удо с принудительных работ судебная практика
Пленум ВС актуализировал разъяснения по практике рассмотрения уголовных дел и вопросам УДО
28 октября Пленум Верховного Суда принял Постановление «О внесении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам».
Так, в Постановление от 21 апреля 2009 г. № 8 «О судебной практике условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания» внесены изменения, согласно которым судам следует применять правила, предусмотренные ч. 3.1 ст. 79 УК, при решении вопроса об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания или замене неотбытой части наказания более мягким видом, если лицо осуждено по совокупности преступлений различной категории тяжести либо по совокупности приговоров.
В п. 4 Постановления № 8 внесено указание на то, что согласно ч. 2 ст. 80 УК неотбытая часть наказания может быть заменена судом более мягким видом наказания, указанным в ст. 44 УК, которое в силу ч. 3 ст. 80 УК не может быть больше максимального срока или размера наказания, предусмотренного Уголовным кодексом для этого вида наказания. При этом, добавляет ВС, в соответствии с ч. 2 ст. 72 УК срок более мягкого вида наказания должен определяться с учетом положений ч. 1 ст. 71 УК. Например, в случае замены лишения свободы исправительными работами, если неотбытая часть наказания в виде лишения свободы составляет 6 месяцев, срок исправительных работ не должен превышать 1 год 6 месяцев.
Кроме того, ВС отметил, что, исходя из взаимосвязанных положений ч. 2 и 4 ст. 53.1, ч. 2 и 3 ст. 80 УК, в случае замены лишения свободы принудительными работами неотбытая часть наказания в виде лишения свободы, в том числе сроком более 5 лет, может быть заменена принудительными работами на тот же срок.
Постановление было дополнено п. 4.1, согласно которому по смыслу ст. 80 УК с момента вступления в законную силу постановления суда о замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания отбывание назначенного по приговору наказания в виде содержания в дисциплинарной воинской части, принудительных работ или лишения свободы прекращается, а исполнению подлежит избранный в порядке замены более мягкий вид наказания. Возникающие в процессе исполнения данного наказания вопросы (в том числе предусмотренные ст. 79 и 80 УК) подлежат самостоятельному разрешению в порядке, установленном нормами гл. 47 УПК. С учетом этого, если осужденному в соответствии с ч. 2 ст. 80 УК неотбытая часть наказания в виде лишения свободы была заменена принудительными работами, в дальнейшем при наличии оснований, предусмотренных ч. 1 и 2 ст. 80 УК, неотбытая часть наказания в виде принудительных работ может быть заменена еще более мягким видом наказания.
В дополнении подчеркивается, что уголовный закон не содержит запрета и на УДО от отбывания принудительных работ, если они были избраны осужденному в соответствии со ст. 80 УК. В этом случае установленные в ст. 79 УК сроки, при фактическом отбытии которых возможно условно-досрочное освобождение от отбывания наказания, исчисляются со дня начала отбывания принудительных работ, избранных осужденному в соответствии со ст. 80 УК, а не наказания, назначенного по приговору суда.
Также внесены поправки в Постановление Пленума ВС от 1 февраля 2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних». В п. 6 документа внесено указание, что в исключительных случаях заключение под стражу может быть избрано в отношении несовершеннолетнего, подозреваемого либо обвиняемого в совершении преступления средней тяжести (кроме несовершеннолетнего, не достигшего 16 лет, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления средней тяжести впервые).
Постановление дополнено п. 16.2, согласно которому в случае поступления в суд ходатайства следователя, дознавателя о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в отношении несовершеннолетнего, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления небольшой или средней тяжести, и назначения ему меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа судья должен убедиться, что обвинение обоснованно, подтверждается доказательствами, собранными по делу, и в материалах содержатся достаточные данные, подтверждающие возмещение ущерба или заглаживание иным образом причиненного преступлением вреда, а также другие необходимые сведения, позволяющие суду принять итоговое решение о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в соответствии с п. 1 ч. 5 ст. 446.2 УПК.
