что почитать по искусству
Лучшие книги об искусстве
Что почитать, чтобы разобраться в живописи, архитектуре и фотографии
Искусство окружает нас на протяжении всей жизни, но для его понимания не всегда достаточно просто ходить в музеи или делать селфи на фоне памятников. И здесь нам на помощь приходят книги.
Мы отобрали издания, которые помогут вам разобраться в современном и классическом искусстве.
Фотография. Искусство обмана. Ираклий Шанидзе
Обсуждение феномена фотографии длится уже давно. Первыми об этом заговорили Сьюзен Зонтаг (эссе «О фотографии») и Ролан Барт («Camera Lucida»), которые рассматривали изображение не только как творческий акт, но и как социально значимое явление. Сегодня на основе этих теоретических выводов профессионалы создают свои книги.
Ираклий Шанидзе давно занимается художественной и рекламной фотографией и теперь он решил поделиться своими секретами с читателями. Почему даже реалистичное изображение — это ложь? Как создать совершенное с технической и художественной точки зрения фото? Чем привлечь избирательного зрителя? Найти ответы на эти и другие вопросы вам поможет признанный мастер.
Книга снабжена цветными и черно-белыми иллюстрациями и пригодится как профессионалам, так и новичкам фотоискусства.
Бэнкси. Wall and Piece
Граффити считается преемником самого древнего способа самовыражения — наскальных рисунков. Но сейчас создание полотен на стенах принято называть актами вандализма, а не украшением города. Возможно, поэтому они и приобретают такую популярность: так британский граффитист Бэнкси завоевал невероятную славу и признание по всему миру, а его имя знакомо даже тем, кто далек от культуры граффити.
О настоящем имени Бэнкси можно лишь гадать. Некоторые с уверенностью утверждают, что за псевдонимом скрывается основатель группы Massive Attack Роберт Дель Ная. Однако имя не столь важно, гораздо интереснее его работы и философия творчества. Среди самых громких шедевров — «Девочка с шаром» на мосту через Темзу; изображение человека, бросающего букет цветов, в Иерусалиме; «Мобильные любовники» в Бристоле. На страницах этой книги вы найдете автобиографические тексты Бэнкси о своих работах, рассказы о трудностях жизни граффитиста, забавные истории из жизни и, конечно, множество иллюстраций.
Мировая живопись
В книге представлена живопись разных эпох, начиная от средневековых миниатюр, с их аллегориями и классической недосказанностью, и заканчивая экспериментами Нового и Новейшего времени. Рассказ о различных стилях, краткие биографии художников и прекрасные иллюстрации делают «Мировую живопись» почти незаменимой вещью для тех, кто хочет разбираться в изобразительном искусстве.
Рафаэль. Жизнь и творчество в 500 картинах
А теперь перейдем на личности и расскажем о новинке в серии «Портрет художника». Перед вами иллюстрированная биография одного из участников «святой троицы» Ренессанса — Рафаэля Санти.
Считается, что именно он задал то направление в живописи, которое развивали художники разных стран до второй половины XIX века. Ведь не случайно в 1850-х годах возник кружок прерафаэлитов, старавшихся работать так, как это делали художники до Рафаэля.
Но оставим за кадром искусствоведческие споры и дискуссии. Вклад Рафаэля в живопись невозможно оспорить, а биография этого мастера настолько интересна, что достойна внимания не меньше, чем его картины. Впрочем, жизнь художника всегда неразрывно связана с его работами.
Мировая архитектура
Если с живописью мы часто знакомимся с ранних лет благодаря репродукциям картин, то архитектуре не всегда уделяют столь пристальное внимание. Иногда нам трудно вспомнить даже историю зданий родного города, а ведь в каждой стране есть свои прославленные архитектурные памятники!
Из этой книги вы узнаете о знаменитых постройках, раскиданных по всему земному шару: от храмов и гробниц Древнего Египта до модернистских шедевров Гауди и Мельникова. Многие из них вам давно знакомы (Пирамиды Гизы, Колизей, Собор Парижской Богоматери), а о некоторых вы, может быть, прочитаете впервые!
12 книг, которые помогут разобраться в искусстве и расширить кругозор
1. «Все, что вы знаете об искусстве, — неправда», Браун М.
