. С. Соловьёва является также символом и наглядным образом любви. Поскольку любовь, по мнению Соловьёва — это то, что объединяет, сама София является, таким образом, объединяющим началом. Мир, состоящий из множества разнообразных и разнокачественных предметов и явлений, тем не менее не рассыпается на отдельные части — все его части взаимосвязаны и взаимообусловлены. Тем, что объединяет отдельные части мира и не даёт ему распасться и раздробиться, является, по мнению Соловьёва, София — начало любви. Помимо основополагающей роли в объединении мира в одно целое, София является также тем, что объединяет в единое целое людей и человечество, причём не только на настоящее или какое-либо другое время, но и на всём временном протяжении — все поколения человечества, как прошлые так и будущие. [5]

[править] Чувственно-эмоциональный и поэтический характер Софии В. С. Соловьёва

Отмечено, что идея Софии Вл. Соловьёва является не столько философским, сколько поэтическим понятием, которое гораздо ближе стоит к области поэтического творчества, чем к науке. София придаёт всей философии Соловьёва чувственно-эмоциональный и религиозно-поэтический характер. [6] Например, в поэме В. С. Соловьёва «Три свидания» София описывается Соловьёвым как возлюбленная, как вечная подруга, как нечто существующее в бесконечности и одновременно с этим — некая личность и предмет любовного стремления философа-поэта, несмотря на всю бесконечность Софии. [3]

Причиной введения Соловьёвым в свою философию «ненаучного» и поэтического образа Софии, как считается некоторыми исследователями, было его сознательное стремление избежать придания односторонне-рационалистического характера своей философии. Соловьёв стремился избегать всякой односторонности. Это было программным положением его философии, прямо вытекающим из принципа всеединства, который он утверждал. Одной из таких односторонностей он считал рационализм, который стремится изгнать из жизни момент неопределённости, иррациональности и сверхрациональности. И чтобы избегнуть односторонностей, навязываемых рационализмом, Соловьёв, как предполагается, и внёс в своё философское учение идею о Софии. [6]

[править] Встречи В. С. Соловьёва с Софией

Считается, что Соловьёв трижды встречался с Софией в своих видениях, о чём он рассказал в своём стихотворении «Три свидания». Первое свидание произошло в детстве, когда ему было 9 лет, а он находился на богослужении в церкви. Второй раз он увидел её в читальном зале Британского музея в Лондоне, во время этой встречи София повелела ему отправиться в Египет, что стало причиной его неожиданного для окружающих путешествия из Лондона в Египет. И третий раз его «свидание» с Софией произошло уже в Египте, недалеко от Каира, в пустыне, куда философ специально отправился пешком, явно ожидая новую встречу. [1]

А. П. Козырев, выполнивший перевод написанной на французском языке рукописи В. С. Соловьёва «София», утверждает, что на страницах рукописи обнаружены места, написанные медиумическим (также называемом автоматическим) письмом — это письмо, когда «мы имеем дело не просто с записями, написанными в особом душевном состоянии, но с текстами, сообщенными другим субъектом, а не исходящими из сознания записывающего». Всего в рукописи «Софии» встречается около десяти случаев такого письма, многие из которых выглядят как любовные признания являвшегося Соловьёву существа, которое он принимал за Софию. [7]

В софийных записях содержание довольно однообразно: бесконечные признания Софии в любви к своему адепту, выражение желания соединиться с ним, просьба никогда не расставаться с ней. Тема избранничества Соловьева прослеживается в них постоянно. Нередко встречаются и указания, советы: вернуться в Петербург, ехать в Индию (!), рассуждать о началах и т. д. В медиумической записи на листе с планом трактата мы обнаруживаем обещание Софии «сообщать посредством письма все, что ты должен делать относительно твоего дальнейшего просвещения светом духовным». Однако, в основном записи касаются именно взаимоотношений Софии и ее возлюбленного. Записей, сообщающих нечто, касающееся собственно философских и теософских занятий Соловьева сравнительно немного.

