всешутейший всепьянейший и сумасброднейший собор петра первого
Всепьянейший собор: алкоголь, странные развлечения и пародия на церковь
Появился он еще в пору юности Петра, в ту пору, когда большую часть свободного времени царь проводил в Немецкой слободе. Именно там Петр воспринял идеи простого протестантского культа, который значительно отличался от пышного старорусского православного. К тому же, именно там он увидел впервые, как женщины на равных правах участвуют в подобных празднествах.
Позже, под влиянием западных идей, Петром было создано подобное учреждение. В нем избирались «дьяконы», «архидиаконы», «попы», «ризничий», «архиереи», в том числе «митрополиты», а также «диаконисы», «архи-игуменья» и «князь-игуменья». Сам же Петр был в Соборе «диаконом», «архидиаконом» или «протодиаконом».
Во главе него стоял «князь-папа», «всешутейший и всепьянейший князь-папа», «святейший князь-папа и патриарх» и даже «великий господин святейший кир Ианикита, архиепускуп Прешпурский и всея Яузы и всего Кокуя патриарх». Члены и участники собора носили специальные одежды, которые также высмеивались церковные облачения: вместо архиерейской панагии они носили флягу, а на митре «князя-папы» был изображен Бахус. Митра этого «князя-папы» напоминала митру католического епископа. Скорее всего, основным источником «всешутейшего собора» были западные карнавалы и увеселения, которые Петр видел в Немецкой слободе и во время Великого посольства. Некоторое влияние имела и старая русская традиция скоморохов.
Основным празднеством собора было «славление». Совершалось оно ежегодно, на святки: участники ездили по домам знати и купцов, исполняли там «церковные, шутовские и застольные песни» и пировали за счет хозяев, некоторых участников били и обливали. Как пишет в своей «Гистории о царе Петре Алексеевиче» Б.И. Куракин, «в которых домех приуготовливали столы полные с кушанием, и где прилучится обедали все, а в других ужиновали, а во оных токмо пивали. И продолжалось каждой день до полуночи и разъезжались всегда веселы. Сие славление многим было безчастное и к наказанию от шуток не малому: многие от дураков были биваны, облиты и обруганы».
Еще одним регулярным празднеством было «шествие на осляти», вернее пародией на него. В оригинале это была церемония во время которой патриарх ехал на лошади, а вел ее под уздцы царь – совершалась она обычно в Вербное воскресенье. При «соборе» в Вербное воскресенье после обеда «отправлялась» процессия: «патриарха шуточного», т. е. «князя-папу», везли на верблюде «в сад набережный к погребу фряжскому», где пили. По более позднему рассказу Берхгольца, вместо прежнего «шествия на осляти» в Вербное воскресенье «князь-папа» и члены «всешутейшего собора» ездили по городу на ослах, волах, в санях, запряженных свиньями, медведями или козлами, и делали визиты. По видимому, оно просто претерпевало постоянные изменения.
Интересной церемонией были «избрания и поставления князя-папы», которые были проведены 28 декабря 1717 года и 10 января 1718 года, так как должность была пожизненной. Они пародировали обряды избрания архиереев Русской Православной Церкви Происходило это так: в начале «избрания» «архижрецы» «всешутейшего собора, спев «песнь бахусову» и выслушав речь «князя-кесаря» Ромодановского, торжественно шествовали в дом, где выдвигали трех кандидатов. На следующий день один из них избирался баллотировкой. Во время же «поставления» «новоизбранный» «князь-папа», придя в «князь-папинскую палату», обменивался с «поставляющим» репликами,затем вместо исповедания веры говорил о том, как он «содержит закон Бахусов», то есть пьянствует, после этого Бутурлина облачали в его одежды, помазывали крепким вином, «архижрецы» налагали на него руки, причем первый из них читал речь, затем пели «аксиос!», подражая обряду поставления патриарха. Петр самолично разработал программ для избрания и поставления.
Тем не менее, несмотря на условную и внешнюю свободу, собор был полностью подчинен воле монарха, а организация встраивалась в стройную петровскую систему государственных институтов. Зачем он был создан и для чего введен? Данный вопрос все еще остается весьма дискуссионным. Самой распространённой концепцией является идея о том, что Собор был средством проведения культурной политики Петра I: с его помощью царь стремился подорвать влияние церкви, чтобы утвердить собственную власть, а также дискредитировать прежнюю, допетровскую культуру в целом, сделав ее предметом насмешки. Ключевский же, например, приводит более простое и тривиальное объяснение – Собор служил лишь развлечением Петра.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Cумасброднейший Собор — как развлекались Петр I и его соратники?
