1984 книга про что она
Смысл книги 1984 Джордж Оруэлл
Одна из самых ужасающих книг 20 века, которая поражает своей жестокостью и реализмом. Роман «1984» — это, в первую очередь, антиутопия, написанная под влиянием событий, происходящих в мире. Автор предрекает глобальный тоталитаризм и эпоху беспросветной диктатуры. Роман был написан еще в 1948 году и он повествовал о событиях будущего. Автор хотел поведать один из возможных вариантов развития событий для человечества. Смысл названия книги «1984» относит читателей к году, в котором происходят события, описанные в романе.
Мир, который описывает Оруэлл наполнен обезличенностью страхом и постоянным контролем со стороны власти. Главный герой работает в Министерстве правды, что становится весьма ироничным фактом, так как Министерство правды только и делает, что искажает события, тем самым лжет народу о происходящем.
Однажды герой задумывается о том, правильно ли он поступает. Уинстон подвергает сомнению все, что происходит вокруг него. Домыслы героя идут вразрез с политическим строем, и Уинстон понимает, что ему грозит опасность, так как система может уничтожить его. Герой начинает тайно вести дневник, в котором излагает свои мысли.
Как-то раз Уинстон встречает девушку по имени Джулия, она так же, как и Уинстон, вынуждена скрывать свои настоящие взгляды на политику партии. Девушка притворяется активисткой партии, но на самом деле пытается вести борьбу против нее.
О чем книга «1984»
То,о чем книга «1984» становится понятно, приглядевшись к миру, в котором существуют герои. Оруэлл считал свою книгу пророческой и, к сожалению, он частично оказался прав. В какой-то мере, в мире происходит ограничение свободы и прав человека. За каждым человеком может установиться наблюдение, которое вторгнется, в том числе, и в его личную жизнь.
Правда и новости, которые преподносятся людям, во многом искажаются. Автор рисует перед читателями один из возможных вариантов развития политики и мира. Этот вариант потрясает и ужасает, сложно представить, что случится с миром через несколько лет.
1984-й год, конечно, давно миновал, но произведение остается актуальным и по сей день. Многие вопросы и проблемы, поднятые в книге, до сих пор остаются. Может ли человек добиться свободы, если его мораль противоречит государству? Может ли человек бороться с системой?
Сюжет романа замысловат, он показывает налаженную систему, в которой каждый из людей является ее невольным заложником. Люди не имеют права на чувства и отношения, они обречены поступать лишь так, как велит им Большой Брат. Большой брат воплощает собой правительство и власть, в книге часто упоминается, что он заботится и следит за своими подчиненными. Что уж говорить, Большой брат действительно следит за всеми и от него не скрыться. Люди боятся его, так как он может сломить любого.
Уинстон влюбляется в Джулию и пытается строить с ней отношения. Герои мечтают обмануть Большого Брата, и зажить счастливой жизнью вместе. К сожалению, каждый из них, в глубине души понимает, что счастье и открытость отношений – это нечто невозможное. Скорее всего, героям, в лучшем случае, придется скрываться и прятать свои чувства до конца жизни.
Читатель переживает волнение и чувства героев, которые кажутся такими сильными, что могут изменить систему, могут позволить героям вдохнуть свежего воздуха. Однако, все оказывается не так радужно, как представлялось главным героям. На одном из свиданий полиция их застает врасплох. Героев скручивают и отправляют в Министерство Любви.
Интересно, но именно в Министерстве Любви героев заставляют отречься от своей любви. Героев жестоко пытают, под пытками Уинстон ужасается сам себе. Он предает свои чувства и отрекается от любви Джулии. Когда герою угрожают пыткой крысами, он сдается. Уинстон настолько бессилен, что готов отречься от чего угодно. И самое страшное, он думает о том, что хотел бы, чтоб пытали только не его. Он представляет себе, что было бы хорошо, если б на его месте оказалась Джулия. И это есть самое настоящее предательство, на которое его вынудила система.
Смысл произведения «1984»
Смысл произведения «1984» заключается в предречении возможного будущего для мира. Мир, в который погрузятся люди в будущем, будет полон тотального контроля и страха. Люди окажутся безмолвными заложниками и жертвами системы, которая каждого человека, намеренного идти против нее, сотрет в порошок.
