амонашвили ш а обучение оценка отметка м 1980
Основы гуманной педагогики. Книга 4. Об оценках
Вся жизнь и творчество Ш. А. Амонашвили посвящены развитию классических идей гуманной педагогики, утверждению в педагогическом сознании понятия «духовного гуманизма». Издание собрания сочинений автора в 20 книгах под общим названием «Основы гуманной педагогики» осуществляется по решению Редакционно-издательского Совета Российской академии образования. В отдельных книгах психолого-педагогические и литературные творения группируются по содержанию.
Четвертая книга посвящена оценочной основе педагогического процесса, перестройке процесса обучения и его мотивационно-оценочной основы.
Эта книга, как и все издания, обращена к широкому кругу читателей: учителям, воспитателям, работникам образования, студентам, ученым.
I. Оценка и отметка в сложившейся практике обучения 1
II. Оценочный компонет обучения на разных этапах развития школы 17
III. Теоретические предпосылки экспериментального обучения на содержательно-оценочной основе 29
IV. Основные аспекты методической системы обучения на содержательно-оценочной основе 43
Список используемой литературы 70
Шалва Амонашвили
Основы гуманной педагогики. Книга 4. Об оценках
Предисловие
В отношении оценки учебного труда младших школьников по пятибалльной системе органы власти за последние два десятилетия значительно ослабили свою хватку. В первых классах, особенно после привлечения шестилетних детей, руководство образованием настойчиво рекомендует не ставить никаких отметок и переводить детей в следующий класс на основе характеристик. Допускается в качестве эксперимента обучать детей в I–IV классах «без отметок». По этому поводу существуют разные инструктивные письма.
На практике же видно, что учителя весьма неохотно берутся за такое обновление. Во-первых, действует сила инерции: учителя и родители не хотят расставаться с отметками, в которых они видят условие поддержания мотивов учения школьников, а также возможность контролировать их успехи. Во-вторых, не существует обоснованная методическая система, которая помогала бы учителям убеждаться в полезности и эффективности изъятия отметок из обучающего процесса. Многие учителя, практикующие «обучение без отметок», вводят взамен им некие эквиваленты в виде «звёздочек» или иных условных знаков, а также словесных высказываний: «молодец», «отлично» и т. п.
В методических установках «обучения без отметок» допущена грубая ошибка: не учитывается то обстоятельство, что традиционно сложившийся обучающий процесс несёт в себе явно выраженное авторитарное направление во всех его элементах, а в отметках оно суммируется, в них учительская власть находит кульминацию. Таким образом, изъятие из авторитарного обучающего процесса отметок как стимуляторов практически невозможно, оно тут же вызывает расшатывание этого процесса. Вот и возникают суррогаты отметок.
Почему делаются попытки отказаться от отметок? Дело понятное: чтобы отдать должное тенденциям гуманизации и демократизации образования. Но эта процедура похожа на пересадку органов при несовместимости тканей.
«Обучение без отметок» стало нашумевшим опытом в начале 60‑х годов прошлого века, когда в лабораторном и массовом эксперименте в Грузии отметки и их всякие эквиваленты были изъяты из образовательного процесса. Точнее сказать, был построен образовательный процесс на теоретических началах гуманного подхода к детям, и этот процесс не нуждался в таких мерах поощрения и подхлёстывания учеников, как отметки.
Внутри системы гуманного подхода сосредоточены все его элементы: уроки со своим построением, содержание и учебно-познавательные структуры, учебники со своим методическим оснащением, методы, направленные на раскрытие личности школьника, общение, утверждающее в учениках психологическую потребность взросления и свободы и т. д. Всё это служит цели зарождения духовной общности между учителем и учениками. Общность, поддерживаемая и реализуемая далее всеми соответствующими педагогическими средствами, рождает в себе постоянный мотивационный источник.
Традиционная дидактика путает две вещи: отметки и оценки. Они рассматриваются как эквивалентные понятия. Но в действительности отметки есть формально материализованные знаки, в которых, по логике вещей, должны быть отображены обобщения сложных процессов оценочной деятельности учителя. Ставить ученику оценку нельзя – она должна быть содержательно разъяснена, а ставить отметку можно.
В системе гуманно-личностного подхода особое значение приобретает оценочная деятельность учителя и ученика, в результате которой оценка принимает развёрнутый содержательный смысл (содержательная оценка). Кроме того, решается важная психолого-педагогическая задача: учебно-познавательная деятельность школьника, в силу освоения им оценочных компонентов, становится содержательной и полноценной. Решается также вопрос развития личности, ибо оценочная деятельность со своим сложным смыслом есть качество личности.
Монографическое исследование Ш. А. Амонашвили проблемы воспитательного и образовательного значения содержательных оценок в гуманном образовательном процессе опирается на результаты 20-летних лабораторных и массовых экспериментальных поисков. В сложные 60‑е годы отмена отметок выглядела как опровержение партийных постановлений о введении пятибалльной системы отметок в школах, что вызывало противостояние со стороны властей и так называемой официальной педагогики. Гуманная педагогика со своими содержательными оценками была признана «буржуазной».
