что после капитализма по марксу
Что будет с Россией после капитализма
О том, что в мире наблюдается кризис, пандемия коронавируса и энергетический кризис во всем мире, в первую очередь в Европе и Китае – лишь внешние проявления его. О том, что ожидает человечество в ближайшие десятилетия, говорят многие. И серьезный историк с мировым именем Андрей Фурсов, и блогер-пенсионер Андрей Десятов со своим оригинальными мнением, и политолог Валерий Пякин из фонда концептуальных технологий, утверждающий, что грядет изменение центров концентрации управления из Европы и США в Китай и Иран, а в Европе будет мусульманский халифат. Я не вещаю, как они, на интернет-ресурсах, так, лишь ретранслирую чужие мысли и предлагаю немного своего видения ситуации в мире.
Мировая война уже идет, если кто не понял. Ведь в чем смысл войны?! Она дает миру толчок к экономическому развитию, перераспределяет активы и делит ресурсы.
Наполеон Бонапарт, французская революция на рубеже веков спасла капитализм (буржуазию) от стагнации и саморазрушения. Так следует из трудов Маркса и Энгельса, которых по-прежнему считают провидцами и знатоками политэкономии.
За последние два года в мире от короновируса уже умерло около пяти миллионов человек. Это сопоставимо с военными потерями Первой мировой войны. И, судя по статистике, это лишь начало: ежедневно мир побивает вчерашние рекорды смертности.
Эксперты говорят, что все это было неизбежно, а последние события стали лишь триггером мирового кризиса. Капитализм изжил себя, нужна новая форма общества и это понимают в капстранах.
Ведь там первые проблемы появились уже к концу 60-х годов, а к 80-м годам капиталистические страны приблизились к глобальному кризису. Он был вызван перепроизводством, падением покупательской способности населения. Эксперты, которые получили задание от Рейгана нарисовать будущее США, именно на это и указали, и кризис бы разразился, если бы не события в социалистическом лагере.
Все эти и другие тренды вызваны одним желанием: спасти человечество, а планету Земля как место обитания. Элиты считают, что возможная гибель миллиардов людей, конечно, трагична, но неизбежна. Нынешние элиты помешались на толерантности. Думаю, что белое население скоро исчезнет. Иначе как объяснить, когда в спектакле в Великобритании «Анна Каренина» главную героиню сыграла актриса театра и кино Они Ухиара, британка нигерийского происхождения. А в фильме «Маршал Финляндии» маршала сыграл кенийский чернокожий актёр Тэлли Саваласом Отиэно. И ничего, западные зрители ходят смотреть.
Все ближе угроза экологической катастрофы и пока никто не знает, как с ней бороться без ущерба комфорту, к которому так привыкли люди. Есть лишь один способ: снизить численность населения, резко снизить потребление и вредные выбросы в атмосферу.
Либералы любят насмехаться над «духовными скрепами», однако пока люди не придумали ничего лучше семьи, любви к детям и Родине, естественных отношений между полами, веры в себя и свое отечество. И эти якобы «дремучие истины» при некотором размышлении оказываются приятнее, чем любые другие.
Что же делать и как быть?! Главные вопросы вовсе не в том, кто преемник Путина, нужен ли нам этот режим и кто ворует, а кто нет? Андрей Девятов считает, что грядет обнуление – старых валютных систем мира, выборной демократии, традиционной энергетики на основе углеводородного сырья.
Но в чем угроза? Куда бежать и как спасаться? Ведь планы мировых элит очевидны, и эти планы, скорее всего, поддержат и российские правители. Конечно, с соблюдением своих интересов. А народу куда деться? Все же не могут переехать на ПМЖ в Краснодарский край, он и так скоро лопнет.
