юля король спасла детей инстаграм
Юля король спасла детей инстаграм
НОВОСТИ СВЕРХДЕРЖАВЫ запись закреплена
Юля — маленькая героиня, о которой все забыли
«Я хочу рассказать всему миру про нее. Хочу, чтобы все ее знали.
13-летняя Юля Король, круглая сирота, все богатство которой состоит в бабушке и брате. Она после крушения каноэ несмотря на отсутствие спасательного жилета смогла выплыть.
С трудом встала и пошла за помощью. Брата она поначалу держала за руку, но руки разжались. Она думала, что он утонул. Возле берега увидела в воде подростка. Он оказался мёртв. Четыре часа шла до ближайшей деревни, один раз упала в реку и вновь плыла. Попросила помощи у местных жителей, которые стали звонить в МЧС и побежали к берегу спасать детей.
Она приняла участие в спасательной операции и лично доставала из воды детей, в том числе уже мертвых. Она спасла одного из 19-летних инструкторов.
После трагедии в кадетском корпусе с Юлей сидели 4 психолога. Она их не слушала. Она разговаривала с детьми, которых не смогла спасти. Лежа на кровати и уставившись в потолок повторяла: «Женя, это ты тут?».
Юля себя корила, что не спасла всех. Она была свидетелем смерти почти каждого. Она рассказала, что видела, как дети разбиваются о скалы. Юля парнишку взяла на воде живого, а на берег принесла уже мертвым. Когда она ребят вытаскивала из воды, они говорили ей «спасибо» и умирали. Она все это мне рассказывала. Мы ее все пытались успокоить, я тогда еще держал себя в руках и старался находиться с ней. И знаете, что ужасно? О ее подвиге мало кто знает! Ее затерли в телевизоре, меня нет. Почему?
Юля вытаскивала многих детей, и живых, и мертвых. Инструктор пытался спасти детей, но сам чуть не утонул, а она спасла и инструктора. Ей 13 лет. После того, как перевернулось ее каноэ, именно она вытаскивала всех детей. Я хочу рассказать всему миру про нее. Хочу, чтобы все ее знали.
Когда нас уже везли в автобусе к самолету МЧС, Юля вдруг улыбнулась. Меня это очень обрадовало. Она ведь впервые за двое суток изменила эмоцию.
«Дети держались за руки, погибшие с живыми»: детали карельской трагедии
Местная жительница рассказала о подвиге 12-летней Юли и о страшных подробностях спасательной операции
В соцсетях 12-летнюю москвичку Юлю, которой чудом удалось выжить в трагедии на Сямозере в Карелии (погибли 14 человек), самостоятельно добраться до близлежащего поселка Кудама и оповестить местных жителей о случившемся, называют «героиней». Мы связались с друзьями семьи, которая приютила девочку. Вот еще некоторые детали этой истории.
Отважная девочка Юля.
— Юлия Король пришла к нам в поселок около 10 утра 19 июня, — говорит Сергей (имя изменено). — Девочка была вся мокрая, в спасательном жилете, но держалась хорошо — старалась не плакать. Она рассказала, что накануне днем она в составе туристической группы на двух лодках каноэ и одном плоту-рафте попала в шторм на Сямозере (он начался около 16.30. — Прим. авт.). Вся группа из 49 человек направлялась на осмотр необитаемых островов — и так получилось, что шторм застал их где-то на полпути. По словам Юлии, с берега группе поступали команды вернуться — но у них была безвыходная ситуация: они уплыли слишком далеко и уже вычерпывали из лодок воду…
— Лодки были как-то связаны между собой?
— Видимо, рафт был привязан — а каноэ они держали вместе руками. На детях были спасательные жилеты — но девочка рассказывала, что некоторым они были то ли велики, то ли плохо завязаны на них… Когда одна лодка перевернулась и дети оказались за бортом, спасжилеты со многих из них просто посрывало. К счастью, Юле повезло: на ней жилет остался. Она пыталась помогать другим детям, проявляя чудеса героизма; один мальчик буквально залез ей на голову — и чуть не утопил. Вместе с Юлей в воде оказался ее брат Дима (они двойняшки) — девочка до последнего держала своего брата за руки, пока волны не раскидали их в разные стороны…
— Она рассказывала, как ей хватило сил выбраться из воды? И был ли на ней спасжилет?
— Спасательного жилета на ней не было. Она рассказывала, что в какой-то момент почувствовала, что силы ее покидают, и она идет на дно. И тогда она вспомнила, что надо молиться.
Юля про себя начала читать молитву и выныривать из воды. На поверхности глотала воздух и что есть силы кричала, обращалась только к Богу. По ее словам, тогда будто какие-то невидимые силы потянули ее наверх и буквально вытащили на берег. Конечно, это может казаться сказочной, фантастической историей, но девочка так искренне все рассказывала.
— Видимо, она была верующей?
