ум соединенный с жизненным опытом и нравственностью
Нравственный ум человека
Владимир Сабиров, Ольга Соина. НРАВСТВЕННЫЙ УМ ЧЕЛОВЕКА
Нравственность обычно соотносится с некими ценностями и ценностными переживаниями, нормами и идеалами, которым следуют или которые нарушают люди в ходе своей жизни. Когда говорят о морали и нравственности, то акцент в основном делают на эмоционально-чувственной стороне взаимоотношений людей, на самых разнообразных переживаниях, связанных с межличностными конфликтами, драматическими коллизиями, возникающими в быту, на службе, в общественных местах и т.д. Однако человек – целостное существо, и оказываясь в самых многообразных житейских ситуациях, он вынужден не просто эмоционально реагировать на события, происходящие с ним или вокруг него, но и размышлять по поводу них, искать рациональные объяснения своим и чужим поступкам, судить и оценивать их по возможности взвешенно, трезво и беспристрастно. И здесь, безусловно, оказывается востребованным нравственный ум человека. Что же мы понимаем под нравственным умом, и какими качествами он должен обладать?
На наш взгляд, нравственный ум – не ум мыслителя, ученого, конструктора, рабочего и т.д., реализующих в своем труде и творчестве не только свои профессиональные навыки, но и вполне конкретные этические идеалы. Это также – не умственные качества специалиста в области этической теории, профессионально осмысляющего различные нравственные проблемы или же мораль в целом. Под нравственным умом мы будем понимать ни что иное как способность самого обычного человека размышлять на моральные темы и делать, сообразно этому, некоторые выводы из своих поступков, поведения других людей, их моральных качеств и т.д.
Необходимость в выделении этого этического феномена и возведение его в ранг теоретической проблемы, на наш взгляд, заключается в том, что слишком часто многие нравственные коллизии, моральные конфликты, неадекватные, а то и попросту роковые поступки людей, неоднозначно влияющие на репутацию, а то и весь жизненный путь человека, отнюдь не являются следствием его моральной ущербности, своего рода «дефицита» моральности в его человеческой природе, но есть именно особого рода ущербность его интеллектуальной сферы, возникшая вследствие либо недо-понимания им особенностей той или иной моральной ситуации, либо в результате фактического отсутствия у него самой способности понимать этическое как духовное и социокультурное явление. Так, например, по словам А.С. Пушкина, трагические обстоятельства, в которые попал Отелло, возникли не из-за того, что он был излишне ревнив, но исключительно вследствие его чрезмерной и потому явно неразумной доверчивости к людям. Но почему же люди так доверчиво относятся к словам клеветника, и нам явно недостает ума понять того, на кого клевещут? На этот вопрос иногда очень трудно найти вполне рациональный ответ. Народная же мудрость гласит: «Не верь брату родному, а верь своему глазу кривому», что явно констатирует известную парадоксальность этического понимания человека, явно не укладывающегося в прокрустово ложе традиционных философско-этических представлений.. Тем не менее, вопрос о содержании нравственного ума остается открытым.
Поэтому понятие «нравственный ум» не только уместно, но и необходимо в этической теории. Оно может стать предметом особого рассмотрения как в гносеологии, так и в этике, но не только потому, что является существенной предпосылкой этического гнозиса самого по себе, но и в силу своей особой значимости для нравственной жизни человека. Сейчас ведь никто не сомневается в правомерности понятия «философский ум», и в склонности человека к широким обобщениям мировоззренческого порядка! Об «уме полководца» писал, например, отечественный психолог Б.М. Теплов. «Ум художника», «ум конструктора», «ум шахматиста» как интеллектуальные особенности специалистов разного рода вполне возможны и теоретически несомненны, но почему же нельзя говорить при этом также и о «нравственном уме» всех этих людей? На наш взгляд, это совершенно неправомерно, тем более, что все они по мере своих сил участвуют в самых разнообразных нравственных отношениях и несомненно имеют о них определенные представления.