Кроме того, в Постановление Пленума ВС от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» внесено изменение о том, что с учетом содержания диспозиций ст. 280, 280.1, 282 УК к данным, указывающим на признаки преступлений, относится не только сам факт размещения в Интернете или иной информационно-телекоммуникационной сети текста, изображения, аудио- или видеофайла, содержащего признаки призывов к осуществлению экстремистской деятельности или действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ, возбуждения вражды и ненависти, унижения достоинства человека либо группы лиц, но и иные сведения, указывающие на общественную опасность деяния, в том числе на направленность умысла, мотив совершения соответствующих действий.
Пункт 6.2 Постановления дополнен указанием на то, что ответственность по ст. 280.1 УК наступает при условии, если публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, совершены лицом в течение одного года после привлечения его к административной ответственности за аналогичное деяние по ч. 1 или 2 ст. 20.32 КоАП.
Согласно корректировке п. 7, ответственность по ч. 1 ст. 282 УК наступает при условии, если действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение человеческого достоинства, совершены лицом в течение одного года после привлечения его к ответственности за аналогичное деяние по ст. 20.3.1 КоАП. В случае совершения данных действий с применением насилия или с угрозой его применения, а равно лицом с использованием своего служебного положения либо организованной группой ответственность по ч. 2 ст. 282 УК наступает независимо от того, привлекалось ли ранее виновное лицо к ответственности по ст. 20.3.1 КоАП.
Также Пленум ВС дополнил Постановление № 11 п. 8.2, согласно которому совершение лицом публичных призывов к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, или совершение им действий, направленных на возбуждение ненависти либо вражды, а равно на унижение человеческого достоинства, после привлечения данного лица к административной ответственности за аналогичное деяние в течение одного года квалифицируется по ст. 280.1 или ч. 1 ст. 282 УК при условии, что на момент выполнения указанных действий виновный являлся лицом, подвергнутым административному наказанию за совершение соответствующего аналогичного деяния.
Кроме того, ВС указал, что вовлечение лица в деятельность экстремистского сообщества или экстремистской организации, совершенное организатором (руководителем) таких сообщества или организации, охватывается ч. 1 ст. 282.1 или ч. 1 ст. 282.2 УК и не требует дополнительной квалификации по ч. 1.1 ст. 282.1 или ч. 1.1 ст. 282.2 УК.
В ближайшее время эксперты «АГ» проанализируют внесенные Пленумом ВС изменения в его постановления и то, как они скажутся на практике.
Минюст предлагает законодательно закрепить момент начала исчисления срока для УДО
Минюст опубликовал для общественного обсуждения пакет поправок в УК и УИК, направленных на уточнение применения УДО, а также срока, после которого возможна замена неотбытой части наказания принудительными работами и после которого возможен перевод из исправительной колонии строгого режима в колонию-поселение.
Относительно поправок в ст. 79 УК в пояснительной записке отмечается, что в 2018 г. внесены изменения в ст. 53.1 и 80 УК: были сокращены сроки фактически отбытого наказания, после которого возможна замена наказания в виде лишения свободы принудительными работами, по сравнению со сроками, необходимыми для замены лишения свободы иными более мягкими видами наказания или для применения условно-досрочного освобождения. Таким образом, отметили авторы, у осужденного в первую очередь возникает право на замену наказания в виде лишения свободы принудительными работами, а в дальнейшем – право на условно-досрочное освобождение. Между тем реализация данных норм на практике фактически ухудшает положение осужденных при исчислении судами сроков возникновения права на условно-досрочное освобождение после замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания.
В связи с этим поправками в ст. 79 УК предусматривается, что осужденному, неотбытая часть наказания которому заменена более мягким видом наказания, срок наказания, после фактического отбытия которого может быть применено УДО, исчисляется с момента начала срока отбывания наказания, назначенного по приговору суда.
Изменениями в ст. 80 УК предусматривается корректировка сроков, после фактического отбытия которых для осужденных к лишению свободы за совершение особо тяжких преступлений возможна замена неотбытой части наказания принудительными работами.
Поправками в ст. 78 УИК предлагается сократить с двух третей до половины срок фактически отбытого наказания, после которого возможен перевод из исправительной колонии строгого режима в колонию-поселение.