Пётр I прославился не только как великий реформатор и грозный правитель России, но и как любитель веселья и кутежа. Он не скрывал своего пристрастия к спиртным напиткам, отмечая в письмах, что “иные государственные дела… и за хмельницким исправляю”. Кроме того, не секрет, что Пётр интересовался европейскими традициями, а особенно ему нравились карнавалы, высмеивающие католические обряды.
Именно на основе слияния характера и увлечений царя появился Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший Собор. Что интересно, изначально он представлял собой лишь группу приближённых Петру лиц, но со временем Собор превратился в некое сообщество, где даже существовала своя иерархия. Что же собой представлял Всешутейший Собор?
Зарождение идей
Появление петровского Собора берёт исток ещё в юности царя. Ранние годы Петра прошли в Немецкой слободе, причём добрым другом, соратником и наставником стал Франц Лефорт, имеющий женевское происхождение. Он и нравы слободы оказали огромное влияние на формирование взглядов и идей царя.
Петру очень нравились празднества, которые проходили в этом регионе, хотя по православным меркам и старорусским канонам их приравнивали к разгулу и “разврату”. Отправившись в Великое посольство в Европу, русский царь побывал на нескольких карнавалах.
Их необычная культура произвела впечатление на государя, который решил учредить нечто подобное и в России. Конечно, приказать всему народу отмечать праздники так, как делали в Европе, он не мог. Но кто мешал самому Петру и его соратникам веселиться в подобном духе?
Дмитрий Белюкин «Петр Великий» / belukin.ru
Особое общество Собора
Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший Собор, без сомнения, был затеей самого Петра I. Изначально так называли компанию соратников царя, которые под его чутким руководством напивались до потери человеческого облика.
Однако постепенно у этого “сообщества” появились свои цели и структура. Поначалу предназначением Собора было высмеивание традиций католической церкви, но постепенно пародии коснулись и православия.
Главой Собора считался “всешутейший князь-папа”, своеобразный “патриарх”, которых занимал эту должность пожизненно. Выборы его проходили в отдельной комнате за закрытыми дверями. На мой взгляд, здесь подразумевается явное копирование избрания Папы Римского.
Вы можете подумать, что во главе Собора стоял сам Пётр, однако это не так. За все годы существования этой “организации” царь ни разу не пытался возглавить её, оставаясь простым протодиаконом. Среди “князей-пап” можно выделить Матвея Нарышкина, Никиту Зотова и Петра Бутурлина.
Матвей Филимонович Нарышкин «Патриарх Милака» (Преображенская серия шутовских портретов)
“Ритуалы” Всешутейшего Собора
Стать членом Собора было не так просто — для этого следовало входить в круг доверенных лиц царя. Когда среди всешутейшей компании появлялся новичок, “патриарх” задавал ему вопрос: “Пиешь ли?”. Как понимаете, это пародия традиционного вопроса в христианстве: “Веруешь ли?”.
Становясь членом петровского Собора, человек получал новое имя. Впрочем, со словом “имя” я погорячилась — это было прозвище, причём чем выше “должность занимал представитель Собора — тем нецензурнее оно звучало.
Историк Василий Ключевский писал:
“Был конклав кардиналов, отъявленных пьяниц, носивших прозвища, которые никогда, ни при каком цензурном уставе не появятся в печати”.
Большая часть обрядов Всешутейшего Собора была связана с богохульством. У этого общества имелись “иконы” с изображением языческого бога виноделия Бахуса, его изображение было вышито на митре “патриарха”. Названия праздников Собора представляли собой переделанные именования христианских торжеств, причём в них обязательно содержались непристойные слова.
Ритуалы, что исполняли члены этого сообщества, напоминали православное действо во время важных праздников, однако всё подавалось с позиции высмеивания, богохульства и разврата. К примеру, перед Пасхой Собор усаживал своего “князя-папу” на верблюда, после чего шёл через всю Москву к какому-нибудь из излюбленных кабаков.
