что делать если президент сошел с ума
Зачем Лукашенко притворяется сумасшедшим: сказание о двух повешенных
Рациональная логика «войн» президента Белоруссии
Польша предупредила о возможности «эскалации вооруженного конфликта» на своей границе с Белоруссией, и это совсем не обязательно является образчиком типичной для нынешних лидеров в Варшаве склонности к преувеличению. В какую сторону ни посмотри, везде создается впечатление: Александр Лукашенко окончательно слетел с катушек и в бессильной ярости наносит направо и налево удары в воздух. Но это впечатление не имеет ничего общего с действительностью.
Использование орд мигрантов в качестве «управляемых ракет» на рубежах Европейского союза, отказ поставлять электроэнергию на Украину, массовая отправка на отсидку белорусских граждан, в чьих телефонах находят «запрещенный контент», и даже недавнее закрытие местного издания «Комсомольской правды» — все эти поступки лишь выглядят импульсивными. За маской безумия Лукашенко скрывается хорошо продуманная стратегическая линия, которая позволяет президенту Белоруссии не только выживать, но и побеждать.
Один знакомый минский чиновник недавно рассказал анекдот о том, как в некой белорусской деревне в назидание другим повесили правонарушителя. После того как несчастный провисел в петле у всех на виду три дня, староста дал разрешение его снять и похоронить. Однако, ко всеобщему изумлению, повешенный оказался живехоньким. «Как тебе удалось уцелеть?» — поинтересовались у феномена односельчане. Феномен ответил: «Ну, в первый день было тяжеловато, а потом ничего — привык!»
За счет чего сумел выкарабкаться? Не за счет своего обаяния, силы аргументов или изящества политических маневров. Лукашенко выжил, благодаря своей абсолютной готовности применять силу и бесконечно повышать ставки. Побывав в этом августе в Минске, я был поражен тем, каким нормальным, спокойным и даже безмятежным казался город. Но вот что скрывается за этой нормальностью? Подавив прошлым летом то, что, с его точки зрения, было попыткой государственного переворота, Батька не стал жить по принципу «все прошло и все забыто». Силовики продолжают планомерно разбирать снятый в дни массовых протестов видеоархив. Те их участники, кого удается опознать и кто еще не «получил свое», приглашаются на «недобровольный отдых» в виде отсидки на Окрестина и иных подобных заведениях. И в основе таких мер лежит не только и не столько желание отомстить.
Лукашенко целенаправленно создает атмосферу страха, в основе которой лежат три принципа: наказание нелояльных, поощрение лояльных и повышение до неприемлемых значений «цены крамолы».
Поясню, как это работает на практике, на примере недавней ситуации с вынужденным прекращением работы в Белоруссии «Комсомольской правды». «Комсомолка» была изданием, обласканным официальным Минском. Однако в критические дни августа 2020 года газета, с точки зрения Лукашенко, не проявила должной преданности «партии и правительству». Как только в начале прошлого месяца газета снова подставилась, назвав «хорошим в прошлом парнем» убийцу белорусского силовика, ее сразу вынудили закрыться. Вот вам наказание за нелояльность.
А вот поощрение за лояльность. Основа власти Лукашенко — преданность силовиков, которым, естественно, не понравилось неуважительное отношение к их погибшему товарищу. Отреагировав на такое неуважение с подчеркнутой и даже гипертрофированной жесткостью, президент Белоруссии показал: вы защищаете меня, а я защищаю вас. Друг за другом мы, как за каменной стеной!
Ну и, наконец, повышение цены крамолы. Приведу пример, который услышал в Минске летом — еще до истории с погибшим силовиком. Представьте себе, что вы уважаемая женщина — с хорошей работой, хорошей зарплатой и семьей с детьми. Вас останавливают на улице представители «органов», заставляют показать смартфон, обнаруживают там в списке телеграм-каналов «антигосударственные» и транзитом через суд отправляют на 15 суток под арест. Какими будут ваши действия, когда выйдете на свободу? Особенности белорусского национального менталитета таковы, что основная масса тех, кто прошел через подобное испытание, удаляет все «неправильные» телеграм-каналы и впредь держится от политики на расстоянии пушечного выстрела.
По аналогичной методе Лукашенко работает и со своими обидчиками из числа зарубежных государств. Что является самым страшным кошмаром, скажем, для Литвы или Польши? Разбавление их европейских (в старом смысле этого слова) обществ чужаками другой религиозной и этнической принадлежности. Президент Белоруссии заботливо создает условия, позволяющие таким чужакам устраивать массовые штурмы границы.
