что построил ссср в эстонии
Промышленность Эстонии и что от нее осталось
В Эстонской ССР не было таких крупных флагманов промышленности, как ВЭФ в Риге или «Эльфа» в Вильнюсе. Но и эта прибалтийская республика может похвастаться достойным экономическим прошлым. Аналитический портал RuBaltic.Ru выяснил судьбу двух знаменитых промышленных предприятий Эстонии, одно из которых выжило в 1990-е годы благодаря России, а второе было разрушено из-за разрыва экономических связей с Россией.
Среди крупных предприятий машиностроительного комплекса стоит отметить Таллинский машиностроительный завод. Его далеким прообразом была маленькая мануфактура, основанная коммерсантом Францем Круллем в Нарве.
На предприятии Круля производили изделия из меди, в первую очередь оборудование для выработки вина. В 1875 году увеличившая объемы продукции мануфактура переехала в Ревель, где господин Крулль очень быстро освоился и обзавелся постоянными клиентами. Его акционерное общество разместилось на улице Копли, 68 и вскоре расширило ассортимент. В 12 корпусах нового завода, оснащенных современным оборудованием, выпускались холодильные установки и судовые отопительные приборы.
Вход на завод Франца Крулля, из которого вырос Таллинский машиностроительный завод
История Эстонии между двумя мировыми войнами удивительно похожа на историю Латвии и Литвы.
Оторванность от экономической системы советской России, политическая маргинализация рабочего класса, растущее влияние частного (в основном западноевропейского капитала), расширяющееся стачечно-протестное движение, тяга к авторитарному устройству, общее снижение уровня жизни крестьян.
В этих условиях завод Крулля принялся производить котлы для отопления, приспособления для домашнего обогрева, а также оборудование для электростанций и агропромышленный инструментарий. Однако в связи с обилием сланцев, которые добывались на северо-востоке Эстонии, предприятие переквалифицировалось на выработку оборудования для переработки именно этих полезных ископаемых.
Машиностроительный завод Франца Крулля в середине XX века
В советское время завод подвергся национализации и стал одним из ключевых предприятий по изготовлению опытной продукции для министерства химии СССР. А в 1949 году он окончательно приобрел название «Таллинский машиностроительный завод», после чего началась его богатая история.
25% всей российской нефтегазовой промышленности работало за счет эстонских приборов и станков для добычи нефти и газа, так что в середине 1955-х годов ТМЗ стал одним из важнейших государствообразующих предприятий республики.
В 1960-х страна отчаянно нуждалась в приборах воздушного охлаждения в процессе переработки газа, поэтому в 1970 году впервые в истории всего СССР эта технология была успешно освоена именно в Эстонии.
Большое число ультразвукового оборудования также увидело свет на Таллинском машиностроительном заводе в 1970-е годы.
В эпоху брежневского «золотого застоя» предприятие приносило 35–37 миллионов рублей прибыли в год, что было стабильно высоким показателем.
В 1971 году завод получил имя Йоханнеса Лауристина, видного коммунистического деятеля Эстонии, который еще в 1917 году организовал революционную пропаганду на заводе «Двигатель».
Рабочие Таллинского машиностроительного завода едут на работу в собственных автомашинах
Директорами завода были петроградцы или эстонцы, представители нефте- или газодобывающей академической интеллигенции СССР. В числе наиболее успешных отметим Вильяра Вескивали, который обеспечил ведущие позиции завода в области изготовления нефтеперерабатывающей и нефтесодержащей аппаратуры.
После установления независимости завод удалось сохранить (в отличие от бездарно погубленных РАФа и Альфы в Латвии), а потом он был продан российским бизнес-корпорациям.
Сегодня завод также является одним из лидеров в области производства аппаратов воздушного охлаждения. Произведенная на ТМЗ (современное название — Tallinna Masinatehas OÜ) инфраструктура позволяет поставлять до 30% газа в Европе. 90% продукции идет на российский рынок.
Другое крупное предприятие, которое определило славу Эстонии в разные исторические периоды, — это Кренгольмская мануфактура, основанная в самом русском городе страны, Нарве.