В исторических документах рассказывается об “освящении жилища” Франца Лефорта, что было проведено членами Собора в 1699 году. Всешутейшая компания появилась перед домом соратника Петра, окурила табаком его жилище, после чего совершила массовое возлияние. Как и полагалось, “ритуал” завершился всеобщей попойкой.
Денис Гордеев «Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор Петра I»
Безумства Петра и приближённых
Всешутейший Собор Пётр превратил в своё “оружие”, позволявшее царю глумиться и насмехаться над высшей знатью. Он знал, что многим придворным не по душе реформы и новшества, установленные государем. Отказаться от приглашения царя стать членом Собора было нельзя, а потому даже самым именитым придворным приходилось участвовать в попойках и разгульных празднествах.
Пётр I в своём желании устроить празднество веселья и пьянства не знал границ. Далеко не все представители петровского Собора могли похвастаться крепчайшим здоровьем, что было у государя. Князь Куракин, сподвижник Петра, писал, что приглашённые съезжались “для пьянства столь великого, что невозможно описать, и многим случалось от того умирать”.
И это действительно так. Нередко Пётр приказывал слугам нести огромное количество спиртного, чтобы опоить гостей до полусмерти. Исключения старикам, юнцам или женщинам не делали.
Василий Суриков «Большой маскарад в 1722 года на улицах Москвы с участием Петра I и князя-кесаря И. Ф. Ромодановского»
Большинство “заседаний” Всешутейшего Собора проходило в Пресбурге, крепости, что была построена неподалёку от села Преображенское. Изначально она служила объектом для учений армии, но в дальнейшем Пётр придал этому месту новые функции.
Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший Собор Петра I называют особенным социальным явлением, что напоминало европейские комические и пародийные сообщества, чья деятельность была направлена на высмеивание определённого сословия или организаций. Русский царь не был изобретателем идей высмеивания церкви, однако форма, в которой оно производилось, была поистине необычной и, несомненно, дикой.
Всешутейшие соборы Петра I: пьянь, похабство и богохульство
После трудов по изменению России Пётр Великий развлекался, устраивая грандиозные пьянки. На отдых царя, как и на его реформы, подданные взирали с ужасом…
По легенде, князь Владимир, выбирая религию для России, отказался от предложения принять запрещавший алкоголь ислам, мотивируя это словами: «Руси есть веселие пити, не можем без этого быти». И, пожалуй, никто из русских правителей не следовал этому правилу так старательно, как Пётр Первый. То, что русский царь любил выпить чего-нибудь покрепче — никого особо не удивляло. Секрета из этого не делалось. Известны даже письма, которые писал Пётр из Великого Посольства, где говорил, что «иные государственные дела… и за хмельницким исправляю».
Юность Пётр провёл в немецкой слободе, поэтому неудивительно, что молодому царю нравилась жизнь европейцев, обращавших меньше внимания на церковные запреты и вековые церемонии. Большое впечатление на русского монарха произвели карнавалы и гуляния, высмеивавшие католические обряды. Вернувшись из Европы, первым делом Пётр учредил «Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор».
Поначалу так шутливо называли встречи ближних царских друзей, которые под руководством монарха напивались до бессознательного состояния. Вскоре во Всешутейшем соборе зародилась собственная иерархия, пародировавшая изначально католическую церковь, а через некоторое время она стала злым шаржем и на православие, и на устройство русского государства. Во главе собора стоял «всешутейший князь-папа и патриарх», который избирался из членов собора пожизненно и с помощью голосования за закрытыми дверями. В этом явно виднелась пародия на избрание папы римского конклавом. За все годы существования этой насмешки над церковью сам царь ни разу не пытался возглавить свой собор, он был в нём обычным протодиаконом. Верховный шутовской титул носили Матвей Филимонович Нарышкин, Никита Моисеевич Зотов и Пётр Иванович Бутурлин.
Новичка в соборе встречали фразой: «Пиешь ли?» — это пародировало традиционный церковный вопрос: «Веруешь ли?» Все члены собора получали новые имена, которые чаще всего были нецензурными. Чем выше было звание, тем более многосоставным и непечатным становилось имя. Как писал историк Василий Ключевский: «Был конклав кардиналов, отъявленных пьяниц, носивших прозвища, которые никогда, ни при каком цензурном уставе не появятся в печати». Матерщина была едва ли не официальным языком собора. Названия большинства ритуалов представляли собой матерную переделку названий православных обрядов.