— А.П.Козырев, Парадоксы незавершенного трактата [7]

Источник

Глава двадцать первая

Определение Софии: «богиня». Взаимоотношение между последней и Св. Троицей. Определение Софии: «предвечное самооткровение Пресвятой Троицы» и «Премудрость есть в своем явлении и Логос, и Св. Дух»

В своей книге «Свет Невечерний» прот. Булгаков, называя Софию «Вечною Женственностию», в примечании к сему названию пишет: «В этом смысле (т.е. отнюдь не языческом) можно, пожалуй, выразиться о ней, что она „богиня“ – то таинственное существо, которое предки наши иногда изображали на иконах св. Софии именно, как женское существо, однако отличное от Богоматери. Пример такого словоупотребления встречаем и у Вл. Соловьева в цикле его софийных стихотворений, где имеется, между прочим, такое обращение к „Ней“: „Близко, далеко, не здесь и не там. В царстве мифических грез, В мире невидимом смертным очам, В мире без смеха и слез, Там я, богиня, впервые тебя ночью туманной узнал. Странным ребенком был я тогда. Странные сны я видал“».

Конечно, все это выдумано о. Булгаковым из своей собственной головы, ибо такой абсурдной мысли нельзя найти ни в Св. Писании, ни в святоотеческих творениях.

2. Параллельные последнему определению слова Вл. Соловьева и слова из талмудических трактатов

Нас интересует в данном случае не мысль о. Флоренского о предсуществовании Софии и не талмудические учения, а следующие слова его относительно одного из этих учений о Торе. «Наиболее значительным, – говорит он, – и влиятельным среди этих учений представляется учение о предсуществовании Торы, довольно близко подходящее к учению о Премирной Премудрости Божией. Тора есть отображение Существа Божиего, существует вечно и называется, например, в Вайкра Рабба 20, «дщерью Божией» (подробн. Weber SS. 14–18); она – закон не только мира, но и Божественного существования, так что Бог Себя Самого создает посредством Торы (ibid. S. 17). Посредством нее создан мир. » 1058

Такнм образом, по талмудическому учению о Торе, последняя представляется, как нечто большее в сравнении с Богом, ибо она есть Его основа, без которой Он не мог бы создать Себя. Нельзя не видеть, что по существу и учение Соловьева о Софии, как о субстанции Св. Троицы, и талмудическое учение о Торе, посредством которой Бог создает Себя, есть тождество. И это-то талмудическое учение о. Флоренский признает довольно близким к учению о Софии, разумеется его собственному, которое он выдает за учение православное. Поэтому, если к такому, крайне для православного сознания оскорбительному, значению Софии по отношению к Св. Троице, о котором говорит Соловьев, можно придти как к выводу из того же софийного определения о. Булгакова, то к такому же выводу побуждает придти верующих и о. Флоренский своими словами о близости к его учению о Софии вышеуказанного талмудического учения о Торе.

Итак, вот каким представляется взаимоотношение между Софией – богиней и Св. Троицей по учению о. о. Булгакова и Флоренского, выраженному в их софийных определениях.

3. Сведения о Софии по кн. «Православие». Определение Софии: «Усия». Учение Церкви об Усии. Наименование Усии иным самобытным началом наряду с Ипостасями. Критика сего наименования

На этом мы предполагали закончить свое обследование нового учения о Софии, Премудрости Божией. Но в самое последнее время появились новые две книги прот. Булгакова: «Православие» (Изд. 1932 г.) 1059 и «Агнец Божий», в которых есть учение о Софии. Поэтому, прежде чем высказать свое заключение касательно всего вышеизложенного нами, остановимся своим вниманием на содержании указанных двух книг прот. Булгакова.

Зато очень много говорится прот. Булгаковым о Сифии, Премудрости Божией в книге «Агнец Божий». Эта книга является самою выдающеюся по силе заблуждений, которые вносятся прот. Булгаковым в его учение о Божественной Софии. Одно из таких величайших заблуждений мы находим здесь в определении Софии, в котором она именуется, как Усия, Божественная природа.

Итак, Божественная София и Божественное Существо (или Божественная природа), по учению о. Булгакова, – одно и то же.

Следовательно, допуская мысль, что Божественное Существо есть иное самобытное начало по сравнению с Божественнымн Ипостасями, мы тем самым должны допустить мысль, что и Божественные Ипостаси являются иным самобытным началом по сравнению с Божественным существом. В таком случае мы должны допустить бытие двух самобытных – что то же – двух Божественных начал, т.е. двух богов.

4. Основание учения о. Булгакова о Софии-Усии, как «ином самобытном начале». Ниспровержение данного учения учением Церкви о Св. Троице. Усия, как преимущественное наименование Бога

Таким образом, из слов прот. Булгакова явствует, что основанием считать Софию существом Божиим в качестве особого самобытного начала, по сравнению с Св. Троицей, является ничто иное, как только размышление об отношении Божественного естества к Божественной Личности. По его словам, следует вдуматься в отношение между личностью и природой в Божестве, чтобы придти к учению о Софии, как Усии.

