архитектор барановский спасший храм василия блаженного
Защита Покровского собора
История создания «московского чуда»
Собор Покрова на Рву, шедевр русского средневекового зодчества, известный также как храм Василия Блаженного по приделу конца XVI в., был построен по повелению царя Ивана Грозного в честь взятия Казани в 1555- 1561 гг. Богородичный храм стал еще и своеобразной формой исторической памяти, церкви собора освящены во имя тех святых, в дни празднования которых, произошли наиболее важные события Казанского похода. Две галереи объединяют приделы собора в единый ансамбль. Узкие внутренние переходы и широкие площадки создают впечатление «города церквей». Первоначально Покровский собор венчали 25 глав: 9 основных и 16 маленьких, расположенных вокруг центрального шатра, приделов и колокольни. Его цвет тоже отличался от современного: он был красно-белым с золотыми луковичными главками. Во второй половине XVIII в. при Екатерине II собор реконструировали, тогда же он приобрел современную разноцветную окраску и стал настоящим московским чудом.
Легенды о спасении собора Барановским
Предполагают, что в 1930-е годы была угроза существованию собора. Она связана с необходимостью участия танков на военных парадах, проходивших на Красной площади, а также с планами строительства масштабного здания Наркомтяжпро- ма, которое должно было размещаться на месте Верхних торговых рядов (ГУМ). Однако, согласно сохранившимся документам, в условиях конкурса на здание Наркомтяжпрома 1934 г. собор Василия Блаженного сохранялся, а после принятия плана реконструкции Москвы 1935 г. здание Наркомтяжпрома было перенесено в район Зарядье.
Сотрудники Музея архитектуры им. А. В. Щусева, знакомые с архивом Барановского не верят в эти легенды, хоть они и очень распространены. Анатолий Оксенюк, куратор выставки «В борьбе за Красные ворота и Охотный ряд. Петр Барановский и Москва», приводит несколько фактов. Во-первых, реставрацией этого памятника по документам занимались другие люди, а в архиве Барановского нет никаких материалов по этому собору. Во-вторых, если бы была телеграмма Сталину, то она бы сохранилась в архивах. В-третьих, Петр Дмитриевич физически не мог этого делать, так как угроза сноса собора была только тогда, когда Барановский сидел в лагере, в этот момент он не мог его защитить.
Самым красноречивым документом, проливающим свет на эту историю, является письмо в Комитет госбезопасности 1964 г., связанное с процессом реабилитации. В нем описаны первые дни после ареста Петра Дмитриевича в 1933 г. Черновик этого письма сохранился в его бумагах. В нем названы люди, которым было дано распоряжение «немедленно снабдить нас лестницами, веревками и т.п. для того, чтобы произвести обмер и прочую фиксацию храма Василия Блаженного на Красной площади, так как в течение ближайших дней он подлежит сносу». Далее описываются «воздействия на психику вроде того, что «а мы вашего Василия Блаженного уже ломаем» (что потом оказалось обманом), угрозы в отношении семьи, гибель идей охраны и реставрации памятников, которым отдана была предыдущая жизнь». Письмо, написанное самим Барановским, свидетельствует о том, что действительно его арест как-то связан с защитой храма Василия Блаженного, а все происходящее отложило большой след на душевном состоянии Петра Дмитриевича.
Интересно прислушаться к мнению коллег и друзей Барановского. С. И. Баранова, сотрудник Музея-заповедника Коломенское, считает: «Все усилия Петра Дмитриевича были направлены на борьбу, день за днем он воевал за каждый памятник. История с Покровским собором вполне в контексте его жизни.
Так или иначе, Покровский собор, шедевр русского зодчества мирового значения, уцелел, и сегодня мы можем любоваться творением наших предков, а клубок легенд и историй только еще раз говорит о масштабе личности Петра Барановского.
LiveInternetLiveInternet
—Музыка
—Рубрики
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
«Он спас от разрушения в годы советской власти около 90 церквей, в том числе и Собор Василия Блаженного» =Пётр Дмитриевич Барановский
«Он спас около 90 церквей» =Пётр Дмитриевич Барановский
Посвящается жидовским выблюдкам, главным радетелям о русской культуре
Собор Василия Блаженного спас от разрушения Пётр Дмитриевич Барановский.
