выставка уют и разум фрагменты художественной жизни москвы 90 х
Музей Москвы
29 апреля — 18 июля
Уют и разум. Фрагменты художественной жизни Москвы 90-х
Выставка реконструирует художественную жизнь Москвы первого постсоветского десятилетия. В залах музея представлено более 200 произведений 1990-х годов: от живописи и графики до видеоарта и инсталляций. Многие работы выставлены впервые, а нереализованные ранее инсталляции — выстроены по чертежам художников.
Основа экспозиции — работы художественных групп «Инспекция “Медицинская герменевтика”», «Облачная Комиссия», «Россия», «ТаРТу», «ФенСо», «Четвертая высота». Участники этих объединений относятся к младшему поколению московских концептуалистов, которое сформировалось к концу 1980-х годов. Вслед за старшим поколением — Ильей Кабаковым, Виктором Пивоваровым, Виталием Комаром, Александром Меламидом, Андреем Монастырским и другими — младоконцептуалисты делают центром своих художественных практик не столько сам объект — картину, рисунок или скульптуру, сколько идею и концепцию, для которой подбирается наиболее подходящая форма воплощения. Художники этого круга стали уделять больше внимания интересам отдельной личности. Герои их произведений часто мечтают, придумывают себе альтернативные миры, как в фильмах или компьютерных играх, стирают границы между сновидением и реальностью. Так, ведущий мотивом выставки в Музее Москвы стал сон, который художники этого направления считали высшим проявлением личной свободы.
Название выставки заимствовано из текста «Уют и Разум» 1994 года, в котором писатель, теоретик и сооснователь группы «Инспекция “Медицинская герменевтика”» Павел Пепперштейн размышляет о силе языка — важной категории в творчестве представленных художественных групп. В контексте выставки слова «Уют» и «Разум» приобрели новое, автономное значение. Экспозиция состоит из двух условных частей: пространства «Уюта», где размещены произведения художников, и пространства «Разума», где можно увидеть артефакты художественной жизни 90-х — фотографии, афиши, приглашения и каталоги выставок.
Вслед за младоконцептуалистами посетители выставки отправляются в путешествие по снам, фантазиям и знаковым местам 90-х. Сначала зрители попадают в комнату Павла Пепперштейна на Речном вокзале, где когда-то встречались и обсуждали свои проекты «медгерменевты». Затем их ждет выездная лаборатория «Облачной Комиссии» — юрта с работами и документами участников группы, инопланетные леса «ФенСо» и Сергея Шутова, сказочные герои графики Александра Мареева и Андрея Соболева. В «Комнате архива» раскрывается топография художественной жизни: через каталоги, фотографии и видео будут показаны первые выставки первых московских галерей. В конце пути каждый может попасть на рейв 90-х: посмотреть видеоработы, созданные художниками для вечеринок культового московского клуба «Птюч».
Также специально для проекта по чертежам и эскизам 1990-х годов впервые созданы несколько инсталляций. Художники получили возможность взглянуть на свои идеи 20 лет спустя и реализовать их в залах Музея Москвы. Среди таких работ — «Маршак Поднебесный Таврический (Юрт-каст)» художников Дмитрия Лигейроса и Аркадия Насонова из «Облачной Комиссии», «Комнатка за перегородкой. Государственная квартира на Речном» и «Конец СССР» Сергея Ануфриева, Павла Пепперштейна и Владимира Фёдорова из «Инспекции «Медицинская герменевтика»».
Музей Москвы как музей, рассказывающий о городе во всех его проявлениях, продолжает серию выставок о московской художественной жизни. Проект «Уют и Разум» хронологически следует за выставкой 2015 года «Духовка и нетленка. Фрагменты из жизни» о советском неофициальном искусстве и квартирных выставках.
«Уют и Разум» — это первый дипломный проект из серии выставок в рамках совместной магистерской программы НИУ ВШЭ и Музея современного искусства «Гараж» «Практики кураторства в современном искусстве», над которым работали студенты первого набора.
Параллельно выставке пройдет публичная образовательная программа. На лекциях, дискуссиях и экскурсиях можно будет больше узнать о феномене групп 90-х и творчестве отдельных художников.
Кураторская группа: Иван Карамнов, Дарья Тишкова, Елена Бугакова, Таисия Струкова.