Фото: Кадр из видео
Результат: и в глазах Варшавы, и в глазах Киева Лукашенко больше не выглядит легкой мишенью, которую можно безнаказанно пинать. Цинично? Не то слово. Но разве Польша и Украина проводят менее циничную или агрессивную политику?
Моральную составляющую вопроса можно смело убирать за скобки. А вот что в этих скобках остается: то, что выглядит как эмоциональный спазм и серия сумасшедших действий, на самом деле работает. О чем-то большем Лукашенко в его нынешнем положении не может даже и мечтать. Или, впрочем, нет, может.
Цитирую сообщения информационных агентств после телефонного разговора президентов России и Белоруссии: «Лукашенко о ситуации на границе с Польшей: если Белоруссия допустит ошибку, это сразу вовлечет в ситуацию Россию». Помните старый добрый принцип: разделяй и властвуй? Батька его модифицировал. В его исполнении он звучит сейчас так: натравливай и властвуй.
Очень надеюсь, что Москва в этом капкан не попадет. Кремлю гораздо выгоднее таки заманить уважаемого Александра Григорьевича в Крым. А то он «обижается», что его туда не зовут, а сам упорно не едет и не посылает туда самолеты «Белавиа». И я вас уверяю: если его совсем не прижмет — не пошлет.
Соцработник объяснила, почему привить всех пенсионеров не получится: боятся вакцинации
«Попрячутся на дачах»
Предложение об обязательной вакцинации россиян, поступившее от представителя Госдумы, разлетелось по лентам новостей, всерьез испугав прежде всего пожилых людей. К счастью, вскоре появилась уточняющая информация: законодателей поняли слишком буквально. А представители центров соцобслуживания – люди, которые наиболее тесно общаются с пенсионерами – рассказали «МК», что заставить всех стариков поголовно вакцинироваться вообще нереально.
Напомним, что сначала к обязательной вакцинации россиян призвал директор Центра Гамалеи Александр Гинзбург. Затем об этом же заявили вице-премьер Татьяна Голикова и председатель комитета Госдумы по охране здоровья Татьяна Соломатина. При этом председатель комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Андрей Клишас сообщил РИА Новости, что введение в России обязательной вакцинации от COVID-19 не нарушает конституционные права граждан, и для этого, мол, нужно лишь принять соответствующий федеральный закон.
В Санкт-Петербурге горожан старше 60 лет постановлением главного санврача уже включили в перечень категорий лиц, подлежащих вакцинации по эпидпоказаниям. Но возможен ли вариант с обязательной вакцинацией пожилых в столице, где темпы заболеваемости хотя и снизились, но все равно выше, чем в Питере? Информация о том, что на рассмотрении Госдумы уже лежит законопроект, по которому вакцинацию против коронавирусной инфекции нужно включить в национальный календарь профилактических прививок россиян, беспокоит прежде всего пожилых москвичей.
– Я пока не представляю, как можно обязать на практике пенсионеров вакцинироваться, – рассказала нам на условии анонимности начальник отделения социальной коммуникации и активного долголетия одного из столичных центров соцобслуживания. – Ведь даже мы сами, сотрудники сферы соцзащиты, в сомнениях. С одной стороны, есть официальная информация о том, что прививка защищает или хотя бы делает течение заболевания не таким тяжелым. С другой, врачи (опять же официально) то и дело говорят, что стопроцентной гарантии нет.
Сотрудник ТЦСО рассказала, что в ее районе среди пенсионеров можно встретить как ярых сторонников вакцинации от коронавируса, так и противников. Причем соотношение и тех, и других – примерно 50 на 50.
– Буквально несколько дней назад мы обзванивали еще не привитых в нашем районе бабушек и дедушек, разъясняя важность прививки. Многие из них признались, что «спрятались» на даче, – пояснила представитель ТЦСО. – Умом пенсионеры понимают, что выехав за город, от коронавируса все равно не убережешься (ведь приходится, например, ходить в магазин). Однако они объясняют, что так им психологически спокойнее. Те же, кто готов вакцинироваться, часто нам заявляют, что хотят привиться исключительно вакциной Чумакова – «Ковиваком». Мол, вот когда привезут ее – тогда и придем. Но возможности её им предоставить сейчас нет.