Увы, нет в наше время таких людей, как Карл Маркс, Ленин и Сталин. Их труды и опыт работы до сих пор изучают в престижных западных университетах для избранных. Поэтому и неведомо, что же ждет планету Землю и человечество до конца текущего века. То, что капитализм – тупиковый путь развития, ясно всем здравомыслящим людям. Маркс считал, что после него должен быть коммунизм, Ленин развил учение и сумел в одной стране мира провести социалистическую революции, а Сталин не верил в коммунизм на всей планете и построил в этой одной стране социализм, который на данный период самый справедливый строй для всего человечества. Это не мое мнение, а тех людей, о которых я написал в начале своей статьи. Как говорится, поживем, увидим.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Общество
Что будет после капитализма?
Пол Мейсон — британский журналист и писатель рассказывает о том, почему капитализм не выдержит напора автоматизации и технологического развития, что придет ему на смену, и какую пищу для воображения даст XXI век.
Polityka: Капитализм неоднократно доказал, что он умеет приспосабливаться к происходящим в мире изменениям. В своей книге «Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему» вы предрекаете ему неотвратимый конец. Почему вы уверены, что на этот раз приспособиться не получится?
Пол Мейсон (Paul Mason): У рабовладельческого строя и феодализма, двух масштабных общественно-экономических систем, служивших организации жизни западной цивилизации перед капитализмом, было свое начало и свой расцвет, но в итоге они рухнули. Поэтому я не думаю, что капитализм станет исключением. Я уверен, что мы сейчас наблюдаем его закат. Я соглашусь, что это самая жизнеспособная система, придуманная человеком, поскольку ей всегда удавалось отвечать на вызовы. В XIX веке и в значительной части XX это работало так: у работников были силы защищать свои интересы, в том числе связанные с оплатой труда, и они заставляли капитал искать средства при помощи инноваций. Однако неолиберализм разрушил единство рабочего класса. Капитализм решил пойти коротким путем: в последние пару десятилетий он увеличивает свои доходы, сокращая зарплаты или переводя производство за границу. В итоге новая модель инновационной экономики и общества не появляется. Это тупиковый путь.
— Вы пишите, что капитализм в его современной форме — это подстегивающий сам себя механизм, создающий «остерити» — политику жесткой экономии и бюджетных сокращений. Как до этого дошло?
— Кризис 2008 года увеличил долг государств, которые уже были на тот момент должниками. Тогда неолиберальный капитализм дал больному единственное лекарство, какое знал: экономия ценой самых бедных социальных групп. Цель такой политики помимо заявленного на словах спасения стран от растущего долга и банкротства состояла в том, чтобы ограничить роль государства в целом, не только в одной экономике. Я уверен, что этот и каждый следующий кризис станут предлогом к дальнейшей приватизации, сокращению расходов на социальную поддержку, ограничению доступа к бесплатному здравоохранению и образованию, а также увеличению пенсионного возраста. Это заколдованный круг. Из-за патологий финансовой системы начинается кризис, потом сокращается роль государства, оно все больше зависит от частного сектора, финансовый пузырь надувается, а мы оказываемся на пороге нового кризиса. Поэтому я считаю, что неолиберализм стал инструментом, который разрушает государство.
— Многие полагают, что спасением для капитализма станут технологический прогресс и автоматизация.
— Это пустые мечты. Через 20–30 лет большинство известных сейчас занятий исчезнет. Одним из самых ярких моментов, убедивших меня, что это происходит, стала ситуация, когда в McDonald’s я диктовал свой заказ не человеку, а сенсорному экрану. Одетый в униформу уставший работник этой сети выступал символом современности все те годы, которые называют сейчас эпохой неолиберализма. Для многих поколений это была первая оплачиваемая работа в жизни, своего рода переход от детства к взрослому состоянию. Но сейчас он исчезнет. Автоматизация уничтожает рабочие места, не создавая достаточное количество новых, а цифровые технологии способствуют тому, что цена некоторых благ, которые были раньше дорогими (например, музыки, информации), стремится к нулю. Я не говорю, что эта экономическая система рухнет сегодня или завтра, но некоторые признаки уже видны.