Оруэлл словно намекает людям, что будущее может быть крайне опасным и ужасным, если люди продолжат стремиться к войнам и власти над всем. Мир может оказаться во тьме, под властью диктатора и тогда не останется места чувствам и отношениям между людьми.
Смысл финала произведения «1984»
Смысл финала произведения «1984»подчеркивает идею о том, что система может сломать совершенно любого человека. Под пытками, которые действуют на психику, благодаря запрещенным приемам, возможно сломить любого и заставить отказаться от самого важного в жизни.
Читатели понимают, что главный герой окончательно и бесповоротно сломлен, когда Уинстон, оказавшись на свободе, однажды видит свою бывшую любовь – Джулию и она больше не вызывает у него никаких чувств. Нет ни жажды сближения, ни просто интереса к Джулии – не осталось ничего, связывающего ранее героев. Герои опустошены и сломаны, им все стало безразличным, не осталось чувств друг к другу. В сердцах героев лишь неожиданно появилась любовь к Большому Брату, которого они раньше искренне ненавидели.
Напишите в комментариях своё мнение, о чем книга «1984». Мы с нетерпением будем ждать!
Насколько публикация полезна?
Нажмите на звезду, чтобы оценить!
Средняя оценка 4.8 / 5. Количество оценок: 6
1984 книга про что она
Микропересказ : Тоталитарное государство. Член партии пытается противостоять власти, сохранив своё сознание от манипуляции. Но мыслепреступление скрыть невозможно, и партия подчиняет человека системе.
Первая часть
1984 г. Лондон, столица Взлётной полосы I, провинции Океания. 39-летний невысокий тщедушный Уинстон Смит, сотрудник Министерства правды со стажем, поднимается в свою квартиру. В вестибюле висит плакат с изображением громадного грубого лица с густыми чёрными бровями. «Старший Брат смотрит на тебя» — гласит подпись. В комнате Уинстона, как и в любой другой, в стену вмонтирован аппарат (телекран), круглосуточно работающий и на приём, и на передачу. Полиция мыслей подслушивает каждое слово и наблюдает за каждым движением. Из окна виднеется фасад его министерства с партийными лозунгами: «Война — это мир. Свобода — это рабство. Незнание — сила».
Уинстон решает вести дневник. Это преступление карается смертью или каторжными лагерями, но ему необходимо выплеснуть свои мысли. Вряд ли они достигнут будущего: полиция мысли всё равно до него доберётся, мыслепреступление нельзя скрывать вечно. Уинстон не знает, с чего начать. Он вспоминает утреннюю двухминутку ненависти в министерстве.
Главным объектом двухминутки ненависти всегда был Голдстейн — изменник, главный осквернитель партийной чистоты, враг народа, контрреволюционер: он появился на телекране. В зале Уинстон встретил веснушчатую девицу с густыми тёмными волосами. Он с первого взгляда невзлюбил её: такие молоденькие и хорошенькие были «самыми фанатичными приверженцами партии, глотателями лозунгов, добровольными шпионами и вынюхивателями ереси». В зал вошёл и О’Брайен — высокопоставленный член партии. Озадачивал контраст его воспитанности и телосложения боксёра-тяжеловеса. В глубине души Уинстон подозревал, что О’Брайен «политически не вполне правоверен».
Он вспоминает свой давний сон: кто-то говорил ему: «Мы встретимся там, где нет темноты». Это был голос О’Брайена.
«Уинстон не мог отчетливо припомнить такое время, когда бы страна не воевала… Официально союзник и враг никогда не менялись… Партия говорит, что Океания никогда не заключала союза с Евразией. Он, Уинстон Смит, знает, что Океания была в союзе с Евразией всего четыре года назад. Но где хранится это знание? Только в его уме, а он, так или иначе, скоро будет уничтожен. И если все принимают ложь, навязанную партией,… тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой».
Теперь даже дети доносят на своих родителей: отпрыски соседей Уинстона Парсонсов точно постараются поймать мать и отца на идейной невыдержанности.