По словам нашей собеседницы, реальных рычагов «заставить» бабушек и дедушек привиться ни у органов соцзащиты, ни у других ведомств нет и быть не может.
– Для этого нужно вносить изменения в федеральный закон. Но даже если они появятся и нам спустят сверху соответствующие распоряжения, насильно мы никого не сможем привить. Пенсионер-антипрививочник просто закроется в четырех стенах. Блокировка социальной карты не поможет – он просто не будет никуда ездить, что мы сейчас в случае с антипрививочниками и наблюдаем. И вообще я считаю так: какая бы польза ни была от вакцинации, у нас должна быть свобода выбора. Тем более что эпидемию в Москве никто не объявлял.
Пока же социальные работники и столичный Депздрав могут лишь информировать пенсионеров и убеждать в пользе вакцинации, рассказывая про подарок – «коробку здоровья» или 10 тысяч рублей, которые, кстати, часто оказываются самым веским аргументом.
– На 10 тысяч очень хорошо идут, – поясняет наша собеседница.
Кстати, в центрах соцобслуживания наблюдают одну тревожную тенденцию. Пенсионеров, которые отказываются прививаться, убивает не столько коронавирус, сколько сам страх заболеть. От переживаний у стариков начинает «вылезать» психосоматика, на нервной почве подскакивает давление. А слухи о возможности обязательной вакцинации только множат их страхи.
Сегодня во второй половине дня председатель комитета Госдумы по охране здоровья Дмитрий Хубезов поспешил успокоить россиян, сообщив через ТАСС, что Федеральный закон об иммунопрофилактике инфекционных болезней предусматривает право гражданина на отказ от проведения любой профилактической прививки. Любая вакцинация, по его словам, проводится при оформлении информированного добровольного согласия. Хубезов также уточнил, что встревоживший всех закон о включении прививки против коронавирусной инфекции в национальный календарь профилактических прививок в настоящий момент на рассмотрении Госдумы не стоит, и точные сроки его принятия пока не определены.
Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков также объявил, что решений о введении обязательной вакцинации от коронавируса на федеральном уровне российские власти не принимали.
«Я видел, как люди в соседних камерах сходили с ума от одиночества». Честный рассказ о том, что испытывает человек в тюрьме
Мы встречаемся в спешке: у Александра есть всего несколько минут для разговора. А потом еще много раз списываемся и говорим по телефону. Вот такая двойная жизнь: Александр будто бы свободен — и в то же время нет. Сам решает, с кем общаться, спокойно ходит по улицам этого города, но ровно в 19:00 — и ни минутой позже — ему нужно отметиться в охраняемом общежитии. На дорогу от работы до дома — строго полтора часа. Официально это называется «замена наказания на более мягкое с направлением в исправительное учреждение открытого типа», а по-простому — «химия».
Почти 13 лет Александр провел в колонии усиленного режима. Статья 139 Уголовного кодекса — это не шутки. Свою цену, и немалую, мужчина заплатил. И продолжает платить. Что он пережил там, за решеткой? Кто может понять тотальное одиночество заключенного, которое в буквальном смысле сводит с ума? Onliner поговорил с Александром о непростых вопросах, которые принято оставлять за чертой публичной дискуссии. Читайте новый текст из цикла «Сто лиц одиночества».
Много лет назад это была самая обычная семья в небольшом белорусском городе: любящий отец, интеллигентная мама-учительница.
— Отец работал механиком, у нас всегда были машины. Помню себя ребенком, папа садил меня на колени, давал порулить. Это была моя главная мечта и страсть. Как только я стал дотягиваться до педалей ногами, сразу научился водить. Водительское удостоверение получил в 18 лет, — вспоминает 36-летний Александр.
Налаженный быт, атмосфера тепла — все сломалось со смертью отца в 2004 году (внезапно остановилось сердце). Это, как говорит мужчина, был грустный период для всей семьи. Молодой Саша пытался как-то выплыть, открывал ИП, потом закрывал: «Всему виной бумажная волокита». А в октябре случилась эта драка.
— Я не оправдываюсь. Не буду вам сейчас говорить: «Ой, вы что, я ни при чем». Но я заступился за друга. Друга детства, понимаете? Я по-другому поступить не мог. Хотя моя роль была второстепенной. Все случилось спонтанно, буквально за секунды, не было времени анализировать. Никто не мог представить, что человек погибнет. Но это произошло, — рассказывает мужчина.