— Юля сказала, что ее бабушка часто ходила в православную церковь и учила ее молиться. Вот эта вера ее и спасла.
— Что было дальше, когда она выбралась из воды?
— Дальше Юля начала искать дорогу к деревне. Шла куда глаза глядят. И снова молилась про себя. Пока шла вдоль озера, заметила ребенка в воде. Вытащила его. Решила спасти. Но он оказался мертвым.
Когда она добрела до дома нашего друга, то была продрогшей насквозь. Но она держалась мужественно, не плакала.
Также Юля в деталях вспомнила, что ей пришлось пережить, пока добрела до жилого пункта. В одном месте она по бревнам решила перейти речку. Но не удержалась, упала в реку. И ей снова пришлось плыть до берега. По словам нашего друга, Юля очень отважная, решительная девочка. Не каждый взрослый смог бы так быстро сориентироваться.
— Это ваши знакомые позвонили в МЧС и сообщили о случившемся?
— Да, они сразу позвонили в МЧС. А потом бросились сами искать других детей. То, что они увидели на берегу, повергло их в шок.
Они обнаружили группу детей, которых прибило к берегу. Ребята были скреплены руками между собой, крепко держались. Их руки пришлось расцеплять. И, как оказалось, в этой цепочке были живые и погибшие.
В поселке, куда пришла Юля, до сих пор стоят четыре вертолета МЧС. И когда вроде прошла по информация, что спасательные операции закончены, на самом деле МЧСовцы еще продолжали работать. У моего знакомого около огорода аж 4 вертолета стояли.
Смотрите ролик «Опубликовано видео с места массовой гибели детей в Карелии«
Опубликовано видео с места массовой гибели детей в Карелии
Смотрите видео по теме
— Юля рассказывала про свою семью?
«Некоторые возненавидели меня». Юля Король рассказала о своей жизни после трагедии на Сямозере
В июне 2016 года Юля Король спасла нескольких сверстников из лагеря ООО «Парк-отель «Сямозеро», которые тонули во время шторма на озере. Она рассказала журналистам «АиФ» о своей жизни после трагедии в Карелии.
Проблемы в школе
«В этом году Юлю выбрали старостой, — рассказала ее бабушка. — В классе её все поддерживают и уважают».
Юля меняется в лице и, пока бабушка не слышит разговор с журналистом, вздыхает:
«На самом деле некоторые после Сямозера возненавидели меня, хотя их там и не было. Например, на этой неделе мой одноклассник сказал: „Чтоб ты сдохла! И хорошо, что все дети, которые у тебя там погибли в Карелии, тоже сдохли!“ Он извинился только вчера, и то только после того, как я рассказала о случившемся учителю и психологу. Он со второго класса меня задирает, но раньше он не знал о моём больном месте, а после Карелии знает и каждый раз пытается уколоть».
По этой же причине девочка удалила свои аккаунты из соцсетей.
«В течение нескольких месяцев, особенно в самый острый период, ей постоянно приходили сообщения из разных городов страны. Писали очень много гадостей, обвиняли её или просто злорадствовали, — уточняет бабушка. — А она девочка ответственная, старалась всем ответить, что-то объяснить. Но в итоге поняла, что больше не может, и уже два года не появляется в Интернете».
О страхах
«А мы наконец стали снова ходить в бассейн, — рассказала Юля. — Правда, я теперь не могу на спине плавать, захлёбываться начинаю. Это после Карелии у меня паника, я тону, хотя с плаванием на животе проблем нет».
На письменном столе у нее стоят фото и икона Богородицы. На фото — Юля с наградами после спасения детей на озере. А на иконе браслет — точь-в-точь такой же, как и на руке девочки.
«Этот браслет я боюсь потерять, он мой талисман. Мне кажется, именно он спас мне жизнь в Карелии. На нём изображён Бог, и я очень боялась, что он спадёт с руки. Как только он соскальзывал, я начинала тонуть, но подхватывала его — и выплывала. Попросила бабушку купить мне такой же, а тот я больше не надену, буду хранить», — сказала она.
Александр Браун, выживший на Сямозере: Хочу, чтобы знали всю правду
Лагерь
Поход
Перед походом вечером прислали смс-ку от МЧС о штормовом предупреждении. Мы подошли к вожатым, спросили, почему так, почему нас отправляют в поход при штормовом предупреждении. Нам сказали: «Ребята, успокойтесь, мы разберемся на планерке». От Вадима Виноградова (замдиректора лагеря – прим.ред.) я знал, что бывали такие моменты и раньше, когда лодки заносило на острова, все ждали, пока озеро стихнет, а после этого возвращались в лагерь спокойно. Примерно раз в год такое происходило.