В своём кабинета Уинстон принимается за работу. Он изменяет данные в газетах, выпущенных ранее, в соответствии с сегодняшним заданием. Уничтожались неверные прогнозы, политические ошибки Старшего Брата. Имена нежелательных лиц вычёркивались из истории.
В столовой в обед Уинстон встречает филолога Сайма, специалиста по новоязу. Он говорит о своей работе: «Это прекрасно — уничтожать слова… В конце концов мы сделаем мыслепреступление попросту невозможным — для него не останется слов». «Сайма несомненно распылят» — думает Уинстон. «Нельзя сказать, что неправоверен… Но всегда от него шёл какой-то малопочтенный душок».
Внезапно он замечает, что девушка с тёмными волосами, которая ему встретилась вчера на двухминутке ненависти, пристально наблюдает за ним.
Уинстон вспоминает свою жену Кэтрин. Они разошлись 11 лет назад. Уже в самом начале совместной жизни он понял, что «никогда не встречал более глупого, пошлого, пустого создания. Мысли в её голове все до единой состояли из лозунгов».
Смит считает, что только пролы — низшая каста Океании, составляющая 85% населения, — могут уничтожить партию. У пролов даже нет телекранов в квартирах. «Во всех моральных вопросах им позволено следовать обычаям предков».
«С ощущением, что он говорит это О’Брайену», Уинстон пишет в дневнике: «Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре».
Вторая часть
На работе Уинстон вновь встречает эту веснушчатую девушку. Она спотыкается и падает. Он помогает ей встать, и девица суёт ему в руку записку, содержащую слова: «Я вас люблю». В столовой они договариваются о свидании.
Они встречаются за городом, среди деревьев, где их не могут подслушать. Джулия — так зовут девушку — признаётся, что связей с партийцами у неё были десятки. Уинстон приходит в восторг: именно такая испорченность, животный инстинкт могут разорвать партию в клочья! Их любовные объятия становятся боем, политическим актом.
Джулии 26 лет, она работает в отделе литературы на машине для сочинения романов. Джулия поняла смысл партийного пуританства: «Когда спишь с человеком, тратишь энергию; а потом тебе хорошо и на всё наплевать. Им это — поперек горла». Они хотят, чтобы энергия использовалась только для партийной работы.
Уинстон нанимает комнату над лавкой старьёвщика мистера Чаррингтона для встреч с Джулией — там нет телекрана. Однажды из норы показывается крыса. Джулия относится к ней равнодушно, у Уинстона крыса вызывает отвращение: «Нет ничего страшней на свете».
Исчезает Сайм. «Сайм перестал существовать; он никогда не существовал».
Когда Уинстон однажды обмолвился о войне с Евразией, «Джулия ошеломила его, небрежно сказав, что, по ее мнению, никакой войны нет. Ракеты, падающие на Лондон, может быть, пускает само правительство, „чтобы держать людей в страхе“».
Наконец происходит судьбоносный разговор с О’Брайеном. Он подходит к Смиту в коридоре и даёт свой адрес.
Уинстону снится мать. Он вспоминает своё голодное детство. Как исчез отец, Уинстон не помнит. Несмотря на то, что еду нужно было разделить между матерью, его болезненной сестрёнкой двух-трёх лет и самим Уинстоном, он требовал всё больше еды и получал её от матери. Однажды он отобрал у сестры её порцию шоколада и убежал. Когда он вернулся, ни матери, ни сестры уже не было. После этого Уинстона отправили в колонию для беспризорных — «воспитательный центр».
Джулия решает встречаться с Уинстоном до самого конца. Уинстон говорит о пытках, если их раскроют: «Признание не предательство. Что ты сказал или не сказал — не важно, важно только чувство. Если меня заставят разлюбить тебя — вот будет настоящее предательство».
Уинстон и Джулия приходят к О’Брайену и признаются, что они враги партии и мыслепреступники. О’Брайен подтверждает, что организация заговора против партии, именуемая Братством, существует. Он обещает, что Уинстону передадут книгу Голдстейна.
На шестой день Недели ненависти объявляют, что Океания с Евразией не воюет. Война идет с Остазией. Евразия — союзник. «Океания воюет с Остазией: Океания всегда воевала с Остазией». В течение пяти дней Уинстон работает над уничтожением данных прошлого.