Если ты всегда был любознательным, эта книга — настоящая находка для тебя. В ней содержатся ответы на многие нетипичные вопросы: например, почему Мона Лиза улыбается, кто первым изобрел фотографию, какая картина провисела вверх ногами более месяца, прежде чем это заметили. Эта книга развеивает многие стереотипы изобразительного искусства, к примеру, что все художники — бедняки, и рассказывает правду о великих произведениях и их судьбе: об отправлении картины Дэмиена Херста на Марс или уничтожении знаменитых «Подсолнухов» Ван Гога в период Второй мировой войны.
2. «История искусства в шести эмоциях», Д`Орацио К.
Эмоции — неотъемлемая часть нашей жизни. Ты сталкиваешься с ними сотни раз за день, но никогда не задумываешься об их значении для мирового искусства. Историю искусства можно рассматривать с разных точек зрения: при помощи движений, языков, форм, — но автор этой книги подходит к изучению искусства поистине уникально. Он рассматривает историю искусства с древних времен до наших дней через эмоции, которые представляли художники в своих полотнах.
3. «Внутри картины. Что скрывают шедевры?», Барб-Галль Ф.
Франсуаза Барб-Галль научит тебя смотреть на великие полотна по-новому. Каждая глава оканчивается комментариями, которые позволять тебе научиться быстро определять любого художника и его произведение в конкретном историческом контексте. Ты сможешь с легкостью улавливать идею полотна, объяснять значение его элементов на искусствоведческом языке и давать характеристику героям картин.
4. «Шедевры импрессионизма. Картины, покорившие мир», Паскаль Б.
Если сегодня импрессионизм признан по всему миру, то вначале это направление искусства вызывало лишь смешки и являлось синонимом слова «скандал». Благодаря этой книге ты можешь составить свое мнение об одном из самых противоречивых направлений живописи. Ты найдешь ответы на множество вопросов, к примеру: почему искусствоведы считают импрессионизм «борьбой против себя», кто был первооткрывателем направления, почему первые выставки импрессионистов провоцировали протесты в обществе. В книге приведены комментарии многих известных людей, которые выступали «за» и «против» импрессионизма. Кроме того, формат книги позволит тебе рассмотреть все детали знаменитых произведений.
5. «Как начать разбираться в архитектуре», Калмыкова В.
Книга — уникальное собрание исторических фактов о зодчестве, в котором архитектура рассматривается в контексте других видов искусства — преимущественно живописи и скульптуры. Особое внимание уделяется влиянию архитектуры на человека, ведь любая постройка в первую очередь должна организовать пространство вокруг нас и способствовать формированию чувства прекрасного. То, что мы видим, так или иначе оказывает влияние на нас и наш характер. К примеру, в многоквартирном доме ты чувствуешь себя как в клетке, а в особняке ощущаешь себя хозяином своего жилища, во власти которого находятся не только несколько квадратных метров и окно на улицу.
6. «Полная история искусства. Курс лекций», Волкова П.
Паола Волкова — советский и российский искусствовед, исследователь культуры и преподаватель. Ее лекции поистине уникальны, с их помощью она прививала своим слушателям чувство прекрасного. В этой книге есть все, что нужно человеку, который хочет разбираться в искусстве: она исследует связи форм — от Стоунхенджа до современных зданий, рассказывает о самых знаменитых художниках Ренессанса — Сандро Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэле, Иерониме Босхе, Питере Брейгеле Старшем, возвращает читателя к Античности, описывает влияние традиционных религиозных сюжетов на великие полотна и многое другое.
7. «Просто об искусстве. О чем молчат в музеях», Санти М.
Когда мы слышим имя Леонардо да Винчи, в уме сразу возникает образ старика, который смотрит на нас со своего автопортрета. После прочтения этой книги ты будешь знать, что да Винчи был тем еще модником и в принципе может заслуженно носить звание одного из самых эпатажных творческих людей в мировой истории. Ты с удивлением обнаружишь, что Микеланджело с презрением относился к людям, а Клеопатра — одна из самых знаменитых египтянок — вовсе таковой не являлась. Эта книга — сборник самых удивительных фактов из области искусства.
8. «Эпоха распада. Грандиозная история музыки в XX веке», Рондарев А.