Участники:
Группа «Инспекция “Медицинская герменевтика”»
Группа «Облачная Комиссия»
Группа «Россия»
Группа «ТаРТу»
Группа «ФенСо»
Группа «Четвертая высота»
Сергей Ануфриев
Татьяна Деткина
Дмитрий Дульфан
Жека Кемеровский
Дмитрий Лигейрос
Владислав Мамышев-Монро
Александр Мареев
Владимир Могилевский
Аркадий Насонов
Павел Пепперштейн
Андрей Соболев
Владимир Фёдоров
Сергей Шутов
Партнёры и собрания:
Архив Музея современного искусства «Гараж»
Собрание Сергея Воронича
Собрание Филиппа Кусакина
Собрание Евгения Семёнова
Собрание Максима Тихомирова
Собрание Петра Ширковского
FenSo Museum
XL Галерея
Видео-арт и Пепперштейн в косоворотке: 10 главных экспонатов выставки «Уют и разум»
До 4 июля в Музее Москвы открыта выставка «Уют и разум. Фрагменты художественной жизни Москвы 90-х», где представлены работы арт-групп младшего поколение московских концептуалистов. Выставка реконструирует атмосферу и ощущения, в которых жили и творили художники молодого государства. Куратор выставки Дарья Тишкова и менеджер Елена Бугакова собрали 10 наиболее интересных экспонатов, ради которых стоит посетить Музей Москвы.
Александр Мареев. Работы из серии «Птицы-лица». 1990-е
Эту работу художник Александр Мареев придумал в 1991 году, когда изучал работы Сальвадора Дали и средневековых мастеров, обращая внимание на символическое значение птиц на полотнах. На выставке представлены две картины из серии, где птицы «образуют» лица в небе.
Мареев считается одним из самых сильных графиков 1990-х годов. Его жанр случайных набросков и «почеркушек» соответствовал духу московской арт-среды того времени. Он также входил в группу «Облачная комиссия», знакомил многих участников других арт-групп между собой, а сам же с конца 1990-х пропал из поля видимости почти на 20 лет, лишь иногда давал о себе знать новыми сериями. Свой архив Александр Мареев хранит в скан-копиях — ходят легенды, что в 1990-е годы художник уничтожал многие оригиналы своих работ. Это еще одна причина, по которой стоит взглянуть и на остальную графику автора на выставке, которая сохранилась и в свое время оказалась в частных коллекциях и архивах.
Группа «Облачная комиссия». Инсталляция «Маршак Поднебесный Таврический (Юрт-каст)». 2021. Собственность авторов
«Юрт-каст» — это инсталляция, которая ждала своего воплощения почти 30 лет. Проект еще в 1990-х годах придумали и описали Дмитрий Лигейрос и Аркадий Насонов — участники группы «Облачная комиссия». «Юрт-каст» должна была стать передвижной лабораторией группы для метеорологических экспериментов в полевых условиях, но в 1990-е годы проект не получилось реализовать. Только в этом году Аркадий Насонов поднял старые архивы и довел дело до конца.
Внутри юрты находятся части архива «Облачной комиссии» 1990-х годов: графика, документация акций, альбомы и репринт книги «Руководство по определению облачных форм», которая когда-то вдохновила художников на название группы. Основной корпус текстов и материалов остается засекреченным и неопубликованным.
Группа «ФенСо». FenSo and JVC. 1994. Собрание FenSo Museum
Фотография FenSo and JVC — это часть проекта-кастинга различных объектов для рекламы выдуманного или существующего бренда. Работа представляет собой дизайнерскую игру в адаптирование логотипа к объекту или, наоборот, объекта к логотипу.
Наушники на фотографии сделали сами художники. В начале 1990-х годов таких моделей они еще не видели и решили заглянуть в будущее, собрав собственные, более продвинутые наушники из различных старых запчастей. Так появилась внешне якобы узнаваемая вещь, но еще не реализованная на тот момент. Сегодня мы живем в том самом будущем, где есть беспроводные наушники и быстрая зарядка.
Группа «Четвертая высота». Серии «Вкус победы» (2005. Собственность авторов) и «Первый класс» (2006. Собственность авторов)
Группа «Четвертая высота» — «вторая половинка» группы «ФенСо». Это, возможно, единственная полностью женская арт-группа 1990-х годов. Дина Ким, Катя Каменева и Галина Смирнская работают с темами памяти, женского подвига и образом женщины в массовой культуре.