Монография впервые увидела свет в 1984 г. Она была опубликована издательством «Педагогика». Позже переиздавалась в разных республиках тогдашнего СССР, была переведена на несколько языков.
Идеи книги оказали сильное влияние на изменение отношения к отметкам в образовательном мире. Они отразились и в учебниках педагогики, нашли выход в некоторых решениях органов управления образования.
При подготовке к изданию данного тома в серии сочинений Ш. А. Амонашвили перед редакционной группой возник вопрос: может быть, нужно освободить книгу от некоторых ссылок на партийные документы или от цитирования книг авторов марксизма-ленинизма. Обсуждение вопроса привело нас к выводу о том, что монографию следует опубликовать так, как она вышла в издательстве «Педагогика». Это вряд ли помешает читателю понять систему содержательных оценок в общей теории гуманной педагогики. Он может представить, в каких условиях приходилось лавировать создателям новой педагогики, чтобы уберечь свои идеи от разрушения. В монографии чувствуется подтекст, в котором заключена эта забота, а в тексте то и дело наблюдается осторожность автора при утверждении мысли о свободном выборе, о личности учителя, о гуманности образования.
В целом же данная монография и нашумевшая трилогия «Здравствуйте, дети!», «Как живете, дети?», «Единство цели», вышедшая чуть раньше в издательстве «Просвещение», сыграли исключительную роль в утверждении в сознании поколения учителей и воспитателей направления гуманной педагогики. Они являются одним из источников методологической основы, развиваемой в нашей действительности Международным движением последователей гуманной педагогики.
Учителя, которые практикуют гуманно-личностный подход к ученикам, найдут в монографии целостную методическую систему применения содержательных оценок. А всем остальным книга поможет разобраться в основах гуманной педагогики в том виде, как они складывались в трудах Ш. Амонашвили.
В. Г. Ниорадзе
доктор педагогических наук, профессор МГПУ,
академик АПСН
I. Оценка и отметка в сложившейся практике обучения
Недостатки императивного обучения
За последние три-четыре десятилетия сложившуюся практику обучения, возведенную в теорию и обобщенную в учебниках педагогики, дидактики и частных методик, все больше именуют традиционной.
Приведем некоторые характерные высказывания. «Термином «традиционная методика» мы обозначаем методику, которая действует в массовой практике уже на протяжении ряда десятилетий. Она сохраняется до сих пор, и после перехода на новые программы, но не в силу своих высоких качеств, а лишь как издавна привычное» [67, стр. 24]. «Под «традиционной» педагогической психологией и дидактикой мы подразумеваем относительно единую систему взглядов на процессы усвоения знаний школьниками, излагаемую в наиболее распространенных пособиях и учебниках, которыми руководствуются, в частности, студенты и молодые преподаватели при ознакомлении с основами этих дисциплин» [27, стр. 7]. «Традиционный взгляд на начальное обучение как на школу выработки элементарных навыков счета, письма, чтения ограничивает возможности развития младших школьников» [70, стр. 113].
Характерная черта сложившегося процесса обучения – императивность. В ее основе лежит априорно предполагаемое положение о том, что без принуждения невозможно приобщить школьников к учению. Формы и средства осуществления императивности в процессе обучения на разных ступенях исторического развития школы претерпевали изменения.
И сложившийся процесс обучения унаследовал многократно трансформированный дух императивности и отшлифованные способы его проявления.
«Отметка — это винтовка, приставленная ко лбу ребенка»
Учитель Шалва Александрович Амонашвили (родился в 1931 году в Тбилиси) — создатель гуманной педагогики. Почти полвека назад он отказался от системы отметок в школе. О том, почему отметки не только мешают учиться, но и портят ребенка, Амонашвили рассказал Кириллу Михайлову.
Что такое гуманная педагогика?
То, что сотворили мы с коллегами, это не метод, это направление — гуманно-личностный подход к детям в образовательном процессе. Более коротко это называют гуманной педагогикой.
Отметки просто необходимы в авторитарном педагогическом процессе. Если их просто изъять — это как провести хирургическую операцию и по ошибке изъять из организма что-то очень важное. Так что в авторитарном процессе, наиболее массовом в бытующей практике, отметка выполняет функцию устоя, на отметках держится образовательный авторитарный мир. Не надо смущаться слова «авторитарный», потому что и вы, и я — воспитанники авторитарного процесса, мы получили неплохое воспитание, и знания тоже получили. Отметки родились в рамках авторитарного сознания, это очень давняя традиция.
В Средние века обучение детей велось при храмах, там применялись очень жесткие способы принуждения детей к учению — физические наказания, унижения. Можно посмотреть альбом Роберта Альта, где все это проиллюстрировано: учитель в одной руке держит книгу, а в другой розги. С появлением схоластических школ в XV веке наказания в виде унижений (например, стоять в углу на коленях) остались, но от телесных наказаний отказались, а взамен ввели отметки.