— Какие?
— Приближается момент, когда государства, которые осознают, что капитализм не может удовлетворить их потребности, начнут внедрять внесистемные решения. Иными словами, они захотят отказаться от этой экономической системы. В каком-то смысле первый шаг на этом пути сделала Великобритания. Брексит стал выступлением против иммиграции и свободного перемещения рабочей силы.
— Американский антрополог Дэвид Грэбер (David Graeber) написал в 2013 году, что специальностью неолиберализма стало создание «bullshit jobs» — бессмысленных занятий, которые, как казалось, исчезнут по мере развития технологического прогресса. Но вышло иначе. Почему?
— Теория Грэбера отчетливее всего подтверждается в тех странах, на которых оставил особенно сильный след неолиберализм. Экономический рост в таких местах стимулируют при помощи наплыва дешевой рабочей силы. Вместо того чтобы инвестировать в технологии, повышать производительность, проще нанять работника, который почти ничего не стоит. В Великобритании символом таких перемен стали автомойки. Сейчас — это все чаще четверо парней с губками, а еще 10–20 лет назад работу выполнял автомат. В таких условиях у инженеров нет стимула разрабатывать более совершенные автоматы. Дело не в том, что новых рабочих мест не появляется, просто работа становится все хуже, а платят за нее все меньше. Таким образом мы разрушаем нашу производительность.
Контекст
Маркс: Глобализация убьет капитализм
Молодым американцам капитализм не по душе
Капитализм пожирает собственный хвост
Катастрофичность капитализма
Parlamentnilisty.cz 02.08.2015
— Положит ли этому конец приход посткапитализма?
— Я уже сказал, что в новом мире работы в целом будет мало. Особенно постоянной работы. Настоящая революция, я полагаю, начнется в тот момент, когда автоматизация заставит разделить работу и доход. Нам придется придумать способ измерять заработок чем-то другим, кроме часов, которые мы проводим на рабочем месте. Поэтому идею безусловного дохода пора перестать считать пустыми мечтами. Стоит задуматься о нем в категориях государственной субсидии, которая выплачивается взамен за автоматизацию труда.
— Вообразим на минуту, что капитализм все же выстоял. Как вы представляете себе такую гиперкапиталистическую реальность через 30–40 лет?
— Он мог бы выжить двумя способами. Первый — это изобретение метода, который вернет труду ценность. Спрос на труд должен резко возрасти, чтобы появилось большое количество хорошо оплачиваемых рабочих мест. Но шансы на это невелики. Все изобретенные до сих пор технологии (лучшая иллюстрация — цифровые) обесценивали труд и часть продуктов. Второй сценарий спасения капитализма — это эволюция в сторону неофеодализма. В таком случае подавляющей части населения придется смириться со стагнацией зарплат на очень низком уровне и отсутствием перспектив на какое-либо продвижение по социальной лестнице. В выигрыше окажутся только самые привилегированные слои. Как в средневековье, появится узкая прослойка элиты, существование которой будет опираться на труд неквалифицированной и скудно оплачиваемой рабочей силы. Отличие будет состоять в том, что при гиперкапитализме каждая минута нашей жизни будет коммерциализирована, появятся платформы для покупки дословно любых услуг, которые способен оказывать человек, но цены этих услуг будут максимально занижены. Сегодня такой философии старается следовать Uber.
— Картина мрачная.
— К сожалению. Надо признать, что найти оптимистичные альтернативы очень сложно. Образ будущего, нарисованного в мрачных тонах, преобладает и в кино, и в литературе. В «Элизиуме» Нила Бломкампа (Neill Blomkamp) Лос-Анджелес будущего выглядит примерно так, как я описал выше.
