фреска жатва в храме ильи пророка в ярославле
Жатва
Одним из популярных изданий в России второй половины XVII века была Библия Пискатора, составленная из гравюр с картин голландских и фламандских художников, впервые изданных Класом Янсоном Фишером — Пискатором — в Амстердаме в 1614 году. Русские художники использовали эти гравюры как образцы для создания новых композиций: отсутствовавшие в древнерусской иконографии сцены можно было скопировать с европейской гравюры.
Представленная здесь сцена из ярославской росписи более известна как «Жатва», так как большую ее часть занимает сцена уборки урожая, сразу напоминающая распространенную в средневековом искусстве аллегорию одного из месяцев. Если сравнить «Смерть сына сонамитянки» с тем же сюжетом из Библии Пискатора, видно, что русский мастер пользовался гравюрой как образцом для построения композиции. Однако гравюры служили только иконографическими прототипами, тогда как стиль продолжал средневековые традиции. В ярославской фреске отсутствует перспектива: фигуры, изображенные на гравюре в отдалении, на фреске совпадают по масштабу с фигурами на переднем плане, а спальня, виднеющаяся в проеме, оказывается на фреске как бы на втором этаже.
Фрески в храме Ильи Пророка в Ярославле
В середине XVII века в Ярославле было 44 церкви и 2 монастыря. В 1650 году купцы Вонифатий и Иоанникий Скрипины построили в Ярославле храм Ильи Пророка, который первоначально располагался на территории их усадьбы. Скрипины были влиятельными людьми того времени, они занимались торговлей жемчугом, пушниной и церковной утварью, ежегодно ими уплачивался налог в тысячу рублей в пользу государственной казны, что говорило о их состоятельности. В знак особого расположения, по завершении строительства, патриарх Иосиф и царь Алексей подарили им часть Ризы Господней, которая хранилась в Успенском соборе Московского Кремля. Для хранения святыни был построен шатровый Ризоположенский придел.
На строительство и убранство храма купцы не жалелили денег, помня о том, что храм был единственным общественным местом города: здесь мог восседать царь, разглашались указы, на паперти проходили праздники. Для росписи храма был привлечен известный изограф Гурий Никитин и четыре неизвестных мастера, в середине XVII века иконописцы считались посадским тягловым населением. Потому приказы царя соблюдались неукоснительно.
В те времена стенопись называлась “книгой для неграмотных”, так как люди, приходящие в храм, могли читать фрагменты священной и земной истории по фрескам. Это были общеизвестные сюжеты, которые передавала народная память и история церкви. В качестве композиции фресок в храме, искусствоведы говорят о таком порядке их расположения:
В XVII веке многие живописцы придерживались иконографической традиции, но фрески Ильи Пророка показывают трансформацию мировоззрения человека того времени. Помимо святых на фресках появляются детально прорисованные фигуры животных и растительные орнаменты:
Теперь в картину миру включены интерьерные подробности посадского убранства и архитектурные формы:
Большую известность получила композиция “Жатва”, которая как нельзя лучше передает повседневную жизнь рабочего люда того времени:
К сожалению, в истории храма были и тяжелые моменты. В 1920-30-е годы храм используется как складское помещение. В 30-е годы в Ильинском храме открывается областной антирелигиозный музей. Только в 1960-е годы помещение начинают приводить в порядок, начинается реставрация фресок.
В храме вы можете увидеть множество сюжетов, плотное полотно из фресок буквально переполняет его, для внимательного и пытливого исследователя посещение Ильи Пророка может занять несколько часов. Но это место, намоленное веками, лишает вас не только ощущения времени, но и возвращают к истокам традиций, которые мы обретаем, находясь рядом с вечным.
Обычно храм Ильи Пророка, который имеет статус музея, открыт только несколько месяцев в году, с мая по сентябрь, в дождливые дни храм закрыт.
Чудесные фрески храма Ильи Пророка
«Всем же изографное изображение в духовное наслаждение на вечные века, аминь!» — такое посвящение потомкам написал в XVII веке на стене церкви Ильи Пророка в Ярославле русский иконописец Гурий Никитин. С тех пор прошло почти пять веков, а мы, послушные воле талантливого художника, удивляемся красоте, заключенной в этих древних фресках.
Впервые о Гурии Никитине (Кинешемцеве) я услышала от подруги, увидевшей его иконы Ипатьевском монастыре в Костороме. И я начала знакомство с работами этого знаменитого костромского художника — в церкви Воскресения в Ростове Великом, в Преображенском соборе Свято-Евфимьева монастыря в Суздале, в Троицком соборе Ипатьевского монастыря в Костроме.