Нашим вожатым поставили ультиматум: либо вы плывете, либо мы вам не ставим зачёт о том, что вы прошли практику: «Мы не подпишем документы – вас отчисляют». Вожатыми у нас были практиканты из Петрозаводского института. Они молодые, быстро находят общий язык с детьми. Вожатые за себя испугались. Но и погода была хорошая, ничто не говорило о беде. На следующее утро мы поплыли…
Понимаете, в лагере было больше детей, чем мест, поэтому надо было какой-то отряд забирать в поход и освободить корпус. В прошлом году, как я помню, было не 250 человек, как рассчитан лагерь, а 450. Некоторые отряды сразу отправились в поход – через 2-3 дня после того, как приехали. А вообще по плану должны все отправляться в последнюю неделю – всю смену учиться грести, учить команды, слушать лекции, узлы учиться вязать.
18-го утром мы отправились в поход. Две канойки, один рафт. На рафте были все основные вещи. Погода была вполне хорошая. Никто уже не помнил о штормовом предупреждении. Те, кто хорошо гребёт, были на рафте – там были еда, вода, вещи.
Маршрут был такой: от лагеря до 5-го пляжа, а от 5-го пляжа – на Змеиный остров, от Змеиного острова – на Коровий остров. И после этого – на лагерь. Четыре дня и три ночи и каждый день менять местоположение. Таня Колесова – дочка друзей – в первый день не пошла в поход, осталась в лагере, у нее гидрофобия. Её потом Вадим (замдиректора лагеря) отдельно привез, и он же с нами поплыл. Первую ночь мы пережили вполне отлично. Приплыли, разбили лагерь, поставили палатки, поели, попили, улеглись спать.
Наутро несколько человек проснулись, развели костер, приготовили кашу на почти остывших углях. Спички были у вожатых, вожатые спали, мы сами развели костер. Вадим сказал: «Ребята, на рафт нужны крепкие парни, которые будут грести». Я очень хотел на канойке, потому что канойка – это очень быстро, но в последний момент я решил всё-таки сесть на рафт, чтобы помогать грести. Привезли из лагеря Таню Колесову, мою подругу, дочь друзей. Я Вадиму сказал: «Таня боится воды, она гидрофобка. Посади её, пожалуйста, на рафт». Она сидела на вещах на рафте, а мы в это время гребли. На канойках, в основном, плыли дети маленькие, то есть с маленьким весом, чтобы побыстрей добрались. А на рафте – парни, которые гребли.
Мне реально повезло. Момент, когда нас сажали на рафт и на канойки, у меня сейчас в голове звучит как: «На рафт садятся те, кто будет жить». А ведь я реально очень хотел на канойке поплыть.
Глупо было сделано, что на одной канойке были только дети, на второй – двое вожатых – и Люда, и Валера. Я не знаю, это они так решили, или Вадим Виноградов. Но в основном погибли дети, которые были в той канойке, где были только дети.
Канойки за два часа уже почти добрались до Змеиного острова, в последний момент – когда шторм начался – Вадим позвонил и велел им развернуться. А мы за два часа прошли примерно две третьих пути. Еще как минимум километр, если не два, надо было плыть. Но шторм начался, мы уже не справились с управлением, нас начало относить.
Шторм
Когда подул сильный ветер, мы сразу все поняли. Мне лично было наплевать, я просто грёб. Нужно грести, я грёб. Я не пугливый, плыл без эмоций. Больше волновался за Таню Колесову, которой в этот момент было страшно, и даже от маленьких волн она жутко пугалась. Я испугался в самый последний момент, когда нас чуть не разбило о скалы, еще чуть-чуть – мы бы об тот остров, на который высадились, разбились бы. Поднялись сильные волны буквально за минут пятнадцать. Сильный ветер подул, тучи – страшно. Кто-то боялся жутко, кто-то, не понимая всего ужаса, смеялся, радовался волнам, двое просто гребли без эмоций.
Вода была градусов 10-15, наверно, не больше. Сильный ветер и высокие волны. Такой силы был ветер, что когда мы перебирались по острову по скалам, чтобы найти более тихое место, кого-то даже с камней сдувало. Слава Богу, все держали равновесие, никто не упал.
Вадим… Если бы не он, то мы бы разбились о скалы. Он взял командование, потому что дети-то все в панике, да и просто непонятно было, что делать. А Вадим чётко знает, он уже профессионал в этом деле. Кричал: «Ребята, гребите, если хотите жить». Как-то успокаивал кого-то, если надо было. Но ведь он знал, что будет шторм. Он мог бы перенести поход хотя бы на один день. Как инструктору я ему говорю «спасибо», но как администратору – я на него очень зол.
Мы высадились, пошли искать тихое место. Остались я, вожатая Регина, Вадим, который с нами плыл как инструктор и еще один парнишка. Они держали рафт, и я вытаскивал все вещи, чтобы рафт освободить. Потом мы начали перетаскивать вещи. Мы с Вадимом рафт немножко оттащили к более тихому месту – там, где волны так не захлестывают. Привязали к дереву. На тот момент, когда уже все немножко отогрелись, костер развели, кто-то снял мокрые вещи с себя, всё наладилось у нас. И вот тогда перевернулись канойки. У нас всё спокойно стало, а у них всё только началось.