Несомненно при помощи этого основания сам о. Булгаков пришел к мысли об ипостасированности природы Божией в Боге. А эта ипостасированность Божественной природы является, по его мнению, основанием самого бытия ее, т.е. Софии-Усии.

Но если мы вдумаемся, разумеется, при свете учения Церкви, в отношение между природой и личностью в Боге, то должны, прежде всего, признать в высшей степени странным слова прот. Булгакова об ипостасированности природы или существа Божиего в Боге, ибо, как мы видели, по учению св. Церкви, существо Божие есть Сам Бог. Поэтому говорить об ипостасированности существа Божиего в Боге это значит говорить об ипостасированности Самого Бога в Самом Боге. Кроме того, св. Церковь, как мы говорили в свое время, учит о непостижимости существа Божиего. На этом основании мы можем только сказать, что Божественная природа или существо Божие непостижимо, если не хотим уподобиться еретику Евномию, который заявлял, что существо Божие мы познавать можем. Откуда же о. Булгаков получил познание, что природа Божия ипостасирована в Боге? Кто ему сказал об этом? Конечно, в ответ на этот вопрос прот. Булгаков может указать только на свое собственное и притом крайне дерзновенное размышление о существе Божием.

В своем учении о Существе Божием и Божественных Ипостасях Православная Церковь обращает особенное внимание на догматическую истину, которая является корнем нашей христианской веры, a именно, что Бог наш есть Троица и в тоже время Единица, или – единое, триипостасное Существо.

Отсюда понятно, что не может быть для нас никаких оснований и для опасения «четверения», о котором говорит о. Булгаков в вышеобозначенном своем примечании. Действительно, когда мы говорим об Усии во Св. Троице, то не опасаемся никакого «четверения» и, добавим от себя, никакого двубожия, ибо вместе с Церковью мы заявляем, что эта Божественная Усия не есть софийное существо в смысле учения о. Булгакова и ничто иное, но есть только и исключительно Сам Бог в Трех Лицах.

Таким образом, учение Церкви свидетельствует, что к Богу, и только к Нему одному можно приложить определение – Усия, ибо Усия – существо Божие есть Сам Бог в Трех Своих Божественных Ипостасях. Следовательно, учение прот. Булгакова, что Усия есть Божественная София в качестве иного самобытного начала наряду с Ипостасями не есть учение Церкви.

Впрочем, таким заявлением мы ограничиться не можем. Это учение есть не только величайшее, но и весьма вредное заблуждение, которое ведет к уничтожению самого основного христианского догмата о Св. Троице.

Источник

Учение о Софии

Учение о Софии ярко выражает своеобразие философии Вл. Соло­вьева. София — не только понятие, но и образ, придающий философ-

1 ЛосевА.Ф. Указ. соч. С. 125.

2 Зенъковский В.В. История русской философии. Л., 1990. Т. 2. Ч. 1. С. 20.

1 Соловьев Вл. Собр. соч. СПб., 1912. Т. 3. С. 102.

ским взглядам русского мыслителя романтическую приподнятость и поэтическую возвышенность. В образе Софии наглядно обнаруживает­ся особое, утонченно-трепетное, отношение Вл. Соловьева к миру, характерное также для его философии.

Понятие Софии прямо или косвенно фигурирует во всех произве­дениях Вл. Соловьева. Это означает, что без него философ не мог обой­тись при решении самых разнообразных вопросов. Специально софи-ологии посвящена рукопись «София» (на французском языке), над которой он работал в 1876 г., во время своей первой заграничной

1 Эрн В.Ф. Гносеология B.C. Соловьева//О Владимире Соловьеве. М, 1911. С. 134.

поездки. Эта рукопись не предназначалась для публикации. Исследо­ватели творчества Вл. Соловьева рассматривают ее как первый, самый общий и черновой набросок будущей системы.