— А что с альтернативами, выдержанными в утопическом духе? В своей книге вы отводите много места Александру Богданову и его изданному в 1909 году роману «Красная звезда», в котором он описывает коммунистическое общество на Марсе. Вам близка идея создания новых форм общественного устройства в совершенно новом пространстве без оглядки на то, что было раньше?
— В какой-то мере. Смелость, с которой Богданов рисует свои картины, достойна подражания. Чтобы вообразить себе все с такой ясностью, он должен был принять точку зрения марсианина, который случайно попал на Землю и смотрит на все свежим взглядом. При этом стоит напомнить, что «Красная звезда» была протестом против ленинизма. Эта книга, на самом деле, повествует о том, как должна выглядеть революция в XX веке. Богданов считал, что революционный процесс должен быть постепенным, а резкий скачок в коммунизм, которого хотел Ленин, невозможен: ему должен предшествовать переходный период. «Красная звезда» говорит о том, что историю нельзя ускорять, а на переломные изменения нужно время. Любопытно, что центральная тема книги — это изображение человека, освободившегося от любых ограничений: экономических, социальных и даже половых. Здесь нет однозначного разделения на мужчин и женщин, люди могут менять пол. Я задумался, почему такой марксист, как Богданов, который всю жизнь думал, как освободить людей труда от оков их собственных ограничений, добавляет к этому набору трансгендерность? Под конец я понял, что он хотел вбить в голову всем закоренелым ленинистам мысль, что политической революции должна предшествовать революция в умах людей, иначе перелом завершится большой трагедией.
— Остановимся на идентичности. Какое влияние на нее оказали технологии? Прежняя модель рабочего, который чувствовал себя в первую очередь представителем своего класса, утратила актуальность. Что пришло ей на смену?
— Либерализм XIX века создал человека труда с единой идентичностью, преимущественно связанной с его местом труда. Сейчас, даже если человек остается рабочим, его жизнь не ограничивается миром вокруг завода. У каждого есть смартфон с доступом к различным социальным сетям, формирующим его «я». Взглянем, что произошло в культурной сфере. Если посмотреть на развитие западной литературы последних 500 лет, можно заметить, что отрицательными персонажами там обычно выступают люди, меняющие обличья, выходящие за рамки своей природы. Такую картину закрепили образы, которыми пользовался Голливуд. Однако в последние 20 лет все изменилось. Все чаще образцом предстает тот, что умеет лавировать между разными вариантами своей идентичности. Мы живем в эпоху, когда люди заново открывают свою сексуальность, меняют работу, не чувствуют себя членами одного сообщества. На наших глазах появляется сетевой индивидуалист. И именно его шаги определят, как будет выглядеть будущее.
— В своей книге вы изобразили экономику, опирающуюся на информацию. Многие блага там бесплатны, а авторских прав практически не существует. Какими могут быть практические эффекты воплощения этой идеи в жизнь?
— Авторское право трещит по швам, поскольку цена продуктов, на которые оно распространяется, утратила связь с рынком. Те, кто еще помнит эпоху пластинок, знают, что они имели ценность, потому что потом их можно было сдать в комиссионный магазин и вернуть себе часть денег. Современная система, где музыка преимущественно доступна он-лайн, устроена иначе. Никто из пользователей таких сервисов, как iTunes или Spotify, не является владельцем песен, которые он слушает. Они полностью принадлежат монополистам вроде компании Apple. Их нельзя продать или отдать. Кроме того монополиста не интересует качество. За самый худший и за самый лучший диск в мире мы заплатим одинаково. Я хочу этим сказать, что наше понимание заслуженной награды за создание чего-то исключительного должно измениться, поскольку международные корпорации исказили его смысл. Я не думаю, что Beatles записали «Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера», потому что хотели до конца жизни получать 99 пенсов за песню. Они делали то, что делали, чтобы мир узнал о них и оценил, а заодно — чтобы вести интересную жизнь. То есть, по сути, по той же причине, почему люди на протяжении веков решались заняться творчеством.
— Вы упомянули о монополистах. Что с ними будет?