Как и Храм Христа Спасителя, как и многие храмы и монастыри Москвы,
В это почти невозможно поверить. Но это так. Горькая правда.
После ссылки Петру Дмитриевичу не разрешили жить в Москве, и он поселился в Александрове. Он продолжал свою деятельность, например, приезжая в Москву рано утром, тайно снимал Казанский собор из окна Исторического музея. Потом вечером возвращался на перекличку. вполне корректно.
Благодаря этой его работе в 1994 году Казанский собор удалось восстановить. Надо отметить, что храм восстановлен на сохранившемся фундаменте, для постройки использовался старинный большемерный кирпич, так что называть его новоделом – неправильно.
Ольга Барановская: «Какая борьба была при строительстве гостиницы «Россия», чтобы сохранить здания Английского посольства и храмы, стоящие около этого места! К тому же по проекту «Россия» должна быть в два раза выше. Вы можете себе представить себе этот ящик над Кремлем!? А когда построили гостиницу, то они говорили «как мы хорошо вписали современную архитектуру в древний ансамбль». А о том, чья это заслуга, молчали.
Была одна коллегия министерства культуры, заседание вела Фурцева. Она сделала сообщение, совершенно секретно: Иван Великий дал крен. Для Дворца съездов вырыли пятнадцатиметровый котлован, который перерезал все источники на кремлевском холме. А все кремлевские соборы, здания Кремля стоят на дубовых сваях, которые «живут», только если есть вода. И когда вода ушла, то все это поехало. В конце концов, Политбюро приняло предложение мастерской Петра Дмитриевича вырыть котлован и залить стеклобетоном, чтобы Иван Великий, не дай Бог, не наклонился, не превратился в Пизанскую башню.
Наша семья распалась, когда я была еще маленькой, я осталась жить с мамой в коммунальной квартире, а Петр Дмитриевич жил в комнате в Новодевичьем монастыре. Но когда отец в конце жизни был нездоров и не мог активно работать, я стала более близка к нему, проводя с ним больше времени. Когда я познакомилась с его архивом, то прониклась огромным уважением к отцу, даже восторженностью. Увидев перечень работ собственноручно им составленный, я была потрясена, в голове не укладывается, как за непродолжительную творческую жизнь один человек мог столько сделать? Благодаря Петру Дмитриевичу сохранился дом Даля. Ведь он не был архитектурным шедевром. Просто маленький такой домик шел на снос, и только благодаря заступничеству Петра Дмитриевича его не снесли. 
В Новом Иерусалиме он проводил огромную работу, там существует музей, который он основал. Когда там взорвали барабан храма, который строил Растрелли, то Петр Дмитриевич восстанавливал здание не в том виде, в котором оно было при Растрелли, а в том, которое было в XVII веке, при Никоне, с изразцами. Тогда спустили пруд, и нашли подлинные изразцы XVII века. Это что-то потрясающее. И кувуклию гроба Господня нашел именно он.
А экскурсоводы восьмидесятых годов в Новом Иерусалиме и не знали, кто такой Петр Дмитриевич».
Ольга Петровна обеспокоена сохранением памяти ее отца. В Москве есть четыре мемориальных доски, но Ольга Петровна хотела бы, чтобы в Москве был памятник и мемориальная комната Петра Дмитриевича Барановского: «Мы обратились к Новодевичьему монастырю с просьбой, комнату, в которой он прожил более сорока лет, сделать мемориальной, но владыка Ювеналий сказал, что он ограничен в площадях и не может этого сделать. Сейчас ее арендует Исторический музей.
Мы передали архив отца в Архитектурный институт им. Щусева. Там медленно занимаются научной обработкой этого архива. Дело в том, что за свою жизнь Петр Дмитриевич успел объехать весь советский Союз, от Белого моря до Кавказа, Грузии, Абхазии, где он много работал».
Это было во времена хрущевского гонения, когда закрывались храмы; старосты храмов, узнав о нашем клубе, обращались к нам за помощью. Нам удалось помочь отстоять несколько храмов.
