устоявшаяся судебная практика это
Наказать примерно
Сегодня «Российская газета» публикует два постановления пленума Верховного суда, которые юристы уже назвали прорывными. По сути у нас закрепляются элементы прецедентного права.
Документы разъясняют тонкости рассмотрения дел в апелляционных и кассационных инстанциях. В постановлении, касающемся кассационных судов, дано четкое указание: проверять выводы первой и апелляционной инстанции на предмет соответствия правовым позициям Верховного суда России. Если нижестоящие инстанции рассудили как-то по-своему, вынесенные решения надо отменить.
Иногда на практике, действительно, возникают спорные вопросы и поначалу единого подхода нет. Например, в одном из регионов налоговая инспекция стала требовать с граждан так называемые налоги с покупок. Допустим, купил фермер дорогой автомобиль. А налоговая выставила счет: мол, мы не видели, как вы заработали эти деньги, но раз откуда-то они у вас появились, вы должны заплатить с них налог. Машина стоила миллион? Прекрасно, говорила налоговая, вы должны заплатить в казну 130 тысяч рублей. Все честно.
Некоторые суды соглашались с такой логикой, некоторые нет. Все ждали, когда первое такое дело дойдет до Верховного суда России.
Высокая инстанция четко сказала: нет, такой налог незаконен. Права граждан были защищены отныне и впредь. Как только Верховный суд высказался и отменил «налог с покупки» по конкретному делу, все остальные подобные дела решились сами собой. Где налоговая сняла сама претензии, где суды отклонили ее требования. Само же прецедентное решение было включено в обзор судебной практики Верховного суда России. Если у кого-то возникнут проблемы, можно будет сослаться на этот документ. Но проблемы не возникнут, налоговая инспеция действуют законопослушно: раз нельзя, так не делается. Именно так все и работает. Однако, как рассказывает адвокат Вячеслав Голенев, на практике иногда суды делают вид, что не замечают правовых позиций высокой инстанции.
Так что суды общей юрисдикции тоже не вправе игнорировать правовые позиции Верховного суда страны.
По словам адвоката, Верховный суд России не раз высказывал позицию, что в таких делах применяться должна гуманная формула. Но некоторые арбитражные суды продолжают выносить решения, противоречащие правовым подходам высокой инстанции. Теперь же они будут обязаны принять во внимание обзор судебной практики Верховного суда России и определения по конкретным делам. И объяснить, почему они не подходят в данном случае, если, по мнению суда, случай совершенно иной.
Прецедентное право берет свое начало в Британии и лежит в основе судебных систем многих бывших колоний британской империи. В США во время судебных процессов разворачиваются настоящие баталии между защитниками и обвинителями, каждая сторона приводит свои примеры того, как поступали во время рассмотрения схожих дел. Дело в том, что еще в колониальный период судьи использовали английские сборники судебных отчетов, чтобы вынести вердикт по тому или иному спору, учитывая при этом и местные обычаи. Примечательно, что нижестоящие суды должны следовать решениям вышестоящих (вплоть до Верховного), однако могут и не руководствоваться ранее вынесенным вердиктом, создав новый прецедент. Сложность системы заключается еще в том, что в каждом американском штате действует своя правовая система со своими прецедентами.
Во Франции на практике все более значимую роль играют прецеденты, и этому есть вполне логичное объяснение. Дело в том, что при толковании законов то и дело возникают пробелы, а обязанность заполнять их на основе имеющихся прецедентов закреплена за Кассационным судом, что обозначено в статье 4 Гражданского кодекса Франции. Причем решения по этим вопросам публикуются в особых сборниках, что позволяет судьям знакомиться с новыми прецедентами, и применять их в схожих случаях. Более того, судебные прецеденты широко используются в административной юстиции, где высшей судебной инстанцией является Государственный совет. Именно отталкиваясь от прецедентов, он выносит многие свои вердикты. Тем не менее строгой обязанности нижестоящих судебных инстанций равняться на прецедентные решения вышестоящих во Франции нет.