— В первую очередь нужно, чтобы они работали на рыночных условиях. Банковский сектор устроен так, чтобы у каждого из нас было на выбор пять или больше банков. Почему тогда не может быть пяти таких платформ, как Facebook, которые будут предлагать похожие услуги, а клиенты решат, какой из них пользоваться? Это отчасти эффект тех миллионов фунтов, которые Facebook тратит на лоббирование, чтобы избежать такого развития событий. А у государств нет сил или желания бороться с монополистами.
— Если не государства, то кто?
— Мы обладаем этой силой влияния. Если мы уделим внимание таким процессам, как создание свободного программного обеспечения, краудфандинговых акций и крупных предприятий, которые используют волонтерский труд (примером выступает Википедия), если мы по достоинству оценим их, а потом изменим наш подход к технологиям, собственности, труду, мы сможем создать новое качество и избавиться от гигантов вроде Google и Facebook. То, что они сейчас получают огромный доход, не имеет значения. Все изменится, если мы докажем их акционерам, что потенциал монополистов исчерпался, и зарабатывать на них больше не получится.
— В посткапиталистической экономике деньги перестанут служить средством обмена? И, если да, что их заменит?
— Когда вещи становятся бесплатными, как сегодня информация, средство обмена становится ненужным. Никто из нас не платит за использование Википедии, поскольку переизбыток информации привел к перераспределению. Однако распространение этого механизма на всю экономику займет слишком много времени, понадобятся переходные периоды. Сейчас нам следует извлечь выводы из опыта Советского Союза 1920-х годов. Советские экономисты понимали, что переход к коммунистической экономике запустит определенные процессы, которые они не смогут контролировать. Об этом уроке нужно помнить. А если вернуться к вопросу, я считаю, что при эволюции в сторону посткапитализма деньги начнут играть двоякую роль. Они останутся средством оплаты и сохранения стоимости. При этом в нерыночной части экономики, в которой будут преобладать кооперативы и безденежный обмен, их роль изменится. Они станут, скорее, мерой, будут служить для оценки рыночных и нерыночных благ.
— Каких перемен стоит ждать в сфере образования? Из-за наступления технологий непонятно, в каком направлении стоит обучать следующие поколения.
— Это следующая серьезная проблема. Автоматизация и появление машин, способных обучаться, то есть простой формы искусственного интеллекта, изменят рынок труда. В 2015 году на Всемирном экономическом форуме в Давосе были представлены исследования, которые показывали, что в ближайшие пять лет спрос на работников, способных самостоятельно решать задачи, резко упадет во многих секторах экономики. Одновременно в отрасли компьютерных технологий будет расти спрос на способных инженеров. Скоро мы окажемся в ситуации, когда основную физическую работу будут выполнять машины, и обучать ей людей станет бессмысленно. Через несколько десятков лет, когда искусственный интеллект станет стабильной и надежной силой, основным умением для ежедневного существования станет формулирование точных задач для компьютера. Можно предположить, что работу в современном значении этого слова сохранит узкий круг элиты, то есть людей, которые понадобятся для функционирования этой автоматизированной системы.
— А что с остальными? Перспектива появления общества, в котором никто не должен работать, может многим показаться ужасающей.
— Общество с минимальным уровнем трудоустройства — это дистопия только в том случае, если экономическая система ориентирована на перераспределение благ посредством работы. Поэтому нужно найти альтернативу, обратившись к примерам из истории, например, XIX века, в котором Шарль Фурье (Charles Fourier) создал концепцию труда, ориентированного на человеческие склонности. В свою очередь, Джон Мейнард Кейнс (John Maynard Keynes) в одном из своих эссе 1929 года описал общество изобилия. Как он полагает, образование будет в основном учить людей понимать прекрасное и пользоваться им. Я думаю, к его словам стоит отнестись всерьез. Нужно сконцентрироваться на искусстве управления свободным временем, которое получат будущие поколения. Надежду вселяет тот факт, что богатые общества производят много креативных вещей. В последние годы большой популярностью пользуются порталы, где люди могут продать вещи, которые они сделали своими руками в свободное время. Если принять, что наличие свободного времени способствует созданию красивых предметов, а нам уже не придется тратить энергию на работу, возможно, так и будет выглядеть будущее.