Мы переночевали на острове. Промокшие палатки уже высохли. Было очень много мокрых спальников. Мы как-то расположились, нормально пережили первую ночь. Был сильный ветер, из еды у нас на острове было буквально, чтобы не сойти с ума от голода – бутерброд с огурцом.
На следующий день на острове мы увидели МЧС, они объяснили план нашей эвакуации. Мы уплыли. В этот момент я позвонил сестре Алене на последних десяти процентах зарядки телефона, и первое, что я услышал: «Саша, ты живой?!» – в этот момент я уже сильно перепугался. Она мне рассказала, что произошло с канойками, но была слабая надежда, что это не наши.
Канойки
Я дал трубку Вадиму Виноградову, он сказал сестре Алене, что «у нас другие данные и все дети в лагере и все они доплыли спокойно». Пока нас эвакуировали, я думал, что лучше детям пока ничего не говорить, чтобы ни панику не разводили, плакать не начали, волноваться. Только вожатой Регине все рассказал.
На турбазе мы уже всё узнали. В кадетском корпусе мы увидели детей с каноек. Когда я увидел ребят, первое, что говорили: «Саша, я живой. Саша, я живая».
Юлю Король я увидел первой, потом Стаса, Алину Яблочкову. Они все были с мертвыми лицами. Я впервые видел такое лицо… Нет, второй раз. Когда у нас умерла бабушка, а моя сестра увидела это, она тоже была с таким вот мертвым лицом.
Все тут же пошли по комнатам, плакать начали. Товарищи погибли… В каждой комнате сидели психологи, нас выслушивали. Они честно нам сказали, что были найдены трупы – все 14 трупов. 26 числа нашли последний труп.
Мальчик Женя с одной из каноек действительно позвонил и сказал, что так и так, попали в шторм. Ему было сказано: «Мальчик, не балуйся». Это видел Дима Король, который тоже там был на канойке. После этого ребята друг с другом попрощались. Уже пошли огромные волны. Дима Король сказал Артёму Некрасову: «Прости меня за всё. Прощай. Ты был хорошим человеком». Дети уже реально были готовы к смерти. Даже те, кто выжил – это как всё равно, что тебя повесят, а верёвка порвется. У тебя уже шок, ты уже готов к смерти… Не дай Бог кому-нибудь еще такое пережить.
Когда я был в кадетском корпусе, мне позвонил папа Димы Воробьёва и спросил: «Можно поговорить с Димой? Что с Димой?» – а мальчик погиб, и меня начало трясти. Говорю отцу Димы: «А Дима погиб». Я слышу истерику на заднем фоне. У папы голос уже такой… Не описать словами… Первую ночь я не мог спать.
Юля Король
Юле Король 13 лет, у нее брат-двойняшка Дима Король, который тоже был в лагере. Во всех СМИ, кстати, показали не Юлю Король, а девочку Наташу из нашего отряда. Как только перевернулись канойки, она упала под воду и пошла вниз. Потом начала молиться и её вытянуло наверх. Она попыталась кого-то спасти, но их уже относило течением.
Когда Юля была в другом лагере, она увидела, как старшие семилетнего мальчика топят. Мне говорили, что вожатый всё это видел, но просто отвернулся и ушел. Она спасла этого мальчика, откачала. Если б не она, этот мальчик тоже бы погиб.
Юля пыталась помочь вожатому Валере, а он тянул детей на себе. Если бы не он, то было бы больше смертей.
Насколько это жутко. А когда мы были в аэропорту, она сидела и себя винила в их смерти, что она не смогла их спасти. Мы с психологами пытались её успокоить, но она эмоций вообще не проявляла, мертвое лицо просто.
Когда нас отправляли в Москву, я пытался находиться рядом с Юлей. Ребята к ней подходили, её успокаивали, потом уходили. Но Юля была без эмоций, она до сих пор в шоке. Сейчас она в больнице, рисует жуткие рисунки, а рисует она хорошо…
Меня очень обрадовало, когда она улыбнулась. Когда мы ехали уже в Москве, она в последний момент улыбнулась. А так она долгое время находилась вообще без эмоций. Это страшно увидеть ребенка, вообще человека без эмоций на лице. Все говорят: «Поплачь», – а она не хочет. Она говорит: «Я уже поплакала». «Посмейся», – пытаюсь её развеселить. А она: «Я уже посмеялась». Говорят: «Съешь печеньку». А она: «Да я уже не хочу».
Вожатая Люда тоже спасла скольких смогла. Мне очень стало обидно, что вожатых после этого поливали грязью и говорили, что это они виноваты в смерти детей. Люда лежала в больнице после этого, сейчас она уже дома, с ней уже всё хорошо.