Когда власти рапортовали о закрытии храма, то от министерства культуры кто-то должен был ехать туда и находить нового хозяина, чтобы храм не развалился, с него не содрали крышу. Мы с мандатами министерства культуры и выполняли эти задачи. У нас был хороший юрист. Иногда нам удавалось сделать так, что министерство культуры считало храм закрытым, но приход существовал, и там можно было молиться.
Это было не просто. У нас были приемы, специальная инструкция, как добиться, чтобы храм не перешел светской организации и его не начали бы ломать, не разрушили бы иконостас.
Но, главным нашим делом была
реставрация Крутицкого подворья под руководством Петра Дмитриевича. Мне посчастливилось работать с ним очень плотно, буквально с утра до ночи. П. Д. звонил и ночью, например, с просьбой организовать срочные работы молодежи для защиты Английского посольского двора, или храма Симеона Столпника. 
Разрешите мне прочесть три кратких рассказа Петра Дмитриевича, которые я записал тогда же (то есть более сорока лет назад):
Вознесенский монастырь. После посещения одного коллекционер, который жил на Софийской набережной прямо напротив Кремля так, что из окон был виден весь Кремлевский холм за Москвой рекой, Петр Дмитриевич рассказал мне удивительную историю: «В 1929 году мы с женой жили также на Софийской набережной, занимали одну комнату в коммунальной квартире, комната была вытянутой ее единственное окно смотрело также на Кремль. Я в те годы много работал, приходил страшно уставшим, ужинал и крепко засыпал до утра, чтобы с утра вновь идти на строительные площадки. Так же было и в тот памятный вечер, о котором я хочу рассказать. Я быстро и как обычно крепко заснул, но вдруг проснулся среди ночи и не могу заснуть, этого со мной никогда не было.
Я встал, прошелся по комнате, выпил воды.
— Петя, что с тобой? Ты не заболел? – спросила жена.
— Не знаю, что-то не спится.
Я шел по комнате к окну, была очень тихая и темная ночь. И вдруг в этой темноте на кремлевском холме вспыхнул яркий свет и Вознесенский монастырь весь целиком в полной тишине поднялся вверх. Это видение продолжалось около секунды, а затем последовал страшный грохот и наступила кромешная тьма. 
Симонов монастырь.
Отвоевываю комнату за комнатой в Крутицком дворце, занятом тогда коммунальными квартирами, нам часто нужно было ходить в архитектурное управление района, расположенное недалеко от Симонова монастыря. Как-то раз я говорю П.Д.: «давайте пройдем мимо Симонова монастыря, так будет быстрее». (П.Д. предлагал какой-то окружной путь).
П.Д. ответил: «После того, как взорвали соборы и колокольню Симонова монастыря в январе 1930 года, я не могу проходить мимо. Симонов монастырь был жемчужиной русской архитектуры, пожалуй, самым красивым из русских монастырей. Я не могу себе простить, что Симонов монастырь уничтожен, а я остался жив».
Однажды, когда мы вдвоем с Петром Дмитриевичем шли поздно вечером из Крутиц к метро, он сказал мне: «чтобы по настоящему возродить русский памятник, нужно быть православным русским человеком, нужно с молоком матери впитать идеалы красоты русского православного храма».
Поэтому сейчас, когда я читаю в воспоминаниях о нем, что он был неверующим, я не могу с этим согласиться. Да он был нецерковным человеком, но у него была настоящая, глубокая православная вера. У него в комнате всегда была икона, там стояли лампадки, но всегда, сколько я помню, они не горели».
СВЯТЫНИ СТАРОЙ МОСКВЫ
Еще раз напоминаю: из 79 000 храмов по всей России в 1917 году
НИКОГДА ОБ ЭТОМ НЕ ЗАБЫВАЙТЕ!
Выдающиеся памятники архитектуры
История восстановления русских городов. Изучаем опыт, делимся проблемами.
Человек, который спас храм Василия Блаженного
После ссылки Петру Дмитриевичу не разрешили жить в Москве, и он поселился в Александрове. Он продолжал свою деятельность, например, приезжая в Москву рано утром, тайно снимал Казанский собор из окна Исторического музея. Потом вечером возвращался на перекличку. Благодаря этой его работе в 1994 году Казанский собор удалось восстановить. Надо отметить, что храм восстановлен на сохранившемся фундаменте, для постройки использовался старинный большемерный кирпич, так что называть его новоделом – не вполне корректно.