В понятии Софии заключено множество смыслов. Оно выпол­няет в философской системе Вл. Соловьева также и разнообразные функции,

Вотпервых, очевидно, что при помощи столь ненаучного понятия, которое гораздо ближе стоит к области поэтического творчества, чем к науке, Вл. Соловьев сознательно стремился избегнуть односторонне-ра­ционалистического характера своей философии. Мыслитель всегда стре­мится избегать всякой односторонности. Это было его программным положением, прямо вытекающим из принципа всеединства. Одной из таких односторонностей он считал рационализм. Рационализм, возве­денный в принцип философии, неизбежно стремится изгнать из жизни момент неопределенности, иррациональности и сверхрациональности. Тем самым рационализм недопустимо упрощает и обедняет жизнь, пре­вращает ее в голую схему. Чтобы избегнуть отрицательных сторон раци­онализма не только на словах (т.е. путем его осуждения), но и на деле, следовало избегнуть его в создаваемой системе. Этому и служит понятие Софии, придающее философии Вл. Соловьева чувственно-эмоциональ­ный и религиозно-поэтический характер.

Во-вторых, София играет роль «соединительного моста» между рацио­нальным содержанием философии и ее поэтически-возвышенной стороной. Дело в том, что София это первообраз мира, иначе говоря, идеальный план мира. С помощью понятия Софии Вл. Соловьев утверждает, что мир не сводится к хаотической стороне: в нем существен момент упорядо­ченности. В мире действуют законы — физики, химии, геометрии, социоло­гии и т.д. Под внешним хаосом и неупорядоченностью всегда можно найти упорядоченность и закономерность. Такое понятие Софии родствен­но понятию Души мира неоплатоников, под которой они как раз и понимали идеальный план мира, помещенный в сам этот мир, т.е. план, реализованный в материи. Реализованный план неизбежно связан с его искажениями. Именно поэтому человеку потребны специальные усилия для того, чтобы познать закономерности мира, т.е. «извлечь» идеальный план из материи, сформулировать законы и теории. Мир прячет свою истинную сущность, свою душу. В этом состоит его «мудрость» божественно­го происхождения — София. В-третьих, закономерности мира, однако, не могут быть сведены к законам механической причинности, известным естествознанию. Эти законы (а не только их проявления) бесконечно многообразны и изменчивы. Это значит, что мир одушевлен, подобно тому как одушевлен отдельный человек, отдельное живое существо. Вл. Соловьев бы полностью подписался под стихами Тютчева:

В-четвертых, понятие Софии индивидуализирует понятие Души мира. Всякая душа индивидуальна. Но когда речь идет о душе лишь как об абстрактном понятии, то познать ее во всей полноте невозможно. Для этого ее надо представить конкретно — в виде определенного лица, личности. Абстрактную душу невозможно и любить — любить можно лишь конкретное лицо, которое можно ощутить или предста­вить наглядно. Именно поэтому Душа мира получает у Соловьева кон­кретно-наглядное выражение.

В-пятых, София — символ и наглядный образ любви. Любовь же — то, что объединяет. София и есть объединяющее начало. Мир не рас­сыпается на отдельные части, хотя и состоит из множества разнооб­разных и разнокачественных предметов. При внимательном рассмот­рении мы видим, что все части взаимосвязаны и взаимообусловлены. Следовательно, существует то, что его объединяет. Это София — на­чало любви. В одном из самых знаменитых своих стихотворений Вл. Соловьев писал:

Смерть и время царят на земле, — Ты владыками их не зови, Все, кружась, исчезает во мгле, Неподвижно лишь солнце любви.

В-шестых, наибольшую роль София играет не по отношению к природе как таковой (т.е. взятой вне человека), а по отношению к человеческому обществу и истории. София есть то, что объединяет человечество, всех людей, причем не только живущих в настоящее время, но все поколения, прошлые и нынешние. В развитии общества София впервые являет себя непосредственно. Это происходит с мо­мента возникновения христианства, которое Вл. Соловьев считает ре­лигией любви. В истории общества действует божественная мудрость. Об этом свидетельствует прогресс в развитии общества, рост науки, образования. Прогресс можно усмотреть и в развитии философии. Вместе с тем, прогресс противоречив, он связан со многими нрав­ственными потерями. Главная причина этих потерь в отходе от хрис­тианства больших масс людей, с одной стороны, а с другой — него­товность церкви ответить на требования времени.

В-седьмых, София — это «тело Христово», или христианская цер­ковь. Церковь является обязательным посредником между Богом и че­ловеком. Вне церкви никакая вера в Христа невозможна. Церковь есть соборное объединение людей. Это добровольное объединение, возника­ющее на основе общей веры, общих идеалов и ценностей. Церковь — это единение в любви. Поэтому церковно-соборное объединение явля­ется положительным образцом для всякого творческого объединения, предполагающего не ущемление прав и достоинства личности, а, наоборот, утверждающего свободу индивида.

Источник