— Каким образом посткапитализм повлияет на политику и функционирование государства? Начнет ли политическая система эволюционировать в сторону общественных движений по образцу партии Podemos?
— Сложно сказать. Нынешние структуры власти сильны, но я не думаю, что они смогут пережить такие радикальные перемены, о которых мы говорили. Мир может расколоться на бессчетное количество небольших сообществ с разной формой внутренней организации. Одни будут функционировать как настоящие коммуны, другие наверняка изберут более иерархизированную структуру. Государству же придется заняться выработкой необходимых компромиссов между ними.
— А в краткосрочной перспективе? Решат ли основные партии отказаться от рыночной экономики и капитализма?
— Единственная альтернатива капитализму, которую видят партийные лидеры западного мира, — это национализм или социал-демократический консерватизм. Они продолжают придерживаться неолиберальных принципов, поскольку не могут вообразить себе глобальную альтернативу в духе общественного освобождения. Я думаю, нас ждут очень неспокойные времена, политическая напряженность будет возрастать. Центристские партии будут слабеть, а популярность приобретут кандидаты, представляющие крайние взгляды. Так, как это было в США с Дональдом Трампом и Берни Сандерсом.
— Что нужно для того, чтобы приблизить те образы, которые вы нарисовали? Мы знаем, что существующая система выгодна многим людям и организациям, которые обладают реальной властью. Вы думаете, для изменений понадобится потрясение: общественное, политическое или экологическое?
— Нет. Я думаю, потрясение 2008 года было достаточно сильным, чтобы его самые важные последствия еще дали о себе знать. Я имею в виду распад глобализации. Когда он произойдет, перед людьми встанет вопрос: хочу ли я сохранить политические и экономические свободы, свойственные либеральному обществу, которое живет в эпоху глобальной экономики, или предпочитаю вернуться к более консервативному иерархизированному миру середины XX века? Я не верю, что нам нужна очередная встряска, потому что знаю: число людей, понимающих необходимость более справедливого распределения благ, растет. Я оптимист.
— Вы считаете, что идея прогресса себя исчерпала? Мы слышим со всех сторон, что на нас неумолимо надвигается автоматизация, наш труд станет ненужным, а искусственный интеллект будет делать все за нас. Чем питать воображение в таких условиях?
— В сфере труда проблем будет наверняка много. В ближайшие годы нам следует сосредоточиться на обдумывании новой модели в духе Генри Форда, то есть создании как можно большего количества хорошо оплачиваемых и требующих высокой квалификации рабочих мест, хотя уже ясно, что на всех их не хватит. Так что нам придется равномерно их распределить: сократить рабочую неделю, внедрить новые формы трудоустройства, как, например, job sharing (разделение одной ставки на двух или более человек), постараться найти больший баланс между работой и свободным временем. Что касается топлива для воображения, людям придется задаться вопросами, которые они сейчас просто не успевают обдумать. Я советую каждому такое упражнение: сесть в кресло и пять минут подумать о том, что бы вы сделали со своей жизнью, если бы ваша работа занимала несколько часов в неделю, но при этом все ваши потребности были бы удовлетворены? Как в такой ситуации добиться самореализации и вести наполненную смыслом жизнь? Такой будет основная проблема XXI века.
— На это потребуется больше пяти минут.