Журналисты
Самое жуткое, что всё это время были журналисты. Где бы мы ни были, всё время они. Едем в автобусе в кадетский корпус, проезжает мимо машина, фоткает нас. Входим в кадетский корпус – толпа журналистов. Вылезаю из лодки МЧС, тут ко мне подходит журналист и спрашивает: «Ты знаешь, что произошло на канойке? Ты знаешь, что дети погибли, твои друзья погибли?» Я-то знаю. У меня и так шок, и мне такое говорят. В любом случае, ты надеешься на лучшее, надеешься, что это не твои друзья, что все это ошибка, что данные еще не подтвердятся.
В лагере я примерно раз в три дня звонил домой. Перед походом у нас буквально за 2-3 дня ограбили корпус, и некоторые остались без связи – без телефонов. Родителям разослали памятку: «Ваши дети будут в походе». Некоторые дети звонили родителям, просили медсестру оставить их в лагере. Если ребенок хотел, мог остаться или с другим отрядом или в лазарете.
Родители обо всем узнали только из новостей. Большинство детей были без телефонов, кто-то оставил в лагере, кто-то засунул в сумку и не мог туда залезть, а у кого-то они разрядились. У меня был переносной аккумулятор, я его отдал вожатому – инструктору Вадиму, – чтобы он держал связь с лагерем, для него это было важнее. А свой телефон просто включал в момент связи и выключал. Я позвонил домой, попросил папе ничего не говорить, чтобы не пугать. А потом из новостей родители уже узнали о гибели детей. И сестра моя тоже услышала эту новость – а у меня телефон выключен. Мы с ней говорили, но непонятно же, когда произошла катастрофа. Папа четыре часа не мог со мной связаться. У меня телефон выключен, чтобы батарейка не разрядилась, и связи со мной нет. Сестра едет на дачу, тоже у нее истерика – восемь остановок проплакала. Потом их вызвали встречать «детей» из лагеря ночью – но это были не мы, а груз-200, как я понимаю. Очень было страшно.
Я хочу, чтобы люди знали правду. Потому что мне очень стало обидно, когда вожатых обливали грязью, что они думали о собственной жизни, что они виноваты в том, что дети погибли. Когда вместо Юли Король показали другую девочку. Поэтому я и даю интервью журналистам. Сейчас мы все общаемся, у нас есть общий чат, с вожатой Людой я поддерживаю связь.
«Мечтаю прорыдаться, но не могу» Пять лет назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители винят в трагедии?
Р овно пять лет назад, 18 июня 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном лагере по бесплатным путевкам. Подробности этой трагедии потрясли страну — 47 беззащитных детей часами в одиночку боролись за жизнь посреди огромного штормящего озера. К смерти школьников привела целая череда преступных решений взрослых. Изнурительные суды тянутся до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере специальный корреспондент «Ленты.ру» Сергей Лютых поговорил с выжившими и семьями тех, кто не смог пережить те дни.
«Я помню, как прочел заключение о смерти моего ребенка. Там было написано, что причиной стало утопление, но я видел тело своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит отец Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях пятилетней давности, он едва сдерживает эмоции. — В том же заключении было написано, что в легких и в желудке воды нет. О каком тогда утоплении может идти речь?»
Заслонов спросил об этом следователя примерно через полгода после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он подписал дополнительную экспертизу. В ней было сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, случилось то, что называют сухим утоплением — оно происходит из-за сильного спазма в горле. В таком случае человек может погибнуть уже после того, как его вытащат из воды на сушу.
Заслонов же уверен, что причиной смерти его сына было переохлаждение. «К моменту потери сознания острая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.
Именно этот мальчик Сева — единственный, кто сумел позвонить в службу «112», причем когда все еще были в лодках. В этот момент сотрудники МЧС проводили учения всего в 100 километрах от них.
«Им нужно было 20 минут, чтобы добраться до детей, — говорит отец Севы. — Они бы всех спасли»
Но ответивший ребенку по телефону человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он бросил трубку.
В итоге полсотни детей почти на сутки были фактически брошены на произвол судьбы посреди объятого штормом огромного озера, где ветер и волны срывали с них одежду. Тонули в воде, температура которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на безлюдных островах.
В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв могло быть больше, если бы не одна из участниц похода — 12-летняя Юлия Король совершила невероятное для своего возраста. Она раз за разом возвращалась за тонущими и вытаскивала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.
А потом эта маленькая девочка отправилась за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую усталость и часы, проведенные в ледяной воде, ей удалось проплыть несколько километров до побережья и добраться до небольшого хутора Кудама, в дом семьи Столяровых. Там она вместе с хозяевами вызвала МЧС и помогала местным жителям спасать детей до приезда специалистов.
«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»
Никакого похода не должно было быть вообще. Как утверждало в суде гособвинение, лагерь получил санитарно-эпидемиологическое заключение Роспотребнадзора, согласно которому администрации не разрешалось «проведение детских специализированных программ с походами». Однако этот документ не носил обязательного характера.