Однако, несмотря на имманентность нравственного ума природе всех людей без исключения, действительно, он явно не является специализированным умом, ибо по существу функционирует на уровне обыденного сознания. Однако, несмотря на это, его все же можно рассматривать в качестве отдельной гносеолого-этической категории, поскольку, если судить, предположим, по биографиям выдающихся деятелей культуры, науки, техники, политики и пр., далеко не все они были способны находить морально достоверные решения в тех или иных житейских коллизиях, что, в свою очередь, несомненно отражалось на качестве и содержании их творчества или становилось причиной деградации, а то и физической гибели. Иначе говоря, будучи чрезвычайно умными в своей профессиональной или творческой деятельности, в житейской сфере они оказывались отнюдь не на высоте именно тогда, когда вынуждены были решать конкретные нравственные задачи. Одним из самых горьких примеров этого удручающего этического противоречия является судьба великой русской поэтессы Марины Цветаевой, не сумевшей разумно организовать эмпирическую сторону своей жизни и допустившей роковые ошибки в отношениях с мужем и детьми. Однако самое неоднозначное и парадоксальное впечатление оставляет жизнь выдающихся мыслителей – создателей известных этических учений, оказавшихся на удивление беспомощными в построении своей собственной жизни и в отношениях с самыми близкими людьми. Речь идет, в частности, о Л.Н. Толстом и Вл. Соловьеве.
Но каковы же предметная основа и формы выражения нравственного ума? Какие аспекты собственно интеллектуальной деятельности он вбирает в себя, и как они связаны с ценностно-нормативным содержанием морали? Прежде всего, отметим, что ум, как особая способность сознания, включает в себя, как количественный, так и качественныйаспекты. Количественная сторона ума отражает его операциональную способность, т.е. умение решать задачи. Ум, рассмотренный под таким углом зрения, тождественен интеллекту. Качественную же сторону ума составляет его индивидуально-личностная окрашенность, своеобразие и уникальность. В этом смысле ум каждого человека специфичен и исключителен. Один человек прекрасно мыслит образами, другой – хорошо решает математические задачи, третий – легко ориентируется на местности и т.д. Нравственный же ум – это способность человека осмыслять именно нравственные задачи, неизбежно возникающие в течение всей его жизни. Будучи весьма разнообразным как в количественном, так и качественном отношении, нравственный ум человека имеет достаточно сложную структуру, обусловленную многообразием форм его проявления и выражения. Попытаемся рассмотреть их более обстоятельно.
Моральная рефлексия. В строгом смысле слова нравственный ум проявляется, прежде всего, в способности человека к моральной рефлексии. Одно дело быть грубым и невежественным человеком в жизни и совсем другое – осознавать свое собственное невежество и грубость как нравственные пороки. Поэтому моральная рефлексия – это свидетельство развитости и утонченности именно нравственного ума человека, являющегося предпосылкой его нравственного совершенствования. Итак, моральная рефлексия – это:
1. Способность человека как бы со стороны, с позиции некой моральной обособленности в жизненно-эмпирическом плане оценивать свои поступки, и посредством рассуждений определять их нравственную достоверность в конкретной ситуации. При этом умение человека признать свою вину, раскаяться и попросить прощения – это дело, скорее, его доброй воли и характеризует не столько ум, но большую или меньшую степень развитости его морального сознания, и прежде всего – совести. С нашей же точки зрения, существует несомненная зависимость между моральностью и интеллектуальностью человека и нравственный ум как раз и отображает эту зависимость в рефлексивном плане. Наполняясь нравственным содержанием, ум человека возрастает в качественности, что весьма благотворно сказывается на природе человека. Поэтому по-настоящему умный человек – морален, а моральный человек, в конечном счете, умен. Таким образом, и моральная рефлексия, и нравственные качества человека взаимно детерминируют и дополняют друг друга.