Богохульничали петровцы старательно и изобретательно: на митре «князя-папы» был вышит римский бог вина Бахус, ритуалы напоминали православные, но вместо церковных песнопений исполнялись непристойные песни, а на Вербное воскресенье, когда православные готовились к Пасхе, князя-папу усаживали на верблюда и везли по Москве к какому-нибудь кабаку, где закатывали колоссальную попойку. Церемония назначения нового верховного пьяницы включала в себя пронос новоизбранного в огромном ковше по улицам и опускание его голого в огромный сосуд, заполненный пивом и вином. Там он должен был плавать, а приглашённые гости потом выпивали содержимое этого «бассейна».
Другой забавой, описание которой сохранилось в документах, было «освящение жилищ в честь Бахуса». 21 января 1699 года члены собора приехали во дворец Франца Лефорта и окурили все помещения табаком, а князь-папа «крестил» дворец двумя перекрещенными табачными трубками. Остальные члены собора носили по всем комнатам чаши с вином, пивом, водкой и другими алкогольными напитками. Закончилась церемония, как и полагалось, всеобщей огромной попойкой.
Франц Лефорт. М. Ван Мюссер, 1698. Источник: wikipedia.org
Постепенно, состав собора расширялся. Пётр «приглашал» в эту «церковь» многих придворных и просто тех, кто ему по каким-то причинам приглянулся. Отказаться от такого приглашения было абсолютно невозможно. Вскоре в состав собора вошёл и «князь-кесарь» Фёдор Ромодановский. Этот ближайший сподвижник Петра, во время отъездов царя управлявший всей Россией, на соборах играл роль «короля». Жена Ромодановского была «царицей». Вместе со своей сестрой и со своими служанками она участвовала во всех попойках.
Пётр упивался своей властью над высшей знатью, которой, как ему было хорошо известно, не нравились его нововведения. Большинство членов собора были глубоко верующими людьми и присутствовали на этих пьянках не по своей воле. Творившееся богохульство противоречило всему, что они знали и во что верили, ломало всю их систему мироустройства. Однако воспротивиться или даже возразить царю они не смели — несмотря на свои личные качества он был помазанником божьим. Кроме того, все прекрасно знали о печальной судьбе тех, кто осмеливался перечить Петру. Поэтому представители старинных знатнейших родов покорно тащились на эти пьянки, где позволяли безродным собутыльникам царя всячески над собой издеваться.
Ассамблея Петра I. Источник: wikipedia.org
Пётр буквально наслаждался унижением подвластных ему людей. Ему было всё равно, кто перед ним: молодой или старый, женщина или мужчина. Известна история, как во время попойки в Летнем саду, называвшейся на иностранный манер «ассамблеей», Пётр приказал напоить всех присутствующих до полусмерти, не пощадив даже беременную женщину, оказавшуюся среди гостей. Водку выносили в огромных котлах, и правитель лично следил, чтобы никто не ушёл трезвым. Пьяное веселье иногда заканчивалось трагически. Организмы пожилых бояр не выдерживали жуткого количества спиртного. По словам сподвижника Петра, князя Куракина, царь и его «товарищи» приезжали к кому-нибудь в гости «для пьянства столь великого, что невозможно описать, и многим случалось от того умирать».
Сохранилось описание свадьбы князя-папы Зотова в 1715 году. К семидесяти годам бывший царский воспитатель Зотов допился до умопомрачения. Одним из симптомов этого собутыльники сочли желание князя-папы жениться на молодой вдове Анне Еремеевне Пашковой. Свадьбу патриарха всешутейшего собора отмечали торжественно: новобрачные сидели под балдахином с серебряным Бахусом. Молодые и гости долго танцевали и выпивали, а потом жениха и невесту повели к огромной деревянной пирамиде, стоявшей перед зданием Сената. В ней находилось ложе, украшенное хмелем и обставленное бочками с вином, водкой и пивом. Там новобрачным, под хохот гостей подали водку из сосудов в форме огромных половых органов, а затем оставили одних. В пирамиде имелись специально сделанные отверстия, чтобы все желающие могли подсматривать. Семейная жизнь старого алкоголика Зотова продолжалась всего два года — в 1717 году он умер. Чтобы его вдова не заскучала, Пётр, не спрашивая её согласия, женил на ней нового князя-папу Петра Бутурлина.