Когда вместо телесных наказаний появились отметки, все строгости были переложены на плечи родителей, и возникло «отцовское время»
Родители в те времена уже понимали, что от образования зависит жизнь не только их детей, но и всей семьи, поэтому за плохие оценки наказывали очень строго.
Классика педагогики — Квинтилиан, Коменский, Песталоцци, Локк, Руссо, у нас это будут Ушинский, Макаренко, Сухомлинский, — об отметках практически ничего не говорят. Они видят зло в отметках, и поэтому, не зная, как с этим бороться, не касаются этой темы. Они говорят о гуманном подходе к детям, вере в ребенка, в свои силы. В основе почти у всех классиков христианская культура, в которой нет наказания и принуждения, просто сказано — бойтесь Бога, то есть имейте совесть.
В XX веке педагогика начинает обнаучиваться, хотя это не наука, это высочайшее искусство, философия. Педагогика зиждется на вере: вере в Бога, красоту, добро, в себя, в ребенка, наконец.
А вы верите в Бога?
Я последователь классики, я не могу не верить в Бога. Я как педагог исхожу из христианских постулатов. Итак, вера лежит в основе классического образования, но начался процесс обнаучивания образования. Научные понятия начали накладывать на процессы и они стали выхолащивать дух образования. Получилось, что урок есть форма организации учебного процесса. Грустно, да? Школа есть учебно-воспитательное заведение. А зачем мне в заведении работать? Учитель — это предметник, опять грустно становится. Христос был Учитель, неужели Он какой-то предмет нес кому-то? Вот как это стало выглядеть.
Почему отметки в школе только мешают учёбе
Но тут есть другой важный аспект. Хотя корни традиционной педагогики в храмах, но там же рождалось и неверие в ребенка: он изначально не хочет учиться, поэтому мы должны разными способами принуждать его — кричать, грубить, угрожать, выставлять на посмешище перед одноклассниками. А ведь Христос сказал: «Кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает» (Мф 18:5). А учитель может выгнать ребенка из класса, он посылает родителям донос в виде отметки, настраивает их против ребенка. Этого учительского зла сейчас в школе очень много. Может, учителя и не хотят быть такими, но сама обнаученная педагогика вынуждает их так поступать. А впереди еще ЕГЭ, а ЕГЭ не верит в дух человека.
Вы начали работать в школе в 1950-е годы, идеи гуманной педагогики появились сразу?
Нет, эти идеи пришли ко мне, когда я начал вести эксперименты в 1962–1963 году. Я сам — бывший двоечник, я помогал детям, чтобы они не стали двоечниками. Мы с коллегами занимались проблемами развития и увидели, что во время экспериментов дети очень быстро развивались, могли перейти из третьего в пятый класс. В 1969 году мы ввели пятидневку, так из Грузии она и пошла по всей стране, решение принималось на уровне ЦК. В 1967 году мы отказались от отметок: словесных, в виде цифр, поощрений, которые могли восприниматься как отметки. Скажешь: «Молодец». Ребенок бежит домой: «Я сегодня „молодец“ получил!» Взамен мы ввели оценки. До сих пор очень многие учителя путают отметки и оценки.
Оценка — это мой взгляд: вот я на вас смотрю, улыбаюсь, посмотрел в вашу тетрадку: «Ой, как интересно ты пишешь. А может, вот так попробуешь?» Вызываю к доске, задаю вопросы, хвалю, что ребенок исправил свои ошибки. То есть я выражаю свое отношение к ребенку, это уже оценочная деятельность учителя, через нее я взращиваю личностные качества ребенка.
Можно сказать, что отметка — это объективация результатов образовательного процесса? То есть отметка относится не к личности, а к процессу?
Да, это материализованная сторона процесса образования. Процесс имеет глубокое содержание, а отметка не имеет. Когда ваш сын придет домой с пятеркой, вы думаете, что все хорошо. А если с тройкой или двойкой, то отец уже недоволен. Отметки начинают портить отношения родителей и детей. Даже пятерки портят, потому что у ребенка взращивается гордыня. Но самое главное — отметки отводят детей от их природы, заслоняют познавательные мотивы. Дети от рождения хотят учиться и познавать, это суть человека — познать все от черных дыр до атомов. Но когда ребенок идет в школу, то вместо роста знаний он ориентируется на отметки, то есть подменяется мотив. А через год-другой ребенок не только привыкает к отметкам, но уже хочет получить то, что они ему дают: хорошее отношение родителей, велосипед, карманных денег.
А как развивать оценочные суждения у старшеклассников на таком материале, как, например, коллективизация или холокост?
Учитель должен прививать детям оценочные эталоны, чтобы сравнить новый предмет с эталоном и найти в этом предмете хорошие и плохие стороны. Я как учитель должен рассказывать о коллективизации и холокосте так, как государство мне велит. Но у вашего учителя есть своя оценка, так что за рамками урока я расскажу вам, что я думаю о коллективизации или холокосте, а завтра жду вашего собственного мнения по этому факту.
Как вам удавалось делать это в советское время? Это же прямая антисоветчина?