В основе книги лежат лекции, прочитанные в рамках курса «Современная музыка», который охватывает весь спектр основных музыкальных жанров ХХ века — от академических композиций до джазовой музыки, тяжелого рока и хип-хопа. Ты рискуешь стать экспертом в огромном многообразии стилей и направлений и научиться безошибочно определять жанр понравившейся песни на слух.
9. «От братьев Люмьер до голливудских блокбастеров. Главное в истории кинематографа», Никулин Н.
Кино — это всегда отражение времени и проблем, которые являются наиболее актуальными в этот временной промежуток. Книга — сборник остроумных историй и невероятных происшествий, которые делают кинематограф таким, каким мы привыкли его видеть. Кроме того, в книге рассматриваются самые известные режиссеры и их картины, которые как нельзя лучше отражают прогресс индустрии, ее эстетическое формирование и жанровое разнообразие. Ты узнаешь кучу интересных фактов о первом в мире фильме, взаимосвязи кинематографа и живописи, соперниках братьев Люмьер и станешь настоящим знатоком кино.
10. «Как работает музыка», Бирн Д.
Эта книга — большой анализ феномена музыки и механизмов ее воздействия на аудиторию от Дэвида Бирна, известного музыканта, экс-солиста группы Talking Heads. Ты узнаешь о физиологических, духовных, культурных и деловых аспектах музыки, погрузишься в исследование различных музыкальных направлений, изучишь историю развития музыки от оперных выступлений до рок-концертов на несколько тысяч человек.
11. «Нас всех тошнит. Как театр стал современным, а мы этого не заметили», Вилисов В.
Книга о том, в какую все-таки сторону изменился театр и почему это произошло. Это история театра с 60-х годов до настоящего времени, в которой находятся ответы на самые интересные вопросы. Ты узнаешь, почему спектакли стали проводиться не только на сцене, но и на железнодорожных вокзалах или автозаправках, зачем растягивают представление на несколько дней и почему у вовлеченных в процесс зрителей нередко получается играть куда лучше, чем у профессиональных актеров.
12. «Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир», Архипова А., Неклюдова Е.
Как ни крути, а сериалы — это тоже искусство, подобно фильмам, картинам или музыке. В книге прописаны сериалы, оказавшие огромное влияние на мировую культуру и на мировоззрение человека. Ты узнаешь, почему Шерлок стал «героем нашего времени», почему Ганнибал — каннибал, почему Доктор Кто избрал судьбу вечно скитающегося между мирами, а Скалли и Малдер так и не женились за столько сезонов. Да-да, все это не просто прихоть сценаристов. При помощи психоанализа и истории ты начнешь разбираться в сериалах не хуже именитого критика.
20 важных книг об искусстве: Сонтаг, Беньямин и Делез в библиотеке Bookmate
Elena Foer
«Книги об искусстве» — почти такое же широкое определение, как книги в принципе. Каждый из отобранных для подборки авторов говорит о своем: о структуре или системе образов, о способе познания мира, о философии, социологии, филологии. И можно выбрать из этих подходов что-то свое или сложить все вместе и посмотреть, что получится.
«О фотографии»
Этика и эстетика в одном флаконе.
«Ограниченность фотографического знания о мире такова, что оно может разбередить совесть, но в итоге никогда не будет этическим или политическим знанием. Знание, почерпнутое из неподвижных фотографий, всегда будет своего рода сентиментализмом, все равно — циничным или гуманистическим. Это будет знание по сниженным ценам — подобие знания, подобие мудрости, так же как акт съемки есть подобие присвоения, подобие изнасилования. Сама немота того, что гипотетически понятно из фотографий, и составляет их привлекательность и соблазнительность. Вездесущность фотографий оказывает непредсказуемое влияние на наше эстетическое чувство. Дублируя наш и без того загроможденный мир его изображениями, фотография позволяет нам поверить, что мир более доступен, чем на самом деле».
«Утц» и другие истории из мира искусства»
О фарфоровых чашках и тех, кто посвящает им жизнь.