Ольга Барановская: «Какая борьба была при строительстве гостиницы «Россия», чтобы сохранить здания Английского посольства и храмы, стоящие около этого места! К тому же по проекту «Россия» должна быть в два раза выше. Вы можете себе представить себе этот ящик над Кремлем!? А когда построили гостиницу, то они говорили «как мы хорошо вписали современную архитектуру в древний ансамбль». А о том, чья это заслуга, молчали.
Была одна коллегия министерства культуры, заседание вела Фурцева. Она сделала сообщение, совершенно секретно: Иван Великий дал крен. Для Дворца съездов вырыли пятнадцатиметровый котлован, который перерезал все источники на кремлевском холме. А все кремлевские соборы, здания Кремля стоят на дубовых сваях, которые «живут», только если есть вода. И когда вода ушла, то все это поехало. В конце концов, Политбюро приняло предложение мастерской Петра Дмитриевича вырыть котлован и залить стеклобетоном, чтобы Иван Великий, не дай Бог, не наклонился, не превратился в Пизанскую башню.
Наша семья распалась, когда я была еще маленькой, я осталась жить с мамой в коммунальной квартире, а Петр Дмитриевич жил в комнате в Новодевичьем монастыре. Но когда отец в конце жизни был нездоров и не мог активно работать, я стала более близка к нему, проводя с ним больше времени. Когда я познакомилась с его архивом, то прониклась огромным уважением к отцу, даже восторженностью. Увидев перечень работ собственноручно им составленный, я была потрясена, в голове не укладывается, как за непродолжительную творческую жизнь один человек мог столько сделать? Благодаря Петру Дмитриевичу сохранился дом Даля. Ведь он не был архитектурным шедевром. Просто маленький такой домик шел на снос, и только благодаря заступничеству Петра Дмитриевича его не снесли.
В Новом Иерусалиме он проводил огромную работу, там существует музей, который он основал. Когда там взорвали барабан храма, который строил Растрелли, то Петр Дмитриевич восстанавливал здание не в том виде, в котором оно было при Растрелли, а в том, которое было в XVII веке, при Никоне, с изразцами. Тогда спустили пруд, и нашли подлинные изразцы XVII века. Это что-то потрясающее. И кувуклию гроба Господня нашел именно он.
А экскурсоводы восьмидесятых годов в Новом Иерусалиме и не знали, кто такой Петр Дмитриевич».
Ольга Петровна обеспокоена сохранением памяти ее отца. В Москве есть четыре мемориальных доски, но Ольга Петровна хотела бы, чтобы в Москве был памятник и мемориальная комната Петра Дмитриевича Барановского: «Мы обратились к Новодевичьему монастырю с просьбой, комнату, в которой он прожил более сорока лет, сделать мемориальной, но владыка Ювеналий сказал, что он ограничен в площадях и не может этого сделать. Сейчас ее арендует Исторический музей.
Мы передали архив отца в Архитектурный институт им. Щусева. Там медленно занимаются научной обработкой этого архива. Дело в том, что за свою жизнь Петр Дмитриевич успел объехать весь советский Союз, от Белого моря до Кавказа, Грузии, Абхазии, где он много работал».
Это было во времена хрущевского гонения, когда закрывались храмы; старосты храмов, узнав о нашем клубе, обращались к нам за помощью. Нам удалось помочь отстоять несколько храмов.
Когда власти рапортовали о закрытии храма, то от министерства культуры кто-то должен был ехать туда и находить нового хозяина, чтобы храм не развалился, с него не содрали крышу. Мы с мандатами министерства культуры и выполняли эти задачи. У нас был хороший юрист. Иногда нам удавалось сделать так, что министерство культуры считало храм закрытым, но приход существовал, и там можно было молиться.
Это было не просто. У нас были приемы, специальная инструкция, как добиться, чтобы храм не перешел светской организации и его не начали бы ломать, не разрушили бы иконостас.