Полюбившийся московским купцам предприимчивый торговец хлопком Людвиг Кноп получил удачный заказ от Саввы Морозова. Ему нужно было изготовить прядильное оборудование и ткацкие станки. Молодой специалист блестяще справился с поставленной задачей. А после Кноп основал 8 прядилен и предприятие L Cnoop & Co, превратившееся в легендарную Кренгольмскую мануфактуру.
Слева направо: Савва Тимофеевич Морозов, обращавшийся с заказами к Кренгольмской мануфактуре | Людвиг Кноп, один из самых талантливых предпринимателей Прибалтийских губерний в XIX веке
Для товарищества в эстляндской Нарве Кнопом и его компаньонами Кузьмой Терентьевичем Солдатенковым и Алексеем Ивановичем Хлудовым были построены самые современные корпуса, расположенные так, чтобы процесс производства был налажен наиболее оптимально. Он заказал для фабрики лучшее оборудование. Хлопок поначалу поставляли из США или Ливерпуля, разгружали в складах Усть-Нарвы, а затем переправляли вниз по реке.
В короткое время завод Кнопа, занимавший площадь в 130 квадратных километров, стал крупнейшим ткацким предприятием во всей Российской империи, а потом и в мире.
Продукция производилась из сырья самого высокого качества, что обеспечивало «Кренгольмской мануфактуре» безупречную репутацию. Самая тонкая пряжа в России вырабатывалась из египетского хлопка, который поступал в распоряжение Кнопа из эксклюзивных источников.
Марка СССР в честь столетия Кренгольмской мануфактуры
Вскоре господин Кноп стал настолько влиятельным, что мог позволить себе единолично определять цены на хлопок в масштабах всего огромного государства.
Это почти уникальный случай, когда благодаря предпринимательским способностям одного человека небольшой ткацкий завод стал передовым предприятием мирового масштаба.
Сыновья Кнопа Андрей и Федор Людвиговичи получили в наследство девять крупных текстильных фабрик (из которых наиболее рентабельной была Кренгольмская мануфактура в Нарве), каменноугольный родник, а также несколько компаний, занимавшихся импортом бесценного египетского хлопка.
К началу Первой мировой войны на предприятии было занято более 10 тысяч человек, но в связи с боевыми действиями и созданием суверенной Эстонии процесс производства замедлился.
Дело в том, что основным рынком сбыта продукции Кренгольмской мануфактуры были внутренние губернии Российской империи, а после 1920 года объем торгово-экономических связей Эстонии и советской России резко пошел на спад.
Завод не смог справиться с нагрянувшим кризисом, а эстонское правительство, испытывавшее серьезные финансовые проблемы, не могло оказать помощь предприятию, которое вскоре закрылось.
Рабочие остались без постоянного заработка, и к концу 1930-х годов цеха окончательно опустели. Удручающую картину всеобщего разрушения усугубили драматические события Великой Отечественной войны.
Вид на район вокруг Кренгольмской мануфактуры, Нарва
После освобождения Эстонии частями Красной Армии в конце 1944 года предприятие снова заработало.
Подлинный расцвет фабрики пришелся на годы «золотого застоя», когда производственная площадь расширилась до 130 квадратных километров, а число работников, занятых на предприятии, достигло 12 тысяч.
К концу 1978 года на заводе в Нарве было произведено 31 650 тонн хлопчатобумажной пряжи, а также 148 миллионов метров хлопчатобумажной суровой ткани, 202,4 миллиона метров прочих тканей и 892 тонны ваты.
В распоряжении предприятия было несколько прядильных фабрик: Староткацкая, Георгиевская, Йоальская, Старопрядильная, Новоткацкая, а также десятки художественных мастерских, в которых опытные работники бесперебойно обучали молодых специалистов.
Действовала автоматизированная система управления предприятием, оборудованная по последнему слову техники. Просветительско-развлекательная программа для работников и их детей была представлена домом культуры имени Василия Герасимова и пионерским лагерем имени Олега Кошевого.
В начале 1990-х годов для заводского комплекса наступили сложные времена. Снова между Нарвой и Ивангородом пролегла грозная государственная граница, ставшая результатом разрушительной политики новых руководителей.