Но были и другие веские причины, которые указывали на невозможность прогулки по озеру. В диаметре оно сравнимо с морским заливом, а в лагере при этом не было спасательных жилетов для детей.
И наконец, всем было известно о штормовом предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 июня в районе Сямозера ожидались ливни и ветер с порывами до 20 метров в секунду (72 километра в час). Однозначно это предвещало шторм.
Однако это не остановило директора лагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она отдала распоряжение вести детей из отряда «Поморы», позвонив из Москвы своему заместителю Вадиму Виноградову. Тот, будто офицер на войне, передал команду студентам педколледжа Валерию Круподерщикову и Павлу Ильину, которые проходили практику в лагере в качестве инструкторов по туризму.
Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к выполнению задания: взяли спасательные жилеты для взрослых и стали надевать их на детей, пытаясь хоть как-то перетянуть застежки, чтобы те держались.
Сами дети в поход идти не хотели, но их мнения никто не спрашивал. 17 июня «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребят и одному сопровождающему сели в два пластиковых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое взрослых — в надувной рафт.
Кроме Ильина и Круподерщикова отряд сопровождали студентка педколледжа Людмила Васильева и учащаяся колледжа культуры и искусств Регина Иванова. Дети и вожатые прошли вдоль берега три километра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно было уехать в Петрозаводск, сменил прибывший из лагеря Виноградов.
У этого человека был последний шанс остановить поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на герметичных отсеках, которые дают судну плавучесть в аварийной ситуации, когда через борт начинает попадать вода.
Но Виноградов решает повести детей вглубь озера — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал садиться в каноэ без аварийных баков, а предпочел наиболее безопасный в шторм надувной рафт.
Рафт, на большом ветру скорее напоминавший резиновый матрас, стало быстро сносить ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за хорошей осадки шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.
Череда неправильных решений не закончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из лодок и знавший о проблеме с аварийными баками, решает звонить не в МЧС, а Виноградову.
«Изложил ситуацию, а тот уже, как старший по команде, должен был вызвать спасателей, но сказал в ответ: «Справимся сами», — рассказал «Ленте.ру» его адвокат Дмитрий Маслов. — В силу возраста (Круподерщикову было 19 лет — прим. «Ленты.ру») мой подзащитный не мог должным образом эту ситуацию оценить и положился на опыт своего руководителя».
Что имел в виду под «справимся сами» заместитель директора лагеря, неизвестно. Известно, что его убедила не обращаться в МЧС Решетова, которой он позвонил с рафта.
Только непонятно, как можно убедить по телефону человека отказаться от спасения детей перед лицом непосредственной угрозы и почему вообще нужно было сознательно отказываться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять лет изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.
«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие сотрудники лагеря не вызвали спасателей? — недоумевает Игорь Заслонов. — Ведь она не дура совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозит уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, будь что будет, я сяду на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»
Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не звонил спасателям, но и запрещал делать это детям. Ослушался только Сева.
«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — произнес мальчик.
Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер телефона будет передан полиции.
«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.
Разговор действительно был записан, и эта запись стала доказательством вины принявшей звонок фельдшера Суоярвской больницы Ирины Щербаковой. Она даже не стала регистрировать этот звонок.
Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы удержать лодки рядом.
Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно доплыли на рафте до острова Элойсварь, где и оставались вплоть до прибытия спасателей на следующий день. В МЧС они так и не обратились.
«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»
В самом тяжелом положении оказались 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на плаву надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети оказались в ледяной воде. Это произошло между 16 и 17 часами дня.
Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словами мотивировал их Валерий Круподерщиков.
«Он сказал: «Плывите, суки! Иначе все сдохнете», — рассказала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы нашел слова, чтобы помочь детям».
По ее убеждению, Круподерщиков лично виновен в гибели двоих: ее сына Жени и девочки Амалии — он сбросил с себя этих детей и уплыл.
«Моему сыну было 13 лет. Маленький и худенький ребенок. На нем был жилет 56 размера, — рассказала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»
В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно мешали детям плыть к спасительному берегу.
«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на ремнях жилетов, надетых на детей, чем фактически сковали действия последних, лишив в последующем способности совершать активные действия», — так это описывала в суде представитель прокуратуры.
«У детей дикий страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девочек потерял сознание от страха. Дезориентация была полнейшая, — рассказывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны срывали с них одежду. Огромные волны. Детей потом находили полуголыми»
По словам Романовой, выбрались из воды те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто умел плавать.
Севе Заслонову пыталась помочь Ксюша Родионова. Она была одной из самых старших участниц похода. Девочке было 15 лет.
Потом она отключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не увидела двух девочек из отряда — Машу и Дашу. Те практически не двигались из-за огромных жилетов, и Ксюша подталкивала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 метров до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что доплывет сама, и та толкала вперед только Дашу. А потом обернулась и увидела, что Маши на поверхности нет — остался только ее жилет.