Ну в Грузии о нас писали как о буржуазных педагогах, нас несколько раз закрывали. Но нас почему-то всегда защищала Москва: газета «Правда», Академия педагогических наук. И мы продолжали работать, даже как-то ухитрялись печатать учебники.
А как бы вы поступили, столкнувшись в наши дни с откровенным шовинизмом среди старшеклассников?
У вас в детстве был такой учитель?
Я был двоечником. Моя учительница по родному языку и литературе увидела эти двойки и начала ставить мне пятерки. Я ее очень полюбил, потому что она одна увидела во мне человека. И однажды она сказала мне: «Мальчик, мои пятерки краснеют рядом с двойками. Как быть?» Для меня были важны не пятерки, а то, что она верит в меня. Я начал зубрить математику, химию, физику… И вот в итоге я стал тем, кем стал.
В старших классах мы должны девальвировать сам смысл отметок. Кстати говоря, Министерство образования РФ разрешило не ставить отметки в начальных классах. Но многие учителя этого не знают, а многие не готовы к этому. Вообще, детский психолог Даниил Эльконин дал такое определение: отметки — это винтовка, нацеленная в лоб ребенка. Он не уточнил, двойки или тройки. А я бы сказал — пятерки нацелены в сердце, потому что они искажают нравственность ребенка, тройки порождают равнодушие, двойки вызывают возмущение ребенка.
«Отметка в роли стимула работает всё хуже и хуже»
В старших классах пусть учителя по каждому предмету скажут: «Давайте сейчас проведем контрольную, и каждый из вас сам проверит свою работу и поставит себе отметку». Это и ошибки исправить помогает, и совесть проверяется, то есть развивается личность. Учитель только должен помочь и подсказать. Отметки превращаются в термометр — мы измерили уровень наших знаний. Ведь мама не кричит на ребенка, когда термометр показывает у него 39. Но надо не забывать, что отметка не измеряет личность.
Вот, например, кончается четверть, ставится итоговая отметка. Это нечто среднеарифметическое. Но получается, что где-то ребенок ленился, получил двойку, и так и не знает этого материала. А где пятерка — знает. И на что влияет и что показывает итоговая отметка? Можно сунуть голову в духовку, а ноги в морозилку и сказать, что средняя температура 36,6?
Так что давайте отдадим отметки детям, они же люди, мы же их для жизни готовим. Они должны оценивать мир, себя, свое отношение к людям.
Как ЕГЭ влияет на школьное образование?
Меня приглашал министр образования Владимир Филиппов (1998–2004) и просил поддержать ЕГЭ, но я отказался. Что мы хотим получить от выпускника школы? Чтобы это был робот? Компьютер, начиненный знаниями? Или гражданина страны?
ЕГЭ, конечно, не измеряет качества гражданина. Личностные оценки вообще не принимаются в расчет. Измеряются знания, но случайными способами
Один вопрос, три ответа, иногда ответы абсурдные. К ЕГЭ готовят уже не репетиторы, а тренеры. Ради того, чтобы хорошо сдать ЕГЭ, во многих московских школах уже в 9 классе детей переводят на домашнее обучение или на вечернее, или они начинают прогуливать ради занятий с репетитором, а в школах на это смотрят сквозь пальцы. Это только в сельской местности, где нет репетиторов, школа готовит к ЕГЭ. А в городах все по-другому.
9, 10 и 11 классы — это лучший сензитивный период у подростка, время становления мировоззрения. Вы хотите, чтобы ваш ребенок вырос патриотом? Школьник, который просто читает стихи о Родине — в нем ничего не останется. Это не любовь к Родине, это язык крутится во рту. Разве ЕГЭ это проверяет? Нет. Эту болезнь мы должны пройти и прийти к чему-то лучшему. А учитель должен понять, что его сила и влияние на детей не в отметках, а в доброте, в том, что он защитник для детей. Личность воспитывается личностью, а не отметками, технологиями или предметом.
Где сейчас есть такие школы?
Сейчас уже во многих школах можно встретить Марью Ивановну, учительницу начальных классов, которая применяет методы гуманной педагогики. Но одновременно вы встретите трех других учителей, которые работают по-старому.
Я был премирован Министерством образования за внедрение гуманной педагогики в России, так что даже наше правительство одобряет это направление. Несколько десятков тысяч учителей — наши последователи, причем не только в России или бывших советских республиках, но даже в Финляндии и в Германии. Это движение пошло именно из бывшего СССР, образовательный мир не знает ничего похожего. Но мы очень осторожны в распространении наших идей, потому что не все это поймут, а кто-то может и исказить.
Московская школа № 200 в Ясеневе уже больше 15 лет работает без отметок. Мы сделали ее такой за два года: отказались от авторитаризма, подготовили учителей, кто не хотел — ушли.