К 1994 году эстонские власти создали условия для приватизации сверхприбыльного предприятия: новым владельцем фабрики стал шведский концерн Boras Wafveri AB. Корпуса и секторы были разделены на производственные и сервисные подразделения, и все 1990-е годы предприятие проработало с переменным успехом.
На самом деле к началу 2000-х фабрика испытывала ощутимые финансовые затруднения в связи с отсутствием серьезных инвестиций в производственный процесс со стороны владельца и сравнительно высокой себестоимостью продукции.
С подобными же крупными предприятиями в Китайской Народной Республике, Индии, Бангладеш и Вьетнаме конкурировать было очень сложно в связи с недорогой рабочей силой и колоссальным масштабом производства.
Кренгольмская мануфактура, современный вид
К 2010 году предприятие, работавшее с убытком в 110 миллионов тогда еще эстонских крон, сменив владельца, объявило о своем банкротстве. 1,5 тысячи человек лишились работы.
Корпуса снова оказались заброшенными, а станки были демонтированы шведскими менеджерами и проданы в страны Средней Азии.
Подписывайтесь на Балтологию в Telegram и присоединяйтесь к нам в Facebook!
«Важно уметь выпрашивать деньги»: Сколько средств СССР вложил в Эстонию, Латвию и Литву и почему они это не признают
СССР был странной империей. В трёхстах километрах от Москвы можно было увидеть нищету и неустроенность, а на этнических окраинах царило благополучие; полки магазинов были до отказа забиты товарами. В этом была виновата доктрина большевиков, разработанная ещё в 1920-х годах: народы на окраинах считались «проводниками» коммунизма, способными распространить идеи Троцкого вовне, их следовало в первую очередь накормить, напоить и поднять с колен. А после войны окраины страны на западных границах стали «витриной СССР». Иностранцы по ним должны были судить о состоянии экономики Советского Союза. Надо сказать, эта витрина дорого обходилась Советам.
После войны в СССР вошли три полуаграрные страны, уровень жизни в которых был одним из самых низких в Европе. Оно и немудрено: заняв Прибалтику в 1941 году, Германия объявила её своим Остландом. Комиссариат по управлению Остландом находился в Риге, руководил им рейхскомиссар Лозе. В годы войны из Прибалтики в Германию немцы вывозили ресурсы: шерсть, зерно, мясо, предметы искусства, рабов. Были вывезены многие предприятия, а в 1943 году грабить стали всё подряд: везли люстры и дверные ручки, колокола и картины.
Но были и стройки. В 1942 году в Кивиыли началось строительство сланцевого завода. Немецкие фирмы строили немецкий завод для снабжения немецкой армии. Работали на нём военнопленные; рабочий день длился 12 часов, а в качестве платы за труд охранники забивали советских солдат до смерти.
Советский Союз, освободивший оккупированные земли, не только восстановил экономику стран, но и вложил в них миллиарды рублей. Уже в 1956 году национальный доход на душу населения в Эстонии, Литве и Латвии составлял соответственно 720, 459 и 717 рублей. Для сведения — средний доход на душу населения в СССР был 535 рублей. Отставала только Литва.
Фото © ТАСС / Наум Грановский
Всего в Литву СССР «влил» 72 миллиарда долларов. В республике были построены НПЗ, химпредприятия, дороги, электростанции и жильё. Была возведена Игналинская атомная станция (ныне остановлена), снабжавшая электричеством всю Прибалтику. Была возведена ТЭС «Электренай», которая работает и сейчас. На советские рубли построена Каунасская электростанция. Был восстановлен порт в Клайпеде, создана переправа Клайпеда — Мукран, построена лучшая в СССР скоростная железная дорога Вильнюс — Каунас. Был возведён Мажекяйский НПЗ мощностью в 12 млн тонн сырья в год. Литовцы распорядились им по-своему — продали полякам.
СССР построил в Литве станкостроительный завод «Жальгирис», электротехнический завод «Эльфа», химзавод в Кедайняе, Йонавский завод удобрений, завод «Азот».