Авторы отметили, что таким образом у осужденных за совершение особо тяжких преступлений будет возникать право на обращение в суд с ходатайством об изменении вида исправительного учреждения, а позднее наступать право на обращение в суд с ходатайством об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания либо ходатайством о замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания. Поэтапная смена исправительного учреждения будет способствовать более успешной подготовке осужденных за совершение особо тяжких преступлений к возвращению в общество после освобождения из мест лишения свободы, посчитали они.
«Вместе с тем законопроектом предусмотрено исключение для осужденных за совершение особо тяжких преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних, а равно связанных с незаконным оборотом наркотических средств и их прекурсоров, а также за преступления, связанные с террористической деятельностью или организацией преступного сообщества (преступной организации) или участием в нем (в ней), согласно которому изменение вида исправительного учреждения для них будет возможно по отбытии не менее двух третей срока наказания», – подчеркивается в пояснительной записке.
Для положительно характеризующихся осужденных, отбывших не менее одной четверти срока наказания, предлагается установить возможность перевода из исправительной колонии общего режима в колонию-поселение независимо от условий содержания, поскольку условия не учитываются при переводе из тюрьмы в исправительную колонию или из исправительной колонии особого режима в исправительную колонию строгого режима.
Адвокат АП Ленинградской области Виктор Ермолаев отметил, что предлагаемые Минюстом изменения в полной мере соответствуют процессуальной позиции защиты по делу Ильи Ерехинского, которую адвокат последовательно отстаивал во всех судебных инстанциях, включая ВС и КС РФ, и с которой на разных этапах обжалования и в особом мнении соглашались некоторые судьи ВС РФ и Третьего кассационного суда общей юрисдикции.
Юрист Благотворительного фонда помощи осужденным и их семьям (включен в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента. – Прим. ред.) Ольга Подоплелова отметила, что законопроект, запрещающий судам аннулировать срок для возможности обращения с ходатайством об УДО при переводе на принудительные работы, очень важен. «В заключении, направленном в ВС по делу Ильи Ерехинского, мы отмечали, что с точки зрения современных европейских подходов необходимо ставить вопрос об УДО в пределах срока отбывания наказания. Минюст, по сути дела, не соглашается с позицией, высказанной ВС по этому делу и поддержанной КС, и пытается привести законодательство в соответствие с европейскими стандартами. Отдельно важно подчеркнуть, что поправки должны по смыслу ст. 10 УК РФ распространяться не только на тех, кто переведется на принудительные работы после их вступления в силу, но и тех, кто уже воспользовался возможностью замены наказания. Мы надеемся, что практика будет развиваться в этом ключе», – отметила Ольга Подоплелова.
Советник ZKS Геннадий Есаков указал, что механизм «обнуления» срока, достаточного для применения УДО при предшествующей замене наказания более мягким видом наказания, давно вызывал вопросы, поэтому отказ от этого правила (которое, к слову, напрямую не следовало из закона, а было скорее продуктом судейского толкования) нельзя не приветствовать. Однако, отметил он, это лишь маленький фрагмент из общей картины применения УДО в последние годы.
«Не секрет, что его добиться осужденным (в том числе осужденным за совершение ненасильственных преступлений) в настоящее время достаточно тяжело. Ежегодно падает число ходатайств об УДО (в 2020 г. было подано 82 тыс. ходатайств), а из поступивших было удовлетворено менее половины (38 тыс.). Причин этого явления много, однако это ведет к тому, что УДО становится скорее исключением, тогда как в системе уголовных наказаний, направленных на исправление (как то зафиксировано в УК РФ), оно должно быть правилом, если считать систему исполнения уголовных наказаний эффективной. Иными словами, разве можно говорить об эффективности системы исполнения уголовных наказаний, если осужденные полностью отбывают срок назначенного им наказания? Где тогда гарантия того, что они исправились по истечении всего срока отбытого наказания? Поэтому система УДО сама по себе требует пристального анализа», – посчитал он.