2. Моральная рефлексия проявляется также в готовности человека поставить под ее контроль свои природные склонности. Как правило, склонности необъяснимы с рациональной точки зрения и потому представляют некоторую трудность для сколько-нибудь обстоятельного ангализа. Почему одни люди тяготеют к другим и отчуждаются от третьих? Почему одни нам нравятся, а другие вызывают у нас чувства неприязни? На наш взгляд, Кант был глубоко прав, отделив мораль от эмоций и склонностей человека, ибо в противном случае никакой единой содержательной основы для морального общения людей просто не было бы. И основания для этого имеются как в социокультурном, так и в рационально-критическом плане, поскольку мораль имеет объективную предметную основу, а склонности людей, напротив, субъективны и индивидуализированны. И если склонности людей, их симпатии и антипатии рассматривать в качестве фундамента морали, то рано или поздно любой социум и люди погрязнут в склоках, конфликтах и противостояниях. Поэтому нравственный ум человека, во-первых, действительно необходим для того, чтобы как-то рационализировать его склонности, во-вторых, для того, чтобы научиться осмыслять их моральное содержание. Для этой цели вполне могло бы сгодиться такое нехитрое правило или императив житейский мудрости: «Если тебе кто-либо не нравится, подумай: а что плохого он тебе сделал? Если тебе кто-нибудь нравится, подумай: а что хорошего он тебе сделал?». Может оказаться, что первый человек не сделал вам ничего хорошего, а второй, наоборот, — ровным счетом ничего плохого. Поэтому для того, чтобы оценивать людей по их духовным, моральным, социальным и пр. «рангам» и качествам или, проще говоря, по их достоинствам и недостаткам, человеку совершенно необходимо «подключать» нравственный ум, развивать наблюдательность, учиться взвешивать и соотносить друг с другом человеческие слова и поступки. Если моральная рефлексия человека работает именно в таком направлении, то нравственные оценки людей и поступков начнут наполняться в его сознании глубоко интеллектуальным содержанием, противостоя склонностям, которые могут искажать представления о людях. Практическим результатом этого может стать атмосфера взаимной толерантности и нравственно-интеллектуальной солидарности, где никто не будет попран или вознесен не по достоинству, что вполне отвечает социальному предназначению морали, ибо вся она зиждется на духовном равенстве людей. Поведение же, всецело основанное на склонностях и лишенное рационально-критических оценок и выводов, по преимуществу чревато именно утверждением нравственного и духовного неравенства, неоправданным превознесением одних людей и принижением – других. Поэтому склонности следует по мере возможностей подчинять общезначимости морали, в «ведении» которой как раз и находится нравственный ум человека.
3. Моральная рефлексия является прекрасным «противоядием» морализаторству. Так она препятствует чрезмерному акцентированию своей личности, не позволяя человеку присваивать себе право поучать других людей и резонерствовать по поводу чьих-либо ошибок и заблуждений. В этом смысле морализаторство, как нравственное тиранство и доктринерство, есть свидетельство не только моральной, но и интеллектуальной ущербности человека.
4. Наиболее развитый и глубокий тип моральной рефлексии, как правило, проявляется у людей, способных критически воспринимать и оценивать ментальные основания своих поступков и поведения. Фактически в душе каждого из нас имеется множество образцов и версий нравственного поведения, символически олицетворенных в нарицательных персонажах русской литературы: и в князе Мышкине, и в Федоре Павловиче Карамазове с его сыновьями, и в Обломове, и в Базарове, и в Чичикове, и в Ноздреве, и многих других. Уметь улавливать в своей душе черты не только этих персонажей, но и многие другие нравственные качества, типичные для всех, живущих в России и соотносящих себя с ее культурой и ментальностью, чрезвычайно важно особенно сейчас, когда страна становится открытым обществом, с повсеместно развивающимися экономическими, политическими, культурными, научными контактами с другими странами и людьми, укорененными в других культурах и цивилизационных отношениях. Именно сейчас нам чрезвычайно важно понимать, за что нас любят иностранцы, за что – ненавидят, за что – презирают, за что – боятся, за что – уважают, за что – завидуют, за что – посмеиваются и т.д., и, разумеется, уметь вести себя сообразно с этими знаниями, ибо от нашего поведения зависят не только моральные оценки нас и нашей страны, но и успех экономических, политических или иных инициатив, проектов и перспектив, которыми так богато сегодняшнее время. Поэтому именно русским нужно, наконец, научиться брать свою слишком «широкую душу» под контроль разума, а уму всемерно расширять свои нравственные горизонты и возможности.
Таким образом, моральная рефлексия, будучи весьма многомерным понятием, характеризует именно нравственный ум человека, его умение ориентироваться в сложном сцеплении человеческих отношений, способность к рассуждению в конкретной житейской ситуации, требующей от него не скоропалительных решений и поступков, но глубоко осмысленного морального действия, зачастую влияющего на всю последующую жизнь человека. Поэтому нравственный ум проявляется не в готовности к теоретизированию на моральные темы, но в потребности ставить и разрешать проблемы нравственного порядка, в умении критически осмыслять самого себя и свои поступки, а значит – более или менее верно оценивать поведение других людей и постигать их нравственную сущность. Нравственный ум, достигший некоторого совершенства и духовной глубины, становится мудростью, сочетающей некоторую целокупность моральных, интеллектуальных и духовных качеств человека. В поведении же конкретного человека он, как правило, предстает в виде благоразумия.
Благоразумие. ень важная сторона нравственного ума может быть также отражена в понятии благоразумия, которое высоко оценивали древние греки и которое, по-видимому, всегда будет представлять собой значительную моральную и интеллектуальную ценность.