Потом были восемь месяцев в СИЗО, пока шло следствие. И какое-то странное отупение, непонимание, отрицание: «Тюрьма? Это не может произойти со мной».
— На всех судебных заседаниях я держался спокойно, даже отстраненно. Но в самом конце, когда прокурор запросил 15 лет, я все прочувствовал. Моментальная дрожь прошла по телу вплоть до последнего волоска на голове. Я осознал: все очень печально, это надолго… А потом эмоции притупились. 14 июня мне вынесли приговор: дали 14 лет. Символично, не правда ли? Помню, как сильно расплакалась мама в зале суда. Я больше не за себя переживал, а за нее, чтобы с ней ничего не случилось: умер отец, а через год сел я — столько ударов для мамы…
Что было дальше? В словах Александра нет ожидаемого описания горя и отчаяния, а только жесткие, зрелые рассуждения человека, который очень хотел выжить.
— Попал в тюрьму — живи тюрьмой. Вот как говорят у нас. И неспроста. Я видел, как люди в прямом смысле сходили с ума, они постоянно думали о том, что происходит за забором: почему девушка бросила, кто поможет старикам-родителям, как пережить ссору с отцом. Это опасные, ядовитые мысли. Помню, как людей из соседних камер увозили на лечение в республиканскую больницу, в «Новинки». Потом это были уже не люди, а зомби. Растения.
Тюрьма (следственный изолятор), в отличие от колонии, где можно выйти во двор, — закрытое помещение. Там спертый воздух, его не хватает. Света мало. Нет движения. Лежишь целый день на нарах. Все грустно и печально. Лежишь и чувствуешь, как морально умираешь…
Вот вы спрашиваете про одиночество. Люди даже в обычной жизни тяжело переживают развод с женой или разрыв с девушкой, а на зоне это вообще горе. Самое сложное — неизвестность, недосказанность, ограниченность в общении. В колонии разрешают звонки близким родственникам — до 15 минут четыре раза в месяц. Ну разве этого достаточно? Если у человека кризис в душе, то разве ему хватит 5 минут? Плюс четыре краткосрочных свидания в год (по два часа) и два долгосрочных (до трех суток). Но ты можешь и не попасть на эти свидания, их могут лишить за невыполнение требований и так далее… Именно тогда и пришло осознание тяжести того, что со мной случилось.
По словам Александра, в колонии «хватает нормальных, интересных людей». Ты никогда не знаешь, кто окажется в соседней кабинке за стеклом во время свидания с родственниками — может быть, профессор или доктор наук.
— Друг нашей семьи, человек с академической степенью и высокой должностью, все сокрушался: «Как же так, наш Сашка — и 14 лет?!» А потом и сам загремел в тюрьму. От такого поворота никто не застрахован.
За все эти годы Александр не сделал ни одной татуировки. Золотые купола — не его стиль. Он получил девять прикладных профессий и соответствующие корочки о среднем специальном образовании, а еще разряды в гиревом спорте («Было много свободного времени»). Чего он не мог попробовать и получить, так это вкуса спелых домашних яблок.
— Смотришь в колонии со второго этажа — а там, за решетками и заборами, дачи. Яблоки висят. И ты, кажется, все бы отдал, чтобы такое яблоко съесть. Но ты не можешь! В «зоновском» магазине их просто нет. А по правилам тебе положены только четыре передачи от родственников в год — если тебя их не лишат, естественно. Так что яблок всегда не хватало.
Восемь месяцев в СИЗО, почти 13 лет в колонии — и вот оставшуюся часть наказания Александру меняют на «химию». Из колонии его везут «по этапу» — в зарешеченном пассажирском вагоне («Может быть, вы видели такие вагоны?») в Минск. Теперь каждый будний день его ждет работа на стройке, а после нее — сразу в общежитие, в комнату, где живет шесть человек. Из развлечений — только разрешенные мобильные телефоны. На выходных можно написать заявление и попросить свободное время для «покупки предметов первой необходимости». Заявления подписывают не каждый раз, а если подпишут, то дают ровно четыре часа на выход в город.
За годы заключения Александр без всякой гештальттерапии и буддийской философии постиг мудрость под названием «здесь и сейчас». «А что будет через девять месяцев, когда закончится срок „химии“?», «Как вы предъявите себя прежнему окружению, как вернетесь в родной город?» — в ответ на все вопросы Александр только улыбается краешком губ.