ПЕДАГОГИКА Ш. АМОНАШВИЛИ:
ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ
Шалва Александрович Амонашвили родился 8 марта 1931 г. в Тбилиси. В школе работал с 1951 года пионервожатым. После окончания Тбилисского университета в 1955 году работал в НИИ педагогики МП Грузинской ССР с 1983 по 1991 год директором, а с 1987-го – генеральным директором экспериментального научно-педагогического производственного объединения МНО Грузии. С 1964 года руководит экспериментом по определению нового содержания, форм и методов начального обучения. Доктор психологических наук с 1973 г., действительный член АПН СССР в 1989–1991 гг.
Амонашвили Ш.А. Обучение. Оценка. Отметка. – М., 1980.
Амонашвили Ш.А. Здравствуйте, дети! – М.: Просвещение, 1983.
Амонашвили Ш.А. Воспитательная и образовательная функция оценки учения школьников. – М.: Педагогика, 1984.
Амонашвили Ш.А. В школу – с шести лет. – М.: Педагогика, 1986.
Амонашвили Ш.А. Как живете, дети? – М.: Просвещение, 1986.
Амонашвили Ш.А. Единство цели. – М.: Просвещение, 1987.
Амонашвили Ш.А. Личностно-гуманная основа педагогического процесса. – Минск: Изд-во Университетское, 1990
“Стремясь познать тайну детской души, педагогического мастерства и науки педагогики, буду видеть в каждом ребенке своего учителя и воспитателя”.
“Ребенок живет по своим законам, нельзя ему иначе жить”.
“Действительно гуманная педагогика – это та, которая в состоянии приобщить детей к процессу созидания самих себя”.
“Воспитание ребенка в действительности означает воспитание жизни в ребенке. Учитель должен воспитывать не ребенка, а жизнь в ребенке”.
Учитель! Будь осторожен! Не ошибись!
Не вреди!
Будь надеждой для школьника!
Дари себя детям!
Знай, к чему стремишься!
Постоянно ищи в ребенке богатство его души!
Будь терпелив в ожидании чуда и будь готов для встречи с ним в ребенке!
О ДЕТЯХ (1983)
Дети – активные существа, деятельные мечтатели, стремящиеся к преобразованию. И если это так, то следует создать им организованную среду, только не такую, которая грозит им пальцем, напоминает о последствиях, читает мораль, а такую, которая организовывает и направляет их деятельность.
Надо видеть себя в детях, чтобы помочь им стать взрослыми; надо принимать их как повторение своего детства, чтобы совершенствоваться самому; надо, наконец, жить жизнью детей, чтобы быть гуманным педагогом.
(1983)
Шалость детей нарушает наше спокойствие, создает проблемы в воспитании, которые нам порой не под силу разрешить педагогическими путями.
Шалуны – сообразительные, остроумные дети, умеющие применять свои способности в любых неожиданных условиях и вызывать у взрослых чувство необходимости переоценки ситуаций и отношений.
Шалуны – жизнерадостные дети: они помогают другим быть резвыми, подвижными, уметь обороняться.
Шалуны – дети с сильными тенденциями к саморазвитию, самодвижению; они восполняют в себе просчеты педагогов в развитии их индивидуальных способностей.
Шалуны – общительные дети, ибо каждую свою шалость они творят в общении со всеми, кто только заслуживает быть участником их шалостей.
Шалуны – деятельные мечтатели, стремящиеся к самостоятельному познанию и преобразованию действительности.
Шалуны – мысль педагога, объект педагогики.
Шалунов можно наказывать, но нужно поощрять.
Шалость – ценное качество ребенка, только надо управлять им. Я давно установил для себя, что суть детской дисциплины заключается не в подавлении шалостей, а в преобразовании их. Не надо требовать от детей того, чего мы не смогли внушить им с помощью нашей педагогики.
(1986)
Чем многограннее у ребенка жизненный опыт детства, тем успешнее можно вплетать в него богатейший опыт человечества.
Многогранный жизненный опыт детства есть благодатнейшая почва, и посеянные в ней очищенные семена богатого опыта человечества могут дать редчайший урожай – неповторимую личность.
…Почему дети так стремятся быть взрослыми, поскорее войти во взрослую жизнь?
Действительное детство детей – это процесс взросления, действительное счастье ребенка – это ощущение того, что он взрослеет, он уже большой. Однако взросление само собой, без социального общения не происходит, и для него очень важно утвердить свою взрослость именно в среде тех, кто старше. Дети стремятся войти во взрослую жизнь чуть раньше, чем сами готовы для нее. Они пробуют, испытывают себя в том или другом (хорошем или плохом) деле, которым обычно заняты взрослые.
…Духовный мир ребенка может обогащаться только в том случае, если он это богатство впитывает через дверцы своих эмоций, через чувства сопереживания, сорадости, гордости, через познавательный интерес; насильно обогащать этот мир равносильно тому, что злонамеренно сажать райские яблоки в отравленную почву.
В своем духовном мире ребенок может взрослеть и совершенствоваться непрерывно, до бесконечности. Он должен стать настоящим Человеком, проявить себя таким в обществе.