«Утц часами пропадал в дрезденских музеях, разглядывая фигурки персонажей комедии дель арте из королевских коллекций. Запертые в стеклянных саркофагах, они, казалось, звали его в свой тайный лилипутский мир и — молили об освобождении. Его вторая статья называлась «Частный коллекционер»:
«Вещь, выставленная в музейной витрине, — писал он, — должна чувствовать себя, как животное в зоопарке. Становясь музейным экспонатом, вещь погибает — от удушья и невозможности уединения. Между тем как владелец домашней коллекции может, а вернее сказать, не может не прикасаться к ней. Подобно тому как ребенок дотрагивается до предмета, чтобы дать ему имя, страстный коллекционер, чей глаз и рука всегда находятся в гармонии, вновь и вновь дарует вещи жизнепорождающее прикосновение ее создателя. Главный враг коллекционера — хранитель музея. В идеале следует хотя бы раз в пятьдесят лет опустошать все музеи, чтобы их коллекции вновь оказывались в частных руках…» — Как вы можете объяснить, — как-то раз спросила мать Утца семейного доктора, — маниакальную увлеченность Каспара фарфором? Перверсия, — ответил он, — такая же, как и все прочие».
«Блокнот Бенто»
Философия искусства от первого лица.
«Телам танцоров, преданных своему искусству, присущ дуализм. И это заметно во всем, что бы они не делали. Ими управляет своего рода принцип неопределенности; только вместо того, чтобы переходить из состояния частицы в состояние волны, их тело попеременно становится то дарящим, то даром.
Они постигли свое тело до того глубоко, что могут находиться внутри него, а могут впереди и позади него — попеременно, переключаясь то каждые несколько секунд, то каждые несколько минут.
Дуализм, присущий каждому телу, — и есть то, что позволяет им во время выступлений сливаться воедино. Они прислоняются друг к другу, поднимают, носят, перекатываются, отделяются, присоединяются, поддерживают друг друга, и при этом два или три тела образуют единое пристанище, подобное не то живой клетке — пристанищу молекул и переносчиков информации, не то лесу, где обитают животные».
Классификация образов и знаков кино.
«Кино не сходится с прочими видами искусства, целью которых является скорее узреть нереальное в мире, но творит из мира нереальное или повествование: с изобретением кинематографа уже не образ становится миром, но мир — собственным образом. Можно заметить, что феноменология в некоторых отношениях застряла на докинематографической стадии, чем и объясняется ее неуклюжая позиция: феноменология ставит естественную перцепцию в привилегированное положение, отчего движение соотносится еще и с позами (уже не существенными, а попросту экзистенциальными). А следовательно, кинематографическое движение сразу же изобличается как не соблюдающее верность условиям перцепции и к тому же возвеличивается, как новый тип повествования, способный «сблизить» воспринимаемое и воспринимающего, мир и перцепцию. По крайней мере, такое впечатление на нас произвела сложная теория в феноменологическом духе Альбера Лаффе».
«Тинтин и тайна литературы»
Рассуждения о литературном вымысле, которые очень легко читать.
«Раскройте первый попавшийся старинный роман: повествованию как таковому предпослано крайне недостоверное заявление, «разъясняющее», откуда автор узнал о событиях, о которых вам предстоит прочесть. Основоположники современного романа трудились в XVII веке, когда наука начала требовать, чтобы излагались лишь доказанные факты, а богословие по-прежнему твердило, что лгать грешно. В этих условиях прозаики прибегали ко всяческим хитростям, чтобы их «плоды воображения» и «романтические фантазии» не противоречили непреложным принципам честности и фактической точности. Так, Даниэль Дефо уверял, что правду лучше выражать, «внушая ее исподволь, под маской какого-либо Символа или Аллегории»; Джон Баньян утверждал, что излагает сведения, «полученные от лиц, в чьей причастности к этим событиям я полностью уверен», а Афра Бен нахально восклицала в одной из своих фантастических «правдивых историй»: «Я не собираюсь тешить вас выдумкой или какой-то байкой, состряпанной из Романтических Стечений Обстоятельств; все Обстоятельства, с Точностью до Йоты, — чистая Правда. Я самолично была Очевидцем почти всех основных Событий; а то, чего я не видала, подтвердили мне Герои этой Интригующей Истории, духовные Лица из ордена святого Франциска».