Вместе с Силой Савиным и артелью мастеров расписывал знаменитый иконописец и замечетельный храм Ярославля — Церковь Ильи Пророка. Это одно из центральных архитектурных сооружений Ярославля, церковь с конца XVIII века стоит на главной площади города.
Построена церковь была в XVII веке на средства ярославских купцов Вонифатия и Иоанникия Скрипиных. Храм был богато обставлен и декорирован. Однако одна из главных ценностей храма, дошедшая до нас — это его фрески.
Стенописи Ильинской церкви выполнены в смешанной технике — фресковой живописи (красками, разведенными на воде, по сырому известковому грунту) и темперной (красками на клеевой или яичной основе по сухой штукатурке).
Фрески заполняют здесь все пространство: храмовые стены и простенки между окнами, пологие низкие своды и откосы окон; расписаны даже каменная скамья и резные порталы. Зритель словно попадает в сложную яркую паутину образов и событий, придуманную лучшими художниками своего времени.
Так и здесь, посвященный зритель может прочесть увлекательную повесть о сотворении мира, о грехопадении Адама и Евы, увидеть изображение Апокалепссиса, и множество других историй.
В фресках много внимания уделено деталям: кропотливо прописаны фигуры людей и животных, орудия труда, предметы интерьра. Одна из самых известных фресок — «Жатва». Рассказывая евангельскую историю, художники детально и красочно описывают труд крестьян.
Мастера работают с пространством, показывая действие одновременно в интерьере и вне его, создавая «прозрачный домик», видимый одновременно изнутри и снаружи. В искусствоведении этот прием получил название «Формула Гурия Никитина».
Мастера при росписи храма обращались и к нравственно-поучительным историям. Под кистью ярославских изографов эти сцены приобретали развлекательный характер, позволяли художникам широко показать жизнь и быт своего времени.
Впервые на Руси в росписи храма появляется изображение обнаженного женского тела.
Реезной золоченый иконостас храма сохранился с 1696 г. Составляющие его иконы являются шедеврами древнерусского искусства, особенно иконы нижнего местного яруса, большая часть которых приписывается выдающемуся иконописцу XVII века Федору Зубову (храмовый образ Ильи Пророка, Благовещение, Вознесение и др.).
Как и любой храм России, после революции 1917 года церковь пережила трудные времена: 1920-30-е годы она использовалась как складское помещение, а в 30-е годы здесь открылся областной антирелигиозный музей. В церкви даже был установлен маятник Фуко, третий по счету в СССР после Ленинграда и Свердловска. В 1960-е годы помещение начинали приводить в порядок, стали реставрировать фреки.
Попасть в храм можно далеко не всегда, с 1 октября по 1 мая он закрыт для посещения.
cicerone2007
cicerone2007cicerone2007
В начале апреля мне вновь посчастливилось побывать в ярославской церкви Ильи Пророка. Вообще-то она летняя, неотапливаемая, в апреле для посетителей еще закрыта, но для делегации музейщиков сделали исключение. Холод просто пронизывал, и уже через 15 минут любование церковью превратилось в подвиг. Но именно благодаря тому, что температурный режим постоянен на протяжении столетий, а служба в храме ведется один раз в году, росписи здесь сохраняются почти идеально. Открыли двери, включили свет – и дух перехватило от ощущения чуда:
Из дольнего мира, с его дорогой в весеннюю распутицу из Москвы в Ярославль, мы сразу перенеслись в мир горний. Небесный синий цвет, мерцание золоченых деталей, цветы и травы в декоративных мотивах – все это плотно окружало нас со всех сторон:
Лицезрение этого праздничного мира естественно начинается с иконостаса, полностью отгораживающего восточную часть храма. Церковь Ильи Пророка была освящена в 1650. Первый иконостас до нас не дошел, поскольку после страшного ярославского пожара в 1658 году, когда загорелась деревянная кровля храма, иконы сильно пострадали. Какие-то удалось восстановить, а большая часть образов была написана заново на старых досках мастером Федором Зубовым.