По мнению Геннадия Есакова, смягчение условий для изменения осужденным вида исправительного учреждения тоже можно приветствовать. «Нельзя забывать о том, что российское законодательство в последние годы пополнилось целым рядом норм (новых или тех, в которых законодатель резко ужесточил санкции), которые не включают насильственные преступления, тем не менее включают особо тяжкие преступления (коррупционные статьи). И в этих случаях строгий режим отбывания наказания должен как можно быстрее облегчаться, поскольку ненасильственные преступления, как представляется, вообще не заслуживают строгого режима отбывания наказания», – резюмировал советник.
Адвокат АП Тульской области Сергей Сорокин посчитал, что особого внимания заслуживает внесение поправок о том, что исчисление срока для применения к осужденному условно-досрочного освобождения при замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания (в том числе принудительными работами) будет исчисляться из фактического отбытия срока наказания, назначенного осужденному по приговору суда. Таким образом, указал адвокат, суды не будут придавать закону расширенное толкование о начале исчисления срока, необходимого для реализации права осужденного на условно-досрочное освобождение при замене неотбытой части наказания принудительными работами.
Вместе с тем, отметил Сергей Сорокин, поправки в ст. 78 УИК и ст. 80 УК улучшат уже имеющиеся права для определенной категории осужденных. В связи с гуманизацией уголовного законодательства они являются ожидаемыми и будут действенными.
Адвокат АП Белгородской области Борис Золотухин отметил, что сегодня вставший на путь исправления осужденный за особо тяжкое преступление после отбытия двух третей наказания стоит перед выбором: ходатайствовать об изменении вида исправительного учреждения или об УДО. При этом в случае удовлетворения ходатайства по виду учреждения право ходатайства об УДО для него откладывается. «Законодатель оставляет возможность после отбытия двух третей срока просить об УДО и, что важно, предлагает исчислять этот срок от момента начала фактического отбывания наказания», – указал адвокат. Борис Золотухин полагает, что законопроект не встретит препятствий на своем пути; тем более он не требует финансовых затрат.
Адвокат доказал в ВС, что необходимый для УДО срок исчисляется с момента назначения наказания, а не его замены
27 декабря 2019 г. судья Верховного Суда вынес постановление по делу № 78-УКС19-527-К3, в котором разъяснил, с какого момента необходимо исчислять срок наказания, отбытие которого необходимо для применения УДО, в случае замены лишения свободы более мягким видом наказания.
В феврале 2019 г. Тосненский городской суд Ленинградской области заменил назначенное наказание на более мягкое, назначив осужденному принудительные работы на срок 1 год 10 месяцев 23 дня.
Адвокат АП Ленинградской области Дмитрий Чербунин обратился в Колпинский районный суд г. Санкт-Петербурга с ходатайством об условно-досрочном освобождении Ильи Ерехинского, однако в июле 2019 г. производство по данному делу было прекращено.
В обоснование своей позиции первая инстанция сослалась на п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда от 21 апреля 2009 г. № 8 «О судебной практике условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания», где указано, что если наказание осужденному было смягчено актом амнистии, помилования или суда, то при применении УДО или замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания следует исчислять фактически отбытый срок наказания исходя из срока наказания, установленного актом амнистии, помилования или судебным актом.
С учетом этого разъяснения Колпинский районный суд начал отсчет двух третей срока наказания, отбытие которых необходимо для применения УДО в отношении лица, осужденного за совершение особо тяжкого преступления, со дня начала отбытия принудительных работ. Позицию первой инстанции поддержали апелляция и первая кассация.
В интересах Ерехинского в Верховный Суд РФ обратился уже адвокат АП Ленинградской области Виктор Ермолаев. В кассационной жалобе он указал, что выводы нижестоящих инстанций о необходимости отбытия осужденным не менее двух третей срока наказания с момента назначения принудительных работ противоречат закону. Позиция адвоката строилась на том, что ст. 79 УК не содержит положений, предусматривающих иной порядок исчисления фактического срока отбытия наказания применительно к осужденным, которым лишение свободы заменено более мягким видом наказания.