Царь и члены собора не делали из своих развлечений тайны. Наоборот, многие «ритуалы» Всешутейшего собора сопровождались шествиями сначала по Москве, а потом и по Санкт-Петербургу. Горожане легко узнавали в одеяниях и поведении «соборян» злое издевательство над православной церковью. Активное участие в этом богохульстве царя сильно подрывало его и без того низкий в народе авторитет и служило подтверждением слухов, будто Пётр Алексеевич воплощение Антихриста.
Не все, присутствовавшие на соборах, напивались до полусмерти. Среди пьяных находились и те, кто трезво запоминал и фиксировал всю пьяную болтовню. Польский историк Казимир Валишевский писал, что «Шутовским кардиналам строго запрещалось покидать свои ложа до окончания конклава. Прислужникам, приставленным к каждому из них, поручалось их напаивать, побуждать к самым сумасбродным выходкам, непристойным дурачествам, а также, говорят, развязывать им языки и вызывать на откровенность. Царь присутствовал, прислушиваясь, и делая заметки в записной книжке». Так что поговорку «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке» активно использовали и во времена Петра Великого.
Зачем же была создана подобная богохульная пародия на церковь? Об этом спорили ещё современники Петра. Некоторые, вроде Франца Вильбуа, считали, что Пётр хотел с помощью подобных выходок сломать старый строй. Француз ставил эти попойки в один ряд с бритьём бород, приказами одеваться в европейское платье и насильной отправкой дворянских детей за рубеж на учёбу. Вильбуа считал, что всё это разрушало старые традиции. Историк Игорь Андреев писал, что в первую очередь «дикие оргии Всешутейшего собора нужны были Петру, чтобы преодолеть собственные неуверенность и страх, снять стресс и выплеснуть разрушительную энергию». Споры о том, было ли повальное спаивание ближайшего окружения просто развлечением Петра Великого, в котором он, как и во многих своих делах, абсолютно не знал меры, или же это похабство преследовало ещё какие-то цели, идут до сих пор.
Самое поразительное, что вся эта похабщина (с комментариями оправдывающими её) напечатана здесь:
Публикация журнала «Родина».
Издаёт журнал администрация Президента Российской Федерации.
Во главе веселой компании пребывали «князь-папа», он же «патриарх» и «князь-кесарь». Сам же его венценосный юморист формально пребывал на задворках, числясь «протодиаконом Петром Михайловым».
«Князем-кесарем» изначально был поставлен могущественный царедворец князь Федор Юрьевич Ромодановский. Петр звал его также «королем» и «пресветлым царским величеством», себя именовал «холопом и последним рабом» князя, в конце своих писем к нему подписывался Pieter или «Петрушка Алексеев», а в потешных церемониях целовал ему руку. После смерти шутовского монарха в сентябре 1717 года титул «кесаря» перешел к его сыну Ивану Федоровичу.
У самого Петра I была кличка Пахом-пихайхуй. Зотов полностью титуловался так: «Всешутейший и всесвятейший патриарх кир-ети Никита Пресбургский (Плешбургский), Заяузский, от великих Мытищ и до мудищ». Прозвищем же «смиренный Аникит» в латинской транскрипции Зотов подписывал свои письма в качестве «князя-папы». Бутурлин имел прозвище Корчага, а с 1718 года звался также «князь-папа Ибасса». Кроме того, и в бытность «митрополитом», и став «папой», он прилагал к себе такие имена-клички, как Петрохуй и Петропизд.
Речевую среду внутри «сумасброднейшего собора» ярко характеризует обнаруженный нами в архиве один из немногих уцелевших списков его членов. Скорее всего, он составлен до 1706 года:
«Архикнязь-папа. При нем служители: протокопайхуй Михайлов, духовник Иринархуй, архидиякон Идинахуй Строев, протодиякон Пахом Пихайхуй Михайлов, дьякон Иоиль Попирайхуй Бутурлин.