— Ничего. Главное поупражняться, потому что однажды времени у нас будет вдоволь.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Пять удивительных предсказаний Карла Маркса
От iPhone 5S до корпоративной глобализации — современная жизнь изобилует доказательствами прозорливости Маркса
В последнее время люди часто вспоминают о Карле Марксе — от Раша Лимбо (Rush Limbaugh), обвинившего Папу Римского Франциска в продвижении «чистого марксизма», до автора Washington Times, который назвал мэра Нью-Йорка Билла де Блазио (Bill de Blasio) «упорствующим марксистом». Однако многие по-прежнему не до конца понимают идеи Маркса, резко критиковавшего капитализм. Большинство из нас когда-то слышали о том, что этот радикальный экономист предсказывал неизбежное замещение капитализма коммунизмом, но мы часто не понимаем, почему он так считал. И хотя Карл Маркс иногда заблуждался, в его работах (многие из которых написаны еще до начала Гражданской войны в США) содержатся описания некоторых аспектов современного капитализма — от Великой рецессии, начавшейся в 2008 году, до iPhone 5S в вашем кармане.
Ниже приведены пять примет жизни в 2014 году, которые Маркс предсказал, анализируя капитализм более века назад.
1. Великая рецессия (хаотическая природа капитализма)
Ключевым аспектом учения Маркса стало описание имманентно хаотической, подверженной кризисам природы капитализма. Он утверждал, что беспрестанное стремление к прибыли рано или поздно заставит компании автоматизировать рабочие места и начать производить все больше товаров, одновременно уменьшая заработную плату рабочих до тех пор, пока они, наконец, не смогут приобретать продукты своего труда. Несомненно, в событиях современной истории, от Великой депрессии до экономического пузыря интернет-компаний, можно найти признаки того, что Маркс назвал «фиктивным капиталом», то есть таких финансовых инструментов, как облигации или кредитно-дефолтные свопы. Мы производим и производим до тех пор, пока не остается никого, кто мог бы купить нашу продукцию, ни одного нового рынка и никаких новых займов. Развитие этого цикла мы воочию наблюдаем до сих пор: проще говоря, именно это и стало причиной краха рынка недвижимости в 2008 году. Нарастающее десятилетиями неравенство привело к сокращению доходов, что заставило многих малообеспеченных американцев еще глубже влезть в долги. Когда же ипотечные заемщики массово перестали выполнять обязательства по выплате кредитов, фасад этого дворца рухнул, как и предсказывал Маркс.
2. iPhone 5S (мнимые потребности)
Маркс предупреждал, что склонность капитализма приписывать высокую ценность по сути ненужным товарам со временем приведет к тому, что потребитель станет «изобретательным и расчетливым рабом нечеловечных, изощренных, неестественных и надуманных желаний». Это довольно жесткая, но при этом точная характеристика современных американцев, которые, наслаждаясь невероятной роскошью, постоянно испытывают потребность приобретать новые вещи. Возьмем, к примеру, iPhone 5S, который вы, возможно, уже приобрели. Неужели он на самом деле намного лучше iPhone 5, который вы купили в прошлом году, или iPhone 4S, приобретенного вами в позапрошлом году? Задумайтесь над тем, какая это потребность — настоящая или мнимая? В то время как члены многих китайских семей болеют раком из-за электронных отходов, глобальные корпорации разворачивают масштабные рекламные кампании, призывающие нас уничтожать вполне годные для использования вещи без всяких на то причин. Если бы Маркс увидел все это, ему бы осталось только снисходительно кивнуть.
3. МВФ (глобализация капитализма)
Размышления Маркса о перепроизводстве привели его к предсказанию явления, которое теперь получило название глобализации — распространение капитализма по всему миру в поисках новых рынков. «Постоянная потребность в расширении рынка для сбыта продукции гонит буржуазию по всей поверхности земного шара, — писал Маркс. — Всюду должна она внедриться, всюду обосноваться, всюду установить связи». Хотя сейчас эта идея может показаться очевидной истиной, он высказал ее в 1848 году, больше чем за 100 лет до начала глобализации. Маркс не только точно предсказал то, что произойдет в 20 веке, он также объяснил причину этого явления: беспрестанный поиск новых рынков и дешевой рабочей силы, а также постоянная потребность в природных ресурсах — это звери, которых необходимо непрерывно кормить.