Разъяснения п. 2 Постановления Пленума ВС от 21 апреля 2009 г. № 8, по мнению Виктора Ермолаева, применимы к тем лицам, в отношении которых были внесены изменения в уголовный закон и произведен пересмотр приговоров в сторону смягчения наказания, а не в отношении лиц, которым была произведена замена одного вида наказания другим, более мягким.
Проанализировав обстоятельства, судья Верховного Суда посчитал доводы адвоката обоснованными. Как указано в постановлении, уголовный закон предусматривает возникновение права на УДО у осужденного за особо тяжкое преступление после фактического отбытия двух третей всего срока наказания, назначенного приговором суда, а не двух третей срока более мягкого вида наказания, назначенного в результате замены наказания в виде лишения свободы на принудительные работы (п. «в» ч. 3 ст. 79 УК).
Судья ВС решил, что позиции трех нижестоящих инстанций противоречат указанному выше толкованию п. «в» ч. 3 ст. 79 уголовного закона. На этом основании кассационная жалоба адвоката на постановление Колпинского районного суда и апелляционное постановление Санкт-Петербургского городского суда была передана для рассмотрения в судебном заседании Третьего кассационного суда общей юрисдикции.
14 января Третий кассационный суд назначил судебное заседание по рассмотрению указанной жалобы на 4 февраля (постановление имеется у «АГ»).
Комментируя акт Верховного Суда, Виктор Ермолаев отметил, что суды трех инстанций ошибочно приняли за смягчение приговора замену неотбытой части наказания более мягким видом наказания.
«Порядок изменения приговора в сторону смягчения не регламентируется положениями ст. 80 УК. Смягчение приговора может иметь место лишь в апелляционном и кассационном порядке, а также вследствие издания актов об амнистии или помилования. В связи с этим суды первой, апелляционной и кассационной инстанций ошибочно поставили знак равенства между двумя абсолютно разными по своему значению уголовно-правовыми понятиями: “смягчение наказания” и “замена неотбытой части наказания более мягким видом наказания”», – пояснил адвокат.
ВС: В случае замены наказания более мягким необходимый для УДО срок исчисляется с момента такой замены
16 июля Верховный Суд вынес Кассационное определение по делу № 78-УДП20-6-КЗ, в котором пришел к выводу, что необходимый для УДО срок в том случае, если ранее была произведена замена наказания на более мягкое, исчисляется с момента такой замены, а не назначения первого вида наказания.
Ранее судья ВС согласился с защитником
Адвокат АП Ленинградской области Дмитрий Чербунин попытался добиться условно-досрочного освобождения Ильи Ерехинского, однако Колпинский районный суд г. Санкт-Петербурга производство по данному вопросу прекратил. В обоснование своей позиции первая инстанция сослалась на п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда от 21 апреля 2009 г. № 8 «О судебной практике условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания», где указано, что если наказание осужденному было смягчено актом амнистии, помилования или суда, то при применении УДО или замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания следует исчислять фактически отбытый срок наказания исходя из срока наказания, установленного актом амнистии, помилования или судебным актом. С учетом этого разъяснения Колпинский районный суд начал отсчет двух третей срока наказания, отбытие которых необходимо для применения УДО в отношении лица, осужденного за совершение особо тяжкого преступления, со дня начала отбытия принудительных работ. Обжаловать это решение в апелляции не удалось.
В Третий кассационный суд общей юрисдикции обратился уже другой защитник Ильи Ерехинского – адвокат АП Ленинградской области Виктор Ермолаев. Он же, после того как судья отказался передавать жалобу на рассмотрение в заседании, подал кассационную жалобу в Верховный Суд.
Адвокат настаивал на том, что выводы нижестоящих инстанций о необходимости отбытия осужденным не менее двух третей срока наказания с момента назначения принудительных работ противоречат закону. Его позиция строилась на том, что ст. 79 УК не содержит положений, предусматривающих иной порядок исчисления фактического срока отбытия наказания применительно к осужденным, которым лишение свободы заменено более мягким видом наказания. Разъяснения п. 2 Постановления Пленума ВС от 21 апреля 2009 г. № 8, по мнению Виктора Ермолаева, применимы к тем лицам, в отношении которых были внесены изменения в уголовный закон и произведен пересмотр приговоров в сторону смягчения наказания, а не в отношении лиц, которым была произведена замена одного вида наказания другим, более мягким.