Ключари: Починихуй Опраксин, Брихуй Хилков, Ионийхуй Субота, ризничий Изымайхуй Мусин-Пушкин, уставщик Неоманхуй Репнин, поп Феофанхуй Шушерин.
Дьяконы: Посаднилхуй Головин, Ловихуй Воейков, Ройхуй Ронов, Дуйнахуй Шемякин.
Иподдьяконы: Филарет Яритцанахуй Прозоровской.
Благочинной: Анаспихуй Юшков.
Грозныи: Сомнихуй Тургенев, кречетник Изымайхуй Колтовской.
Дьяки: Иван Лосев, Осип Метлин».
В списке не отражен и тот факт, что членами «собора» были женщины. Иерархия среди них была следующей: «князь-игуменья» (до конца декабря 1717 года ею была Дарья Гавриловна Ржевская, а потом Анастасия Петровна Голицына), «архиигуменьи» (в их разряд и перешла Ржевская, оставив прежний пост), «игуменьи», «диаконисы» и «монахини». Помимо этого к участию в потешных церемониях (главным образом публичных) время от времени привлекались жены «служителей Бахуса».
Некоторые из штатных смехачей пользовались почетом. К примеру, шут Выменка и «дурак» Тимоха удостоились личных портретов наряду с такими высокопоставленными «соборянами», как «папа» Нарышкин, «кесарь» Федор Ромодановский, «ключарь» Апраксин (он же «Андрей Бесящей») и «грозный» Яков Тургенев, бывший, впрочем, одно время шутом при дворе.
Составить представление о внутренней жизни «собора» лучше всего помогают написанные самим Петром «чин избирания» (сценарий выборов «князя-папы»), и «чин в князь-папы постановления [и] в епископы». При этом обряды поставления «архиерея» и «патриарха» различались несущественно.
Если царские замыслы были полностью соблюдены, то выборы третьего «князя-папы» происходили так. Днем 28 декабря 1717 года полноправные и неполноправные члены «всешутейшего собора» собрались в Пресбурге на «старом дворе» Никиты Зотова в деревянном доме. Когда «архижрецы» расселись, они затянули «песнь Бахусову». Затем «на высокое место» взошел «князь-кесарь» Иван Ромодановский и выступил с речью, «увещевая, дабы [присутствующие] прилежно просили Бахуса» помочь им избрать нового «патриарха».
«Князь-кесарь» лично препроводил «архиереев» в отведенное для них помещение и, поклонясь им, просил «о прилежных трудех Бахусовых» и о выдвижении из их среды трех кандидатов на должность «подражателя Бахусу». Затем он запер дверь в «конклавию» на замок, запечатал ее и уходил к себе домой.
Началась попойка. Ее участники, хотя и были разделены, роднились тем, что усердно искали истину в вине, прося «отца Бахуса, дабы явил избранного подражателя себе». К утру «архижрецам» удалось-таки выявить достойнейших.
По окончании сбора «баллов» ящик был поставлен перед «князем-кесарем» на стол. Тот открыл его перед всеми и высыпал содержимое, после чего вступили в дело «бояре»: один сортировал «натуральные» и обшитые «баллы», другой записывал количество тех и других. Голосование за второго и третьего кандидатов происходило точно так же, начиная с осмотра и опечатывания сборной чаши «кесарем».
Победителем должен был оказаться тот, кто собрал больше всех светлых шаров. За выигравшим выборы Бутурлиным отправились «ключарь» и «архидиакон». Когда он был поставлен посреди «собора» перед лицом «князя-цесаря», Ромодановский поздравил его, а старший «архижрец» произнес речь в честь победителя. На Бутурлина возложили «папину мантию и шапку», «плешивые» подняли его над своими головами, понесли к «папскому престолу», поставленному рядом с «цесарским», и посадили на него. В это время все присутствующие пели «князю-кесарю» и новоизбранному «многолетие».
Все закончилось тем, что нового «князя-папу» посадили в ковш, принесенный «плешивыми», они же и понесли «понтифика» в сопровождении всего «собора» в дом его, где опустили в гигантский чан, полный пива и вина. Там вполне довольный жизнью Петр Иванович Бутурлин и плавал на ковше до тех пор, пока не разошлись гости, которых, между прочим, потчевали из того самого чана.
Не только сумасбродство
Но у всешутейших забав была и другая сторона.