Уже в 1950 году Литва обогнала свою довоенную экономику на 90%.
До войны в республике было 623 учёных и шесть тысяч студентов, а в 1973 году учёных стало больше десяти тысяч. К 1986-му количество студентов выросло до 43 300 человек. Для сравнения: в СССР в среднем было 195 студентов на десять тысяч населения, а в Литве — 202.
Фото © ТАСС / В. Горбунов
Как только Эстония была освобождена от фашистов, Кремль выделил республике 560 млн рублей, 40 тыс. тонн угля и кокса, 11,5 тыс. тонн металла и 1150 машин. Промышленность Эстонии после войны выросла в 55 раз, добыча горючих сланцев увеличилась в 13,5 раза.
Только в сельское хозяйство Эстонии вложили шесть миллиардов рублей. Доля инвестиций, вкладываемых в экономику Эстонии, была самой высокой в СССР. В конце 1980-х ВВП республики составлял 10 733 доллара на человека.
СССР полностью переоснастил производства Таллинского машиностроительного завода и Таллинского электротехнического завода. Была восстановлена работа Кренгольмской мануфактуры (ныне — банкрот).
В 1948 году в Кохтла-Ярве построили первый в мире газосланцевый завод, а позже создали Прибалтийскую и Эстонскую ГРЭС, которые работали на его топливе. Эстония полностью закрывала свои энергопотребности и поставляла электроэнергию в РСФСР. При ГРЭС был создан комплекс УТТ-3000, перерабатывающий газ в топочное масло. В 1986 году советскими инженерами был построен Новоталлинский морской порт с дорогами, нефтепроводами, складами. Только на него было потрачено шесть миллиардов долларов.
Фото © ТАСС / Борис Колесников
В экономику Латвии СССР ежегодно вкладывал около 1,3 млрд долларов. При Советах был переоснащён и стал легендой завод ВЭФ (ныне — банкрот), снабжавший СССР магнитолами и приёмниками. На нём работало 20 тыс. латышей, которые выпускали фотоаппараты, телефоны, вездеходы и мотоциклы. Завод давал прибыль 580 млн долларов в год.
Был модернизирован РЭЗ — он произвёл 20 300 электропоездов и 7700 трамвайных вагонов. Были построены дизелестроительный завод, завод «Автоэлектроприбор», НИИ радиоизотопного приборостроения, завод полупроводниковых приборов, метизный завод, завод технооснастки, электроламповый завод, светотехнический завод и РАФ (автобусный завод). А кроме них — завод по производству сельхозтехники «Лиепайсельмаш», завод по производству вентиляторов, завод «Мотовелоцепь» и завод электроинструментов. А ещё появились Рижский лакокрасочный завод и завод химволокна в Даугавпилсе, завод химреактивов в Олайне.
На деньги СССР были построены нефтепровод из Полоцка в Вентспилс, нефтебаза в Вентспилсе, хранилище в Инчукалнсе, Плявиньская ГЭС. Появились знаменитый завод «Дзинтарс» и фабрика музыкальных инструментов. Общая стоимость построенного в Латвии при СССР в ценах 1984 года составила 60 млрд долларов. Сразу после войны экономику Латвии оценивали в один миллиард рублей.
Фото © ТАСС / Марионас Баранаускас
Даже удобрения распределяли в пользу Прибалтики. РСФСР получала в среднем 32 кило на гектар. В Литву поставляли 155 кг на га, в Латвию — 196 кг и в Эстонию — 209 кг. Потребление продуктов было тоже не в пользу русских — в 1988 году прибалты потребляли от 84 до 90 кило мяса в год. В среднем в СССР этот показатель был равен 64 кг. Молока в Прибалтике пили больше — от 438 л до 481 л в год. В СССР этот показатель равнялся 341 л. Размер капиталовложений был выше: в СССР он составлял 789 рублей на человека в год, а в Прибалтике — от 830 рублей до 856 рублей.