27 декабря 2019 г. судья Верховного Суда Александр Ботин согласился с доводами адвоката. Как указано в постановлении, уголовный закон предусматривает возникновение права на УДО у осужденного за особо тяжкое преступление после фактического отбытия двух третей всего срока наказания, назначенного приговором суда, а не двух третей срока более мягкого вида наказания, назначенного в результате замены наказания в виде лишения свободы принудительными работами (п. «в» ч. 3 ст. 79 УК). Кассационная жалоба адвоката на постановление Колпинского районного суда и апелляционное постановление Санкт-Петербургского городского суда была передана для рассмотрения в судебном заседании Третьего кассационного суда общей юрисдикции.
4 февраля 2020 г. кассационный суд отменил акты нижестоящих инстанций и направил материал об УДО на новое рассмотрение в Колпинский районный суд.
Генпрокуратура заявила о дискриминации тех, кто ожидает УДО в местах лишения свободы
В начале апреля 2020 г. в Верховный Суд поступило кассационное представление заместителя Генпрокурора РФ на определение Третьего кассационного суда общей юрисдикции от 4 февраля 2020 г. Виктор Гринь потребовал отменить указанный судебный акт и направить жалобу защитника на новое кассационное рассмотрение.
Как указано в кассационном представлении (имеется у «АГ»), исчисление необходимого для УДО срока с момента назначения наказания, а не его замены более мягким видом «неоправданно ставит в более льготное положение осужденных, в отношении которых уже минимизирована уголовная репрессия, в сравнении с теми, кто при прочих равных условиях продолжает отбывать назначенное по приговору суда более суровое наказание, и ведет к несоразмерному сокращению неотбытой части наказания в виде лишения свободы».
Адвокат посчитал, что прокуратура дискриминирует тех, кто добился замены наказания
В своих возражениях (имеются у «АГ») Виктор Ермолаев подчеркивал, что каждый осужденный сам принимает решение о целесообразности обращения в суд с ходатайством о замене неотбытого лишения свободы принудительными работами. То есть сам определяет, в каких условиях будет дожидаться возможности попросить УДО.
Защитник настаивал на том, что постановление суда о замене неотбытой части наказания не подменяет приговор и не позволяет исчислять необходимый для УДО срок с момента такой замены. О невозможности применения иных правил исчисления срока свидетельствует ч. 7 ст. 302 УПК, согласно которой начало исчисления срока отбывания наказания определяет суд в обвинительном приговоре, утверждал Виктор Ермолаев.
Он обращал внимание и на то, что заместитель генпрокурора, ссылаясь на п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 21 апреля 2009 г. № 8, не учел, что в данном случае рассматривается вопрос не смягчения приговора, а замены неотбытой части наказания. «Порядок изменения приговора в сторону смягчения регламентируется не положениями ст. 80 УК РФ. Смягчение приговора может иметь место лишь в апелляционном и кассационном порядке либо вследствие издания актов амнистии или помилования», – говорил адвокат.
Верховный Суд встал на сторону Генпрокуратуры
Проанализировав содержание п. «в» ч. 3 ст. 79 и ст. 80 УК, а также п. 1 Постановления Пленума № 8, ВС пришел к выводу, что при замене неотбытой части наказания более мягким видом суд учитывает личность осужденного и обстоятельства отбывания им наказания, назначенного по приговору суда.
«Положительная оценка данных обстоятельств позволяет суду заменить неотбытую часть наказания более мягким видом наказания, что снижает суровость ранее назначенной меры уголовного принуждения и тем самым обеспечивает индивидуальный подход к каждому осужденному. В результате замены наказания, назначенного по приговору суда, назначается новый, более мягкий вид наказания, а поэтому в качестве назначенного наказания для применения положений ст. 79 УК РФ принимается то наказание, срок которого определяется исходя из последнего принятого на этот счет решения», – сказано в определении.