Фотоаппарат Тинтина, монахи Афры Бен — все это литературные приемы, призванные создать флер достоверности вокруг вымысла. Афра Бен, как и Тинтин, даже становится персонажем и оказывается в центре событий, о которых собирается поведать миру. Это единство в двух лицах расщепляет реальность на разные уровни».
«Архитектура как воссоздание»
Как городское пространство отражает и творит историю.
«В своем свободном, ничем не ограниченном переписывании прошлого архитектура использует историю как трамплин в будущее. Она бесконечно воссоздает сама себя, сознательно закладывая собственное прошлое в свое же будущее, заново вписывая присущий ей миф в ткань грядущего. В то же время архитектура узаконивает собственные новые предложения, внедряя их в тех же границах, в которых находятся существующие языки, материалы и типологии. Сопутствующее воссозданию повторение того, что уже есть, помогает смягчить потрясение от новизны, при этом само оно объявляет себя неизбежным продуктом исторических обстоятельств. Таким образом, архитектура мифологизирует собственное творение, обеспечивая себе исторические доводы и предлагая мир будущего, и все это — в пределах своей сущности.
Пристрастие архитектуры к самовоспроизведению есть нечто большее, нежели шутка, понятная лишь посвященным. В отличие, например, от участников исторических реконструкций, она никогда не собирает вещи и не уходит домой, потому что сама является домом (или другим пространством, где мы могли бы находиться). Архитектурные воссоздания совершенно серьезны и абсолютно реальны».
«Действие есть форма»
О том, как Гутенберг стал ключевой фигурой в зодчестве.
«Чтобы понять смысл высказывания “архитектура и есть информация», то есть сделать воду осязаемой, необходима работа мысли, схожая с исследованием принципов работы, но подразумевающая преодоление ассоциаций, связанных со словом «информация”. Информация, особенно в цифровой культуре, это текст или код — то, что появляется на экране и распознается с помощью одного из множества языков. Чем шире распространяются подобные устройства, тем сложнее найти пространственные технологии или сети, не зависящие от цифрового мира. Мир становится «интернетом вещей», где умные здания, умные машины взаимодействуют с бесчисленными мобильными телефонами и цифровыми устройствами. Почти каждая отрасль знания в XX веке оказалась подчиненной информатике, поскольку стремилась опереться на информационные системы управления, позволяющие на основе вычислений и измерений давать более или менее достоверные прогнозы.
В число таких отраслей попала и архитектура, что можно увидеть в работах Седрика Прайса и Кристофера Александера. Такие гуру конца XX века, как Кевин Келли, на волне экономических успехов цифровой индустрии предлагали нам представить себе машины как «микросхемы с колесами», самолеты — как «летающие микросхемы с крыльями», здания — как микросхемы для жилья и большие микросхемы для содержания овец и коров. Естественно, все они будут материальны, но каждый грамм их вещественной сущности будет просто напичкан знаниями и информацией».
«Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова»
О том, как в архитектуре отражается эпоха.
«Отдельным и, пожалуй, самым радикальным направлением трансформации индустриального подхода в постсоветской России становится применение этого практичного метода при строительстве религиозных сооружений. Чтобы обслужить духовную жизнь горожан, Москва должна быть покрыта равномерной сеткой церквей. По расчетам, необходимо построить минимум 200 новых храмов, однако общий дефицит культовых зданий оценивается представителями РПЦ в 600 объектов. Проекты, разработанные Моспроектом-2 и Моспроектом-3, могут быть возведены за срок от 1 до 6 месяцев. Предлагаются два типа храма — однокупольный и пятикупольный, а также различные вариации приделов и отделки. «Поэтому за счет смены куполов, завершений и цветовых решений может появиться большое количество вариантов», — рассказывает Александр Кузьмин. Такой утилитарный подход к строительству свидетельствует о том, что религия в жизни россиянина — это такая же естественная вещь, как гараж или дача, а церковь на территории района столь же необходима, как тепловой пункт или детская площадка. Сотрудничество государства и церкви начинается в конце 1980-х с признания права на свободу совести, а в 2012-м этот союз инициирует скандальное судебное дело против художественных активистов, распевающих «Богородица, Путина прогони». Религия и власть теперь не просто союзники, но партнеры. По словам представителей РПЦ, строительство типовых храмов должно не только восстановить историческую справедливость, но и сделать общество более гомогенным, транслировать образ правильного гражданина, которому необходима пешая доступность к православному храму».
«Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости»
Искусство с аурой и без нее.
«Единственность произведения искусства тождественна его впаянности в непрерывность традиции. В то же время сама эта традиция — явление вполне живое и чрезвычайно подвижное. Например, античная статуя Венеры существовала для греков, для которых она была предметом поклонения, в ином традиционном контексте, чем для средневековых клерикалов, которые видели в ней ужасного идола. Что было в равной степени значимо и для тех, и для других, так это ее единственность, иначе говоря: ее аура. Первоначальный способ помещения произведения искусства в традиционный контекст нашел выражение в культе; Древнейшие произведения искусства возникли, как известно, чтобы служить ритуалу, сначала магическому, а затем религиозному. Решающим значением обладает то обстоятельство, что этот вызывающий ауру образ существования произведения искусства никогда полностью не освобождается от ритуальной функции произведения. Иными словами: уникальная ценность «подлинного» произведения искусства основывается на ритуале, в котором оно находило свое изначальное и первое применение. Эта основа может быть многократно опосредована, однако и в самых профанных формах служения красоте она проглядывает как секуляризованный ритуал. Профанный культ служения прекрасному, возникший в эпоху Возрождения и просуществовавший три столетия, со всей очевидностью открыл, испытав по истечении этого срока первые серьезные потрясения, свои ритуальные основания. А именно, когда с появлением первого действительно революционного репродуцирующего средства, фотографии (одновременно с возникновением социализма) искусство начинает ощущать приближение кризиса, который столетие спустя становится совершенно очевидным, оно в качестве ответной реакции выдвигает учение о l“art pour l”art, представляющее собой теологию искусства».
«Запечатленное время»
Поэтичное эссе о времени, музыке и искусстве в целом.
Время необходимо человеку, чтобы, воплотившись, он мог осуществиться как личность. Но я не имею в виду линейное время, означающее возможность успеть что-то сделать, совершить какой-то поступок. Поступок — это результат, а я рассуждаю сейчас о причине, оплодотворяющей человека в нравственном смысле.
История — еще не Время. И эволюция тоже. Это последовательности. Время — это состояние. Пламя, в котором живет саламандра человеческой души».
«Заметки на полях “Имени розы”»
Увлекательный бэкстейдж о постмодернистских играх.
«Постмодернизм — это ответ модернизму: раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведет к немоте, его нужно переосмыслить, иронично, без наивности. Постмодернистская позиция напоминает мне положение человека, влюбленного в очень образованную женщину. Он понимает, что не может сказать ей «люблю тебя безумно», потому что понимает, что она понимает (а она понимает, что он понимает), что подобные фразы — прерогатива Лиала. Однако выход есть. Он должен сказать: «По выражению Лиала — люблю тебя безумно». При этом он избегает деланной простоты и прямо показывает ей, что не имеет возможности говорить по-простому; и тем не менее он доводит до ее сведения то, что собирался довести, — то есть что он любит ее, но что его любовь живет в эпоху утраченной простоты. Если женщина готова играть в ту же игру, она поймет, что объяснение в любви осталось объяснением в любви. Ни одному из собеседников простота не дается, оба выдерживают натиск прошлого, натиск всего до-них-сказанного, от которого уже никуда не денешься, оба сознательно и охотно вступают в игру иронии… И им удалось еще раз поговорить о любви».
«Кино между адом и раем»
Учебник для чайников о том, как снять гениальный фильм.
«Саспенс — это что-то вроде экзамена, который выдерживают перед зрителями конструктивные элементы структуры. Если драматическая ситуация хороша, она порождает саспенс. Если драматическая перипетия развита правильно — вы получите все, что хотели, плюс саспенс в развитии. Если событие правильно вскрыло конфликт, саспенс будет расти вместе с угрозой герою и неожиданными поворотами действия.
Режиссер, который ввел в обиход термин «саспенс», — Альфред Хичкок. Он назвал саспенсом «самое интенсивное представление о драматической ситуации, которое только возможно». Хичкок рассказывал, что, когда он начинал снимать фильмы, будучи еще неизвестным режиссером, он подумал: «Как бы сделать так, чтобы все звезды захотели сниматься в моих фильмах? Надо соблазнить их историей, в которой есть что-то таинственное и беспокойное, надо пробудить в них чувства». Вот это и приводит историю к саспенсу.