Единообразие судебной практики. Часть первая. Обобщения (обзоры) судебной практики кассационных судов общей юрисдикции
Принцип единообразия судебной практики в гражданских делах реализуется, в первую очередь, через обзоры и обобщения судебной практики «на местах». В условиях российской действительности публикация обобщений и обзоров имеет огромное значение. Для того, чтобы играть по правилам, субъекты права должны не только знать и правильно понимать эти правила, но и быть уверенными, что при аналогичных обсоятельствах применение права со стороны публичных органов будет предсказуемым.
Разумеется, обязанность по изучению и обобщению президиумы выполнют, да вот только это работа «в стол»: в абсолютном большинстве случаев результаты обобщения не публикуют, ограничиваясь формулировской вроде «утверждены результаты работы судебных коллегий по административным, гражданским и уголовным делам, по устранению нарушений действующего законодательства, выявленных в суде кассационной инстанции при рассмотрении жалоб на вступившие в законную силу судебные решения судов, входящих в кассационный округ».
На наш взгляд, для того,чтобы дисциплинировать судей, необходимо установить обязанности по периодичности обобщений и по публикации результатов обобщений. При этом, если конкретное дело разрешено вопреки правовой позиции, выраженной в обобщении, то необходимо установить обязанность по подробному изложению мотивов судебного акта с обязательной обезличенной публикацией в новом обзоре (желательно с научным комментарием президиума конкретного КСОЮ).
Позиция Обзора практики ВС РФ как новое обстоятельство
Опубликование первого в этом году обзора практики ВС РФ дает повод вспомнить о перспективах его использовании как нового обстоятельства.
В настоящее время изменение позиции ВС РФ практически невозможно использовать как новое обстоятельство. Потому что, п. 5 ч. 3 ст. 311 АПК РФ допускает использование позиции ВС РФ как новое обстоятельство при двух условиях.
Во-первых, это должна быть позиция из Постановления Пленума ВС РФ или Постановления Президиума ВС РФ по конкретному делу. Во-вторых, в них должна быть оговорка об обратной силе, которая на практике практически не используется. Кроме того, основной массив позиций ВС РФ – это Определения коллегий по конкретным делам и Обзоры судебной практики (квартальные и тематические), которые никак не подходят под критерии п. 5 ч. 3 ст. 311 АПК РФ. Аналогичная ситуация и в гражданском процессе. На что указал КС РФ в Постановлении от 17.10.2017 N 24-П.
ВС РФ посчитал пересмотр дела из-за появления позиции в Обзоре судебной практике правомерным на том основании, что имел место незначительный разрыв во времени между моментом первоначального установления требования, моментом опубликования Обзора и моментом подачи заявления о пересмотре судебного акта.
Что такое незначительный разрыв? По материалам этого конкретного дела речь идет о трех месяцах с момента публикации обзора и требования о пересмотре судебного акта по новым обстоятельствам:
В конкретных датах это звучит так:
— 07.11.2016 – принятие первоначального судебного акта;
— 20.12.2016 опубликование обзора практики ВС РФ;
Таким образом, Обзор практики ВС РФ перестает быть совсем уж бесполезным документом для целей пересмотра судебного акта по новым обстоятельствам.
Ниже представлены обоснования обоих подходов практики.
Постановление АС Московского округа от 30.01.2018 N Ф05-20225/2016 по делу N А40-213788/2014
Постановление АС Центрального округа от 29.09.2017 N Ф10-1385/2017 по делу N А48-7121/2015
«…Из материалов дела усматривается, что заявление конкурсного управляющего должника о пересмотре определения Арбитражного суда города Москвы от 05 сентября 2016 года мотивировано тем, что в связи утверждением 20.12.2016 Президиумом Верховного Суда РФ Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства, изменена очередность требований об уплате страховых взносов на обязательное пенсионное страхование.
Между тем, в соответствии с пунктом 5 части 3 статьи 311 АПК РФ определение либо изменение в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации или в постановлении Президиума Верховного Суда Российской Федерации практики применения правовой нормы, является новым обстоятельством, если в соответствующем акте Верховного Суда Российской Федерации содержится указание на возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных актов в силу данного обстоятельства…
… Соответствующего указания в приведенном Обзоре не содержится, в связи с чем суд первой инстанции обоснованно признал заявление конкурсного управляющего должника не подлежащим удовлетворению…
… Доводы конкурсного управляющего о том, что Обзор представляет собой официальную позицию высшей судебной инстанции, в связи с чем подлежит применению при рассмотрении его заявления, не может быть принят во внимание».