Пышная, рельефная, а местами и сквозная резьба иконостаса датируется 1696 годом. Главный ее мотив – виноградная лоза, символизирующая Христа: http://cicerone2007.livejournal.com/32859.html#cutid1
В верхнем ряду иконостаса изображены библейские праотцы, ниже располагаются пророки. Между пророческим и главным рядом иконостаса, деисусным чином, в храме Ильи Пророка располагались небольшие иконы, принадлежавшие членам семьи купцов Скрипиных, строителей и устроителей великолепного храма. Под Деисусом – праздничный ряд:
На уровне Царских врат находятся местночтимые иконы:
Над северной дверью можно увидеть икону, оставшуюся от первого иконостаса: Деисус с юным Спасом Эммануилом:
Раньше я не задумывалась об истории строительства этого грандиозного храма, а она по-своему замечательна. Церковь возводилась и украшалась на средства богатой купеческой семьи Скрипиных. Дело в том, что род Скрипиных пресекался. Старший брат Иоанн и сестра Иулиания приняли монашеский постриг. Дети братьев Иоанникия и Вонифатия умерли. В храме, под приделом Гурия, Самона и Авива была устроена семейная усыпальница, где и были похоронены восемь членов семьи Скрипиных. Строительство храма вели братья Иоанникий и Вонифатий. Оба они умерли в 1660 году. Вдова Вонифатия Улита продолжила их дело. В 1680 году она пригласила для росписи храма костромских мастеров Гурия Никитина и Силу Савина, которым помогали ярославские фрескисты, чьи имена сохранились в круглом клейме на южной стене храма. Так возник этот храм, созданный «в вечный поминок» купеческой семьи.
Гурий Никитин и Сила Савин руководили большой слаженной артелью. Это позволило им расписать огромный храм за одно лето. На сводах мы видим главные евангельские сюжеты. В центральном куполе изображена Новозаветная Троица («Отечество»):
На стенах храма находятся евангельские притчи, сцены чудес Христа. Ниже располагаются сюжеты из деяний апостолов. Еще ниже – житие Ильи-пророка. А лучше всего можно рассмотреть пятый ярус фресок, повествующих об ученике Ильи – пророке Елисее. Надо сказать, что сюжеты в истории Елисея попадаются очень занимательные. Вот две сцены. Слева Елисей «исправляет» воду в Иерихоне. А справа он идет в Вефиль. Цитирую главу 2 из 4-ой Книги царств: «Когда шел он дорогою, малые дети вышли из города, и насмехались над ним, и говорили ему: иди плешивый! иди плешивый! Он оглянулся и увидел их, и проклял их именем Господним. И вышли две медведицы из леса, и растерзали из них сорок два ребенка».
Рассматривать эти росписи можно бесконечно, изумляясь, умиляясь, любуясь. И не только самими библейскими сюжетами, но и деталями реального мира, который активно завоевывает стены храма. Самая известная сцена – «Жатва» у меня получилась нерезко, но и кроме нее росписи насыщены пейзажными мотивами, видами городов, архитектурными деталями, разнообразной утварью. А как хороши узорные штаны учеников и помощников Елисея!
Мир храма уподоблен цветущему саду не только благодаря вечному лету библейских сцен, но и благодаря цветам и побегам «полотенец» в нижней части стен:
Живая орнаментика фресок продолжается в декорировке дверей:
Хотя резное царское место перенесено в церковь Ильи Пророка из другой ярославской церкви XVII века, оно было создано тоже во второй половине столетия, а потому органично вписывается в интерьер храма:
Шестикрылый Серафим провожает нас:
Росписи приделов и галереи выполнялись ярославскими мастерами несколько позже, чем фрески основного храма. Здесь тоже целый мир, и начинается он с Дней творения:
Гурий Никитин. Жатва. Фреска в церкви Ильи Пророка в Ярославле. 1681
Постепенно Россия выходит на орбиту большой европейской политики и торговли, начинает осваивать культуру западных стран. Иностранные или, как тогда говорили, фряжские гравюры получили в России большое распространение; их продавали как в московских, так и провинциальных лавках и на базарах. «Фряжское письмо» во второй половине XVII века завоевывает все больше и больше сторонников, главным образом в среде придворной знати, таких, например, как князь Василий Голицын, бояре Артамон Матвеев и Богдан Хитрово, а также мастеров царской Оружейной палаты. Возглавлял ее Симон Ушаков (1626-1686), талантливый, незаурядный живописец, создавший целую школу учеников и последователей и определивший своим творчеством характер искусства той эпохи.
Чем дальше иконопись отходила от старых канонов, с тем большей горячностью и полемическим запалом выступали против новой манеры раскольники, среди которых был и фанатичный «расколоучитель» протопоп Аввакум. Однако прошлого было уже не вернуть.
И. Никитин. Портрет Петра I
Помимо портретов Петра обращает на себя внимание превосходный портрет сподвижника царя, канцлера Г. Головкина (1716), отличающийся той же трезвой и непредвзятой правдивостью психологического рисунка образа, простотой и сдержанностью выразительных средств. Также следует отметить «Портрет напольного гетмана» (1720-е). В облике старого гетмана нет ничего парадного, показного; художник как бы вплотную подводит нас к этому интересному, много испытавшему и повидавшему на своем веку человеку, дает почувствовать его волевую, закаленную превратностями судьбы натуру. В то же время художник не скрывает властного и несколько мрачноватого характера гетмана, затаенные в его глазах настороженность и недоверчивость.