В данном случае таким решением, по мнению Верховного Суда, является постановление Тосненского городского суда от 4 февраля 2019 г., которым осужденному заменена неотбытая часть наказания более мягким видом. «Иной подход применения положений ст. 79 УК РФ в условиях уже примененных положений ст. 80 УК РФ свидетельствует о повторном учете личности осужденного и обстоятельств отбытия им наказания, что не соответствует целям уголовного наказания и смыслу гл. 12 УК РФ», – указала судебная коллегия.
ВС посчитал, что, направляя материал об УДО на новое рассмотрение, первая кассация не учла позиции Конституционного Суда и разъяснения Пленума ВС. Так, пояснил Суд, в Определении КС РФ № 3357-О/2019 (на которое сослалась и Генпрокуратура. – Прим. ред.) указано, что законодатель «ввел такое регулирование, при котором освобождение положительно характеризуемого осужденного от дальнейшего отбывания наказания путем замены его оставшейся части более мягким видом наказания аннулирует неотбытую часть прежнего наказания». С принятием в соответствии со ст. 80 УК постановления о замене неотбытой части наказания более мягким видом отбывание назначенного по приговору наказания прекращается, а исполнению подлежит избранное в порядке замены наказание, отметил КС.
Кроме того, ВС сослался на тот же п. 2 Постановления Пленума № 8, который ранее применил суд первой инстанции, а затем отметил в кассационном представлении заместитель генпрокурора.
Определение Третьего кассационного суда общей юрисдикции от 4 февраля 2020 г. было отменено. «Необходимости в направлении материалов в тот же суд на новое рассмотрение в судебном заседании Судебная коллегия не усматривает», – заключил Верховный Суд. Позднее Виктор Ермолаев рассказал «АГ», что его доверитель уже воспользовался правом на УДО в истолковании ВС, отбыв две третьих срока принудительных работ.
«По этому делу решение принято с особым мнением»
Сразу после заседания в Верховном Суде Виктор Ермолаев сообщил редакции «АГ», что один из судей решил подготовить особое мнение. Адвокат представил аудиозапись оглашения вводной и резолютивной частей определения, на которой четко слышно: «По этому делу решение принято с особым мнением». Однако на сайте ВС в карточке дела представлен текст лишь кассационного определения. Как следует из него, дело рассматривали Сергей Абрамов (председательствующий), Петр Кондратов и Виктор Смирнов (докладчик).
Виктор Ермолаев попытался выяснить в канцелярии Суда, будет ли особое мнение приложено к материалам дела: «Один сотрудник сказал, что особое мнение мне вряд ли покажут, его якобы могут видеть только судьи. А другой – “никакой проблемы нет, вас обязаны ознакомить”».
Отметим, что Уголовно-процессуальный кодекс прямо упоминает о праве отдельных участников судопроизводства заявить ходатайство об ознакомлении с особым мнением судьи к приговору (ч. 6 ст. 310 УПК) и апелляционным приговору, определению и постановлению (ч. 2.1 ст. 389.33 УПК). В силу ч. 5 ст. 310 УПК особое мнение приобщается к приговору. Применительно к высказанному в апелляции особому мнению в ч. 1 ст. 389.33 УПК сказано, что этот документ приобщается к уголовному делу. Об особых мнениях в иных инстанциях уголовно-процессуальный закон прямо не упоминает.
Как следует из пояснительной записки к Закону от 21 октября 2013 г. № 272-ФЗ, которым нормы об ознакомлении с особым мнением судьи введены в УПК (законопроект № 261110-6), поправки были разработаны в целях реализации Определения Конституционного Суда от 17 января 2012 г. № 174-О-О.
Тогда в КС обратился гражданин, которому при ознакомлении с материалами уголовного дела, а также в ходе заседания суда кассационной инстанции было отказано в ознакомлении с имеющимся в деле в запечатанном конверте письменным особым мнением одного из судей, входившего в состав суда первой инстанции. Принимая такое решение, кассация сослалась на то, что ознакомление осужденного с особым мнением судьи не предусмотрено законом.