«… На основании изложенного, суды обеих инстанций пришли к правомерному выводу о применении в рассматриваемом случае разъяснений, данных в Обзоре судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства, утв. Президиумом Верховного Суда РФ от 20.12.2016, и отмене определения Арбитражного суда Орловской области от 07.11.2016 по делу N А48-7121/2015 по новым обстоятельствам.
Доводы заявителей о том, что Обзор судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства, утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20.12.2016, не содержит указание на возможность применения обратной силы, в связи с чем определение Арбитражного суда Орловской области от 17.04.2017 не может быть пересмотрено, правомерно отклонены судом апелляционной инстанции, поскольку данный Обзор представляет собой официальную позицию высшей судебной инстанции по вопросам судебной практики и направлен на единообразное и правильное применение судами федерального законодательства…»
Правовая неопределенность как новое основание для восстановления процессуального срока // Комментарий к определению ВС № 305-ЭС18-19058
Коллеги, восстановление процессуального срока, если это не 1-2 дня, довольно невозможная миссия, основания для восстановления должны быть весомыми и убедительными.
Процессуальными кодексами установлены правила восстановления сроков. Согласно п. 2 ст. 117 АПК и п. 1 ст. 112 ГПК основания должны быть «уважительные».
Согласно судебной практике «уважительные» причины следующие*:
-несвоевременная публикация судебных актов в интернете;
-нарушение порядка извещения о времени и месте судебного разбирательства;
-ошибочное определение судом срока на обжалование;
-позднее изготовление судебного решения;
-болезнь или беспомощное состояние заявителя;
-семейные обстоятельства заявителя;
-неграмотность заявителя (неумение писать и читать);
-направление первоначальной апелляционной жалобы непосредственно в суд апелляционной инстанции, минуя суд первой инстанции.
-Переезд на другое место жительства при надлежащем уведомлении на адрес регистрации. Это лично мой случай, когда удалось таки восстановить пропущенный срок в упрощенке, сославшись на проживание в квартире жены доверителя по другому адресу.
Список открытый и может дополняться, все зависит исключительно от фантазии представителей.
Да да, довольно часто можно услышать от коллег, как это не печально, и от судей в судах общей юрисдикции, что наша правовая система не имеет прецедентов, а каждое дело рассматривается вне зависимости от ранее высказанных позиций.
Считаю это дело очень важным и полезным для юристов-практиков, поэтому очень хочу поделиться им с вами.
Коротко о фабуле дела:
Общество и Должник просудились в третейском суде, АС Москвы в 2015 году выдал Обществу исполнительный лист на принудительное исполнение решения третейского суда.
В дальнейшем Должника признают банкротом, в отношени него открыто конкурсное производство.
Кредитор (Физ. лицо) в обратился с заявлением о включении в реестр, требования включены в реестр.
Кредитор, полагая что определение АС Москвы о выдаче исполнительного листа вынесено с нарушением обратился с ходатайство о восстановлении срока на подачу жалобы и с жалобой на этот судебный акт в суд кассационной инстанции (определние уже обжаловалось).
Суд кассационный инстанции прекратил производство по жалобе. Суд указал, что заявление Кредитора о включении в реестр требований кредиторов Должника было принято к производству суда в 2016 году, следовательно, именно с указанной даты заявитель имел возможность пользоваться своими процессуальными правами, в том числе на ознакомление с материалами дела в части предъявленных всеми кредиторами требований и возражений. Кредитор обратился с жалобой только в 2018 году.
Позиция Верховного суда:
Президиумом ВАС сформулирована правовая позиция в Постановлении от 13.05.2014 № 1446/14, согласно которой именно с момента принятия требования кредитора к рассмотрению судом у этого кредитора возникают права на заявление возражений в отношении требований других кредиторов, заявленных должнику.
По мнению суда кассационной инстанции заявитель имел возможность в течение одного месяца воспользоваться своим правом на обжалование определения арбитражного суда по делу о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, то есть до 12.11.2016.