Уинстон начинает читать книгу Эммануэля Голдстейна «Теория и практика олигархического коллективизма» в комнатке в лавке мистера Чаррингтона. Позже Джулия и Уинстон слушают у окна, как поёт женщина-прол. «Мы — покойники» — по очереди произносят они. «Вы покойники» — раздаётся железный голос у них за спиной. Джулию ударяют и уносят. В комнате был спрятан телекран. Входит мистер Чаррингтон. «Он был похож на себя прежнего, но это был другой человек… Это было лицо настороженного хладнокровного человека лет тридцати пяти. Уинстон подумал, что впервые в жизни с полной определенностью видит перед собой сотрудника полиции мыслей».
Третья часть
«Уинстон не знал, где он. Вероятно, его привезли в министерство любви, но удостовериться в этом не было никакой возможности». В его камере, где постоянно горит свет, появляется Парсонс. Во сне он кричал: «Долой Старшего Брата!», и дочурка донесла на него. Уинстон остаётся один в камере, входит О’Брайен. «И вы у них!» — кричит Уинстон. О’Брайен отвечает: «Я давно у них… Не обманывайте себя. Вы знали это… всегда знали».
Начинается кошмар. Уинстона бьют и пытают. Он узнаёт, что за ним наблюдали семь лет. Наконец появляется О’Брайен. Уинстон прикован к какому-то орудию пыток. О’Брайен впоминает фразу, написанную Смитом в дневнике: «Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре»? Он показывает четыре пальца и просит Уинстона казать, сколько их. Уинстон упорно повторяет, что их четыре, хотя О’Брайен усиливает боль арестованного с помощью рычага. Наконец, не выдержав боли, Уинстон кричит «Пять!» Но О’Брайен говорит: «Вы лжете. Вы всё равно думаете, что их четыре… Вы понимаете, Уинстон, что тот, кто здесь побывал, не уходит из наших рук неизлеченым?»
О’Брайен говорит, что партия стремится к власти только ради неё самой. Он один из тех, кто писал книгу Братства. Партия будет всегда, её нельзя свергнуть. «Уинстон, вы — последний человек. Ваш вид вымер… Вы вне истории, вы не существуете». О’Брайен отмечает, как опустился Уинстон, но тот возражает: «Я не предал Джулию». «Совершенно верно. Вы не предали Джулию» — соглашается О’Брайен.
Уинстона продолжают держать взаперти. В полузабытьи Уинстон кричит: «Джулия, моя любимая!» Очнувшись, он понимает свою ошибку: О’Брайен ему этого не просит. Уинстон ненавидит Старшего Брата. «Умереть, ненавидя их, — это и есть свобода». Уинстона отправляют в комнату сто один. К его лицу подносят клетку с отвратительными крысами — этого он выдержать не может: «Отдайте им Джулию. Не меня! Джулию!» — кричит он.
Уинстон сидит в кафе «Под каштаном». Он размышляет над тем, что с ним случилось: «Они не могут в тебя влезть», — сказала Джулия. Но они смогли влезть. О’Брайен верно сказал: «То, что делается с вами здесь, делается навечно».
Уинстон встретил Джулию уже после пыток в Министерстве любви. Она изменилась: «Лицо приобрело землистый оттенок, через весь лоб к виску тянулся шрам… Но дело было не в этом». Её талия, когда Уинстон обнял Джулию, показалась каменной: как у трупа, который Уинстону когда-то пришлось вытаскивать из-под завалов. Оба признались друг другу в предательстве. Джулия отметила самое главное: когда человек кричит, чтобы вместо него отдали другого, он не просто так говорит, он этого хочет. Да, Уинстон хотел, чтобы её, а не его отдали.
В кафе раздаются победные фанфары: Океания победила Евразию. Уинстон тоже одерживает победу — над собой. Он любит Старшего Брата.