На выставке представлены две серии, более созвучные именно 1990-м годам — с «глянцевыми» стюардессами и продавщицами. В них художницы изображают знакомый образ «продавщиц из продуктового рядом с домом» с ярким макияжем, бусами, накрахмаленными воротничками и фартуками. С ними соседствует и вторая серия со стюардессами. Эта профессия была и остается весьма сексуализированной, что и послужило источником вдохновения для художниц. В тандеме обе работы иронизируют над навязанными образами, высмеивая объективацию женщин.
Группа «Россия». «Портрет Павла Пепперштейна» и «Портрет Владимира Федорова (Федота)» из группы «Инспекция «Медицинская герменевтика». 2000-е. Собственность авторов
Портреты Павла Пепперштейна и Владимира Федорова в экспозиции являются частью ироничной серии работ арт-группы «Россия». История портретов участников «Инспекции «Медицинская герменевтика» связана с игрой в придворных художников. Многие известные личности из арт-мира в 1990-е годы заказывали собственные портреты группе «Россия», и художники увидели в этом параллель с заказами, которые выполняли придворные живописцы в дореволюционной России. Эта серия также отсылает к фэнтезийному роману «Хроники Амбера» Роджера Желязны. У каждого из принцев страны Амбера была своя игральная карта, на которой был изображен его портрет с определенным атрибутом. Каждая карта являлась порталом в страну, где правил тот или иной принц. Портреты серии — это порталы к образу человека на холсте, а атрибуты — это ключи к разгадке их собственной интерпретации себя как персонажей.
Федот изображен с бревном в руке на фоне леса — данный атрибут отсылает к инсталляции группы «Осторожно, работает нимб». Также в образе человека с бревном узнается отсылка к Дэвиду Линчу. Павел Пепперштейн изображен в красной косоворотке, как персонаж русских сказок Иван-царевич или Иван-дурак. В руке у него чайник, на котором нарисован смайлик — «колобок». Это тоже отсылка к одному из частых образов, встречающихся в работах медгерменевтов — их творчество переплетено с интерпретациями сюжетов и персонажей из русских сказок. Несмотря на академичный манер исполнения, в серию заложена сложная концептуальная составляющая.
Группа «ФенСо». «Чебоксары-Чебуреки». 1997. Собрание FenSo Museum
За этой фотографией стоит большая работа и история. У одного из участников группы дома была старая игрушка Чебурашки. Из-за времени клей начал отходить, обнажая истинного Чебурашку. Уши и шерсть оказались накладными, а сам он много лет успешно выдавал себя за другого: «Старый добрый Чеба оказался не тем. » Преодолев первое разочарование, авторы решили, что надо дать ему шанс. Благодаря высохшему клею персонаж мультфильма, ставший «лысым», в интерпретации художников будто снял капюшон и обнажил свою трогательность, которую вынужденно скрывал, прячась в образе иного существа. В этой фотосессии художники показывают Чебурашку самим собой: свободным от грима, накладной шерсти и закрепощенности. У посетителей выставки впервые есть шанс увидеть столь искреннюю фотосъемку любимого героя советских детей.
Сергей Шутов. «Удивительно, какая тишина — 2». 1994. Собственность автора
Пионер компьютерного видео-арта и виджеинга в России Сергей Шутов во время зарубежных поездок в конце 1980-х купил видеокамеру и компьютер фирмы Atari. Благодаря его опытам компьютерный видео-арт стал новым направлением в искусстве 1990-х. Первые видео часто были экспериментами ради экспериментов, где идея и сюжет не так важны, как переходы, наложения и искажения видеозаписей. Сегодня такие эффекты могут показаться примитивными и простыми, но тогда это было в новинку. С технической точки зрения обрабатывать видео и звук в то время было гораздо сложнее, чем сейчас. На выставке представлены видео Шутова «Тайна двух океанов — 2» и «Удивительно, какая тишина — 2», в которых советские фильмы становятся фоном для ярких переходов, вспышек цвета и битов электронной музыки, а также серия видеомиксов для клуба «Птюч».
Вместе с Татьяной и Владимиром Могилевскими Сергей Шутов также основал Институт технологии искусства и Лабораторию новых медиа, где в формате мастер-классов помогал другим авторам создавать видеоработы. Итогом лаборатории стал видеосборник, который тоже показан на выставке.