4. Walmart (монополия)
Классическая экономическая теория гласит, что конкуренция естественна и способна к самостоятельному существованию. Однако Маркс утверждал, что вся власть в конце концов будет сосредоточена в руках нескольких корпораций-монополий, которые будут бороться друг с другом. Возможно, в конце 19 века это звучало довольно странно: как пишет историк Ричард Хофштадтер (Richard Hofstadter), «американцы считали само собой разумеющимся то, что имущество распределено между всеми и что экономическая и политическая власти децентрализованы». Но уже в 20 веке тенденция, обозначенная Марксом, начала стремительно нарастать. Семейные магазинчики стали вытесняться гипермаркетами-монополистами, такими как Walmart, на смену небольшим местным банкам пришли мировые банки, такие как J.P. Morgan Chase, а мелкие фермерские хозяйства исчезли под давлением сельскохозяйственных корпораций, таких как Archer Daniels Midland. Технический мир также становится все более централизованным: крупные компании поглощают стартапы так быстро, как только могут. Политики на словах поддерживают то, что осталось от минимального лобби малого бизнеса, и продолжают принимать жесткие антимонопольные законы. Но все мы понимаем, что большой бизнес останется с нами навсегда.
5. Низкие зарплаты, высокие доходы (резервная армия промышленного труда)
Маркс утверждал, что заработная плата будет неуклонно снижаться в силу действий «резервной армии труда», существование которой объясняется классическими экономическими законами: капиталист всегда хочет платить за труд как можно меньше, и делать это намного проще, если существует значительное количество нигде не занятых работников. Таким образом, согласно анализу Маркса, можно говорить о том, что после рецессии высокий уровень безработицы не даст зарплатам вырасти, несмотря на резкий рост прибылей: люди будут так напуганы безработицей, что просто не захотят уходить со своих мест, несмотря на ужасные условия труда. Даже авторитетный Wall Street Journal теперь предупреждает: «В последнее время в восстановлении американской экономики проступают некоторые марксистские черты. Корпоративные прибыли стремительно растут, и рост производительности позволяет компаниям расти, не делая практически ничего для уменьшения гигантской армии безработных». Это объясняется тем, что работники боятся потерять места и поэтому не могут диктовать свои условия. Несомненно, лучшее время для справедливого роста наступает только в период «полной занятости», когда уровень безработицы падает настолько, что сотрудники могут угрожать работодателю уходом в другую компанию.
Заключение
Карл Маркс во многом был неправ. В большинстве своих трудов он критикует капитализм, но оставляет открытым вопрос о его альтернативах — именно это привело к тому, что его идеи позже неверно трактовались многими безумцами, такими как Сталин. Но работы Маркса по-прежнему определяют очертания нашего мира в положительном ключе. Когда в «Манифесте Коммунистической партии» он выступил за введение прогрессивной шкалы подоходного налога, в мире не было ни одной страны, которая бы ее использовала. Теперь в мире практически не осталось стран, где нет прогрессивного налога, — он стал одним из инструментов, с помощью которого в США борются с неравенством доходов. Таким образом, Маркс и его критика моральных принципов капитализма, а также четкое видение его последствий в историческом контексте по-прежнему стоят того, чтобы обратить на них пристальное внимание. Как пишет Роберт Хейлброунер (Robert L. Heilbroner), «мы обращаемся к Марксу не потому, что он непогрешим, а потому, что он неизбежен». Сегодня в мире неслыханного богатства и безнадежной нищеты, где 85 самых богатых людей планеты имеют больше средств, чем 3 миллиарда бедняков, знаменитый лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Вам нечего терять кроме своих цепей» так и не утратил своей актуальности.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.