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
1984 ОТТЕНКА ЛЖИ ДЖОРДЖА ОРУЭЛЛА
В 2015 году роман Джорджа Оруэлла «1984» вошёл в топ самых продаваемых в России книг. Его называют пророческим, он до сих пор считается «шедевром антитоталитарной мысли» и своеобразной библией антикоммунистов. О том, почему это произведение является лишь идеологизированным продуктом «холодной войны», полным лжи, клише и неоправданных гипербол, написанным до кучи двуличным доносчиком, но почему данный роман всё же актуален сегодня — читайте в статье Андрея Рудого.
Зачем писать материал о книге, опубликованной без малого 70 лет назад? Кому это вообще нужно? Не будет ли это сродни банальному школьному сочинению на тему «Образ дуба в романе Л.Н. Толстого «Война и мир»»? Отнюдь. Ведь речь идёт о незабвенном произведении Джорджа Оруэлла «1984».
До сих пор эта книжка продолжает будоражить умы читающей публики, вдохновляет музыкантов и художников. До сих пор, начитавшись её, молодёжь начинает нести ахинею в духе «социализм – это рабство и тоталитаризм!» До сих пор самого Оруэлла многие считают гениальным аналитиком, мастером слова и вообще – пророком. У антисоветчиков (в том числе, и так называемых «демократических социалистов») роман занимает достойное место на полке, в то время как фанаты СССР готовы устраивать его массовые сожжения. Выражения «Большой брат следит за тобой», «новояз», «комната 101» и прочие используются сегодня повсеместно – от публицистики до мемов.
А ещё «1984» и сегодня оказывает влияние на формирование политического мышления общества — что в России, что за рубежом. И потому нуждается в анализе и критике.
Позвольте для начала сказать несколько слов о самом г-не Оруэлле и той обстановке, в которой создавался роман «1984». Не ради перехода на личности, но ради того, что в исторической науке именуется критикой источника.
— писатель Бернард Шоу «занимает явно прорусскую позицию по всем основным вопросам»;
— актер Майкл Редгрейв, «вероятно, коммунист»;
— певец Пол Робсон «очень не любит белых»;
— писатель Джон Стейнбек — «фальшивый, псевдонаивный писатель»;
— писатель Джон Бойнтон Пристли «антиамерикански настроен», «делает большие деньги в СССР»;
— поэт Стивен Спендер «очень ненадежный и подвержен чужому влиянию», имеет «гомосексуальные наклонности».
Согласитесь, это характеристики, достойные Министерства любви. Кстати, о Министерстве любви…
ДЕТИЩЕ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»
Роман «1984» был выпущен в 1949 году на фоне разворачивающейся «холодной войны» (термин, как считается, изобретённый самим Оруэллом), массовых зачисток просоветски настроенных элементов на Западе и нарастания антисоветской истерии в СМИ. Когда победа над Германией возвышает СССР в глазах мира, а Восточная Европа перекрашивается в красный цвет, г-н Оруэлл в перерывах между лечением туберкулёза, скорбью об умершей супруге и написанием доносов на своих знакомых создаёт нетленную антиутопию.
«Демократический социалист» (именно так он называл себя до конца дней) публикует главный антисоциалистический роман в мировой истории.
Есть мнение, что Оруэлл писал это произведение «не об СССР», кто-то даже видит здесь критику западного капитализма. Но, учитывая содержание романа, эти версии, на мой взгляд, оказываются несостоятельными.
Если кто-то вдруг не в курсе об основной сюжетной линии, то я вкратце ознакомлю вас с ней. 1984 год (или около того). Мир поделён между тремя тоталитарными социалистическими сверхдержавами – Океанией, Евразией и Остазией, которые непрерывно воюют друг с другом. Воюют, как выясняется, не для победы, а ради процесса – чтобы держать общество в напряжении и уничтожать излишки произведённой продукции, поддерживая низкий уровень жизни населения. Население же делится на несколько частей. Бесправные жители «спорных» областей между державами занимаются рабским трудом. Пролы – неотёсанное большинство, создающее основные блага общества. Члены Внешней партии – живут чуть лучше пролов, работают в министерствах, за ними ведётся неустанный надзор через натыканные повсеместно устройства – телекраны. Наконец, члены Внутренней партии – элита общества, она живёт не так богато, как знатные буржуи ушедшей эпохи, но им это, как выясняется, и не нужно, ибо их цель – власть ради власти. Последние прикрываются образом властного и усатого Большого Брата. Ну, вы поняли, кто стал его прототипом.