Мелиорацию пахотных земель проводили за счёт СССР. За год на это уходило от 9 до 10 млрд руб. В послевоенные годы в Прибалтике осушили 80% сельскохозяйственных земель. Для сравнения: на Псковщине и Смоленщине осушили только 2,5–3%. За счёт Москвы было проведено широкомасштабное обустройство села — старые дома были снесены, крестьянам построили новые — с канализацией, теплом, подвели дороги.
Только в 1989 году в Литву из СССР ушло 780 тыс. тонн проката, 824 тыс. тонн деловой древесины, 496 тыс. тонн удобрений, 400 тыс. тонн кормов. За счёт СССР Литва удовлетворяла 100% потребностей в угле, 77% — в продуктах нефтегазовых предприятий.
Эстония живет наследием «советской оккупации»: доказано цифрами
На протяжении 30 постсоветских лет эстонские националисты требуют от России извинений и компенсаций за так называемую «советскую оккупацию» при том, что относительно безболезненный переход на рыночные рельсы, а также вся экономическая модель современной Эстонии стали реальными за счет сложившейся в советские годы инфраструктуры. Уровень жизни в Эстонской ССР был сравним с уровнем жизни Дании, распад СССР лишил Эстонию трети экономики, однако и сейчас прибалтийская республика живет на материальном наследии времен «оккупации».
Прибалтика была на особом положении в Союзе и считалась так называемой «витриной советского образа жизни» с самым высоким уровнем благосостояния. В 1986 году на одного эстонца приходилось 8 007 рублей основных фондов, а на одного таджика — всего 2 291 рубль. Доля эстонского населения с совокупным доходом более 300 рублей превышала среднесоюзные цифры в 2 раза (19,8 против 8 процентов); уровень бедности в трех республиках был минимальным — менее 1 процента.
Уровень жизни эстонцев в 1980-е годы был сопоставим с показателями датчан.
Причина данного феномена проста: инвестиции, направляемые в регион из Москвы.
Эстония была центром инвестиционного притока в Союзе, и в 1970–1980-е годы страна лидировала по объему инвестиций в основной капитал на душу населения.
Совокупный объем инвестиций в основной капитал в ЭССР за период 1945–1991 годов составил 560 миллионов рублей. Более высокая отдача от капиталовложений стимулировала Центр размещать новые производственные мощности именно на территории Прибалтики, а прибалтийским совхозам и колхозам предоставлять льготы при распределении фондов удобрений, сельхозтехники и так далее.
Результатом стало то, что Эстония получила более современную материально-техническую базу и увеличила свой ВВП в 13,5 раза в сравнении с довоенными показателями.
В целом республика занимала 46-е место в мире по объему ВВП на душу населения (10 700 долларов).
Активное инвестирование было обусловлено развитой производственной и социальной инфраструктурой Прибалтики, высокой культурой труда, легкодоступными природными богатствами (в первую очередь сланцем и лесом), что позволяло республикам показывать наиболее высокую результативность капиталовложений, а Центру обеспечивало более низкие экономические риски, чем в других регионах Советского Союза.
Свою роль сыграло географическое расположение Эстонии, через которую проходили репарационные поставки из Германии и других стран.
К тому же тактику «форсированных поощрений» Москва использовала для демонстрации прибалтам преимуществ их пребывания в Союзе в сравнении с периодом независимости.
С выходом из СССР и сменой политических элит Эстония взяла курс на «очищение» национальной экономики от «архаических» элементов времен былой «оккупации». Прежде всего от сделавших наибольший вклад в прирост ВВП Эстонии крупных промышленных предприятий, которые нанесли Эстонии, по словам эстонского политика и одного из авторов «Белой книги о потерях, причиненных народу Эстонии оккупациями» Калева Кукка, «непоправимый экономический ущерб».
Калев Кукк называет вхождение Эстонии в СССР «колонизацией страны», а все капиталовложения со стороны Москвы — «прямым средством колонизации Эстонии». И Кукк с остальными соавторами «Белой книги» вовсе не одинок в этих своих оценках — для эстонского политикума это абсолютный мейнстрим.