Между тем в период обращения заявителя с жалобой в суд кассационной инстанции такой правовой подход к рассматриваемой проблеме не применялся всеми судами, толковавшими по-разному в судебных актах по конкретным делам вышеизложенные правовые позиции, сформулированные в актах Пленума ВАС РФ. Следовательно, отсутствовало единообразие в судебной практике по конкретным делам.
Существовала судебная практика по конкретным делам, соответствующая разъяснениям, сформулированным в вышеуказанных постановлениях Пленума (определение ФАС Восточно-Сибирского округа от 06.06.2014 по делу №А19-19352/2013, постановление Арбитражного суда Московского округа от 16.04.2018 по делу №А41-79406/2014).
Вместе с тем некоторые арбитражные суды формулировали иную правовую позицию, согласно которой возникновение права на обжалование судебных актов связано с наличием определенного статуса – конкурсного кредитора, и, именно с момента начала обладания таким статусом возникает право на обжалование судебных актов (постановления Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 17.03.2014 по делу № А19-6049/2011, от 17.08.2017 по делу А19-20921/2009, постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 21.06.2017 по делу № А70-6738/2016, постановление Арбитражного суда Московского округа от 27.04.2017 по делу № А40-144914/2015).
Верховный суд еще раз обратил внимание на наличие правовой позиции Пленума ВАС, согласно которой с момента принятия требования кредитора к рассмотрению судом у этого кредитора возникают права на заявление возражений в отношении требований других кредиторов, заявленных должнику, следовательно, и право обжалования судебных актов по делу о принудительном исполнении решения третейского суда.
Между тем, факт обращения Кредитора в арбитражный суд в период, предшествующий установлению правовой определенности в судебной практике по конкретным делам по спорному вопросу, сам по себе не может ухудшать положение заявителя, так как в силу существовавшей ранее устойчивой правоприменительной практики, закрепляющей иной подход к спорному вопросу, деийствия заявителя носили разумный характер.
Вышеизложенные обстоятельства (отсутствие единообразного подхода в актах судов по конкретным делам и иная позиция судов в другом деле с участием заявителя) послужили основанием для возникновения у заявителя соответствующего мнения о надлежащем способе защиты прав.
В связи с этим, несмотря на сформированный в настоящее время в судебной практике единообразный подход к разрешению вопроса о моменте начала течения процессуального срока, Судебная коллегия, действуя в соответствии с правовыми принципами разумности и справедливости (ст. 1 ГК), с учетом задач судопроизводства в арбитражных судах (ст. 2 АПК ), удовлетворила кассационную жалобу и отменила постановление суда кассационной инстанции.
Мне эта позиция видится правильной, поскольку считаю, что от произвола судей не должны страдать те, на кого этот произвол прямым образом влияет. Но в то же время необходимо руководствоваться при наличии позициями Высшего Арбитражного Суда и Верховного Суда, а не кассационных судов, что в данном случае помогло бы Кредитору оспорить судебный акт еще в 2016 году, представив доказательства prima facie.
К вопросу о дисциплинарной ответственности судей за нарушение единообразия судебной практики
Вернуться к опубликованному 14.02.2020 года на портале закон.ру очень интересному и содержательному интервью Александра Верещагина с Артемом Карапетовым и Юлием Таем относительно формального и фактического статуса правовых позиций Верховного Суда РФ, их прецедентного или квазипрецедентного значения в контексте единообразия судебной практики, меня подстегнуло высказанное спустя два месяца в юридической прессе предложение о введении дисциплинарной ответственности судьи за нарушение такого единообразия, весьма вероятно в качестве альтернативного варианта тщетных надежд на процессуальную революцию.
В апрельской статье «Дисциплинарная ответственность судьи за нарушение единства судебной практики»[1] аналитик Института экономических стратегий Отделения общественных наук РАН, эксперт НИИ Корпоративного и проектного управления С.И. Луценко предлагает закрепить механизм дисциплинарной ответственности судьи за нарушение единства судебной практики.
Свое предложение С.И. Луценко основывает на следующем тезисе:
«В основу любого судебного акта должно быть положено требование единообразия правоприменительной практики – в противном случае девальвируется сущность такого института, как суд. Суды обязаны мотивировать свои решения с применением устоявшейся судебной практики, отражающей принцип, связанный с надлежащим отправлением правосудия».