Уже на берегу Ксюшу ударило волной о камни, из-за чего девочка получила сильные травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На острове нашлись еще двое детей. Туда же приплыл и Круподерщиков.
Травмы от столкновения с прибрежными камнями получили многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король вытащила из воды нескольких детей, но выжили они не все.
«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, начальница лагеря. И говорит: «Наташа, у меня там что-то группа на связь не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?»» — рассказала «Ленте.ру» Наталья Столярова, хозяйка расположенной на берегу Сямозера базы отдыха в Кудаме.
Столярова ответила, что на озере очень сильная волна. Она не знает, звонила ли Решетова кому-то еще.
А к 11 часам утра в Кудаму пришла мокрая и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный егерь Андрей Севериков и работник базы Столяровых Владимир Дорофеев отправились туда, куда указала девочка, — эту цепочку островов местные называют Пятиостровье. Оттуда они вывезли 11 из 37 выживших ребят.
«Некоторых нашли уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в баню сразу. Две девчонки выйти оттуда толком не могли — что-то все же с ногами от переохлаждения случилось».
По словам Натальи, девятнадцатилетний инструктор нес самую маленькую девочку на себе, так как она совсем не могла двигаться.
Дорофеев и Севериков нашли тела десятерых мертвых детей.
Прибывшие на место сотрудники МЧС сняли с острова тех ребят, кто был с Виноградовым, разыскали тела еще троих погибших. Еще одного мальчика — Женю Романова — продолжали искать на земле, под водой и с воздуха.
«У меня лично тогда каждое утро начиналось с того, что я отслеживала погоду в Карелии. Я знала о штормовом предупреждении, и когда младшая дочь, посмотрев днем 19 июня телевизор, сказала мне: «Мама, там трагедия на озере», — я ответила, чтобы она подумала головой и успокоилась, так как наш ребенок находится в лагере», — вспоминает мама Жени.
Валентина Романова даже мысли не допускала, что директор лагеря позволит себе выпустить детей в поход после штормового предупреждения.
Она решила, что речь о какой-то случайной группе туристов, и уехала в больницу, где лежал ее муж.
«Мы сидели, разговаривали, и в этот момент мне позвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы смотрели телевизор? Случилась трагедия».
Я спросила: «Это что, лагерь?»
Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в списке живых»
Романова не могла поверить в происходящее и успокаивала старшую дочь, когда та зарыдала: «Не смей думать об этом. Наш будет живой! Он не может погибнуть».
Валентина не помнит, как она пережила те восемь дней, когда велись поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, заставляли ее есть и пить. Женщина рвалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с супругом звонили и писали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.
Глава совета сельского поселения Эссойла, на территории которого находился лагерь, Андрей Ореханов рассказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озеро и запустил в воду 14 бумажных корабликов.
«13 уплыли, а один утонул. На следующий день сына нашли», — отметила Валентина.
Романовы поехали на опознание, но врачи и психологи, уже ждавшие на входе, отговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила лицо следователя с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В итоге Романовы опознали ребенка по тесту ДНК.
«В лагере царит абсолютный хаос»
«Парк-отель Сямозеро» был создан в ноябре 2007 года. Для него взяли в аренду базу отдыха «Лесная сказка» с четырьмя кирпичными спальными корпусами площадью 350 квадратных метров каждый, административным зданием с медблоком, гостиницей на десять двухместных номеров, отдельно стоящей столовой и небольшим гостевым домиком.
Еще у базы были свои лодочная станция, песчаный пляж, игровые площадки и автономное инженерное обеспечение. Весь этот комплекс был рассчитан на размещение 184 человек. Между тем в первой смене, которая длилась с 3 по 23 июня 2016 года, было почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.
База отдыха была переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года бил тревогу Андрей Ореханов. Попав на территорию «парка-отеля», куда его не хотели пропускать местные сотрудники, он увидел туристические палатки, в том числе большие, в которых стояли двухъярусные кровати. В них, порой в холоде, на сыром белье, так как часть палаток были рваными, спали дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.
Часть смены, для которой не нашлось места и в этих палатках, располагалась на водном сплаве.
У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он получил 11 июля 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас привезли на остров, мы болеем, нас тут будут держать больше обещанного срока, отказываются говорить название острова, мы спим в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»
Все это объяснялось особой туристической направленностью отдыха. Лагерь даже имел специфическое название «Школа рейнджеров: остаться в живых».
На форумах в сети легко можно найти негативные комментарии, в которых подробно расписаны проблемы лагеря.
«Царит абсолютный хаос (если не использовать более точное бранное слово на «б»): завезли 600 детей со всей Москвы (12 отрядов по 50 человек), для такого количества ничего не было готово, последние палатки ставили поздно вечером в день заезда, — рассказывает пользователь под ником LuckyDad. — На каждый отряд из 50 человек выделено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не имеют такого желания: либо сидят в своих палатках, либо где-то курят. Дети курят непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, бросая окурки на деревянный настил (!) Ночью у одной из девочек загорелся прожженный сигаретой матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».