Решение о ликвидации «неконкурентоспособных» предприятий, которое, очевидно, принималось по политическим мотивам, претворялось в жизнь с помощью политики «социально-экономического дарвинизма». В соответствии с законом о банкротстве правительство прекращало дотации прежних государственных предприятий, которые встали перед выбором между приватизацией и ликвидацией. Государство лишь наблюдало, кто из промышленников выживет.
Это дало свои плоды: в 1990-е годы в Эстонии наблюдался экономический спад, равный 35 процентам ВВП.
Тогда закрылись такие промышленные гиганты, как Кренгольмская мануфактура в Нарве, Таллинский целлюлозно-бумажный комбинат. Независимая Эстония не смогла «потянуть» советскую промышленность.
Президент Российской ассоциации прибалтийских исследований (РАПИ) Николай Межевич объясняет нацеленность эстонских политических элит на деиндустриализацию конкурентной борьбой: посредством ликвидации крупных предприятий, большинство которых было опорой политических сил из Москвы, эстонцы вытесняли своих политических оппонентов.
В то же время новые реалии мотивировали предприятия искать стратегического иностранного инвестора, в основном из финских компаний, или нового хозяина. Нередко ими становились бывшие «оккупанты»: так, Таллинский машиностроительный завод Tallinna Masinatehas был продан российским бизнесменам. К слову, автомобильная промышленность в советской Эстонии была одной из самых развитых в Союзе.
Советские промышленные предприятия в итоге стали основным источником средств, необходимых для проведения экономических реформ в стране в 1990-е годы: эстонцы использовали их и как объект продажи, и как «приманку» для иностранных инвесторов.
Помимо промышленности, независимая Эстония «не потянула» свое некогда высокопродуктивное сельскохозяйственное производство. Если СССР полностью его механизировал, вывел страну на первые места в мире по урожайности зерновых и картофеля, удвоил объемы производства молока и мяса, таким образом решив продовольственную проблему, то с переходом в 1990-х к мелкотоварному производству Эстония фактически уничтожила основные фонды крупных рентабельных хозяйств и снизила поголовье скота. Больше страна не в состоянии конкурировать с крупными европейскими сельхозпроизводителями.
Однако демонтировано было не все «советское наследие». Так, довольно успешно вписался в новую реальность транзитный сектор экономики.
Переданные странам Балтии в наследство от Советского Союза около 90 процентов нефтеэкспортных терминалов формировали в 1990-е годы 10–12% ВВП региона.
Морской порт Мууга, будучи самым дорогим инфраструктурным проектом послевоенной Европы, был сохранен и до сих пор играет основную роль в эстонском транзите — 80 процентов всех грузов проходят через него.
Накопленный в советское время жилищный фонд, который вырос за 50 лет пребывания республики в составе Союза в семь раз, также упростил стране экономическую трансформацию, избавив эстонцев от необходимости тратиться на строительство панельных домов. Свой вклад сделал и прогрессивный для прошлого века ТЭК.
Построенные в 1960-х годах Нарвские электростанции (Балтийская и Эстонская ГРЭС), которые эстонцы решили сохранить, в отличие от литовцев, закрывших Игналинскую АЭС, обеспечивают более 90 процентов всей электроэнергии Эстонии и делают страну лидером в Балтийском регионе в области производства электроэнергии и энергетически самой независимой страной Европы.
Тот же «советский оккупант» увеличил число лесных угодий в два раза. При этом вырубание лесов значительно отставало от их прироста, что дало постсоветской Эстонии огромные лесные запасы, которые она, однако, сейчас беспощадно уничтожает формально в рамках программы Евросоюза по сокращению выбросов углекислого газа и использования древесины в качестве возобновляемого источника энергии, а фактически — для финансового обогащения.
Значимость советского наследия в экономическом развитии Эстонии нельзя умалять.
Производственные мощности и ресурсы, а также развитая инфраструктура, накопленные в стране в период 1940–1991 годах, обеспечили эстонцам наилучшие в постсоветском пространстве стартовые условия для построения рыночной экономики.
Без «нажитого» Эстония не смогла бы пройти весь путь европейской интеграции и, соответственно, стать членом европейских и трансатлантических структур.
Подписывайтесь на Балтологию в Telegram и присоединяйтесь к нам в Facebook!