В 1757 году подписан указ о создании «Академии трех знатнейших художеств», то есть живописи, скульптуры и архитектуры, а уже в следующем году Академия открывает свои двери для первых учеников. Это событие стало важнейшей вехой в истории русского искусства. Отныне в России появился свой, отечественный центр профессионального художественного образования, не уступающий лучшим европейским академиям. Монополии иностранных мастеров скоро пришел конец; уже первые питомцы Академии отвоевали ключевые позиции в искусстве, стали преподавателями и профессорами Академии, воспитателями младших поколений русских художников. В силу своего положения Академия как единственное высшее учебное заведение и основной проводник государственной политики в области искусства становится учреждением, оказывающим решающее воздействие на всю художественную жизнь страны.
В 1760-1770-х годах в России утверждается господствующий тогда в Европе стиль классицизм. Согласно теории и канонам этого направления единственно «высоким штилем» в живописи считался исторический жанр, включавший помимо собственно исторической тематики сюжеты из античной и библейской мифологии, «Илиады» и «Одиссеи» Гомера, аллегории, религиозные и батальные композиции. Признавался и портрет, обслуживавший преимущественно потребности знати и дворянства; пейзаж, натюрморт, а тем более бытовая живопись расценивались как второстепенные жанры. Такая иерархия оставалась неизменной на протяжении едва ли не полуторавековой истории Академии.
Среди исторических живописцев конца XVIII-начала XIX века также выделяются И. Акимов, автор картин «Возвращение Святослава с Дуная» (1773) и «Самосожжение Геркулеса» (1782), П. Соколов, известный композициями «Меркурий и Аргус» (1776), «Дедал, привязывающий крылья Икару» (1777), самый одаренный из них Г. Угрюмов, картины которого «Торжественный въезд Александра Невского во Псков» (1792), «Взятие Казани» (1797-1799), «Испытание князем Владимиром силы русского богатыря Яна Усмаря» (1796-1797).
Вслед за портретной, мифологической и исторической живописью одновременно с бытовым возникает и развивается пейзажный жанр. Осваивая традиции изображения архитектурных и собственно природных мотивов, сложившиеся еще в гравюре Петровской эпохи, а также декоративной и театрально- декорационной живописи первой половины и середины XVIII века, пейзаж быстро набирал силу и значение самоценного живописного жанра. Этому во многом способствовало распространение в русском обществе просветительских идей единения человека и природы, увлечения естественными парками, описания пейзажей в произведениях писателей-сентименталистов.
С. Щедрин
Первым русским художником-пейзажистом считается Семен Щедрин, солдатский сын, воспитанник Академии художеств, продолживший свое образование в Париже и Италии, наконец, профессор Академии, заложивший основы преподавания пейзажа. Начав с видов итальянской природы, отточив и усовершенствовав профессиональное мастерство, Щедрин завоевал признание изображениями прославленных парковых ансамблей Петергофа, Павловска, Гатчины. По своим композиционным и колористическим решениям эти пейзажи еще во многом условны: каноны декоративной живописи академического толка («кулисы», четкое деление на планы и т.п.) еще довлеют над художником, но сквозь них все увереннее пробивается его живое поэтическое чувство, быть может, не до конца осознанное и осуществленное стремление к созданию образов реального и национального пейзажа.
Своеобразным синтезом достижений и разнородных устремлений русской пейзажной живописи стало творчество Ф. Алексеева, вошедшего в историю отечественного искусства изобразителем и певцом Петербурга. Образы молодой столицы в его произведениях исполнены величавой гармонии и красоты, возвышенной торжественности, спокойствия и вместе с тем той простоты и естественности, которые позволяют видеть в них один из плодотворных истоков всего русского пейзажа XIX века. Мастерская передача сложной игры светотени, не только линейной, но и воздушной перспективы, богатство тонко наблюденных жанровых мотивов, доносящих до нас повседневную городскую жизнь давно минувших времен, виртуозное изображение памятников архитектуры во всех деталях придают произведениям Алексеева непреходящую эстетическую и историческую ценность.