— Я живу здесь и сейчас, время не гоню. Два дня, о которых не стоит думать в жизни, — это вчера и завтра. Три месяца я на «химии» — и наслаждаюсь каждым моментом. Эйфория у меня еще не пропала. На днях на работу опаздывал, бежал по слякоти, всю обувь испачкал — и смеялся. Давненько я по этой слякоти не бегал! Когда была осень, я шел мимо кленов, под ногами листва желтая, она сыпется — и такое мне удовольствие пошуршать листвой под ногами! А коллеги по работе (большинство на стройке — обычные рабочие, не «химики») идут, листвы под ногами не замечают, не видят такие мелочи. Не могут радоваться слякоти, свежему воздуху, хмурому небу. А я радуюсь! Все удивляются: «Саша, сколько у тебя позитива!» А я говорю: «Не дай вам бог получить его такой ценой: почувствовать яркость и красоту обычной жизни на контрасте с тюрьмой».
Друзья из «прежней» жизни стали находить меня в Минске. Я никому не навязываюсь. Столько лет прошло, а они сами находят, звонят! Говорят: «Сашка, ты как будто и не сидел. Как был добряком, так и остался». Я благодарен им за это. Я убежден, что у каждого свой жизненный путь. Невозможно считать человека изгоем только потому, что он отсидел.
Вот так я и живу. Плыву на своей лодке. И не хочу брать лишнего ни влево, ни вправо, чтобы не перевернуться. Как есть, так есть. Я не скрываю того, что у меня за плечами тюремный опыт. Сейчас я не разбрасываю камни, я их собираю. Да, то, что случилось, драка, мой срок — это грустно, печально. Но в петлю же не полезешь из-за этого. Нужно жить дальше. Вот я и живу.
Компетентно
Историю Александра мы услышали, интервью закончено. Но осталось много вопросов. Onliner попросил поделиться своим мнением эксперта — Андрея Бондаренко, руководителя информационного учреждения «Нью платформ инновейшн», которое занимается юридической и просветительской помощью заключенным:
— Выходя на свободу после заключения, человек ощущает себя абсолютно оторванным от общества, поскольку за это время и цивилизация, и само общество шагнули далеко вперед. Он многого не понимает. Часто бывает, что люди просто не знают, что такое соцсети, например. Не знают общепринятых, уже устоявшихся норм. Человеку приходится все делать самому. А общество не готово воспринимать таких людей как полноценных граждан, пытается их отторгать. Это проявляется и при приеме на работу, и в социальных связях. Любой осужденный, какого бы уровня он ни был, чем бы раньше ни занимался, какой социальный статус бы ни имел, первое время все равно остается один. Его не принимают друзья (у них уже разные ценности), как правило, не до конца принимает семья, у него нет стабильной работы, он постоянно от кого-то зависит… Поэтому тема одиночества становится особенно актуальной. Если человек внутренне сильный и в состоянии преодолеть сложности, то он имеет шанс самореализоваться. При условии, что у него еще остались друзья, помощь и поддержка. Если же, наоборот, всего этого нет и человек не в состоянии преодолевать сложности, то он начинает потихонечку деградировать и в конечном счете возвращается обратно туда, откуда вышел.
Решение в этой ситуации существует. В цивилизованных странах это ресоциализация осужденных, причем этот процесс должен начинаться не после освобождения, а еще во время нахождения в местах лишения свободы. Де-юре наше законодательство предусматривает такую возможность. Но на самом деле де-факто мы сталкиваемся с тем, что те люди, которые призваны исправлять осужденных, к этому не готовы, не имеют соответствующего образования и видения существующей проблемы. Самой политики ресоциализации заключенных в государстве не существует. На практике нет четко прописанных механизмов. В результате все скатывается к банальным галочным мерам вроде стенгазеты, учебы на электросварщика или водителя трактора. На самом же деле того, что необходимо заключенному (умение работать с компьютером, возможность получать высшее образование, встречаться с общественными представителями), в нашей пенитенциарной системе не существует. Хотя многие развитые страны, как я уже говорил, сделали огромный шаг вперед: заключенный, находясь в местах лишения свободы, имеет практически такой же доступ к основным благам общества, как и обычный человек. Единственное, что отличает заключенного, — это отсутствие свободы. Он находится в местах лишения свободы, но у него есть интернет, телевидение, возможность по несколько раз в месяц встречаться с родственниками, доступ к общественным организациям и так далее.