Хичкок как-то сказал французскому режиссеру Трюффо:
— Когда я сочиняю истории, меня больше всего волнуют не характеры, а лестницы, которые скрипят.
— Что это такое? — спросил Трюффо.
— Лестницы, которые скрипят и могут обрушиться под героем. Я называю это «саспенс».
«Сад, Фурье, Лойола»
Литературная игра в бисер.
«Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса»
Как народная культура становится частью большой литературы.
«Вся богатейшая народная культура смеха в средние века жила и развивалась вне официальной сферы высокой идеологии и литературы. Но именно благодаря этому внеофициальному своему существованию культура смеха отличалась исключительным радикализмом, свободой и беспощадной трезвостью. Средневековье, не допустив смех ни в одну из официальных областей жизни и идеологии, предоставило ему зато исключительные привилегии на вольность и безнаказанность вне этих областей: на площади, во время праздников, в рекреативной праздничной литературе. И средневековый смех сумел широко и глубоко использовать эти привилегии.
И вот в эпоху Возрождения смех в его наиболее радикальной, универсальной, так сказать, мирообъемлющей и в то же время в его наиболее веселой форме один только раз в истории на пятьдесят–шестьдесят лет (в разных странах в разные сроки) прорвался из народных глубин вместе с народными («вульгарными») языками в большую литературу и высокую идеологию, чтобы сыграть существенную роль в создании таких произведений мировой литературы, как «Декамерон» Боккаччо, роман Рабле, роман Сервантеса, драмы и комедии Шекспира и другие».
«Записки и выписки»
Очень остроумные рассуждения о литературе, филологии и критике.
«Однажды мне случилось сказать: “Не потому Лермонтов нам нравится, что он велик, а наоборот, мы его называем великим потому, что он нам нравится». Мне казалось, что это банальность, но В.В. Кожинова это почему-то очень возмутило. Мне и до сих пор кажется, что наше «нравится — не нравится” — недостаточное основание, чтобы объявить писателя великим или невеликим. Я бы предпочел считать, что тот писатель хорош, который мне не нравится, который выходит за рамки моего вкуса: ведь я не имею права считать мой вкус хорошим только потому, что он мой. Еще лучше было бы вместо своей эгоцентрической точки зрения реконструировать чужую, заведомо достойную уважения: а что сказал бы о современном поэте Мандельштам? Пушкин? Овидий? Такие гипотетические суждения, наверное, были бы интереснее; но обычно об этом не задумываются, вероятно, предчувствуя: ничего хорошего они бы не сказали».
«Искусство и визуальное восприятие»
Психологическая подоплека живописи.
«…свет представляется самостоятельным явлением или же качеством, внутренне присущим самим предметам, а не воздействием, передаваемым от одного предмета к другому, «День» — это яркая вещь, о которой часто думают как о скоплении белых облаков, которые приходят извне и движутся по небесному своду. Таким же образом яркость предметов на земле воспринимается в основном как свойство их самих, а не как результат отражения. Не принимая во внимание особые условия, о которых будет сказано ниже, освещенность дома, дерева или лежащей на столе книги не воспринимается нами как подарок далекого источника. В лучшем случае дневной свет или свет электрической лампы освещают вещи подобно тому, как спичка поджигает охапку дров. Эти вещи менее ярки, чем солнце или небо, но в принципе не отличаются от них. Они просто менее яркие светила.
Соответствующим образом темнота воспринимается либо как угасание яркости, присущей предмету, либо как тот эффект, который получается, когда пытаются спрятать светлые предметы в тени темных. Ночь — это не отрицательный результат удаления света, но
положительное появление темного покрывала, которое заменяет или покрывает день. Ночь, как она представляется детям, состоит из черных облаков, которые движутся так близко друг к другу, что белое никак не может пробиться сквозь них. Некоторые художники, такие, как Рембрандт или Гойя, по крайней мере в некоторых своих картинах, изображали мир как темное пространство, местами подсвечиваемое светом. Оказалось, что они подтвердили средствами искусства открытия, сделанные физиками».