Благоразумие предстает в самых разнообразных формах. Прежде всего, оно обнаруживает себя как учтивость: умение людей вести себя подобающим образом во внешних, официально-деловых сферах жизни. «Можно ли назвать умными людей, которые разговаривают неучтиво, — вопрошала еще в ХI веке Сэй Сёнагон, японская писательница и фрейлина при дворе императора, — и неужели уронит свое достоинство тот человек, который умеет соблюсти правила вежливости?»[1] Учтивость выражается во внимательном и осторожно-вежливом подборе фраз, манер, деталей внешнего облика, а главное – в соблюдении своего рода неписанных и писаных правил делового этикета при общении с людьми, стоящими на определенных ступенях должностного, социально-политического или административного ранга, а также в соблюдении этой иерархии без ропота и сопротивления, мелочной пикировки с выше- и нижестоящими, а главное – без малейшего нравственно-психологического насилия над самим собой. Учтивый человек – это тот, кто способен учитывать разные житейские ранги людей и общаться с ними сообразно их социальному или служебному положению. Фамильярный тон одинаково неуместен в общении с людьми, находящимися в сфере служебной иерархии выше или ниже реального статуса человека. Для одних он будет выражением невоспитанности, для других – свидетельством презрения и унижения их человеческого достоинства.
Благоразумие проявляется также как наличие такта в отношениях с людьми. Бестактность часто возникает вследствие плохого воспитания: обладая хорошими нравственными задатками и искренно желая добра, человек, тем не менее, невольно наносит оскорбление или унижает достоинство другого человека. Нравственный ум не допускает никакой бестактности, он однозначно фиксирует, какой именно тип поведения возможен и допустим в конкретной ситуации. Например, нельзя безоглядно бросаться на помощь инвалиду, демонстрируя тем самым не только свое участие к его положению, но и подчеркивая этой излишней демонстративной добротой его физическую беспомощность или неполноценность. Реакция может быть самой неожиданной для доброхота: вместо ожидаемой благодарности – вспышка ненависти и злобного раздражения оскорбленного человека. Причем, действительно оскорбленного такой неумной «добротой». Большинство инвалидов из обостренного чувства человеческого достоинства не желают к себе никаких поблажек, и уж тем более, подчеркнутого внимания, чрезмерной услужливости и пр.
Нам представляется, что воспитание такта предполагает именно развитие внимания у человека, чуткости и нравственного ума, которые бы в совокупности исключали возможность превращать благие намерения в позорные поступки. Однако при всей своей внешней простоте понятие такта имеет достаточно глубокую социокультурную и философскую фиксацию. Будучи своего рода нравственным выражением неуловимой (почти музыкальной!) соразмерности и человеческих поступков, и отношений некой небесной гармонии сфер, понятие такта в философском плане ставит вопрос о соразмерности добрых намерений и форм их реализации в жизни. Поэтому такт, понятый как благоразумие, действительно предполагает соблюдение меры в отношениях людей.
Так, Аристотель, будучи основоположником этической теории, по существу одним из первых поставил вопрос о значении меры в нравственных отношениях между людьми. Его учение о «золотой середине» как раз и есть теория нравственной меры. Современный санкт-петербургский ученый А.Е. Зимбули – едва ли не единственный из современных отечественных этиков – тонко и тщательно исследует понятие нравственной меры. Развивая учение Аристотеля о «золотой середине», он пишет: «Так, нравственные неприятности могут доставлять: холодность и горячность, бездумье и излишняя рассудительность, нерешительность и чрезвычайная порывистость. Не красят человека ни чрезмерная легковерность, ни постоянная подозрительность; ни самолюбование, ни самобичевание; ни обостренная ревность, ни циничное равнодушие к предмету симпатии; ни назойливость, ни вероломство; ни придирки, ни попустительство; ни раболепие, ни заносчивость; ни удручающая застенчивость, ни оскорбляющая развязность; ни лицемерие, ни хамство; ни беспринципность, ни «принципиальничанье»; ни хвастливость, ни плаксивость; ни сюсюканье, ни брюзжание; ни беспечность, ни занудность; ни простодушие, ни скрытность; ни злопамятность, ни беспамятность; ни неблагодарность, ни приторная признательность; ни тщеславие, ни бесчестие; ни распутство, ни бесчувственность; ни жестокость, ни мягкотелость; ни лень, ни суетливость; ни заурядность, ни пустое оригинальничанье; ни накопительство, ни расточительство; ни «многоглаголание», ни отмалчивание в серьезных ситуациях»[2]. Думается, что этот список крайностей, т.е. нарушения меры в нравственных взаимоотношениях людей каждый может самостоятельно продолжить. Однако и его достаточно для того, чтобы понять не только огромную значимость для этики и нравственности понятия меры, но и для того, чтобы сделать вывод о принципиальной многомерности самой меры в нравственной жизни человека. По словам А.Е. Зимбули, «нравственная мера – не просто «золотая середина» между недостатком и избытком. Она есть узел, в котором оказываются увязаны нравственно значимые «золотые середины»: целей и средств, формы и содержания, отношения человека к себе и к миру»[3]. Подчеркнем, что решающее значение в соблюдении меры, по нашему мнению, принадлежит именно нравственному уму человека, а не чувству и воле.