Безотносительно споров о том, является ли судебная практика «в форме выражаемых высшими судебными инстанциями правовых позиций в качестве источника российского права»[2] или нет, необходимо признать, что до настоящего времени норма, которая бы прямо закрепляла обязательность разъяснений Верховного Суда для судов нижестоящих инстанций, отсутствует.
Так, обязательность разъяснений судебной практики Верховного Суда РФ закреплена только самим Верховным Судом, но не законодателем, который последовательно и аккуратно избегает темы общеобязательности разъяснений судебной практики, а тем более придания им силы нормативно-правового акта, хотя некоторые юристы признают, что все предпосылки для этого сложились.
В п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2003 N 23 (ред. от 23.06.2015) «О судебном решении» указано, что «суду также следует (лишь) учитывать постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, принятые на основании статьи 126 Конституции Российской Федерации и содержащие разъяснения вопросов, возникших в судебной практике при применении норм материального или процессуального права, подлежащих применению в данном деле».
Действительно, на судей возложена обязанность систематически изучать правоприменительную практику, в том числе Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации, Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, Европейского Суда по правам человека (статья 5 Кодекс судейской этики» (утв. VIII Всероссийским съездом судей 19.12.2012) (ред. от 08.12.2016).
Добросовестное исполнение этой обязанности само по себе не порождает неизбежность ссылок суда в итоговом акте по делу на результаты обобщения судебной практики, доводимые в различных формах до нижестоящих судов Верховным Судом РФ.
Так, и в процессуальных кодексах закреплено, что в мотивировочной части решения суда (лишь) могут содержаться ссылки на постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации по вопросам судебной практики, постановления Президиума Верховного Суда Российской Федерации, а также на обзоры судебной практики Верховного Суда Российской Федерации, утвержденные Президиумом Верховного Суда Российской Федерации (ст. 198 ГПК РФ, ст. 170 АПК РФ).
Иными словами, вопреки утверждению С.И.Луценко о том, что «суды обязаны мотивировать свои решения с применением устоявшейся судебной практики, отражающей принцип, связанный с надлежащим отправлением правосудия», такая обязанность у судов в настоящее время отсутствует. Указание или не указание на разъяснение Верховного Суда РФ в решении зависит от полного усмотрения самого суда.
Обходит эту тему и Кодекс судейской этики.
Можно было бы согласиться с тем, что на законодательном уровне, в том числе и в Конституции, назрела необходимость закрепить обязательность разъяснений Верховного Суда для нижестоящих судов по вопросам судебной практики, что если и не закрепит за разъяснениями Верховного Суда статус источника права, но позволит установить обязательность поддержания единообразия правоприменительной практики, в том числе как обязанность судов следовать разъяснения Верховного Суда, так и ссылаться на них в своих решениях.
Таким образом, поставленный С.И.Луценко вопрос об обязательности разъяснений Верховного Суда РФ бесспорно имеет важное значение, однако на данный момент также очевидно, что без системных изменений в законодательстве судьи не должны нести дисциплинарную ответственность за нарушение единства судебной практики.
Закон «О статусе судей в Российской Федерации» в статье 12.1 определяет, что дисциплинарным проступком судьи признается совершение виновного действия (виновного бездействия ) при исполнении служебных обязанностей либо во внеслужебное время, в результате которого были нарушены положения Закона о статусе судей и (или) кодекса судейской этики, утверждаемого Всероссийским съездом судей, что повлекло умаление авторитета судебной власти и причинение ущерба репутации судьи, в том числе вследствие грубого нарушения прав участников процесса.
При этом ни указанным законом, ни как указывалось Кодексом судейской этики обязанность следовать разъяснениям Верховного Суда РФ не предусмотрена, соответственно если судья будет правильно применять материальный и процессуальный закон, но не будет следовать разъяснениям Верховного Суда РФ, формально объективная сторона дисциплинарного проступка будет отсутствовать.