Но, главным нашим делом была реставрация Крутицкого подворья под руководством Петра Дмитриевича. Мне посчастливилось работать с ним очень плотно, буквально с утра до ночи. П. Д. звонил и ночью, например, с просьбой организовать срочные работы молодежи для защиты Английского посольского двора, или храма Симеона Столпника.
Разрешите мне прочесть три кратких рассказа Петра Дмитриевича, которые я записал тогда же (то есть более сорока лет назад):
Симонов монастырь. Отвоевываю комнату за комнатой в Крутицком дворце, занятом тогда коммунальными квартирами, нам часто нужно было ходить в архитектурное управление района, расположенное недалеко от Симонова монастыря. Как-то раз я говорю П.Д.: «давайте пройдем мимо Симонова монастыря, так будет быстрее». (П.Д. предлагал какой-то окружной путь).
П.Д. ответил: «После того, как взорвали соборы и колокольню Симонова монастыря в январе 1930 года, я не могу проходить мимо. Симонов монастырь был жемчужиной русской архитектуры, пожалуй, самым красивым из русских монастырей. Я не могу себе простить, что Симонов монастырь уничтожен, а я остался жив».
Однажды, когда мы вдвоем с Петром Дмитриевичем шли поздно вечером из Крутиц к метро, он сказал мне: «чтобы по настоящему возродить русский памятник, нужно быть православным русским человеком, нужно с молоком матери впитать идеалы красоты русского православного храма».
Поэтому сейчас, когда я читаю в воспоминаниях о нем, что он был неверующим, я не могу с этим согласиться. Да он был нецерковным человеком, но у него была настоящая, глубокая православная вера. У него в комнате всегда была икона, там стояли лампадки, но всегда, сколько я помню, они не горели».
«Взрывайте вместе со мной!»: что стало с архитектором, который спас храм Василия Блаженного
В том, что храм Василия Блаженного не постигла участь храма Христа Спасителя, во многом заслуга Петра Барановского. Говорят, Барановский заперся в храме и заявил: «Взрывайте вместе со мной!». Именно за защиту памятников архитектор и поплатился.
«До основанья, а затем…»
Петр Дмитриевич Барановский родился в 1892 году на Смоленщине, неподалеку от Болдинского монастыря. С этим архитектурным ансамблем была связана вся жизнь Барановского. По материалам обследования монастыря он защитил диссертацию и разработал проект реставрации. Одновременно с реставрационными работами там создавался и музей. Организация музея была чуть ли не единственным способом спасти исторические постройки. А вообще опыт архитектора Петр Дмитриевич накапливал еще в период Первой мировой войны, когда служил начальником стройотряда инженерных дружин Западного фронта. Кроме того Барановский окончил Московское строительно-техническое училище, а после – Московский археологический институт.
Однако образование и заслуги Петра Барановского оказались не нужны новой власти. Большевики были настроены на уничтожение старинных зданий, в первую очередь религиозного назначения. Газета «Правда» от 15 декабря 1929 года писала: «В селе Болдино монахи Болдинского монастыря срывают колхозное строительство.
На защите Храма Василия Блаженного
Сохраненные и возрожденные
Как пишет в своей книге «Житие Петра Барановского» Юрий Бычков, после освобождения из лагеря в 1936 году Петр Барановский не имел права возвращаться в Москву. Местом жительства ему был определен город Александров. Но и там архитектор нашел себе занятие. Он работал в местном музее и занимался реставрацией памятников Александровского кремля. Кроме того, регулярно под страхом нового ареста он приезжал в Москву, где делал обмеры уже к тому моменту обреченного Казанского собора. Потом на месте снесенного храма открыли летнее кафе, а позже общественный туалет для посетителей ГУМа. Через много лет обмеры Барановского, которые он передал своему ученику Олегу Журину, помогли воссоздать стертый с лица земли собор.