Аркадий Насонов. Серия «Вознесение наблюдателя к метеорологии». 1993–1996. Собственность автора
«Облачная комиссия» — самая многочисленная московская арт-группа, которую в 1992 году основали художники Аркадий Насонов и Дмитрий Лигейрос. Ее участники были учеными-наблюдателями, изучающими не реальность, а лишь ее признаки во снах. Пять огромных сюрреалистических полотен Аркадия Насонова приглашают зрителя взглянуть на мир прошедших дней из пространства сна. Автор уверен, что именно сон — это единственный доступный нам способ что-либо запомнить: если бы люди не погружались в сон каждый день, то их сознание было бы перегружено образами и не способно запоминать новые. Благодаря забвению сна в нас работает память. На сновидческих холстах можно найти и подписи, каждая из которых начинается с фразы «Иногда кажется. ».
Павел Пепперштейн. Альбом «Освобождение атрибута». 1994. Частная коллекция
«Освобождение атрибута» — альбом, созданный Павлом Пепперштейном в 1994 году. К тому времени на счету художника было уже несколько работ в этом жанре, но «Освобождение атрибута» не похожа на предыдущие. В этом альбоме уже присутствуют ирония и стиль, присущие «Инспекции «Медицинская герменевтика».
На каждой из страниц альбома изображены атрибуты — предметы с устойчивым значением, такие, как нимб или орден. Они помещаются в нехарактерные для них сюжеты, будто освобождаясь от своего старого значения.
Андрей Соболев. «Мы не знаем, мы никогда не знаем…». 1992. Собственность автора
Центральная фигура рисунка «Мы не знаем, мы никогда не знаем…» — белек на белой подушке в окружении темных пузырей и пузырьков со дна морского. Ее сильная сторона — простота интерпретации, ведь у разных зрителей рисунок вызывает схожие эмоции: умиление и нежность, симпатию к зверьку. Текст на картине — характерный для московского концептуализма прием — заманивает вглубь изображения, ведя взгляд зрителя к сияющей морде белька.
В правом нижнем углу закрытая подпись, в которой угадывается аббревиатура «Медицинская герменевтика», фамилия и псевдоним автора, — Соболев-Суриков. Об остальных буквознаках можно высказывать свои собственные версии.
Музей Москвы
29 апреля — 18 июля
Уют и разум. Фрагменты художественной жизни Москвы 90-х
Выставка реконструирует художественную жизнь Москвы первого постсоветского десятилетия. В залах музея представлено более 200 произведений 1990-х годов: от живописи и графики до видеоарта и инсталляций. Многие работы выставлены впервые, а нереализованные ранее инсталляции — выстроены по чертежам художников.
Основа экспозиции — работы художественных групп «Инспекция “Медицинская герменевтика”», «Облачная Комиссия», «Россия», «ТаРТу», «ФенСо», «Четвертая высота». Участники этих объединений относятся к младшему поколению московских концептуалистов, которое сформировалось к концу 1980-х годов. Вслед за старшим поколением — Ильей Кабаковым, Виктором Пивоваровым, Виталием Комаром, Александром Меламидом, Андреем Монастырским и другими — младоконцептуалисты делают центром своих художественных практик не столько сам объект — картину, рисунок или скульптуру, сколько идею и концепцию, для которой подбирается наиболее подходящая форма воплощения. Художники этого круга стали уделять больше внимания интересам отдельной личности. Герои их произведений часто мечтают, придумывают себе альтернативные миры, как в фильмах или компьютерных играх, стирают границы между сновидением и реальностью. Так, ведущий мотивом выставки в Музее Москвы стал сон, который художники этого направления считали высшим проявлением личной свободы.
Название выставки заимствовано из текста «Уют и Разум» 1994 года, в котором писатель, теоретик и сооснователь группы «Инспекция “Медицинская герменевтика”» Павел Пепперштейн размышляет о силе языка — важной категории в творчестве представленных художественных групп. В контексте выставки слова «Уют» и «Разум» приобрели новое, автономное значение. Экспозиция состоит из двух условных частей: пространства «Уюта», где размещены произведения художников, и пространства «Разума», где можно увидеть артефакты художественной жизни 90-х — фотографии, афиши, приглашения и каталоги выставок.