Более того, нравственный ум, обнаруживающий себя как благо-разумие в аспекте меры, необходим и для того, чтобы определить уместность или неуместность того или иного поступка в конкретной жизненной ситуации. Неправильное добро (т.е. добро, совершенное не к месту, не ко времени и не тому человеку) может быть в каких-то ситуациях значительно хуже откровенного зла. Например, Мечтатель из «Белых ночей» Ф.М. Достоевского поступил опрометчиво и неблагоразумно, преждевременно открыв свое сердце и признавшись в любви Настеньке, любившей другого мужчину. Своим признанием он смутил девушку, находившуюся в состоянии тоскливого ожидания, и чуть было не разрушил ее счастье с любимым человеком.
Иногда настолько неловко становится за человека, не к месту демонстрирующего свой ум, ученость и эрудицию, что так и хочется сказать: «Он был настолько умен, что не замечал своей глупости». Вспомним, к примеру, мудрую английскую пословицу, тонко схватывающую подобную ситуацию: «У кого большой ум, тому надо еще больше ума, чтобы управлять им». Большой ум контролируется и управляется, если он к тому же обладает и мудростью, которая во все времена мыслилась как единство ума и нравственности. По настоящему благоразумен именно мудрый человек, и поэтому мудрость есть высшая, наиболее совершенная степень благоразумия.
Благоразумие, также как и моральная рефлексия, удерживает человека от морализаторства. По существу превышение меры в нравственных отношениях людей столь же безобразно и неприемлемо, как и недостаток моральной мотивации, неразвитость совести или человеческого достоинства. Здесь уместно вспомнить Фому Фомича Опискина из повести Ф.М. Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели», чей безудержный морализм стал настоящей духовной тиранией над окружающими, которые как раз по отсутствию необходимого в таких ситуациях благоразумия, сами позволили своему «моральному учителю» нарушить необходимую меру моральности в обществе. Нравственный ум необходим здесь также и для того, чтобы не впасть в другую крайность: равнодушие и попустительство дурным поступкам. Поэтому в сфере нравственных отношений человеку приходится проходить как бы по лезвию бритвы между Сциллой морализаторства и Харибдой безразличия к злу и безвольного потакания ему.
Нигде благоразумие человека не проявляется так, как в умении держать паузу и ни в коем случае не торопиться с оценками людей и обстоятельств, не поддаваться первому порыву, будь то благодеяние или же негодование и потребность немедленного возмездия. Не надо торопиться и не следует благодарить человека, сделавшего вам добро, пытаясь тут же воздать ему ответной помощью или подарком, ибо такие «компенсации», предпринятые «сразу и немедленно», пусть даже из самых добрых побуждений, не только нетактичны, но и глубоко неблагоразумны в нравственном понимании этого слова, и человек вправе расценить их уничижительном для себя смысле. Не надо спешить с выводами, если вы столкнулись с недостойным или подлым поведением людей, и предпочтительней было бы отложить оценку их поведения на «потом», избегая суда, категорических суждений или же моралистического «приговора». Нравственная мудрость здесь проявляется в том, что вы как бы проверяете еще и еще раз подлинную нравственную сущность человека. В умении «держать паузу» человек духовно уподобляется Богу, Который редко торопится с воздаянием. Пауза, как некая остановка времени в отношениях между людьми, преисполнена глубоким духовным содержанием, в ней происходит кристаллизация смыслов и ценностей их нравственной жизни, создается прочная основа для справедливых и взвешенных решений.
Итак, благоразумие, в конечном счете, представляет собой особое качество нравственного ума человека, позволяющее ему наиболее адекватным и конструктивным образом выстраивать отношения с себе подобными, не разрушая прочность и устойчивость человеческих взаимосвязей и гармонизируя их по мере возможностей в различных межличностных ситуациях, поступках и поведении.