Дорогой Взрослый Человек! Не позволяй себе высмеивать ребенка, подшучивать над ним, когда он верит, что совершает общественно значимое, государственное важное дело. Не смей в это время смотреть на него снисходительно, пусть даже с покровительственной улыбкой, не напоминай ему, что он еще ребенок, и не выгоняй его из мира взрослых! Твой долг заключается в том, чтобы отнестись к такому поведению ребенка со всей серьезностью, с чувством гордости за него и поставить умную, мудрую точку над сложным педагогическим i!
…Дети должны уметь и любить мечтать, а мы, взрослые – учителя, воспитатели, – должны уметь развивать в них способность мечтать. Мечта – колыбель реальности, которую сегодня уже утверждаем мы, а завтра ее предстоит утверждать нашим детям.
О СЕМЕЙНОМ ВОСПИТАНИИ
Какой ребенку нужен папа? (1986)
Чтобы стать для своих же детей своим человеком, недостаточно быть для них родным отцом. Нужно, чтобы они – папа, мама с детьми – жили вместе как друзья.
Ребенок растет, он становится подростком, и ему нужен папа, отец – общественная личность, мастер труда, вдохновенный творчеством созидания. Ему нужно, чтобы слово отца не расходилось с делом, чтобы он был сильным своей целеустремленностью и преданностью. Подростку нужен отец, вносящий в дом веру в завтрашний день, спокойствие в души членов семьи, устанавливающий заботливые, чуткие отношения между ними. Подростку нужен отец, который сам идет к нему на откровенные разговоры и которому можно довериться. Для подростка очень важно, чтобы о его отце говорили как о человеке, заслуживающем всеобщее уважение и авторитет. Он чуток и заботлив к жене, к своим родителям. Он понимает современную молодежь, верит в нее, верит в своего сына, в свою дочь. Поощряет и подбадривает их на большие дела, на романтику труда, на творение добра, на бескорыстную дружбу, на возвышенную любовь.
Гордость за своих родителей – это моральный фундамент для взлета личности ребенка.
Стыд за своих родителей – это тяжесть на сердце, не разрешающая ребенку взлететь до полной высоты.
(1986)
Чрезмерная заботливость перерастает в ребенке не во взаимную чуткость, а в беззаботность и грубость; чрезмерное обилие материальных благ вырабатывает в нем не уважительное отношение к людям труда, бережное отношение к материальным ценностям, а потребительство, вымогательство; чрезмерная уступчивость развивает в нем не гуманность души, а безволие, слабохарактерность; постоянное внушение ребенку, что только он и есть радость и гордость семьи, воспитывает не ответственность перед семьей, а зазнайство и самодовольство.
(1987)
Как только в семье родится ребенок, родители должны с того же самого времени возложить на него самые лучшие надежды. Это сделает их более заботливыми с самого начала.
Сын проходит через сердце, а внук – через сердцевину (1986)
Если человек прошагал свое детство без общения с самыми добрыми, ласковыми, мудрыми, горячо любящими его людьми – с дедушками и бабушками, это значит, что он потерял тысячу прелестных сказок, тысячу увлекательных прогулок, тысячу радостей от исполнения желаний, тысячу мудрых наставлений, в тысячу раз больше оказался незащищенным, в тысячу раз больше споткнулся о камни и в тысячу раз больше не сочувствовали ему в его горе.
Дорогие бабушки и дедушки!
Предлагаю вам несколько советов о воспитании внуков и внучек.
1. Свою любовь и преданность к детям не превращайте на деле в услужливость и рабское повиновение.
2. Не берите на себя детские заботы, которые нужны им самим для самовоспитания.
3. Не балуйте их бессмысленным множеством подарков и доставлением удовольствий.
4. Не проявляйте по отношению к ним мелочной опеки.
5. Рассказывайте им почаще о себе, о своем детстве, о своей работе.
6. Раскройте им свою душу, доверяйте им свои сомнения, горести, переживания.
7. Секретничайте с ними, играйте и гуляйте вместе с ними.
8. Показывайте им примеры смелости, отзывчивости, трудолюбия.
9. Давайте им трудиться рядом с вами.
10. Говорите с ними как со взрослыми.
11. Не напоминайте им, что они еще маленькие.
12. Старайтесь вовлекать их в дела, в которых они почувствуют себя взрослыми.
13. Заботьтесь о том, чтобы у них создавалось яркое представление о вас как о новом человеке.
14. Не забывайте, что ваш образ должен воспитывать их и после того, как вас уже не будет в живых.
Будьте, пожалуйста, последовательны в вашем общении с внуком и внучкой!
П.Блонский, К.Вентцель, Я.Гогебашвили, В.Давыдов, Л.Занков, А.Запорожец, Я.Коменский, Я.Корчак, Н.Пирогов, В.Сухомлинский, Л.Толстой, Д.Узнадзе, К.Ушинский, Б.Хачапуридзе, С.Шацкий, Д.Эльконин
ИСТОРИЯ ПЕДАГОГИКИ АМОНАШВИЛИ
Образы родных людей, окружавших и воспитавших меня и которых давно нет в живых, до сих пор питают душу мою.