Вслед за младоконцептуалистами посетители выставки отправляются в путешествие по снам, фантазиям и знаковым местам 90-х. Сначала зрители попадают в комнату Павла Пепперштейна на Речном вокзале, где когда-то встречались и обсуждали свои проекты «медгерменевты». Затем их ждет выездная лаборатория «Облачной Комиссии» — юрта с работами и документами участников группы, инопланетные леса «ФенСо» и Сергея Шутова, сказочные герои графики Александра Мареева и Андрея Соболева. В «Комнате архива» раскрывается топография художественной жизни: через каталоги, фотографии и видео будут показаны первые выставки первых московских галерей. В конце пути каждый может попасть на рейв 90-х: посмотреть видеоработы, созданные художниками для вечеринок культового московского клуба «Птюч».
Также специально для проекта по чертежам и эскизам 1990-х годов впервые созданы несколько инсталляций. Художники получили возможность взглянуть на свои идеи 20 лет спустя и реализовать их в залах Музея Москвы. Среди таких работ — «Маршак Поднебесный Таврический (Юрт-каст)» художников Дмитрия Лигейроса и Аркадия Насонова из «Облачной Комиссии», «Комнатка за перегородкой. Государственная квартира на Речном» и «Конец СССР» Сергея Ануфриева, Павла Пепперштейна и Владимира Фёдорова из «Инспекции «Медицинская герменевтика»».
Музей Москвы как музей, рассказывающий о городе во всех его проявлениях, продолжает серию выставок о московской художественной жизни. Проект «Уют и Разум» хронологически следует за выставкой 2015 года «Духовка и нетленка. Фрагменты из жизни» о советском неофициальном искусстве и квартирных выставках.
«Уют и Разум» — это первый дипломный проект из серии выставок в рамках совместной магистерской программы НИУ ВШЭ и Музея современного искусства «Гараж» «Практики кураторства в современном искусстве», над которым работали студенты первого набора.
Параллельно выставке пройдет публичная образовательная программа. На лекциях, дискуссиях и экскурсиях можно будет больше узнать о феномене групп 90-х и творчестве отдельных художников.
Кураторская группа: Иван Карамнов, Дарья Тишкова, Елена Бугакова, Таисия Струкова.
Участники:
Группа «Инспекция “Медицинская герменевтика”»
Группа «Облачная Комиссия»
Группа «Россия»
Группа «ТаРТу»
Группа «ФенСо»
Группа «Четвертая высота»
Сергей Ануфриев
Татьяна Деткина
Дмитрий Дульфан
Жека Кемеровский
Дмитрий Лигейрос
Владислав Мамышев-Монро
Александр Мареев
Владимир Могилевский
Аркадий Насонов
Павел Пепперштейн
Андрей Соболев
Владимир Фёдоров
Сергей Шутов
Партнёры и собрания:
Архив Музея современного искусства «Гараж»
Собрание Сергея Воронича
Собрание Филиппа Кусакина
Собрание Евгения Семёнова
Собрание Максима Тихомирова
Собрание Петра Ширковского
FenSo Museum
XL Галерея
Москвич
«90-е прошли, но всегда с тобой» — участники выставки «Уют и разум» об искусстве 1990-х
В Музее Москвы до 4 июля идет выставка «Уют и разум. Фрагменты художественной жизни Москвы 90-х». Куратор и участники рассказали «Москвич Mag» о том, как воспринимается искусство 1990-х сейчас, и вспомнили смешные случаи тридцатилетней давности.
Аркадий Насонов, художник, основатель «Облачной Комиссии»
Я оцениваю искусство 1990-х так же, как и любое искусство из любого времени — по сугубо личным критериям. Несет ли оно в себе некий заряд, который продолжает что-то транслировать, если реципиент уже находится в другом времени, отличном от времени создания? Оценки идеологические (о чем это?) и артефактуальные (как это сделано?) тоже важны, но они включаются позже. Бывает, что работы, которые в 1990-е воспринимались как гениальные, как-то быстро скукоживались со временем, и наоборот. Например, такое ставшее нарицательным понятие из 1990-х, как «перестроечное кино» — термин, обозначавший полный упадок былой мощи советского кинематографа, со временем приобрел черты стиля и даже языка и спустя три десятилетия на фоне нового гламурно-унылого современного российского кино смотрится вполне свежо и местами интригующе.