Главный герой – Уинстон Смит – едва ли не последний, кто понял ущербность этой системы. Он очень удачно обзаводится соратницей-развратницей Джулией, стремящейся к освобождению подавленной сексуальности. Впрочем, их наметившийся бунт заканчивается плачевно – за Смитом уже 7 лет как неустанно следят, играясь в «кошки-мышки». В застенках Министерства любви оба оказываются морально сломленными.
«Сказка – ложь, да в ней намёк – добрым молодцам урок. Не стройте вы ваш ужасный социализм – получится только то, что было описано выше.» Примерно такой вывод в пору сделать после прочтения романа. Оно и неудивительно, ведь произведение создавалось как элемент антикоммунистической пропаганды в годы «холодной войны».
Я не являюсь сталинистом или рьяным фанатом СССР, но поскольку градус абсурда и клеветы в «1984» иначе как эпическим не назовёшь, то сейчас мне предстоит неблагодарная миссия – защищать и Сталина, и Союз.
«Социалист» Оруэлл то там, то тут на протяжении всего романа кручинится об уничтоженном капитализме. Мол, как он ни плох – при нём жить всё равно лучше. Для Уинстона Смита капиталистическое прошлое становится своеобразным «потерянным раем» – и диктата партии не было, и свобода была, и даже вещи хорошие производились. Увы, реальность входит в противоречие с домыслами Оруэлла. Стало ли, к примеру, в советской России с недостроенным социализмом жить хуже, чем в царской – можете посудить из недавнего материала.
Особенно забавно читать фрагменты, описывающие нищету и разруху в Океании. При том, что сам Оруэлл не мог не знать – к 1949 году Советский Союз, вопреки всем прогнозам, как Феникс восстал из руин, оставленных Великой Отечественной войной. Нельзя отрицать, что в соц. странах имелись проблемы с ассортиментом товаров лёгкой промышленности, местами существовала нелегальная продажа вещей. Но основной набор продуктов позволял поддерживать достаточно высокий по тем временам уровень жизни – особенно, вкупе с развитым социальным обеспечением.
Вызывают негодование и те эпизоды, где автор описывает отсталую «советскую» науку, массовую искусственно созданную безграмотность и деградировавшую культуру. Тут уже в пору говорить не о гиперболе, не о передёргиваниях, и наглом откровенном вранье. Жаль, что г-н Оруэлл не дожил до 12 апреля 1961 года – интересно, что бы он написал тогда о «загнивающей» соц науке? Да и что там говорить – Советский Союз поборол извечную российскую безграмотность, создал десятки письменных языков для народов, которые их не имели вовсе. Злые большевики начали культурно образовывать пролетарскую массу, а «низменное» искусство «тоталитарной» эпохи до сих пор является в России своеобразным эталоном. Это, кстати, формировало и особый тип человека. Сколько бы Оруэлл не описывал обозлённых и разрозненных жителей Океании, даже противники левых вынуждены признать сегодня, что граждане соцстран отличались человечностью и доброжелательностью.
Не менее примечательны и рассуждения о несвободе и всеобщем контроле. С дрожью в пере повествуя о местах заключения, концлагерях и прочих прелестях тоталитаризма, Оруэлл почему-то забывает о нескольких моментах. Во-первых, концлагеря были придуманы не русскими и не немцами – они были созданы соотечественниками автора романа. Более того, пока он писал свой пасквиль, английские военные массово мучили и убивали греческих коммунистов (какая ирония!) не хуже, чем нацисты где-нибудь в Бухенвальде. Во-вторых, весь из себя «социалист» Оруэлл почему-то забывает о том, что любое государство тоталитарно уже по сути своей – ибо является орудием господства высших классов над низшими. Ставя знак тождества между коммунизмом и деспотией, недвусмысленно порицая Советский Союз, автор как-то не замечает, что переходит к политике двойных стандартов. О том, как, к примеру, в США в XX веке искоренялось всякое инакомыслие, можно почитать в серии статей Генриха Александрова. Наконец, правомерно ли изобличать доносительство и промывку мозгов идеологией, когда сам являешься доносителем и промывателем мозгов?