Также и в Пленуме Верховного Суда РФ от 14 апреля 2016 г. N 13 «О судебной практике применения законодательства, регулирующего вопросы дисциплинарной ответственности судей» указано, что судья не может быть привлечен к дисциплинарной ответственности за сам факт принятия незаконного или необоснованного судебного акта в результате судебной ошибки, явившейся следствием неверной оценки доказательств по делу либо неправильного применения норм материального или процессуального права.
В Кодексе судейской этики может быть закреплена обязательность разъяснений Верховного Суда по вопросам судебной практики. Если это произойдет, формально разъяснения Верховного суда приобретут обязательность для членов судейского сообщества. Такой шаг если и будет полумерой, но окажет, как нам представляется, серьезное «мотивирующее» воздействие на суды.
В противном случае, хотя это и иллюзорно, необходимо на законодательном (конституционном) уровне, закрепить общеобязательность разъяснений Верховного Суда по вопросам судебной практики, что позволит обеспечить ее единообразное применение, соответственно и обязанность судов следовать разъяснениям высшей судебной инстанции и ссылаться на них в своих решениях.
А потому, без системных изменений на законодательном уровне судьи не должны нести дисциплинарную ответственность за нарушение единства судебной практики.
Однако, ряд теоретических вопросов возникает от одной только мысли о возможности законодательного закрепления дискуссионного предложения автора.
Во-первых, учитывая, что основание для признания поведения судьи подлежащим дисциплинарной ответственности возникает вне процесса, что характерно для дисциплинарного производства, а в совещательной комнате, в которой изготавливается итоговый судебный акт по (гражданскому) делу, можно ли вмешиваться или наказывать дисциплинарно судей пусть даже за ошибки, содержащиеся в тексте решения, не будет ли это вмешательством в деятельность суда по отправлению правосудия?
Любая ошибка судьи первой инстанции может быть исправлена вышестоящим судом, в этом смысле нет никакой разницы, проигнорировал ли суд первой инстанции требование о соблюдении единства практики, обосновав это серьезными аргументами или без такового либо суд не учел иное из длинного списка требований, которым в силу процессуального закона должно соответствовать судебное решение.
Представляется, что границы дисциплинарного производства должны очерчиваться внешними пределами совещательной комнаты, за исключением установленных законом явно выраженных нарушений, нивелирующих или подрывающих саму суть отправления правосудия, например, когда решение суда несет на себе признаки преступного или иного коррупционного деяния.
С неизбежностью возникает второй вопрос – о том, какое поведение судьи может привести к дисциплинарной ответственности в предложенном автором случае?
По мнению С.И. Луценко, речь идет «о привлечении судьи к дисциплинарной ответственности за осознанные и преднамеренные действия, направленные на явное нарушение закона, следствием которых и явилось вынесение незаконных судебных решений, нарушающих единообразие судебной практики».
Отсюда, как и из контекста статьи следует, что для привлечения к ответственности судья должен неоднократно «отличиться», одного неоправданно немотивированного решения недостаточно, даже по мнению самого С.И. Луценко.
Предлагаемая автором формула нарушения, влекущего ответственность, так называемая «объективная сторона состава дисциплинарного нарушения», оказывается уж очень схожей с нормой ст. 305 УК РФ «Вынесение судьей заведомо неправосудного решения» (примеров применения которой практически нет) и вряд ли потому уместна.
Кроме того, при удовлетворении текста судебного решения требованиям процессуального закона, вряд ли можно признать его неправосудным или немотивированным только потому, что в нем не нашлось место оценки позиции Верховного Суда по конкретной тематике.
Рассматривать же даже неоднократные нарушения требований об обеспечении единообразия судебной практики в качестве самостоятельного основания для дисциплинарного производства при таких обстоятельствах является преждевременным, а высказанные автором в статье предложения явно требуют серьезной проработки, ввиду чего вызывает удивление отмеченная им в самом начале статьи исключительная приязнь Генеральной Прокуратуры РФ, Минюста и даже Судебного департамента при Верховном Суде РФ к таким предложениям, отмеченная благодарностью каждого ведомства, как утверждается в примечании к статье. Последнее тем более удивительно, что Судебный департамент не занимается судопроизводственной деятельностью и к формированию судебной практике или привлечению судей к дисциплинарной ответственности отношения не имеет.
Что думаете, коллеги?
[1] Журнал «Современное право», № 4 2020