________________________________________
[1] Сёнагон С. Записки у изголовья. С-Пб., 2004. С. 243.
[2] Зимбули А.Е. Лекции по этике. С-Пб., 2003. С. 100.
[3] Зимбули А.Е. Там же. С. 106.
[4] Герменевтика (от греч. – разъясняю, истолковываю) есть теория и искусство интерпретации текстов, где текст трактуется предельно широко. Человеческая душа также может быть представлена как некий текст, требующий понимания и истолкования.
[5] Шекспир У. Гамлет // Шекспир У. Полн. собр. соч. : В 8-ми томах. Т. 6. М., 1960. С. 77.
[6] 1 Кор. 2; 14.
[7] См. об этом: Сосновская Е.А. Этос японского общества. Дисс. на соиск. ученой степени кандидата философских наук. Новосибирск. 2006. С. 97.
[8] Святитель Николай Сербский. Мысли о добре и зле. Минск, 2005. С. 95.
[9] Святитель Игнатий Брянчанинов. Странник. М. – С-Пб. 1998. С. 184.
[10] Преподобный старец оптинский Амвросий. Житие // Оптина пустынь. Русская православная духовность. М., 1997. С. 135.
[11] Соловьев В.С. Три разговора… // Соловьев В.С. Соч.: В 2-х томах. Т. 2. М., 1988. С. 667.
[12] Бердяев Н.А. О назначении человека. М.1993. С.102.
[13] Шелер М. Ресентимент в структуре моралей. С-Пб. 1999. С. 75–76.
Ум соединенный с жизненным опытом и нравственностью
Русский язык ЕГЭ 100БАЛЛОВ запись закреплена
Готовимся к сочинению. #rus25p Прочитайте текст. Сформулируйте позицию автора.
Давно замечено, что в наше время мир чувства особенно отчётливо противопоставляется миру интеллекта. Мы ориентированы на знание, науку, технику; достижения разума поражают разум. Сильный ум открывает новые способы производства; а что может дать ему сильное чувство? Что страсти? Разумный человек понимает свои обязанности, и на него можно положиться. А что делать чувству возле конвейера? И как чувством управлять?
Так возникает ложное представление о превосходстве разума над чувствами, об антагонизме между чувствами и разумом, о пользе ума и бесполезности чувства. Будем помнить об этой опасности, размышляя о воспитании ума. Даже для удобного изучения, даже временно, даже в виде допуска не должны мы разделять ум и чувство. В “чистом виде” ум и чувство не существуют, не воспитываются и крайне опасны для человека и его окружения. Вода — соединение кислорода и водорода, но не кислородом и водородом утоляем мы жажду, а всё-таки водой.
Развитый ум, соединённый с высокой совестливостью, называется интеллигентностью. Это слово появилось в России в середине XIX века, когда серьёзное образование от дворян перешло к разночинцам и снова обострилась вечная проблема “знание и нравственность”. Аристократы отличались, как было принято считать, благородством. Но чем будут отличаться новые образованные люди? В чём их благородство? “В интеллигентности”,— был ответ. В благородстве духа. Так язык ответил на потребность общественного развития, и появилось новое слово, перешедшее во многие языки мира. Интеллигентность то же, что и духовность, но в основе её вера в правду, порождённая разумом и образованием. Интеллигент — человек, соединяющий в себе знания и нравственность. На место дворянской родовой чести пришла честь интеллигента, которая состоит в уважении к разуму и правде.
В наше время образование снова делает грандиозный скачок, оно становится всеобщим. Следовательно, опять обостряется проблема знания и нравственности, ума и сердца. Самыми опасными людьми становятся не тёмные, необразованные работники — их всё меньше и меньше, а именно образованные, но неинтеллигентные. Выученные, но бессовестные. Умеющие добиваться своих целей, но не умеющие отказываться от них, если для их достижения приходится прибегать к неправым средствам. Интеллигентность, которая прежде была уделом относительно небольшой группы людей, интеллигенции, теперь должна быть непременным качеством каждого человека.
Будем растить ребёнка так, чтобы в этом мире на одного интеллигента стало больше.
1) Проблема соотношения разума и чувства в жизни человека. (Можно ли утверждать пользу ума и бесполезность чувства в жизни человека?)
2) Проблема знания и нравственности.
3) Проблема интеллигентности. (Что такое интеллигентность? Каковы основные качества интеллигентного человека?)