Болдинскому монастырю повезло чуть больше. В 1943 году он был частично разрушен немцами, но в 1960-х здания были восстановлены опять же по материалам Петра Барановского. Впрочем, это не единственные памятники, которые были сохранены или возвращены к жизни благодаря Барановскому. Например, под руководством Петра Дмитриевича чудом удалось отстоять деревянный Домик Петра I от уничтожения. Барановский руководил реставрационными работами Георгиевском соборе в Юрьеве-Польском. А вот Чудов монастырь ему спасти не удалось. Он успел лишь вынести из здания раку святителя Алексия. В общем, Петр Дмитриевич не зря прожил такую долгую жизнь. Он скончался в 1984 году в возрасте 92 лет, оставив после себя уникальное наследие.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
«Взрывайте вместе со мной!»: что стало с архитектором, который спас храм Василия Блаженного
В том, что храм Василия Блаженного не постигла участь храма Христа Спасителя, во многом заслуга Петра Барановского. Именно за защиту памятников архитектор и поплатился.
«До основанья, а затем…»
Петр Дмитриевич Барановский родился в 1892 году на Смоленщине, неподалеку от Болдинского монастыря. С этим архитектурным ансамблем была связана вся жизнь Барановского. По материалам обследования монастыря он защитил диссертацию и разработал проект реставрации. Одновременно с реставрационными работами там создавался и музей. Организация музея была чуть ли не единственным способом спасти исторические постройки. А вообще опыт архитектора Петр Дмитриевич накапливал еще в период Первой мировой войны, когда служил начальником стройотряда инженерных дружин Западного фронта. Кроме того, Барановский окончил Московское строительно-техническое училище, а после – Московский археологический институт.
Однако образование и заслуги Петра Барановского оказались не нужны новой власти. Большевики были настроены на уничтожение старинных зданий, в первую очередь религиозного назначения. Газета «Правда» от 15 декабря 1929 года писала: «В селе Болдино монахи Болдинского монастыря срывают колхозное строительство. Работники болдинского музея Главнауки помогают монахам, сдавая им в аренду имеющуюся при музее землю». Вектор был обозначен, и в том же году было принято постановление о ликвидации Болдинского музея. Неудивительно, что уже в начале 1930 года был арестован директор музея Семен Бузанов, который впоследствии умер в заключении. В 1933 году под стражу был взят и Барановский, который провел следующие 3 года в Мариинских лагерях.
На защите Храма Василия Блаженного
Впрочем, есть версия, что арест Петра Барановского был обусловлен вовсе не «Болдинским делом». Причина в том, что Первый секретарь Московского горкома ВКП(б) Лазарь Каганович, именем которого было названо столичное метро, вознамерился снести храм Василия Блаженного на Красной площади: якобы здание мешало движению. «Плохонькие, старенькие строения загромождают лучшие места нашего города» — говорил Каганович. Поэтому неудивительно, что в 1927 году ВЦИК постановил снести Красные ворота. Были уничтожены и многие другие памятники архитектуры. Барановский не мог допустить разрушения и храма Василия Блаженного. Говорят, архитектор заперся в храме, заявив: «Взрывайте вместе со мной!».
Сохраненные и возрожденные
Как пишет в своей книге «Житие Петра Барановского» Юрий Бычков, после освобождения из лагеря в 1936 году Петр Барановский не имел права возвращаться в Москву. Местом жительства ему был определен город Александров. Но и там архитектор нашел себе занятие. Он работал в местном музее и занимался реставрацией памятников Александровского кремля. Кроме того, регулярно под страхом нового ареста он приезжал в Москву, где делал обмеры уже к тому моменту обреченного Казанского собора. Потом на месте снесенного храма открыли летнее кафе, а позже общественный туалет для посетителей ГУМа. Через много лет обмеры Барановского, которые он передал своему ученику Олегу Журину, помогли воссоздать стертый с лица земли собор.
Болдинскому монастырю повезло чуть больше. В 1943 году он был частично разрушен немцами, но в 1960-х здания были восстановлены опять же по материалам Петра Барановского. Впрочем, это не единственные памятники, которые были сохранены или возвращены к жизни благодаря Барановскому. Например, под руководством Петра Дмитриевича чудом удалось отстоять деревянный Домик Петра I от уничтожения. Барановский руководил реставрационными работами в Георгиевском соборе в Юрьеве-Польском. А вот Чудов монастырь ему спасти не удалось. Он успел лишь вынести из здания раку святителя Алексия. В общем, Петр Дмитриевич не зря прожил такую долгую жизнь. Он скончался в 1984 году в возрасте 92 лет, оставив после себя уникальное наследие.