Стремление Антропова к жизненно достоверным характеристикам, передаче неповторимой индивидуальности человека и его сословной типичности способствовало становлению портретной живописи последующей эпохи. Рядом с А. Антроповым следует назвать имя выдающегося живописца И. Аргунова. Через всю свою трудную жизнь крепостного художника И. Аргунов пронес веру в человека и его возможности и в своих моделях искал и находил светлое положительное начало. Если в парадных портретах, исполненных, так сказать, по долгу службы, индивидуальность в какой-то мере нивелируется требованиями заказчиков и общепринятыми нормами, то в изображениях близких художника, таких, к примеру, как портреты Хрипуновых (1757), девочки калмычки (1767) и других, более непосредственно выступает живой интерес Аргунова к человеческой личности как таковой, вне зависимости от ее сословной принадлежности и общественного положения. Написанный им в 1784 году «Портрет неизвестной крестьянки в русском костюме» принадлежит к числу его самых совершенных созданий. Увиденная и воссозданная очень просто и скромно, без всякой манерности и претенциозности, молодая русская крестьянка, исполненная чувства собственного достоинства и словно излучающая ласковую доброту, в изображении крепостного живописца олицетворяет физическзгю и нравственную красоту народа.
Иная творческая индивидуальность выступает в творчестве Дмитрия Григорьевича Левицкого, крупнейшего русского портретиста второй половины XVIII века, художника, быть может, не столь утонченного, как Рокотов, но более многогранного и широкого. В созданной Левицким обширной галерее портретов мы видим величественную Екатерину II (1783), представленную мудрой и просвещенной законодательницей, французского философа-энциклопедиста Дени Дидро (1773), строителя здания Академии художеств зодчего А. Кокоринова (1769-1770), богатого купца-откупщика Н. Сеземова (1770), публициста, просветителя и издателя И. Новикова, грациозную аристократку Урсулу Мнишек (1782), обаятельную дочь художника Агашу в русском народном костюме (1785). Собрание увлекательнейших новелл, то возвышенных, то лирических, обстоятельных и объективных, содержательных и глубоких. Произведения, созданные художником во всеоружии мастерства, пронизанные жизнелюбием и преклонением перед богатством человеческой личности.
Д. Левицкий
На фоне победы в Отечественной войне 1812 года, и, как следствие, растущего самосознания русского общества, все больше художников обращаются к теме русской истории. Это веяние затронуло и Академию художеств. Среди классицистических полотен на религиозные и мифологические темы, скомпонованных и выписанных по всем правилам и законам «высокого штиля», все чаще появляются картины из русской истории, вдохновленные идеями патриотизма и гражданственности. Таковы «Единоборство Мстислава Удалого с Редедей» (1812) и «Подвиг молодого киевлянина» (1810) А. Иванова, «Марфа Посадница» (1808) Д. Иванова, «Подвиг купца Иголкина» (1839) В. Шебуева, «Расстрел поджигателей Москвы в 1812 году» (1813). И хотя официальный академизм все еще сдерживал проявления свободной творческой мысли, но с каждым годом его позиции становились все менее прочными.
А.А. Иванов
Академия художеств, бывшая на протяжении ста лет законодателем вкусов и монополистом художественной жизни и образования, не собиралась сдавать свои позиции. Обветшавших патриархов академизма, среди которых были Ф. Бруни и П. Васин, поддержали их молодые воспитанники П. Бронников, С. Бакалович, В. Смирнов, П. Сведомский и другие во главе с Г. Семирадским, поражавшим современников феерическим великолепием «Фрины на празднике Посейдона» или «Светочей христианства». Они еще пользовались шумным успехом среди определенной части образованной публики, но уже настало иное время, и развитие русской живописи определяли художники-реалисты. О них пойдет речь ниже, но прежде необходимо сказать несколько слов о тех, кто не создал ни одной картины и тем не менее вошел в историю русской художественной культуры. Это Владимир Васильевич Стасов (1824-1906) и Павел Михайлович Третьяков (1832-1898).
И.Н. Крамской
В 1860-70-х годах, когда были еще широко распространены условные, сочиненные в академических мастерских ландшафты, творчество Шишкина, целиком основывавшееся на изучении натуры, стало громадным шагом вперед. Немного есть в русской живописи произведений, способных соперничать в популярности с лучшими полотнами Шишкина, такими, как «Рожь», «Сосновый бор», «Утро в сосновом бору», «Лесные дали», «Среди долины ровныя», «Корабельная роща» и другие. Уже этого достаточно, чтобы признать в Шишкине большого художника, сумевшего выразить в своих картинах народные представления о природе. Шишкинский лес перестал быть только явлением искусства, он стал частицей реальной жизни, неразрывно слился с нашей любовью к родной природе. И в этом, пожалуй, наивысшая оценка произведений художника, их высокой этической и эстетической ценности.
И.К. Айвазовский
Дата добавления: 2018-05-02 ; просмотров: 680 ; Мы поможем в написании вашей работы!