Эмоции возникают разнообразные, но когда смотришь на старые работы друзей и свои собственные, естественным образом возникает аура или шлейф контекста: как это все делалось и при каких обстоятельствах, и это, конечно, расширяет границы восприятия до поистине космических масштабов.
1990-е — это третья после 1920-х и 1960-х годов возвышенность на временном ландшафте нашей родины. Пройдет какое-то время, и, возможно, 1990-е для кого-то окажутся самым свободным временем за всю историю России. Действительно, это время, когда разрушилось то, что казалось нерушимым и незыблемым, новое еще не началось, а к старому не вернулись. Время открытого горизонта и эйфории. Историй из того времени так много, собственно, они происходили постоянно, поскольку время было историческим. Необходимо заметить, что в начале 1990-х я жил и работал в знаменитом сквоте на Петровском бульваре в старом заброшенном доме, обнаруженном Сашей Петлюрой. Мы работали тогда вместе с одесским поэтом и художником Димой Лигейросом. И, несмотря на часто возникающие заманчивые предложения, мы как-то бессознательно делали все возможное, чтобы любым способом про*бать возможную артистическую карьеру. Приведу пару примеров. Однажды к нам в мастерскую со специальной миссией пришел киевский критик К. А. и привел главного редактора журнала Flash Art. Нас попросили, чтоб мы рассказали ей о своих проектах. Ее очень заинтриговали интерьеры нашего «Игорного дома» — проекта, которым мы занимались в 1990–1992-м. Тогда мы завели ее в темное пространство одной из комнат и вместо рассказа, надев маски зайчиков, начали громко стучать в жестяные барабаны и рычать, подражая песнопениям секты бон. Уже не помню, в какой момент мы остались в тот вечер одни.
«Облачная Комиссия» (Аркадий Насонов). Фрагмент из альбома «Люди и статуи», 1993. Из архива Аркадия Насонова
В другой раз одна немецкая галеристка хотела пригласить нас в Германию на проект и просила написать список необходимого оборудования.
Помню только, что последним в нашем списке кроме нескольких полевых кухонь был бассейн, заполненный овсяной кашей. Можно догадаться, что переписка не возобновилась. Почему так все происходило, сейчас мне не понятно. Но это не было дешевым эпатажем, просто нам действительно хотелось побыть заводными зайцами и действительно требовался бассейн, наполненный овсяной кашей. Поэтому исправлять ничего в прошлом я бы не стал.
Александр Мареев (Лим), художник, член группы «Облачная Комиссия»
Я воспринимаю этот период через призму своей работы на Крымской набережной в ЦДХ. Все, что тогда происходило, кажется мне грандиозным.
Окончив училище в конце 1980-х, я не поступил в институт. Устроился на работу в Дом кино художником-оформителем, рисовал афиши. Затем подался в ЦДХ художником-реставратором.
Об «Инспекции “Медицинская герменевтика”» я впервые услышал еще в конце 1980-х годов. Тогда я случайно забрел на какую-то выставку в галерее «На Каширке». Не знал толком, кто они, но запомнил их колоритные физиономии. А познакомился с членами группы лично лишь в 1991 году. Еще до этого я успел познакомиться с Авдеем Тер-Оганьяном, киевским художником Валентином Реуновым. Мне повезло, потому что, устроившись на работу, я смог общаться с такими людьми, как Милтон Глейзер. Тогда я не понимал всей значимости людей, которые меня окружали.
Помню, мы с художниками из МАРХИ, которые работали моделями в модном доме Славы Зайцева, уходили из училища на Малую Грузинскую и лазили там по остановленному троллейбусу. Это было странное зрелище: можно было ходить прямо по крыше.
Это было очень романтично. Не то чтобы я ностальгирую — сейчас мне живется гораздо интереснее как художнику. Раньше я был непонятной фигурой — то ли оформителем, то ли реставратором, то ли просто парнем, забредшим в тусовку. Но все же было в том времени свое очарование.
Тогда я еще не знал, каким нужно быть художником. Сейчас я понимаю, что художник должен писать, а не только бегать, тусоваться на улицах, дружить с кем-то, как это делает большая часть современных ребят. Мне сейчас стало интереснее работать, чем раньше, хотя я люблю те свои работы. Так что я не считаю наше время менее интересным, просто 1990-е годы оставили у меня мощное впечатление, потому что я был близок ко всем событиям и группам, непосредственно в них участвовал.