Отказавшись признать ст. 301 и 312 УПК неконституционными, КС все же заметил, что это не препятствует федеральному законодателю урегулировать вопрос о допуске осужденного и его защитника к ознакомлению с особым мнением судьи.
Примечательно, что к Определению № 174-О-О четверо судей КС подготовили мнения. С подходом большинства не согласились Гадис Гаджиев, Геннадий Жилин, Сергей Князев и Михаил Клеандров. «Публичный характер правосудия должен защищать стороны в уголовном процессе от тайного отправления правосудия, от запечатанных конвертов, в которых содержатся особые мнения судей», – указывал тогда Гадис Гаджиев. В свою очередь Михаил Клеандров подчеркивал, что «запечатывание особого мнения судьи в конверт с дальнейшим приобщением этого конверта к материалам уголовного дела на каком-либо нормативном акте (предписании) не основано».
Комментарий защитника и экспертов «АГ»
Виктор Ермолаев сообщил «АГ», что намерен обжаловать определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС в вышестоящую инстанцию: «Ключевой тезис, который будет положен в основу последующего обжалования, содержится в ч. 7 ст. 302 УПК. Только приговор суда устанавливает начало исчисления срока отбывания наказания. Иного подхода уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает». Подменять в этой части приговор иными актами недопустимо, подчеркнул защитник. По его словам, он также рассматривает возможность обратиться в Конституционный Суд.
Юрист проекта Благотворительного фонда помощи осужденным и их семьям «Русь сидящая» Ольга Подоплелова, которая присутствовала при рассмотрении дела в Верховном Суде, заметила: «Конечно, обращает на себя внимание тот факт, что дело Ильи Ерехинского попало в Верховный Суд дважды, в результате чего были приняты два диаметрально противоположных решения. В последнем случае отрицательное решение сопровождалось особым мнением одного из судей. Большое влияние на принятое решение оказало, судя по тексту, одно из определений Конституционного Суда, в котором КС пришел к выводу о том, что при замене наказания на более мягкое прежний срок наказания, назначенного судом, аннулируется, и исполнению подлежит новое наказание».
По сути, пояснила эксперт, это означает, что срок для УДО «обнуляется» и начинает течь заново при замене наказания на принудительные работы. «Однако на практике это приводит к тому, что обращение за смягчением наказания теряет для осужденных к лишению свободы всякий смысл. Такой подход к толкованию норм о сроках обращения с ходатайством об УДО фактически ставит заключенных перед сложной дилеммой: оставаться в колонии и выйти на свободу раньше или отправиться в исправительный центр для отбывания наказания в виде принудительных работ и освободиться позже».
Таких вопросов не должно возникать, подчеркнула юрист, поскольку сам КС в Постановлении от 19 апреля 2016 г. № 12-П признал, что принудительные работы сопоставимы по своей сути с лишением свободы. «Верховный Суд фактически расписался под тем, что пенитенциарная политика государства направлена не на ресоциализацию, а на максимально длительное удержание человека в рамках уголовно-исполнительной системы и его эксплуатацию», – заключила Ольга Подоплелова.
Адвокат АП г. Красноярского края Владимир Васин заметил, что при первом прочтении кассационного определения хочется занять позицию защитника и сказать, что Суд не прав, но, если внимательно присмотреться, логика ВС тоже понятна. «При замене неотбытой части наказания более мягким его видом суд уже однажды проявил снисхождение к лицу, которое теперь просит об УДО. Проблема не в решении ВС, а в конструкции ч. 3 ст. 79 УК, которая не содержит отдельных правил исчисления срока неотбытого наказания, необходимого для положительного решения вопроса об УДО, в случаях, если ранее неотбытая часть наказания заменялась более мягким наказанием», – пояснил адвокат.
По его словам, именно отсутствие надлежащего регулирования не позволяет сделать однозначный вывод о том, с какого момента нужно исчислять необходимый для УДО срок в таких ситуациях. «Я, скорее, склоняюсь к тому, что Верховный Суд прав. Однако, повторюсь, сейчас возможны разные варианты толкования, поэтому законодателю нужно четко разрешить этот вопрос в Уголовном кодексе», – подчеркнул Владимир Васин.