Это отец – он ушел на войну добровольцем, оставив молодую жену и двоих маленьких детей, и погиб в 1942 году в Крыму. Отец оставил мне великолепный образ человека, умеющего быть преданным своим идеалам.
Это мать Мария Ильинична – красивая и умная женщина, – она уберегла своих детей, не потеряв верности ушедшему на войну мужу и сохранив надежду. От нее я знаю, что такое сердечная справедливость.
Это мои бабушка и дедушка из селения Бушети. У них я проводил все школьные каникулы. При мысли о бабушке я вспоминаю ее всепоглощающую доброту и всепрощение. А дедушка подарил мне образ мудреца, умеющего разговаривать с виноградной лозой и смотреть на мир философски.
Наконец, это моя удивительная учительница Варо Вардиашвили, которая заложила во мне то, что впоследствии стало для меня смыслом жизни, – образ гуманного учителя.
О ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ЗАПОВЕДЯХ
О ЛИЧНОСТНО-ГУМАННОЙ ОСНОВЕ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
Кому нравится детский “жриамули”, тот склонен к педагогической деятельности
(1983)
В ушах у меня звенят звонкие голоса, смех детей. Что это? Детский шум? Неудобно назвать это шумом. Надо иметь педагогический слух, чтобы различить в этом якобы шуме звуки настраивающихся инструментов оркестра, и вас охватит чувство предвкушения будущей симфонии жизни. Для его названия больше всего подходит грузинское слово “жриамули”. Оно означает веселый шум птиц и детей.
Кому нравится детский “жриамули”, тот склонен к педагогической деятельности, а кто уже пристрастился к нему, тот обретет свое профессиональное счастье.
Медленно, растянуто, шепотом…
(1983)
Я произнесу слово медленно, растянуто, шепотом. А вы попытайтесь угадать, какое я сказал слово!
Медленно и растянуто, чтобы дети таким образом смогли “приостановить” звуковой строй слова, заглянуть в него да еще чтобы они привыкли улавливать содержание слов, которые в букварном периоде сами будут читать так же неестественно растянуто. Шепотом, чтобы развить слуховое восприятие, фонематический слух и еще вызвать у них внимание и интерес. Я занимаю место у доски, чуть нагибаюсь вперед и шепчу слово с таинственным видом:
– Мммммааааааааммммммммммааааааа.
– Мама. Вы сказали: мама! – кричат дети, но, конечно, не все. Надо будет ввести прием нашептывания ответов мне на ухо. Во-первых, этот прием понравится детям, во-вторых, смогу удовлетворить желание многих ответить.
– Теперь я произнесу другое слово. Кто разгадает его, свой ответ шепнет мне на ухо! Ясно? – И с тем же таинственным видом, еще более медленно, растянуто и еле слышно произношу:
– Рррррроооооодддддииииинннннаааа.
Взвились первые руки. Подхожу то к одному, то к другому, нагибаюсь, и ребята, обхватив меня за шею, шепчут мне на ухо свои ответы. “Спасибо!”– говорю я вслух мальчику или девочке, которые правильно отвечают. “Подумай хорошенько. Роодиинаа. Я к тебе еще подойду!” – шепчу я другому. Почти все нашептали мне свои ответы. Я опять встал у доски в позу дирижера.
– Как только я взмахну рукой, вы вместе произнесете наше секретное слово! Приготовились. Посадите слово на язычок.
Я резко взмахиваю рукой, как будто хочу поймать что-то в воздухе, и в классе гремит радость познания:
– Родина!
Я тут же принимаю прежнюю таинственную позу и нашептываю:
– Ххххххлллллееееебббббб.
Сразу становлюсь в дирижерскую позу:
– Подумайте. Посадите слово на язычок. Итак.
И резким взмахом “ловлю” в воздухе слово “хлеб”, несущее с собой радость детей. Они смотрят на меня как зачарованные, в нетерпеливом ожидании другого задания, и через каждые десять секунд в классе взрывается: “Мечта! Солнце! Планета!”
– Опустите головы на парты. Закройте глаза! И вспомните что-нибудь очень смешное, любую из ваших шалостей! А на перемене будете мне рассказывать о них. Смешное.
И вдруг я слышу журчание – как будто целебный источник начинает пробиваться сквозь землю. Трудно описать звучание этого сдержанного, заглушенного смеха. Он все усиливается, усиливается и постепенно перерастает в неудержимый хохот. Тридцать восемь детей, опустив головы на парты и зажмурив глаза, смеются прозрачным, звонким смехом.