С членами «Медицинской герменевтики» подружились в мастерских в здании МСХША (сейчас Московский академический художественный лицей Российской академии художеств на Крымском Валу). Оно пустовало в те годы. Помню, местный сторож и сам что-то рисовал, поэтому легко пускал нас внутрь, и можно было занимать целый класс на втором этаже. Там я впервые увидел Пашу Пепперштейна. В этих мастерских собирались художники из Ижевска, Москвы, был даже один из Гаваны, сын посла. После Паши я познакомился еще с Сережей Ануфриевым, Антоном Носиком, Володей Федоровым. У меня с участниками группы была разница в возрасте в несколько лет. Тогда она мне казалась огромной, поэтому я относился к «Медицинской герменевтике» скорее как к наставникам. Я любил за ними наблюдать, но становиться младшим или старшим инспектором не хотелось. Я даже считаю, что немного эксплуатировал их: отнимал время, пропадал у них в гостях. Они были мне как близкие друзья, старшие товарищи.
Группа «Инспекция “Медицинская герменевтика”». Без названия. 1990-е
1990-е были важным периодом для российской арт-сцены, потому что исторические перемены и социальные преобразования всегда чреваты для искусства: многое разрушается и исчезает без следа. Мне кажется, было важным, находясь у штурвала, смягчить какие-то исторические удары и катаклизмы и даже в такой ситуации благотворно влиять через искусство на общество и изменения, которые оно переживает. Может, сгладить какие-то противоречия. Отчасти нам это удалось, хотя времена были тяжелые.
Я ощущал ответственность и необходимость активного участия в политической жизни страны.
На путч я ходил дважды, первый раз стоял в оцеплении. Помню, нам сказали, что вскоре мимо должны проехать танки. Каждому раздали тряпку и воду, предупредив, что есть вероятность газовой атаки. Рядом со мной стояла Арина Гранцева и чуть поодаль — Михаил Миндлин. Было грустно: мы не знали, что делать, если приедут танки. Но атаки в итоге не случилось.
Павел Пепперштейн, художник, участник группы «Инспекция “Медицинская герменевтика”»
Искусство 1990-х в 2021 году вызывает глубокий восторг и безграничное восхищение. Как же было мощно все тогда! Как ностальгично! Как пронзительно! Как психоделично! Как философски насыщенно! Как коридорно! Как бархатисто-окукленно! Как каскадно! Как адекватно! Как гармонично и дисгармонично! Короче, как о*уенно!
Хотел бы снова оказаться в том времени и в том возрасте с одним условием: если бы можно было бы с собой туда взять мою любимую Соню Стереостырски!
1990-е годы безмерно важны для всей российской истории, начиная от Рюрика и заканчивая «Клабхаусом». Потому что это был период свободы, а таких периодов в российской истории было не так уж много. Я имею в виду далеко не только лишь политическую свободу, но прежде всего свободу духовную и свободу нравов.
Группа «Инспекция “Медицинская герменевтика”». «Конец СССР». Инсталляция создана специально для выставки на основе идеи 1990-х годов
Антон Смирнский, художник, участник группы «ФенСо»
Возникновение и становление структуры арт-рынка можно также назвать искусством, и в этом смысле оно заслуживает множества эпитетов, таких, как «новое», «мощное» и так далее. Мысль о том, чтобы вернуться в то время, притягательна только при условии одновременного непокидания времени настоящего, ну, скажем, при помощи клона, и то скорее с целью помочь кому-то лично. Что же касается каких-то характерных фактов того времени, то, наверное, самое труднопредставимое в дне сегодняшнем — это существование в центре города такого места, каким был сквот Петлюры, и, соответственно, наверное, большинства с ним связанных историй.
Арт-группа «ФенСо». «Золотой младенец», 1994
Дина Ким, художник, участник группы «Четвертая высота»
Когда сейчас на выставке «Уют и разум» спустя много лет я снова увидела искусство 1990-х, у меня было абсолютное восхищение. Примерно такое, как когда ты открываешь шкатулку с драгоценностями, и на тебя исходит это сияние. У меня захватило дух от восторга: в то время можно было делать все что угодно. Для меня это абсолютная свобода. При этом снова оказаться в 1990-х я бы ни за что не хотела: физически это было тяжелое время, подходящее только для молодых и здоровых людей. Мы были очень сильные.