«Избранные произведения Леонардо да Винчи»
Как думал человек, ставший символом своего времени.
«Ум живописца должен быть подобен зеркалу, которое всегда превращается в цвет того предмета, который оно имеет в качестве объекта, и наполняется столькими образами, сколько существует предметов, ему противопоставленных. Итак, зная, что ты не можешь быть хорошим живописцем, если ты не являешься универсальным мастером в подражании своим искусством всем качествам форм, производимых природой, и что ты не сумеешь их сделать, если ты их не видел и не зарисовал в душе, ты, бродя по полям, поступай так, чтобы твое суждение обращалось на различные объекты, и последовательно рассматривай сначала один предмет, потом другой, составляя сборник из различных вещей, отборных и выбранных из менее хороших. И не поступай так, как некоторые живописцы, которые утомясь своим воображением, оставляют работу и прогуливаются пешком для упражнения, сохраняя усталость в душе; они не только не хотят обращать внимание на различные предметы, но часто, при встрече с друзьями или родственниками, они, приветствуемые ими, их не видят и не слышат, и те принимают их не иначе, как за обиженных».
«Фольклор в ветхом завете»
Джеймс Джордж Фрэзер
Из чего и как собиралась самая известная в мире книга.
«Русские черемисы, (современное название — мари) народ финского происхождения, рассказывают историю сотворения мира, напоминающую некоторые эпизоды из преданий племени тораджа и индийских туземцев. Бог вылепил тело человека из глины и поднялся к себе на небо, чтобы принести оттуда душу для оживления человека, оставив на месте собаку сторожить тело в его отсутствие. Тем временем пришел дьявол и, напустив на собаку холодный ветер, прельстил ее меховой одеждой, чтобы ослабить ее бдительность. Потом злой дух оплевал глиняное тело и так загадил его, что когда бог вернулся назад, то пришел в полное отчаяние и, не надеясь когда-нибудь снять с тела всю грязь, скрепя сердце решил вывернуть тело наизнанку. Вот отчего у человека такая грязная внутренность. И в тот же день бог проклял собаку за ее преступное нарушение своего долга».
«Морфология волшебной сказки»
Энциклопедия сказковедения, больше похожая на учебник по анатомии.
«Мы предпринимаем межсюжетное сравнение этих (волшебных) сказок. Для сравнения мы выделяем составные части волшебных сказок по особым приемам и затем сравниваем сказки по их составным частям. В результате получится морфология, т.е. описание сказки по составным частям и отношению частей друг к другу и к целому. Какими же методами может быть достигнуто точное описание сказки? Сравним следующие случаи:
1.Царь дает удальцу орла. Орел уносит удальца в иное царство.
2.Дед дает Сученке коня. Конь уносит Сученко в иное царство.
3.Колдун дает Ивану лодочку. Лодочка уносит Ивана в иное царство.
4.Царевна дает Ивану кольцо. Молодцы из кольца уносят Ивана в иное царство; и т.д.
В приведенных случаях имеются величины постоянные и переменные. Меняются названия (а с ними и атрибуты) действующих лиц, не меняются их действия, или функции. Отсюда вывод, что сказка нередко приписывает одинаковые действия различным персонажам. Это дает нам возможность изучать сказку по функциям действующих лиц».
«Фотография как…»
Фундаментальный труд о композиции в фотографии.
Он обдуманно выбирает детали будущего снимка, ищет смысл в их сочетании и положении, компонует их, добиваясь выразительности, стремясь наполнить кадр вполне определенным содержанием. Композицию и выразительность художник находит также в самой реальности, но фотографу труднее, он не может синтезировать свою картину из отдельных наблюдений и должен найти ее цел жом. Так работает фотограф думающий, творческий, понимающий, фотография — это некое высказывание, смысл которого должен«прочитан» зрителем. Каждое высказывание, сообщение должно быть оформлено, организовано. К примеру, набор произвольных слов без правил грамматики и пунктуации не будет содержать практически никакой информации. То же самое касается и высказывания визуального — фотографии. Поэтому главное в ней должно быть выделено (ударения, восклицательные знаки), ее части необходимо должны быть связаны (синтаксис), оно, высказывание, имеет начало и конец, значимая деталь подобна придаточному предложению и так далее».