Принцип установления деловых отношений с детьми (1983)
Чем больше обогащаюсь опытом работы с детьми, тем больше убеждаюсь в правоте столь спорного в теории педагогики положения о том, что педагогика – наука не только о воспитании и обучении, но и об искусстве воспитания и обучения. Если я хочу, чтобы дети, сидящие за партами, смотрящие мне в глаза, ожидающие от меня чего-то важного, действительно радовались каждому школьному дню, воспитывались и обучались, не думая о том, что воспитываются и обучаются, я должен заботиться о том, чтобы нить наших деловых отношений была непрерывной и прочной. И когда возникает необходимость беречь прочность и непрерывность деловых отношений, я должен набраться смелости и сыграть неповторимую роль педагога-актера. А суть этой роли заключается в том, что деловые отношения между мною и детьми не должны терять для них своей правдивости, лишать их чувства свободного выбора, чувства исключительности своего участия в деятельности на уроке. Конечно, нелегка эта работа, но и никто, с кем я советовался при выборе профессии, не обещал мне, что работать с детьми – это несложное дело.
О героике слов и предложений (1983)
Я наметил предложения и слова, на основе которых буду упражнять своих шестилеток в усвоении обобщенных способов записи слов и предложений.
Слова: Родина, человек, герой, воля, труд, строительство, стремление, борьба, обязанность, чуткость, сердечный, вежливый, честный и др.
Предложения: Ты родился человеком. Спеши творить добро. Доставь людям радость. Труд облагораживает человека. Береги честь смолоду.
Ни в одном случае я не стану разъяснять детям значения слов и содержание предложений. При необходимости буду направлять их к родителям – пусть расспросят их, что значат понятия “честность”, “обязанность” или выражение “Ты родился человеком”.
Смысловое содержание языковых упражнений следует подбирать не только с той позиции, чтобы ребенок усваивал сегодня тот или иной способ речевой деятельности, но и с той, чтобы оно в ближайшем или отдаленном будущем стало одной из основ рождения в нем личности.
Педагогика всей начальной ступени обучения должна быть сугубо оптимистической? (1983)
Нужны ли отметки “нулевикам”?
Нет, дети в них не нуждаются, потому что отметка мешает им пристраститься к знаниям, жить в школе радостно и весело.
Нужны ли отметки педагогам?
Пусть сами за себя решают мои коллеги. Что касается меня, они мешали бы мне радоваться каждой встрече с детьми.
Может быть, тогда отметки нужны родителям, чтобы знать, как учатся их дети?
Скажу откровенно: вряд ли желательно давать родителям отметки успеваемости их детей. Сами цифры не скажут ровным счетом ничего о конкретных успехах и неуспехах ребенка.
И родители будут вынуждены стать педагогами-знахарями, главным средством которых является испокон веков бытующее строгое запрещение удовольствий. Средства воспитания педагога-знахаря так же опасны для интеллектуального и морального развития ребенка, как лекарство знахаря для обеспечения здоровья человека.
Таким образом, родителям шестилеток лучше не давать никаких отметок, чтобы этим не нарушать духа школы.
Педагогика подготовительных классов, всей начальной ступени обучения должна быть сугубо оптимистической. Очень важно, чтобы каждый ребенок поверил в свои силы, радовался каждому школьному дню, каждой встрече с педагогом, каждому звонку на урок. Принципиально важно, чтобы школьная жизнь стала для каждого ученика смыслом его собственной жизни. Крики, брань, запугивание, грубость и другие подобные проявления педагогической бестактности должны быть недопустимы в работе с детьми.
Вся работа по усовершенствованию учебно-воспитательного процесса в начальных классах, на мой взгляд, должна быть направлена на преобразование императивного отношения к детям в гуманистическое. Это не должно быть личной инициативой отдельных творческих педагогов, это должно стать правилом нашей воспитательной работы с детьми.
(1986)
На самой верхней грани соприкосновения способностей и эмоций учителя со способностями, силами и эмоциями своих учеников может родиться настоящая, радостная, увлекательная педагогика, действительная духовная общность между учителем и его учащимися.
О принципах моей педагогической деятельности (1987)
Принципы эти очень просты, как всякая истина, только нужно принять их за истину, пропитаться ими, строить на них свою деятельность.
Первый принцип – это любить ребенка. Учитель должен излучать человеческую доброту и любовь, без которых невозможно воспитать гуманную душу в человеке. Ребенок становится счастливым, как только ощущает, что учитель его любит, любит искренне и бескорыстно. Педагогика любви не терпит грубости, давления, ущемления достоинства, игнорирования жизни ребенка.
Второй принцип (он вытекает из первого) – это очеловечить среду, в которой живет ребенок. Ни одна сфера общения не должна раздражать ребенка, рождать в нем страх, неуверенность, уныние, униженность. Кому объединять все сферы общения ребенка? Учителю, кому же еще. Он должен внести ясность во все эти сферы, преобразовать их в интересах воспитания ребенка.
Третий принцип – прожить в ребенке свое детство. Это надежный путь для того, чтобы ребята доверились учителю, оценили доброту его души, приняли его любовь. Одновременно это и путь познания жизни ребенка. Глубокое изучение жизни ребенка, движений его души возможно только тогда, когда учитель познает ребенка в самом себе.
Прожить свое утраченное детство вместе со своими ребятишками есть единственная роскошь, которая допустима в жизни учителя.
Использованы фрагменты из книг Ш.А.Амонашвили:
Здравствуйте, дети!;
Как живете, дети?;
Единство цели
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.