Как тогда коллекционеры формировали свои коллекции — это отдельная история. Многие работы были обменяны, а какие-то коллекционеры обольщали художников, уделяли им много внимания, а художники еще не были избалованы и уж тем более не были корыстны, им просто нужно было это внимание, и за это некоторые коллекционеры и получали их работы. Многие частные коллекции известных сегодня коллекционеров были созданы именно так: работы были получены в обмен на внимание. Никаким образом материально это выражено не было и не способствовало улучшению жизненного уровня художников.
Вообще художники к своим и чужим работам относились как-то легко. На Трехпрудном был художник Павел Аксенов. Когда он уезжал за границу, он всю коллекцию своих работ отдал на хранение Оле Солдатовой, которая потом отдала ее на хранение всем кому попало, в том числе и мне, и когда он однажды попросил вернуть, она пыталась пересобрать по людям, но никто уже ничего не вернул. Нашел кому отдать! (Сказано с любовью и улыбкой).
Дарья Тишкова, куратор выставки «Уют и разум»
Название заимствовано из текста одного из главных художников и теоретиков движения московских концептуалистов Павла Пепперштейна. По его мысли, наслаждение перестает быть наслаждением, если охватывает человека без остатка и не зафиксировано сознанием. Этот «остаток» мы называем уютом, но он также может быть назван и разумом.
Но для меня «Уют и разум» не просто термин, взятый как название выставки, а сложный и многозначный образ, нагруженный множеством обертонов.
Старшее поколение концептуалистов в своем противостоянии официальному создавало андерграундное искусство. Однако для их «детей» в прямом и переносном смысле испарявшийся на глазах советский пафос скорее был пространством уюта, трансформировавшимся в образ вечного детства, так часто встречающегося в их искусстве. Среда и пространство всегда влияют на искусство художника. Так и аура московских и одесских квартир их пап, бабушек и дедушек не могла не повлиять своим «уютом» на ауру искусства этих арт-групп 1990-х.
У меня на слуху был крылатый слоган — «лихие девяностые», но он не отражал моего представления об этом десятилетии, на которое пришлось мое детство, когда мне было не до политики и в котором я много соприкасалась с творческой средой и художниками той эпохи. Желание отыскать в искусстве свободный и уютный дух того времени, запомнившийся из детства, и отойти от шаблонных «лихих девяностых», связь собственного детства и окружавшего меня в нем «уюта» с образом «уюта» в работах младших концептуалистов, которые воспевали уходящий «уют» своей юности — все это отразилось для меня в названии выставки.
Арт-группа «Инспекция “Медицинская герменевтика”». «Комнатка за перегородкой. Государственная квартира на Речном»
Этой выставкой мне прежде всего хотелось воспеть уют 1990-х как эпохи, которая прошла, но которая всегда с тобой.
Сегодня прошло уже достаточно времени для того, чтобы посмотреть на нее с расстояния, осмыслить и вписать ее в непрерывный художественный процесс отечественного и мирового искусства как самостоятельный и яркий феномен. Изучая творчество медгерменевтов, в первую очередь их тексты, как будто оказываешься в зазеркалье. Их ироничные, концептуальные и часто детективные интерпретации сюжетов или персонажей русских сказок, фрагментов действительности, переплетение с книгами и общим культурным метафизическим и психоделическим контекстом, в который все были тогда включены (фэнтези, «Хроники Амбера», Кастанеда и прочее), перекликаются с осмыслением происходящего как уходящей эпохи.
Уютными и дружески настроенными оказались и сами художники. Практически все младоконцептуалисты были художниками по образованию и очень близкими по духу людьми. А для куратора очень важно передать и раскрыть те идеи и ощущения, которые живут в самих художниках.
Тема выставки мне кажется чрезвычайно актуальной, потому что тогда все менялось очень стремительно, и на фоне масштабных политических изменений искусство, которое бурлило и кипело, осталось незамеченным или забытым. Мне кажется, если сегодня больше молодых людей узнает об этой эпохе, это поможет создавать более глубокое и сложное искусство.
Фото наверху: Сергей Ануфриев и Павел Пепперштейн на фотографии из серии «Поездка на розовой волге с МГ, ОК и друзьями». 1990-е/Из коллекции FenSo Museum; Антон Белицкий, Иван Ерофеев/предоставлено PR-агентством «Бедуш & Маренникова»