Вообще, остаётся лишь подивиться тому, что Оруэлл снискал себе славу мыслителя и чуть ли не социолога. Его пространные рассуждения о том, что «общество всегда делилось на три части – низшую, среднюю и высшую», не уступают в банальности некоторым древнегреческим мыслителям. Только древних греков за это можно простить – социологии как науки тогда не было и в помине, но Оруэлла, жившего в XX веке за такую глупость извинять нет резона. Тем более что после этих рассуждений автор «1984» выдаёт идею, достойную закостенелого реакционера: сколько ни происходило в мире бунтов и революций, они в результате оказывались тщетными, ибо всё возвращалось на круги своя. И вот тут ложь и подмена понятий в романе достигают своего апогея. Только законченный невежа поставит знак тождества между феодальной аристократией, буржуазией нового времени и советской бюрократией. Только человек, абсолютно незнакомый с историей, возьмётся утверждать, что революции в итоге не приводили к изменению общественно-политического строя и, соответственно, к его прогрессу. Однако у г-на Оруэлла это выходит в два счёта.
“Философия” Оруэлла убивает своей поверхностностью в целом ряде эпизодов. Автор лихо проводит параллели между большевизмом и нацизмом, безапелляционно заявляет о том, что уничтожение частной собственности не способствует возникновению равенства и т.д. Если перечислять все ляпы, передёргивания, двойные стандарты, откровенное враньё и гипертрофированные клише, коими кишит роман, то можно написать целую монографию. Дабы не утомлять читателя, остановлюсь лишь ещё на одном пункте, который заинтересовал меня как историка. На протяжении всего произведения автор смакует то, что в Океании ежеминутно прошлое подгоняется под настоящее – и почему-то эти фальсификации снова становятся прерогативой ангсоца. Между тем, изменение истории в угоду интересам правящего класса – явление, которое возникло практически единовременно с самой наукой о прошлом. Тут можно привести массу примеров – начиная от вельмож древности, желавших подвести свою родословную под генеалогическое древо богов, и заканчивая правящими кругами США, присвоившими себе главную заслугу в победе во Второй мировой войне.
Как мы видим сегодня, Оруэлл оказался не ахти каким пророком. Никакой мировой системы «тоталитарного социализма» нет. Земной шар не раскололся на несколько хронически враждующих друг с другом деспотий. В 1984 году Советский Союз уже стоял на пороге Перестройки, в результате которой и рухнул.
«Холодная война» прошла, но идеологическая машина обрабатывает сознание индивида неустанно – хладнокровно и жестоко. Правда становится неотделима от лжи, свобода от рабства, знание от дезинформации. Снимая новую экранизацию «1984», можно было бы без труда засунуть в неё реальный фрагмент передачи с Дмитрием Киселёвым – и это смотрелось бы органично!
Только делает всё это не страшный Сталин и его преспешники, а вполне себе капиталистические элиты, о судьбе которых скорбел в своём романе Оруэлл.
Есть ли выход из создавшейся ситуации? Как говорил главный герой книги Уинстон Смит (и тут Оруэлл, видимо, вспомнил о своём марксистском прошлом), «вся надежда на пролов». Миллиарды трудящихся во всём мире, своими физическими и умственными способностями создающие блага цивилизации, но регулярно обираемые, отупляемые, угнетаемые – лишь они в состоянии поменять общество к лучшему. Вопрос лишь в том, что на сей раз они должны быть ещё более сознательными и организованными, нежели сто лет назад – иначе потом какой-нибудь новый Джордж Оруэлл будет пенять на какого-то нового Большого Брата.
Но примечательно и то, что роман «1984», будучи элементом антисоциалистической пропаганды, сегодня может быть использован и против «пролов», сыграв роль демотиватора. Зачем бороться, если победа заведомо обернётся поражением, а попытки построить абсолютную демократию обернутся рабством?
Не так давно один мой знакомый написал, что главная цель всех антиутопий – лишать людей надежды на прогрессивное и светлое будущее, “отговаривать” от поиска альтернативы. Я бы не стал говорить с ходу за весь жанр, но в отношении романа Оруэлла это изречение справедливо на все 100.