В качестве примера могу привести Швецию. Там любой заключенный может развиваться в том направлении, в котором пожелает: стать художником, писателем, получить высшее образование. А в нашей пенитенциарной системе законодательство сегодня только рассматривает возможность получения высшего образования в местах лишения свободы. У нас сейчас даже нет такой элементарной вещи, как получение заочного высшего образования. Если бы процесс ресоциализации был запущен, то изменилось бы и отношение к заключенным. На свободу выходили бы не «закоренелые преступники», которые давным-давно все забыли и не знают, что такое обычная человеческая жизнь, а нормальные, цивилизованные, образованные люди, готовые изменить свою жизнь и обладающие определенными навыками.
Onliner продолжает цикл статей под названием «Сто лиц одиночества». Эта серия материалов — попытка исследовать, что же происходит с нашими социальными связями сегодня. Действительно ли они утрачиваются? Одиночество — это осознанный выбор человека или «побочный эффект» эпохи высоких скоростей? А может, следствие нетерпимости к тем, кто инаков в своей болезни, социальном статусе, мировоззрении?
Если прямо сейчас вы оказались в жизненной ситуации, которую можно описать словами «я один, танки едут прямо на меня, а подкрепленье не прислали», — это повод стать героем цикла «Сто лиц одиночества». Пришло время рассказать свою историю. Присылайте письма в редакцию на shumitskaya@gmail.com.
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Лукашенко: «Я как президент, с ума сходя, три месяца переживал за то, что творится с этим ковидом»
6 417 29.06.2020 10:41
Телеканал «Беларусь 1» 28 июня показал закрытое выступление Александра Лукашенко перед активом Минской области в Солигорске. Президент, в том числе, рассказал о выборах и борьбе с коронавирусом.
По его словам, наша страна уже «скатилась с этого плато», «но и расслабляться нельзя. Надо себя беречь, надо заниматься спортом, надо питаться нормально». Он также сказал, что стоит «маску одевать где-то» и не исключил, что «мы будем жить с этим вирусом, да, мы будем болеть, может быть, мы вообще не избавимся от него, как от гриппа».
При этом Александр Лукашенко задался вопросом, может ли COVID-19 быть искусственным.
«Ко времени — задать вопрос. Два месяца назад я его задавал, я тогда еще увидел. А эта пандемия – это рукотворное «мероприятие»? Я не знаю. Вы подумайте, — сказал президент. — То есть, не специально ли это было создано для того, чтобы, столкнувшись лбами, Китай и Америка, переделили мир? Чтобы «пристегнуть» к себе другие страны? Основа — экономика. Нужны маржинальные рынки сбыта, а их не хватает, начали делить существующие».
Также Александр Лукашенко пояснил чиновникам, почему отказался от карантина.
«Евросоюз – гробы, копают, мрут, в дом престарелых приезжают – а там сотня погибших. Россия тут изолировала всех и прочее. А наш — абы-што говорит, про трактор, про сто грамм, про баню». Я не мог кое-что вам говорить всерьез (…) И когда я говорил, что трактор вылечит, я понимал, что надо посеять, потому что жрать будет нечего. Я же людей пытался успокоить: нам же сеять надо, от этого никуда не денешься. А все изолировались, но сеяли. Я же это знаю», — отметил президент
По его словам, он «как президент, с ума сходя, три месяца эти переживал за то, что творится с этим ковидом».
«Я же не идиот, я ведь тоже понимаю, что один в мире, одна страна особый путь заняла борьбы с этим вирусом. Мало того, что вы не поняли, а, не дай бог, мы не справимся – вы точно начнете об меня вытирать ноги. Легко? Нелегко. Но мы победили», – сказал он.
С конца февраля на утро 28 июня в стране было зарегистрировано 61 475 человек с положительным тестом на COVID-19. Выздоровели и выписаны 45 027 пациентов, у которых ранее был подтвержден коронавирус, умерли 383 человека. По данным университета Джона Хопкинса, на 28 июня мы были на 26 месте в мире по количеству официальных заболевших.
На минувшей неделе количество выявляемых за сутки случаев коронавируса резко пошло на спад. В последние дни ежесуточно фиксируется меньше 400 новых случаев.
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро
Подпишитесь на наши новости в Google, добавьте в избранное в Yandex Новости
Eсли вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.