В этом же сообщении говорилось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.
«Самое дорогое для таких людей — это деньги»
После трагедии в 2016 году под следствие в Карелии попали директор лагеря Елена Решетова, ее заместитель Вадим Виноградов, числившиеся инструкторами студенты Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, фельдшер Ирина Щербакова, глава регионального управления Роспотребнадзора Анатолий Коваленко, а также исполняющая обязанности руководителя этого управления Людмила Котович.
В Москве — заместитель главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и начальник управления по организации работы с семьями Елена Семкина.
«Дело состоит практически из 200 томов, но я думаю, что их должно быть еще больше. Я прочла 142 тома. Больше не смогла, — рассказывает Валентина Романова. — Там должно было быть намного больше обвиняемых, чтобы научить следующее поколение руководителей заниматься своей работой не для галочки».
Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в марте 2019 года приговорили к 9,5 годам колонии общего режима за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности (часть 3 статьи 238 Уголовного кодекса).
«9 лет за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.
В суде Валентина показала Решетовой две фотографии: каким жизнерадостным ее ребенок отправился в лагерь, и каким его потом нашли.
«Вы думаете, хоть один мускул на ее лице пошевелился? Нет. Самое дорогое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и наказывать таких людей нужно самым дорогим — деньгами. Пускай не в нашу пользу даже, а в государственную», — добавила мать погибшего мальчика.
Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 миллионов рублей.
Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в апреле 2017 года к трем годам лишения свободы в колонии-поселении по статье о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее дочери не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую больницу выплатить потерпевшим четыре миллиона рублей в качестве компенсации морального вреда. К слову, женщина осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.
Но есть человек, который считает, что фельдшер не виновна, по крайней мере в юридическом смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — отец дозвонившегося до нее мальчика.
Игорь изучил все документы о службе «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время заказало методическую разработку инструкции по приему звонков.
«Для этого действительно нужна подготовка, потому что позвонить может человек, который не способен по тем или иным причинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор должен все это понимать, быть готовым к подобному, в отличие от диспетчера службы такси какого-нибудь», — рассуждает Заслонов.
По его словам, главная проблема была именно в том, что сын позвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его звонок переадресовали человеку, который был занят какими-то своими делами.
«Люди получили бюджет на то, чтобы создать службу по приему звонков, и что они сделали с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущен отец Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за обязанности приема звонков МЧС, то его нельзя за это судить».
Заслонов ездил в Суоярви, когда шел суд над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие родители его не поддержали.
Игорь был также против того, чтобы подавать к Щербаковой или ее больнице гражданские иски.
«Я ее ненавижу всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — убеждал Заслонов других потерпевших.
Он хотел, чтобы ту или иную ответственность понесли генералы МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан виновным никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.
Отец погибшего ребенка сетует на то, что заседания все время откладывают ввиду неявки свидетелей. Он предполагает, что из-за затягивания процесса столичные чиновницы могут избежать наказания по истечении срока давности.
Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его судили по двум статьям: об оказании услуг, не отвечавшим требованиям безопасности (статья 238) и об оставлении в опасности (статья 125). Признали виновным только по второй, однако освободили от наказания.
Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих карельских чиновников Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова обжалует оправдательные приговоры.
«Прокуратура подала апелляционную жалобу в отношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — кассационную жалобу, и суд вновь оставил в силе оправдательный приговор. После чего они обратились в Верховный суд России, и там уже решили вернуть дело на новое рассмотрение в суде первой инстанции», — говорит адвокат Дмитрий Маслов.
Сейчас разбирательство находится на стадии судебного следствия, то есть вновь изучаются доказательства вины и невиновности Круподерщикова. Позиция защиты заключается в том, что он никогда в жизни не был инструктором.
«У него нет соответствующего образования. Он был студентом, который проходил в лагере практику. Его почему-то возвели в ранг инструктора и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: «Иди туда и делай это». Он слушался», — рассказывает адвокат.
Однако все же был договор, который Круподерщиков подписывал, как и другие студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий был слишком юн, чтобы ослушаться лагерное начальство.
«На следствии выяснилось, что он поехал туда — этот троечник и бездарь, — чтобы ему поставили галочку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет оправдательный приговор по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас есть государство», — говорит Валентина Романова.
2 июля в Верховном суде Карелии состоится новое разбирательство в отношении недавно оправданных судом сотрудников Роспотребнадзора.
«Я понимаю, что прямой причинно-следственной связи с гибелью детей в их действиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой творить всякие «чудеса» в лагере, то все могло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.
Она помнит, как в первую годовщину после трагедии, 18 июня 2017 года, сотрудники МЧС возлагали венок на озеро и поднялся шторм. Их лодки тоже стали захлестывать волны. И Валентину поразила простая мысль.
«Вы же знаете природу своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обращен ко всем местным чиновникам.